Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Глава 1. Сравнительно-правовой анализ законодательства об уголовной ответственности за злоупотребление полномочиями

1.1 Развитие отечественного законодательства об уголовной ответственности за злоупотребление полномочиями

1.2. Законодательство об ответственности за злоупотребление полномочиями в зарубежных странах

Глава 2. Общая характеристика состава преступления злоупотребление должностными полномочиями

2.1 Понятие должностного лица

2.2 Анализ состава преступления злоупотребление должностными полномочиями

Актуальность данной темы исследования обусловлена тем, что лишь небольшая часть выявленных лиц, совершивших злоупотребление полномочиями, реально привлекается к установленной законом ответственности. Проблема злоупотребления полномочиями в уголовном праве далеко не новая и, к сожалению, в ближайшем будущем вряд ли полностью разрешимая. По этой причине изучение данной проблематики является очень актуальным.

Общественная опасность злоупотреблений полномочиями на современном этапе определяется возможностью причинения вреда интересам не только государственной либо иной публичной службы, но и службы в коммерческих и некоммерческих организациях.

К тому же, деятельность служащих этих структур вопреки своим обязанностям, задачам службы влечет причинение вреда правам и законным интересам граждан и организаций, а также публичным интересам, может привести к тяжким последствиям. С полной уверенностью можно сказать, что злоупотребление в сфере частной службы образуют структуру коррупционной преступности наряду с аналогичными деяниями должностных лиц.

Стоит отметить, что нарушение статьи 201 УК РФ «Злоупотребление полномочиями» ставит под угрозу нормальное экономическое развитие страны. Также данные преступления обладают латентностью и не всегда лица, виновные в совершении преступления привлекаются к отверженности, что ведет к чувству безнаказанности.

Наблюдается высокий уровень преступных злоупотреблений в таких сферах, как государственная власть, стратегические отрасли экономики, финансово-кредитная система, аудиторская и нотариальная служба, где совершить преступления без использования служебного положения практически невозможно. Таким образом в Российской Федерации плохо защищена экономическая обстановка, а так же собственность коммерческих организаций, что существенно нарушает Конституцию Российской Федерации. В части 2 статьи 8 Конституции Российской Федерации сказано: «В Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности».

Уголовное законодательство многих зарубежных государств с развитой рыночной экономикой и демократическим режимом уже давно предусматривает ответственность за преступления в сфере частной службы. Уголовный кодекс Испании, например, содержит гл. XIII "Преступления против интересов объединений", расположенную в разделе «Преступления против собственности и социально-экономического порядка» и объединяющую нормы, обеспечивающие функционирование служебной деятельности. Аналогичные нормы предусмотрены уголовными кодексами ФРГ, Голландии, Швейцарии, Швеции, Дании и других государств.

Целью курсовой работы является изучение уголовно-правовых норм о злоупотреблении полномочиями и его отличия злоупотреблении должностными полномочиями.

Достижение указанных целей обусловило постановку следующих задач:

- рассмотреть развитие отечественного законодательства об уголовной ответственности за злоупотребление полномочиями;

- проанализировать законодательство об ответственности за злоупотребление полномочиями в зарубежных странах;

- изучить понятие должностного лица;

- проанализировать состав преступления злоупотребление должностными полномочиями;

- рассмотреть квалифицирующие обстоятельства состава злоупотребления должностными полномочиями;

- отграничить злоупотребление должностными полномочиями от смежных составов преступления;

- рассмотреть особенности соучастия в должностных преступлениях;

- рассмотреть ошибки в практике применения ст. 285 УК РФ.

Объектом исследования являются общественные отношения, возникающие в связи с преступным злоупотреблением служебными полномочиями в сфере коммерческих организациях.

Предмет исследования составляет:

- нормы уголовного законодательства, устанавливающие ответственность лиц, выполняющих управленческие функций в коммерческой организации, за злоупотребление служебными полномочиями;

-отграничение от смежных составов.

Глава 1. Сравнительно-правовой анализ законодательства об уголовной ответственности за злоупотребление полномочиями

1.1 Развитие отечественного законодательства об уголовной ответственности за злоупотребление полномочиями

Выдающийся русский криминалист Н.С. Таганцев писал в свое время: «Известно то важное значение, какое имеет историческое толкование в сфере действующего законодательства. Если мы, например, желаем изучить какой-нибудь юридический институт, существующий в данное время, то для правильного его уяснения себе мы должны проследить историческую судьбу его, то есть поводы, в силу которых появилось данное учреждение, и те видоизменения, которым подверглось оно в своем историческом развитии» Русское уголовное право. Часть общая. Т. 2 / Таганцев Н.С. - Тула: Автограф, 2001. С. 257. Исторический аспект изучения поставленной проблемы позволит почерпнуть идеи, которые, в преображенном виде, окажутся полезными в новых условиях.

Исторически уголовная ответственность в законодательстве нашего государства за злоупотребления полномочиями служащими коммерческих и иных организаций длительное время, по тем или иным причинам, не предусматривалась. В Древней Руси, несмотря на стабильное положение общины, и составляющих ее структур, члены которой, вступая в торговые и иные отношения, руководствовались, прежде всего, нормами обычного права, о самостоятельных общественных объединениях, где могла бы проявиться служебная деятельность, говорить не приходится. Причинами такого положения были сильная княжеская власть, для которой устойчивая организация представляла угрозу ее существованию; сословный строй; отсутствие рыночных отношений в современном их понимании. Поэтому закономерным фактом можно назвать довольно длительное отсутствие в нашей стране правовой регламентации службы в коммерческих и иных организациях, не связанной с общественным управлением. Уголовное законодательство России в XX веке началось с Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года. Уложение, как отмечалось, в целом отличалось многостатейностью, казуистичностью, отсутствием единства, неполнотой постановлений и несоразмерностью наказаний. Оно дважды, в 1866 и 1885 годах претерпело значительные изменения. В 1860-1870 годах в России были проведены буржуазные реформы (отмена крепостного права в 1861 году, земская реформа в 1864 году, судебная, городская и военные реформы в 1870 и 1874 годах), что послужило поводом для изменения, дополнения и исправления Уложения в 1885 году. Оно содержало раздел «О преступлениях и проступках по службе государственной и общественной», которым охватывалось значительное число глав и статей. Уголовно-правовая доктрина того времени еще не выработала понятия не должностное лицо». Не употреблялось оно и в Уложении о наказаниях, в связи, с чем в каждом составе должностных преступлений субъект определялся конкретно, применительно в совершенному деянию (например, виновный, чиновник, служащий и др.).

Раздел «О преступлениях и проступках по службе государственной и общественной» начинался главой об ответственности служащего или должностного лица за неисполнение или нарушение различного рода указов, предписаний, повелений, к которым по закону относились справки, информация, сведения и другого рода бумаги, требующие обязательного исполнения. Раздел содержал главы, устанавливающие ответственность чиновников, должностных лиц и служащих за превышение власти; за небрежное хранение, за пользование, растрату, присвоение, недостачу вверенных материальных ценностей; подлог по службе. Как отмечал Н.С. Таганцев, Уложение о наказаниях содержало описание общих преступлений по службе (главы 1-10) и особенные (глава 11). Признаки первых из них описаны лишь в общих чертах и под эти признаки суд должен подводить разнообразные нарушения должностными лицами обязанностей по службе; вторые, напротив, имеют строго определенный характер, поскольку в них указан не только род службы, но и те конкретные нарушения, предусмотреть которые предписывал закон. Значительная часть включенных в раздел правонарушений относится к числу дисциплинарных проступков, влекущих соответствующую санкцию в виде выговора или строгого выговора, вычета определенного периода из времени службы, отрешения от должности, исключения со службы и др. Например, ст. 443 устанавливала, что чиновник, не явившийся на должность без законных на то причин, подвергается за это: в первый и второй раз замечанию, в третий раз - выговору, а в четвертый - вычету трех месяцев из времени службы. Как видно из сказанного, общей уголовно-правовой нормы об ответственности за злоупотребления полномочиями в Уложении не было. Многочисленные и разнообразные виды злоупотреблений были представлены отдельными постановлениями.

Уложение о наказаниях представляло собой и по форме и по содержанию консервативный правовой акт, который противоречил реформам 70-х годов XIX века. Поэтому еще при императоре Александре II начались законопроектные работы по его замене. В 1881 году была образована редакционная комиссия по подготовке Уголовного Уложения, в состав которой входили известные российские юристы и общественные деятели, такие как Э. Франк, Н. Неклюдов, Е. Розин, В. Случевский, Н. Таганцев, И. Фойницкий. В 1895 году комиссия представила в Министерство юстиции первоначальный проект Уложения и восемь томов объяснительной записки к нему. В связи с работой комиссии оживились дискуссии в среде дореволюционной российской науки относительно проблем, связанных с ответственностью за должностные преступления, предпринимались попытки дать определение должностному преступлению. В частности, И.Н. Кузнецов отмечает, что «должностное преступление представляет собой по существу своему, злоупотребление властью или полномочиями, коими снабжается орган управления. В силу присущих органу власти полномочий он может распоряжаться известной совокупностью правовых благ государственных, общественных или частных». По его мнению, «должностное преступление - это злоупотребление должностными полномочиями, заключающееся в посягательстве на правовые блага, доступные для воздействия лишь со стороны должностных лиц, или и на иные правовые блага, но учиненное с помощью такого способа, который находится только в руках должностных лиц».

Давая характеристику злоупотреблениям по службе, российские юристы подчеркивали, что это умышленное вредоносное действие по службе с нарушением служащим своих обязанностей или (и) с превышением власти, «в особенности, когда и то и другое учинено по побуждению, не совместимому с долгом службы». Таковым несовместимым с долгом службы признавалось, прежде всего, корыстное побуждение, под которым «следует разуметь учинение злоупотребления или вследствие принятия дара или в расчете на дар, хотя бы и не обещанный предварительно, или же в расчете на наживу, в смысле приобретения или сохранения за собой имущественных ценностей, права или выгоды». К этим не совместимым с долгом побуждениям относились лесть, вражда, гнев, родство, свойство, дружба, преступное снисхождение и др.

Принятое в 1903 году Уголовное Уложение в главе 37 («О преступных деяниях по службе государственной и общественной») содержало 51 состав (ст. 636-687). Уголовному Уложению не суждено было вступить в законную силу на территории всей Российской империи. Полностью оно действовало лишь в Латвии, Литве, Эстонии, Польше. На остальной территории России действовали первые две главы Особенной части «О бунте против Верховной власти» и «О государственной измене» и несколько десятков других норм. В июне 1904 года была ведена в действие глава 5 «О смуте».

Уголовное Уложение 1903 года в ч. 4 ст. 636 давало законодательное определение служащего, указывая, что «служащим почитается всякое лицо, несущее обязанности или исполняющее временное поручение по службе государственной или общественной, в качестве должностного лица, или полицейского, или иного стража, или служителя, или лица сельского или мещанского управления». Закон не выделял какие-либо признаки субъекта, а делал акцент на некоторых видах должностей. Глава 37 начиналась ст. 636, предусматривающей ответственность за совершение лицом действий, не входящих в его компетенцию или не предоставленных законом. Ответственность за эти деяния дифференцировалась в зависимости от формы вины: «умышленно учинено или по небрежности».

Несколькими составами были представлены многочисленные формы должностного бездействия по службе (ст. 639-652), такие как: непринятие виновным мер по предупреждению и пресечению вреда, угрожающему порядку управления или казенному, общественному интересу; непринятие виновным мер к обнародованию, объявлению или приведению в действие закона или иного Высочайшего повеления, обязательного постановления; не доведение до сведения своего начальства о получении входящей бумаги, если при этом последовал важный вред для порядка управления; недонесение вопреки обязанности, своему начальству, полицейской или судебной власти об учиненных тяжких преступлениях и др.

Октябрьская революция 1917 года привела к слому старого государственного механизма и отмене всего дореволюционного законодательства.

С 1917 и до 1922 года уголовное законодательство России не было кодифицированным. Источниками уголовного права служили, как отмечалось, обращения правительства к населению, постановления съезда Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, инструкции Наркомюста, а также судебная практика. Эти законодательные акты содержали указания на отдельные виды должностных преступлений без определения признаков их составов.

В инструкции Народного комиссариата юстиции от 19 декабря 1917 года «О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях и о порядке ведения его заседаний» при определении подсудности военного трибунала отмечались дела лиц, «которые пользуются своим положением по государственной или общественной службе, чтобы нарушить или затруднить правильный ход работ в учреждении или предприятии, в котором они состоят или состояли на службе», и лиц «которые пользуются своим общественным или административным положением, злоупотребляют властью, предоставляемой им революционным народом».

Борьбе с должностными преступлениями уделялось внимание в таких нормативных документах, как: постановление Чрезвычайного VI Всероссийского Съезда Советов от 8 ноября 1918 года «О точном соблюдении законов», которое призывало всех «должностных лиц советской власти к строжайшему соблюдению законов РСФСР, изданных и издаваемых центральной властью постановлений, положений, распоряжений»; циркуляр Кассационного отдела ВЦИК «О подсудности революционных трибуналов» и др.

В Положении о Революционных Военных Трибуналах, принятом ВЦИК 20 ноября 1919 года, более детально, чем в предыдущих актах, раскрывались формы должностных преступлений: а) саботаж; б) превышение и бездействие власти, если это деяние сопровождалось наступлением существенного вреда; в) присвоение, растрата или истребление вверенного по службе имущества; г) служебный подлог; д) вымогательство.

В период перехода к восстановлению народного хозяйства в феврале 1921 года НКЮ РСФСР принял постановление «Об усилении ответственности должностных лиц за преступления, совершаемые при продовольственной работе», где указывалось об обязательном направлении в революционные трибуналы дел, связанных с превышением власти продагентами с явно корыстной целью; с превышением власти хотя бы и без корыстной цели, но сопровождавшейся дискредитированием советской власти и имеющее важные последствия; с применением истязания и вообще насильственных действий при выполнении разверстки; с преступным нерадением или бесхозяйственностью, имевшими последствием порчу или гибель значительного числа заготовленных продуктов.

Первым кодифицированным законодательным актом был Уголовный кодекс 1922 года, где должностные преступления предусматривались в главе П Особенной части вслед за государственными преступлениями. Статья 105 УК, устанавливающая ответственность за злоупотребление властью, под которым понималось совершение должностным лицом действий, которые оно могло совершить благодаря своему служебному положению и которые повлекли за собой нарушение правильной работы учреждения или предприятия, или общественного порядка или частных интересов отдельных граждан, имела примечание, в котором было сформулировано понятие «должностное лицо».

После принятия УК в 1922 году поиск наиболее рациональных законодательных решений в должностных преступлениях не прекращался. В частности, Постановлением ВЦИК от 10 июля 1923 года «Об изменениях и дополнениях Уголовного кодекса РСФСР» были внесены уточнения в некоторые признаки составов должностных преступлений, в отдельных случаях повышено наказание. Были уточнены последствия злоупотребления властью (нарушение правильной работы предприятия, учреждения, причинение ему имущественного ущерба, нарушение общественного порядка или охраняемых законом прав и интересов отдельных граждан) и установлено, что уголовная ответственность наступает лишь при условии совершения этих действий систематически или из соображений корыстной или иной личной заинтересованности или же при причинении особо тяжелых последствий либо заведомо создания угрозы наступления тяжелых последствий. Во всех остальных случаях этот Декрет заменил ответственность уголовную ответственностью дисциплинарной с возложением обязанности возмещения причиненного ущерба или заглаживания нанесенного вреда либо без таковых. Ответственность за злоупотребление властью значительно усиливалась, если в результате такого преступного поведения следовало расстройство центральных или местных хозяйственных аппаратов производства, распределения или снабжения, расстройство транспорта, заключение явно не выгодных для государства сделок и договоров, всякий иной подрыв и расточение государственного достатка в ущерб интересам трудящихся (ст. 110 УК).

Очень широко и достаточно неопределенно раскрывалось в Кодексе понятие дискредитирования власти - совершение должностным лицом действий, хотя бы и не связанных с его служебными обязанностями, но явно подрывающих в глазах трудящихся достоинство и авторитет органов власти, представителем коих является данное должностное лицо.

Уголовный кодекс РСФСР 1926 года воспринял должностные преступления практически без изменений, установив ответственность за них в главе Ш Особенной части, вслед за «иными преступлениями против порядка управления». К новшествам, пожалуй, следует отнести то, что к ст. 109 «Злоупотребление властью или служебным положением» было установлено два примечания: первое - раскрывало понятие «должностное лицо», аналогичное приведенному в примечании к ст. 105 УК 1922 года, а второе - выделяло должностных лиц профессиональных союзов. В нем, в частности, указывалось: «Должностные лица профессиональных союзов за совершенные ими служебные преступления, если они привлечены к ответственности по постановлениям профессиональных союзов, отвечают как за преступления должностные».

Важное значение в борьбе с должностными преступлениями придавалось постановлению ЦИК и СНК СССР от 25 июня 1932 г. «О революционной законности». В нем обращалось внимание на «наличие все еще значительного числа нарушений революционной законности со стороны должностных лиц и искривлений в практике ее проведения, особенно в деревне». В соответствие с указанным постановлением суды и прокуратура обязаны были привлекать к строгой ответственности должностных лиц во всех случаях нарушения прав трудящихся, в особенности в случаях незаконных арестов, обысков, конфискации или изъятии имущества и пр., и налагать на виновных строгие меры взыскания». Это постановление не внесло каких-либо изменений или дополнений непосредственно в должностные преступления по Уголовному кодексу, однако оно обращало особое внимание на борьбу с преступлениями, совершенными должностными лицами.

С небольшими уточнениями, касающимися главным образом санкции и разграничения должностных преступлений от служебных упущений и проступков, такое законодательное регулирование составов преступлений по службе сохранилось вплоть до принятия УК РСФСР 1960 года.

Система должностных преступлений в Уголовном кодексе 1960 года во многом основывалась на ранее действующем советском уголовном законодательстве. Эти преступления были помещены в главе седьмой после хозяйственных преступлений.

Злоупотребление властью или служебным положением понималось как умышленное использование должностным лицом своего служебного положения вопреки интересам службы. Обязательными условиями возникновения уголовной ответственности были: совершение этого деяния из корыстной или иной личной заинтересованности и причинение им существенного вреда государственным или общественным интересам либо охраняемым законом правам и интересам граждан. Квалифицирующим обстоятельством преступления являлось причинение тяжких последствий в результате его совершения.

Исключительную роль в уяснении содержания уголовного закона сыграло постановление Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 года №4 «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге». В нем впервые было дано официальное толкование таких понятий, как: организационно-распорядительные и административно-хозяйственные обязанности, составляющие содержание полномочий должностного лица, существенный вред, корыстная и иная личная заинтересованность и ряда других сложных вопросов. Многие из этих разъяснений сохранили свою значимость и применительно к положениям Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 года.

1.2 Законодательство об ответственности за злоупотребление полномочиями в зарубежных странах

Сравнительно-правовой анализ важнейших институтов Особенной части уголовного права Англии, США, Франции, Германии, Японии и Италии позволяет проследить сходства и различия в регулировании таких институтов уголовного права, как должностные преступления.

Поскольку федерализм США имеет свои особенности, систему Особенной части американского уголовного права нельзя назвать единой или хотя бы единообразной. Там существует 53 правовые системы: 50 штатов, федеральная, округа Колумбия и «свободно присоединившегося» государства Пуэрто-Рико.

В отличие от уголовных кодексов некоторых других крупных федеративных государств, например, Германии, Бразилии или Индии, так называемый Федеральный уголовный кодекс США (в основном это нормы ч.1 разд.18 Свода законов США) имеет довольно узкую сферу действия. Она ограничивается защитой «федеральных» интересов и необходимостью борьбы с некоторыми наиболее опасными посягательствами в национальном масштабе. Федеральное уголовное законодательство США впервые было кодифицировано в разделе о преступлениях изданного в 1873-1877 годах Свода законов США, затем в существенно измененном виде вновь систематизировано в 1909г. и, наконец, реформировано в 1948 г. в качестве части 1 Титула 18 Свода законов США.

По уголовному законодательству США злоупотребление должностным положением осуществляется в Формах:

- незаконного распределения государственных доходов;

- незаконных сделок с государственным имуществом;

- разглашения торговых секретов США;

- спекуляция акциями или товарами, связанными со страхованием сельскохозяйственной продукции, и др.

Наказываются данные преступления, согласно § 1901-1904 Титула 18 Свода законов США, штрафом до 10 тыс. долл. и (или) тюремным заключением на срок от 2 до 10 лет и отстранением от должности.

Сравнительно-правовой анализ норм Особенной части Уголовного права Франции показывает, что центральное место в системе норм об ответственности за посягательства на государственную власть занимает группа норм о должностных злоупотреблениях. Они расположены в главе 4 «Преступления и проступки против нации, государства и общественного спокойствия», § 4. «Преступные посягательства на государственную власть».

Во Франции деятельность публичных должностных лиц регламентируется самыми разными законами и подзаконными актами. Важное значение в сфере регламентации ответственности должностных лиц за различные злоупотребления имеют Закон о правах и обязанностях государственных служащих от 13 июля 1983г. и Уголовный кодекс Франции.

По французскому праву к публичным должностным лицам относятся:

- лица, обладающие публичной властью (высшие должностные лица Французской Республики);

- лица, состоящие на государственной службе (чиновники четырех иерархических категорий, каждая из которых включает несколько рангов государственных служащих);

- лица, обладающие избирательным мандатом (выборные должностные лица). В Уголовном кодексе отсутствует общее определение публичного должностного лица. В специальных главах Кодекса, посвященных вопросам уголовной ответственности должностных лиц, упоминаются следующие виды этих специальных субъектов:

- лицо, обладающее публичной властью;

- лицо, выполняющее обязанности по государственной службе;

- лицо, обладающее избирательным мандатом;

- лицо, занимающее публичную должность;

- служащий органа государственного управления;

- служащий государственного учреждения;

- работник национализированного предприятия;

- работник экономического общества смешанного типа, в котором государство или государственная организация владеет свыше 50% капитала;

- служащий государственной службы почты и связи;

- лицо, исполняющее функции представителя государственной власти;

- управляющий или служащий государственного предприятия;

- служащий органов местного самоуправления;

- государственный бухгалтер (и его заместитель);

- государственный депозитарий (и его заместитель). То есть перечень должностных лиц, которые могут нести уголовную ответственность за рассматриваемые виды преступных деяний, достаточно широк.

В соответствии с Законом о правах и обязанностях государственных служащих от 13 июля 1983 г. на государственного чиновника возложена обязанность «посвятить себя только службе». Названный закон является своеобразным «кодексом чести» государственного служащего. Чиновник не должен быть корыстным, не может вести параллельно с государственной службой, частную профессиональную деятельность, направленную на извлечение прибыли. Однако этот запрет имеет некоторые исключения, которые касаются научной, литературной или артистической деятельности при условии, что такая деятельность не имеет доминирующего характера.

Обязанность публичного должностного лица отказаться от других профессиональных занятий, закреплена в специальных подзаконных актах.

Государственному служащему запрещается участвовать в деятельности подконтрольных или поднадзорных предприятий в любом качестве, лично или через посредника. В некоторых случаях эта обязанность сохраняется за чиновником и после ухода с государственной службы.

Система должностных злоупотреблений по УК Франции включает три группы преступных деяний:

- злоупотребления властью, посягающие на порядок управления;

- злоупотребления властью, совершенные против частных лиц;

- нарушения служебного долга.

К первой группе относятся такие преступные деяния, как деятельность, направленная на воспрепятствование исполнению закона; осуществление полномочий публичного должностного лица после официального их сложения.

Во вторую группу деяний входят посягательство на индивидуальную свободу со стороны должностных лиц; дискриминация физических или юридических лиц, совершенная должностным лицом; посягательство на неприкосновенность жилища; посягательство на тайну сообщений (ст. 432-4).

В третью группу включены такие преступные деяния, как незаконное взимание денежных сумм (ст. 432-10); пассивная коррупция и торговля влиянием; незаконное получение выгоды; посягательство на свободу доступа и равенство кандидатов для участия в государственных контрактах и при учреждении предприятий публичной службы; незаконное изъятие или расхищение собственности (ст. 432-15).

В качестве самостоятельного преступления, не входящего ни в одну из названных групп и отнесенного к преступлениям против правосудия, рассматривается:

- ...«требование или принятие взятки магистром, присяжным заседателем или любым другим лицом, заседающим в каком-либо судебном органе, арбитром или экспертом, приглашенным либо судом, либо сторонами, или лицом, на которое судебной властью возложена обязанность примирения или посредничества». Центральное место в системе норм об этих злоупотреблениях занимают нормы об уголовной ответственности публичных должностных лиц за активное и пассивное взяточничество (коррупцию), при этом первое представляет собой дачу взятки, второе - ее получение.

Сравнительно-правовой анализ уголовного законодательства Японии показывает, что ответственность за злоупотребление властью и за коррупцию должностных лиц предусматривается в Главе 25 (ст. 193-198) Особенной части УК Японии.

В соответствии со ст. 15 Конституции Японии публичные должностные лица являются слугами всего общества. В этом качестве они должны «осуществлять служебные обязанности искренне и справедливо, обеспечивая доверие к себе со стороны общества». Уголовный же закон предусматривает ответственность за злоупотребление властью и взяточничество как совершение предательства по отношению к общественному доверию. К разновидностям злоупотребления властью относятся: злоупотребление властью со стороны публичного должностного лица (ст. 193) и со стороны особого публичного должностного лица, т.е. лица, исполняющего судейские, прокурорские, полицейские функции (ст. 194), насилие либо оскорбительное или дурное обращение со стороны особого публичного должностного лица (ст. 195).

Публичное должностное лицо, которое, «злоупотребляя возложенной на него по должности властью побуждало какое-либо лицо сделать то, чего оно не обязано делать, или препятствовало ему в осуществлении прав, которые должны быть осуществлены, наказывается лишением свободы с принудительным трудом или без оного на срок до 2 лет» (ст. 193).

В соответствии со ст.194 (задержание или заключение под стражу в результате злоупотребления возложенной по должности властью со стороны особо публичного должностного лица), «если лицо, осуществляющее судейские, прокурорские или полицейские функции либо действующее в качестве его помощника, злоупотребляя возложенной на него по должности властью, задержало какое-либо лицо или держало его под стражей, оно наказывается лишением свободы с принудительным трудом или без оного на срок от 6 месяцев до 10 лет». Как предусматривает ст. 195 (насилие либо оскорбительное или дурное обращение со стороны особого публичного должностного лица), «если лицо, осуществляя судейские, прокурорские или полицейские функции либо действующее в качестве его помощника, при исполнении своих служебных обязанностей употребило насилие или допустило оскорбление или дурное обращение с обвиняемым по уголовному делу или другим лицом, оно наказывается лишением свободы с принудительным трудом или без оного на срок до 7 лет». Так же наказывается тот, кто, охраняя или конвоируя взятое под стражу в соответствии с законом лицо, применил против него насилие либо допускал оскорбительное или дурное обращение с ним. По ст. 196 (причинение смерти или телесных повреждений в результате злоупотребления возложенной по должности властью со стороны особого публичного должностного лица), «если путем совершения преступных деяний, предусмотренных двумя предыдущими статьями, были причинены смерть или телесное повреждение другому лицу, то должно быть назначено наказание, установленное за телесное повреждение, если оно является более тяжким».

Таким образом, сравнительно-правовой анализ важнейших институтов Особенной части зарубежного уголовного законодательства позволяет рассмотреть различия и сходства, существующие между двумя основными правовыми системами - «континентальной» и «англосаксонской», а также внутри каждой из этих систем.

Глава 2. Общая характеристика состава преступления злоупотребление должностными полномочиями

2.1 Понятие должностного лица

уголовный ответственность злоупотребление полномочие

Привлечение к уголовной ответственности - одна из наиболее эффективных мер борьбы с коррупционной преступностью, а неопределенность законодательных дефиниций существенно снижает действенность уголовно-правовых средств. С учетом значимости и многоаспектности этой проблемы журнал публикует цикл статей, подготовленных профессорами А. Бриллиантовым и П. Яни, которые в течение многих лет проводят (в Российской академии правосудия и Институте повышения квалификации руководящих кадров Академии Генеральной прокуратуры РФ) занятия по повышению квалификации с судьями, прокурорами, государственными обвинителями, руководителями подразделений Следственного комитета при прокуратуре, активно участвуя в практических дискуссиях по поводу содержания такого краеугольного признака преступлений против интересов службы, как должностное лицо.

1. Установление точного содержания понятия должностного лица - один из наиболее важных вопросов применения немалого числа норм Особенной части УК. В связи с этим проанализируем признаки данного специального субъекта, содержание которых раскрывается в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» «Бюллетень Верховного Суда РФ», № 12, декабрь, 2009.

Этот анализ не просто целесообразно, но и необходимо проводить в сравнении с описанием признаков должностного лица, приведенным в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе». Необходимо потому, что Постановлением от 16 октября 2009 г. разъяснения, данные Пленумом в Постановлении от 10 февраля 2000 г., не признаны утратившими силу. И теперь, решая вопрос об отнесении лица, привлекаемого к уголовной ответственности, к категории лиц должностных, правоприменитель должен сверять свою позицию с обоими документами высшего судебного органа.

Более того, сохранение в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» положений, касающихся признаков должностного лица, при том что вопрос об их исключении обсуждался на стадии проработки проекта Постановления от 16 октября 2009 г., свидетельствует: в замысел Верховного Суда входило не усложнение дефиниции должностного лица посредством создания противоречий между названными документами Пленума, а напротив, устранение известной неопределенности прежних положений, а также расширение круга вопросов, по которым у Верховного Суда в последние годы сформировалась более ясная позиция.

2. Несмотря на редакционные отличия соответствующих дефиниций в названных постановлениях, взгляд Пленума на понятие «представитель власти» не изменился. В п. 3 Постановления от 16 октября 2009 г. к исполняющим функции представителя власти отнесены лица, наделенные правами и обязанностями по осуществлению функций органов законодательной, исполнительной или судебной власти, а также, исходя из содержания примечания к ст. 318 УК, иные лица правоохранительных или контролирующих органов, наделенные в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости, либо правом принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, организациями, учреждениями независимо от их ведомственной принадлежности и форм собственности. Пленум по-прежнему считает, что понятия представителя власти, данного в примечании к ст. 318 УК, недостаточно. Примечанием к этой категории должностных лиц отнесены два вида должностных лиц: первый - должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа; второй - иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости.

Это понятие подвергается многими исследователями критике в основном по двум причинам. Прежде всего потому, что в нем нарушен логический запрет давать определение через подобное: представитель власти здесь понимается как должностное лицо, хотя из примечания к ст. 285 УК следует, что представитель власти рассматривается лишь как подвид должностного лица. Второй недочет усматривают в том, что не всякое должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа можно признать представителем власти. Например, «главный бухгалтер или начальник отдела снабжения прокуратуры - безусловно, должностное лицо, но отнюдь не представитель власти» Волженкин Б.В. Служебные преступления. М., 2000. С. 100..

Итак, Пленум дополнил приведенное законодательное понятие представителя власти указанием на лиц, осуществляющих функции органов законодательной, исполнительной или судебной власти. Эту позицию нужно поддержать, поскольку, во-первых, не все органы трех ветвей власти, пусть и наделенные функциями защиты прав граждан либо контроля за определенными видами деятельности, допустимо признавать правоохранительными либо контролирующими, и, во-вторых, не всех лиц, осуществляющих функции органов законодательной, исполнительной или судебной власти, можно отнести к категории должностных лиц, наделенных в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости.

Например, согласно п. «з» ч. 1 ст. 7 ФЗ от 8 мая 1994 г. № 3-ФЗ «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» формами деятельности члена Совета Федерации, депутата Государственной Думы является обращение к соответствующим должностным лицам с требованием принять меры по немедленному пресечению обнаружившегося нарушения прав граждан. Или, скажем, МИД России в соответствии с подпунктом 3 п. 7 Положения о Министерстве иностранных дел Российской Федерации, утвержденного Указом Президента России от 11 июля 2004 г. № 865, в целях реализации своих полномочий имеет право осуществлять в пределах своей компетенции контроль за соответствием нормативных правовых актов Российской Федерации ее международным обязательствам. Однако вряд ли кто решится на этом основании именовать Государственную Думу или Совет Федерации правоохранительным, а МИД России - контролирующим органом.

Те же депутат либо судья вряд ли могут быть признаны наделенными распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости. Обоснуем это заключение на примере названных субъектов подробней.

Можно ли, в частности, понимать распорядительные полномочия настолько широко, чтобы относить к лицам, обладающим такими полномочиями, депутата, имеющего, как указано выше, право требовать от должностных лиц принять меры по немедленному пресечению обнаружившегося нарушения прав граждан, и судью, чье решение, вступившее в законную силу, обязательно для всех органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, других физических и юридических лиц и подлежит неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации.

На первый взгляд, для подобного понимания термина «распорядительные полномочия» какие-то основания найти можно, поскольку в отсутствие нормативного закрепления содержания данной дефиниции правоприменитель неизбежно прибегнет к грамматическому толкованию названного признака субъекта должностного преступления Бриллиантов А.В., Яни П.С. Должностное лицо: представитель власти // Законность. 2010. № 5. С. 18 - 22.. Словарное значение слова «распорядиться» - приказать, а приказ - это официальное распоряжение того, кто наделен властью. В связи с этим можно, кстати, утверждать, что используемые Пленумом в качестве альтернативных понятия «распорядительные полномочия в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости» и «право принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, организациями, учреждениями» юридически, по сути, тождественны.

Вместе с тем суть осуществления именно законодательных функций, а равно правосудия, конечно, не в распоряжении и даже не в принятии решений, обязательных для исполнения всеми лицами. И если, скажем, депутат получает взятку за участие в голосовании по поводу того или иного закона, то он противоправно действует как субъект должностного преступления, осуществляющий функции законодательной власти, а не как субъект, наделенный распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости. То же относится и к осуществлению правосудия судьей.

Важно и то, что недостаточная определенность содержания «распорядительные полномочия» может породить у суда сомнения относительно возможности отнесения указанных лиц к числу представителей власти. И если, допустим, судье или депутату обвинение будет предъявлено лишь со ссылкой на указанный признак, то суд в силу ч. ч. 3 и 4 ст. 14 УПК вполне может истолковать соответствующие сомнения в пользу подсудимого, а это приведет к непризнанию в деянии состава должностного преступления и вынесению оправдательного приговора.

Имея в виду сказанное, отнесение к представителям власти (в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе»), к исполняющим функции представителя власти (в Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий»), соответственно лиц, «осуществляющих законодательную, исполнительную или судебную власть», и лиц, «наделенных правами и обязанностями по осуществлению функций органов законодательной, исполнительной или судебной власти», существенно расширяет по сравнению с определением в уголовном законе понятие представителя власти. Пусть это и означает, по сути, требование Верховного Суда применять закон по аналогии. Вывод об аналогии мы делаем на том основании, что понятие представителя власти, распространяющееся, как следует из примечания к ст. 318 УК, не только на эту статью, но и на весь Уголовный кодекс, не включает в себя некоторые категории лиц, осуществляющих законодательную, исполнительную или судебную власть, например, депутатов Государственной Думы, судей, министров. Вместе с тем заполнение очевидного законодательного пробела анализируемыми разъяснениями высшего судебного органа и следование судов этим разъяснениям, безусловно, необходимо, а кроме того, служит дополнительным аргументом в пользу вывода о причислении такого рода документов судебной власти к источникам уголовного права de facto.

4. Помимо лиц, осуществляющих функции органов всех ветвей власти, Пленум в Постановлении от 10 февраля 2000 г. назвал представителями власти «работников государственных, надзорных или контролирующих органов, наделенных в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости, либо правом принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, а также организациями независимо от их ведомственной подчиненности», а в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» - «иных лиц правоохранительных или контролирующих органов, наделенных в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости, либо правом принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, организациями, учреждениями независимо от их ведомственной принадлежности и форм собственности».

Существенное отличие этих определений от понятия представителя власти, содержащегося в примечании к ст. 318 УК, состоит в том, что в примечании к представителям власти отнесены, во-первых, должностные лица правоохранительного или контролирующего органа без всяких оговорок относительно наличия у них распорядительных полномочий в отношении не подчиненных им лиц и, во-вторых, должностные лица, хотя и наделенные в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости, но не являющиеся должностными лицами правоохранительного или контролирующего органа.

Таким образом, данное Пленумом определение точнее содержащегося в примечании к ст. 318 УК в том, что исключает из круга представителей власти, работающих в правоохранительных или контролирующих органах, тех должностных лиц, которые в отношении неподчиненных им лиц не обладают ни распорядительными полномочиями, ни правом принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, организациями и т.д.

Однако ни в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе», ни в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» не упоминаются в качестве представителей власти лица, хотя и не работающие в государственных, надзорных, правоохранительных и контролирующих органах, но наделенные, как это предусмотрено в примечании к ст. 318 УК, распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости. Можно ли в связи с этим усмотреть пробельность предложенных Пленумом определений?

Если руководствоваться только Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий», то к представителям власти не получится причислить сотрудников таких государственных органов, как, в частности, Центральный банк или Судебный департамент при Верховном Суде РФ: эти органы не относятся ни к одной из ветвей власти и не являются ни правоохранительными, ни контролирующими.

Так в ст. 4 ФЗ от 10 июля 2002 г. «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)», где перечислены функции Банка России, а также ст. ст. 1 и 4 ФЗ от 8 января 1998 г. «О Судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации», из которых следует, что Судебный департамент осуществляет организационное обеспечение деятельности судов, но не вправе вмешиваться в осуществление правосудия.

Вместе с тем, поскольку работники этих органов являются работниками государственных органов, то со ссылкой на п. 2 Постановления от 10 февраля 2000 г. должны быть признаны по этому основанию представителями власти, если, однако, наделены распорядительными полномочиями в отношении не подчиненных по службе лиц, правом принимать решения, обязательные для исполнения этими неподчиненными лицами. Если же таких полномочий у указанных работников нет, то признать их представителями власти не удастся ни на основании разъяснений Пленума, ни со ссылкой на примечание к ст. 318 УК (однако это не исключает возможности признания таких лиц должностными по иным основаниям).

Думается, что взаимодополнение приведенных в обоих постановлениях Пленума понятий охватывает все разновидности представителей власти - как работающих в государственных или муниципальных органах власти, так и не работающих в них, но осуществляющих соответствующие функции на основании специального полномочия. В последнем случае речь идет, в частности, о присяжных заседателях, осуществляющих функции судебной власти (п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий»). Или, скажем, будь у нас восстановлена деятельность народных дружин и их члены стали бы по специальному полномочию осуществлять некоторые функции по охране общественного порядка, т.е. функции органов внутренних дел, являющихся органами исполнительной власти, дружинников следовало бы признавать представителями власти.

И поскольку мы признаем этих лиц представителями власти по признаку осуществления функций органов власти, то отсутствие в постановлениях Пленума упоминания в числе представителей власти лиц, не являющихся работниками государственных, надзорных, правоохранительных и контролирующих органов, не помешает отнесению их к данной категории должностных лиц.

А вот, допустим, члены Общественной палаты представителями власти признаны быть не могут. Действительно, согласно п. 4 ст. 2 Федерального закона от 04.04.2005 № 32-ФЗ (ред. от 23.07.2010) «Об Общественной палате Российской Федерации» общественная палата вправе осуществлять общественный контроль за деятельностью Правительства РФ, федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти субъектов Федерации и органов местного самоуправления, а также за соблюдением свободы слова в средствах массовой информации и на этом основании, быть может, и имеет право называться контролирующим органом. Однако, во-первых, ни к какой из ветвей власти ее деятельность не относится и, во-вторых, как работники контролирующего (и это, повторим, не бесспорно) органа члены Палаты не обладают распорядительными полномочиями в отношении не подчиненных по службе лиц либо правом принимать решения, обязательные для исполнения другими лицами. Напротив, согласно ст. 17 Закона, хотя органы государственной власти, органы местного самоуправления или должностные лица, которым направлены обращения Общественной палаты, обязаны в установленный срок проинформировать ее о результатах рассмотрения соответствующего обращения, решения Палаты, принимаемые в форме заключений, предложений и обращений, носят рекомендательный характер.

5. Терминологически понятие «осуществление власти» (Постановление от 10 февраля 2000 г.), на первый взгляд, уже понятия «осуществление функций органов власти» (Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий»). Например, согласно ст. 1 Федеральный закон от 08.05.1994 № 3-ФЗ (ред. от 28.12.2010) «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» «Российская газета», № 130, 08.07.1999, депутат Государственной Думы уполномочен осуществлять не только собственно законодательные, но и иные полномочия, к числу которых относится право на получение информации от должностных лиц органов государственной власти и иных названных в законе субъектов. Вместе с тем депутата Государственной Думы следует признавать лицом, осуществляющим функции представителя власти, и при осуществлении им полномочий незаконодательного характера, что прямо следует из той же ст. 1 ФЗ от 8 мая 1994 г., которой установлено: «Депутатом Государственной Думы является ...представитель народа, уполномоченный осуществлять в Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации ...законодательные и иные полномочия...». Выделенный нами текст означает: поскольку депутат наделен не законодательными полномочиями именно в Государственной Думе, то при их реализации он осуществляет функцию, пусть и не законодательную, данного органа законодательной власти.