Государство как субъект правового отношения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Государство как субъект правового отношения

1. Субъект права и субъект правоотношения

Понятие субъекта имеет довольно продолжительную историю. Этимологически слово «субъект» восходит к латинскому subjectus - «лежащий внизу, простирающийся у ног, находящийся в основе» (от subjicio, образованного путем слияния слов sub и jacio, где sub - «под» и jacio - «бросаю, кладу в основание»). В случае заимствования юридической наукой, какой бы то ни было философской категории, необходимо учитывать, что не всегда подобное перенесение будет считаться обоснованным. Именно это стоит принять во внимание при употреблении в праве категории «субъект», под которой в философии понимается активно действующий и познающий, обладающий сознанием и волей индивид или социальная группа. Так, в некоторых отраслевых юридических науках субъектами признаются индивиды и с пороками сознания.

Исследователи проблемы субъекта права чаще всего основываются на том, что в юридической науке уже сформировались устойчивые представления о данной категории, которые восходят, прежде всего, к цивилистике. Став достоянием общей теории права, гражданско-правовое понимание субъекта используется всеми отраслевыми юридическими науками под видом общеправового без внесения сколь-нибудь существенных корректировок. При этом частноправовые аспекты категории «субъект права» не всегда успешно воспринимаются теми науками, предметом изучения которых являются публично-правовые отношения. Поэтому обоснованным является высказывание С.И. Архипова о том, что юридической науке еще предстоит разработать полноценную теорию субъекта права, призванную определить его место и роль в правовой системе.

Проблема субъектов права и правоотношения анализировалась как в работах по общей теории права, в которых эти категории рассматривались в качестве предмета специального исследования, так и в работах затрагивающих иные вопросы теории права.

Разработкой теоретических основ субъекта права занимались многие видные ученые-правоведы прошлого и современности. Отражая изменения в отечественной правовой системе, научная дискуссия является катализатором существенных изменений в представлениях о субъекте права. Ученые часто идут по пути детализации и отражения максимального количества аспектов исследуемого ими термина. Автор современной работы по проблеме субъекта права С.И. Архипов выделяет семь основных граней правового феномена, послужившего основой его монографии. Субъект права им рассматривается как «лицо - юридическая внешность», как правовая воля, как совокупность правовых отношений, правовых связей, как правовое сознание, как правовой деятель, как социально-правовая ценность и как праводееспособность, причем комплексное изучение всех этих аспектов и дает, по мнению С.И. Архипова, развернутое понимание субъекта права.

Классическое определение категории «субъект права» включает в себя людей и их объединения, за которыми признается способность быть носителями субъективных прав и юридических обязанностей. Важно иметь в виду, что ни права, ни обязанности самостоятельно существовать не могут, они непременно должны кому-то принадлежать. Исходя из позиции В.Е. Чиркина, для характеристики субъекта наиболее подходит следующее определение: «Субъект права - это самостоятельное (автономное в пределах закона) образование, имеющее свои интересы, цели, волю, права и обязанности, выполняющее свою роль в обществе, участвующее в создании норм права и (или) в правоотношениях»

История знает довольно любопытные случаи, при которых круг субъектов права настолько расширялся, что в их число включались и животные и даже неодушевленные предметы. Известен случай возведения в сенаторы Инцитатуса, коня Калигулы (фактически было осуществлено юридическое признание животного субъектом права) - «…что тем Калигула и славен, что вздумал лошадь, говорят, послать присутствовать в сенат…». Помимо этого в истории немало и других примеров. Так, нормы рабовладельческого права допускали способность быть стороной правоотношения только для свободных людей. Рабы расценивались как вещь. В Риме периода Республики рабов называли «instrumenti genus vocale» и считали не субъектом права, а объектом, что подтверждало ничем не ограниченное господство рабовладельца над рабами, которые находились в его собственности. Правоотношений между рабовладельцем и рабом не возникало.

В научной литературе подвергся тщательному анализу вопрос: «Могут ли быть субъектами права, помимо физических лиц, еще и юридические лица?». В нынешней науке принято строго разграничивать понятия юридического и физического лица, и существует целый ряд подходов к пониманию этих категорий. Но следует иметь в виду, что в недалеком прошлом сами юридические лица рассматривались в виде совокупности людей, имеющих общие интересы.

Понятие физического лица как субъекта права претерпело серьезные изменения вместе с развитием науки. К примеру, достижения медицины в XX веке, свидетельствующие о наличии реакции на внешние раздражители у эмбриона, привели к возникновению вопроса о праве на жизнь еще не родившегося ребенка. Критический анализ права позволяет также сделать вывод о том, что субъект права может продолжать существовать, а соответствующий ему человек может перестать осуществлять жизнедеятельность.

Присущий правовым отношениям подвижный, динамический характер, не может не накладывать свой отпечаток и на элементы правового отношения, суть которых иногда может изменяться.

Так, юридическое лицо, которое безоговорочно признается учеными в науке теории права в качестве субъекта правового отношения, в ряде случаев может также выступать и в качестве объекта купли-продажи.

Как иначе объяснить появление множества компаний, специализирующихся на продаже уже зарегистрированных юридических лиц, за которые периодически сдавалась отчетность в контролирующие органы, причем некоторые из таких юридических лиц уже имеют лицензии на осуществление определенного вида деятельности, поскольку просуществовали на рынке некоторое время и отвечают другим необходимым критериям? Конечно же, с точки зрения права это не продажа юридического лица, а продажа акций или долей в уставном капитале, но в действительности такие юридические лица были зарегистрированы только для одной цели - для того, чтобы они нашли своего покупателя, а продавцы умело пользуются несовершенством законодательства. Это явление носит безусловно, негативный характер, поскольку такие юридические лица часто используются в схемах уклонения от уплаты налогов и иных обязательных платежей.

В правовой науке ведется длительная научная дискуссия о соотношении таких ключевых юридических категорий как «субъект права» и «субъект правоотношения». Полемизируя, ученые предложили обширное множество вариаций взаимосвязи указанных понятий. Обоснование научных позиций осуществлялось с помощью как достаточно убедительных, так и не всегда состоятельных аргументов.

Разработчик теории «эвентуальных правоотношений», специалист в области общей теории права и трудового права Н.Г. Александров, характеризуя стороны правоотношений в исследовании «Законность и правоотношения в советском обществе», использует термин «субъект права» лишь изредка, а в основном придерживается термина «субъект правоотношения».

Впрочем, С.Ф. Кечекьян, приводя пример работы Н.Г. Александрова, обращал внимание на то, что «обычно наши авторы, употребляя одновременно оба термина, не разъясняют, почему они считают нужным поступать, таким образом, и не говорят, находят ли они эти термины равнозначными или имеющими различное значение».

В юриспруденции сложилось разделяемое многими теоретиками права суждение о том, что принципиальной разницы между рассматриваемыми категориями не существует.

В частности, стараясь достигнуть полной точности в терминологии, С.Ф. Кечекьян отождествлял понятия субъекта права и субъекта правоотношения, отмечая, что «достаточно одного термина «субъект права» для обозначения как лица, способного стать носителем прав и обязанностей, так и лица, уже участвующего в правоотношении». Н.И. Матузов, хоть и с определенными оговорками, расценивает анализируемые понятия как равнозначные. «В современной юридической литературе, - отмечает М.Н. Марченко, - понятие «субъект права» чаще всего используется в качестве синонима терминов «субъект» или «участник правоотношений». В ряде юридических словарей понятие субъекта права сводится к понятию субъекта правоотношения, а в энциклопедиях субъект права часто характеризуется как «необходимый элемент правоотношения», то есть фактически подтверждается равноценность терминов.

Кроме того, большинство ученых отраслевых юридических наук отстаивают в научной и учебной литературе аналогичные позиции. Характеризуя финансовые правоотношения, О.Н. Горбунова использует наряду с термином «субъект финансового правоотношения» еще и термин «субъект финансового права». Точно так же при исследовании налоговых правоотношений по уплате пени, В.В. Стрельников употребляет эти понятия как тождественные. М.А. Викут расценивает субъекта права, как действительного обладателя субъективного права, которое, как известно, свойственно участнику правового отношения. Крупный специалист в области трудового права В.Н. Толкунова определяет субъектов в этой отраслевой науке, как участников трудовых и иных непосредственно с ними связанных отношений, а также отмечает, что субъекты трудового права являются сторонами правоотношений.

Характерными для сторонников отождествления двух терминов являются рассуждения специалиста в области административного права Д.Н. Бахраха, который отмечает, что «субъектами административного права следует признать участников управленческих отношений, которых административно-правовые нормы наделили правами и обязанностями, способностью вступать в административно-правовые отношения». Ученый полагает, что круг субъектов права и субъектов правоотношений совпадает.

Стоит отметить, что приверженцами идентичности упомянутых категорий, помимо названных ученых, является еще множество других правоведов.

Следует сделать оговорку насчет того, что до настоящего времени юридическая наука не пришла к единому мнению о позиционировании субъекта права и субъекта правоотношения в системе правовых категорий. Отсутствие у правоведов единообразного мнения насчет обозначенной проблемы в какой-то степени связано с тем, что в социологии и философии еще не в полной мере исследована проблема субъекта общественных отношений.

Тщательное разграничение понятий, используемых в общей и отраслевой теории права, представляется весьма существенным. Отождествление субъекта права и субъекта правоотношения, свойственное ряду научных работ по правоведению, все-таки надлежит считать недопустимым. Несмотря на видимое сходство и безусловную органическую взаимосвязь между этими понятиями, их не следует признавать в качестве равнозначных. Широкое использование наряду с термином «субъект права» еще и термина «субъект правоотношения» является вовсе не случайным.

Прежде всего, следует отметить, что «субъект правоотношения» является динамической категорией, поскольку через правоотношение субъект права реализует свои субъективные права и юридические обязанности. Субъект права использует не все свои потенциальные права, а лишь те, которые необходимы ему для участия в конкретном правоотношении. Поэтому правомерно предположить, что понятие субъекта права является более емким по сравнению с субъектом правоотношения понятием.

Субъект правоотношения - это тот же субъект права, но только ставший участником правоотношения, деятельно реализующий только часть из целого ряда своих прав и обязанностей, которыми он, будучи субъектом права, потенциально обладает. Вне конкретного правоотношения нет и не может быть субъекта этого правоотношения. В случае прекращения правоотношения, участвовавший нем субъект теряет некогда присущий ему динамизм и вновь переходит в статическое состояние, обладая лишь статусом субъекта права.

Таким образом, субъект правового отношения обладает кумулятивным характером по отношению к субъекту права. В том случае, когда под правовым отношением понимают максимально возможное количество прав и обязанностей, которыми может обладать субъект, этому правоотношению придается нормативный характер и происходит стирание качественных различий между юридической нормой и правоотношением.

Анализируя часто встречающиеся в научной литературе определения понятия «субъект правоотношения», Е.В. Михайлова объективно подчеркивает, что иной раз складывается впечатление о существовании автономного правоотношения, независимого от субъектов, в которое «можно вступить», в то время как следует говорить о субъектах именно как об элементе структуры правоотношения, без существование которого правоотношения невозможно в принципе.

Нельзя упускать из виду, что субъект права в большей степени определяется совокупностью правовых норм, а для субъекта правоотношения, помимо правовых норм, по общему правилу необходимо наличие действительного, реализуемого, но отнюдь не формального волевого элемента. С точки зрения юридического позитивизма сам факт существования субъекта права связан с правовыми нормами, на основании которых такой субъект приобретает соответствующий статус.

Для участия в правовом отношении субъект должен обладать помимо правоспособности еще и дееспособностью. То есть в самом общем виде правоспособность наделяет лицо статусом субъекта права, а дееспособность характеризует его возможность участия в правоотношении. Субъект правоотношения должен быть и правоспособен и дееспособен, т.е. правосубъектен. Если лицо своей дееспособностью не обладает, то отсутствующую дееспособность должна заместить дееспособность другого лица. В ином случае участие в правоотношении не представляется возможным. Дееспособность государства проистекает из дееспособности его служащих.

В контексте рассмотрения этого вопроса немалый интерес вызывают научные взгляды В.Ф. Евтушенко. Им высказываются доводы в пользу различения субъекта права, субъекта правоотношения и, кроме того, участника правоотношения. По его мнению, категория «субъект права» объясняется через понятие правосубъектности, представляет собой высший уровень абстрагирования и «характеризует тех или иных субъектов как потенциальных носителей субъективных прав и юридических обязанностей»¹¹ Евтушенко В.Ф. К вопросу о соотношении категорий «субъект налогового права» и субъект налогового правоотношения» // Финансовое право. 2005. №4. С.12..

Анализ соотношения категорий можно провести и с помощью математико-лингвистического подхода. Если субъект права и субъект правоотношения признавать идентичными понятиями, то из этого следует, что они являются субъектами одного и того же.

То есть авторы, заявляющие о синонимичности этих понятий, одновременно ставят знак равенства между правом и правоотношением. Исходя из этого, часто встречающуюся в научной литературе критику, обращенную к выводам С.Ф. Кечекьяна о тождественности терминов, следует расценивать как достаточно не справедливую. Ведь ученый отмечает, что «право представляет собой сложное явление. Оно состоит в одних случаях из норм права и обусловленных этой нормой правовых обязанностей, в других - из норм права и правоотношений, в третьих - из норм права, правовых обязанностей и правоотношений».

Это означает, что С.Ф. Кечекьян не является сторонником нормативного понимания права и зачастую включает правовые отношения в понятие права. В таком случае отходит на второй план сам смысл дифференциации рассматриваемых категорий, но и существование в науке двух равнозначных терминов следует признать неоправданным.

Заслуживают внимания размышления В.П. Реутова, который отмечает: «если учесть, что существуют общерегулятивные и ряд иных видов правоотношений специфического характера, то очевидно, что «различия между понятиями «субъект права» и «субъект правоотношения» исчезают, продолжая существовать лишь области анализа конкретных правовых связей». Ученый изображает следующую модель: «государство, признавая права и возлагая обязанности от имени общества на определенных участников общественной жизни, признает их тем самым субъектами права и одновременно субъектами правоотношений по поводу их признания, реализации и охраны». Можно согласиться с автором в том, что при таком подходе разница между субъектами права и субъектами правоотношений становится непринципиальной, однако в итоге указанная позиция приводит нас к рассмотрению вопроса о соотношении позитивного права и правового отношения. Причем, развивая суждение В.П. Реутова, понятие права и правоотношения в итоге придется отождествлять, поскольку все различия между ними нивелируются, а с этим трудно согласиться.

Достаточно интересными представляются выводы известного дореволюционного правоведа Г.Ф. Шершеневича, который писал, что «слово «субъект», в применении к юридическому отношению, употребляется в двояком значении. Говорят о субъекте юридического отношения, понимая его или с активной стороны, как носителя права, или с пассивной стороны, как носителя обязанности. Чаще же говорят о субъекте права, имея ввиду только того участника юридического отношения, которому принадлежит в нем право». В данном контексте понятие «субъект правоотношения» включает в себя такие понятия, как «субъекта права» (активный субъект) и «субъекта обязанности» (пассивный субъект). Таким образом, категория «субъект права» при таком подходе является более узкой категорией по сравнению с «субъектом правоотношения».

Отождествление субъекта права и субъекта правоотношения возможно только в единственном случае - при условии нахождения субъекта в состоянии устойчивого и перманентного участия в правовом отношении. Действительно, значительная часть теоретиков права допускает существование такого вида правовых отношений, которые называются абсолютными именно из-за того, что в них участник наделен абсолютным субъективным правом. Сторонником наличия абсолютных правоотношений можно назвать Ю.К. Толстого, который утверждал, что «все правоотношения по субъектному составу подразделяются на абсолютные и относительные». Стоит также отметить, что в науке высказывались мнения о допустимости наличия абсолютного права и, в то же время, их авторы отрицали существование абсолютного правоотношения. Нельзя не согласиться со специалистом в области теории правового отношения Ю.И. Гревцовым, который обращает внимание на то, что «сам по себе справедливый вывод о возможности разграничения прав на абсолютные и относительные вовсе не дает достаточных оснований для такого деления правоотношений».

Абсолютному праву корреспондирует обязанность каждого подчиненного данному правопорядку субъекта воздержаться от нарушения этого права и не препятствовать его осуществлению.

Хрестоматийным примером абсолютного права является право собственности, при котором субъективные права собственника над вещью являются абсолютными в том смысле, что всякий обязан воздерживаться от совершения деликта. Абсолютными следует назвать большинство вещных прав, а также авторские, семейные, патентные права и другие. В то же время в научной литературе существует и альтернативный взгляд на абсолютные права. К примеру, И.В. Ершова, исследуя проблему формирования и использования государством своего имущества, указывает, что оно выступает «как субъект абсолютного права, реализующий свои права по установленным правилам вне взаимодействия с другими субъектами».

При таком понимании абсолютных прав, их реализация происходит без участия неопределенного круга обязанных субъектов, противостоящих обладателю абсолютного права. Характерно, что исходя из такой трактовки, субъекту абсолютного права не противостоит ни один обязанный субъект, а само субъективное абсолютное право будет являться некой абстракцией, так как никаких, даже подразумеваемых, правовых связей ни с одним субъектом не возникает.

В результате анализа следует прийти к выводу, что недопустимо использование категорий «субъект права» и «субъект правоотношения» в качестве тождественных. Между ними имеются существенные различия. Однако нелишне признать, что их не следует делать обособленными до такой степени, при которой между этими категориями теряется всякая логическая связь и утрачивается взаимозависимость. Очевидно, что эти понятия надо рассматривать как взаимодополняющие.

Выводы о дифференциации субъекта права и субъекта правоотношения является для науки принципиальными, поскольку позволяют выстроить четкую и логичную категориальную систему, наличие которой необходимо не только для гносеологических целей, но и для правотворческой и правоприменительной деятельности.

В целом термин «субъект» в юридической литературе и законодательстве используется в самых разных аспектах: субъект права, субъект правоотношения, субъект правонарушения, субъект юридической ответственности. Хоть эти понятия и не равнозначны, они в определенной мере обусловлены взаимодополняющими кумулятивными характеристиками.

2. Специфика правосубъектности государства и его органов

Согласно ст. 124 ГК РФ государство (Российская Федерация и субъекты Российской Федерации), а также муниципальные образования (публично-правовые образования) являются субъектами гражданского права и участвуют в гражданско-правовых отношениях на равных началах с физическими и юридическими лицами.

Пункт 2 той же статьи добавляет, что такое участие подчиняется правилам, установленным для юридических лиц, «если иное не вытекает из закона или особенностей данных субъектов».

Пункты 1 и 2 ст. 125 ГК РФ устанавливают, что от имени государства и от имени муниципальных образований действуют государственные и муниципальные органы соответственно.

Уникальность гражданско-правового статуса государства, неприменимость к государству понятия юридического лица были признаны советскими исследователями и поддержаны в российской доктрине.

Позиция КС РФ, согласно которой публично-правовые образования обладают специальной правоспособностью, подчеркивает особое правовое положение государства и муниципальных образований как субъектов гражданского права. В отличие от общей правоспособности коммерческих организаций (п. 1 ст. 49 ГК РФ), правоспособность государства должна соответствовать его публично-правовой природе.

Этот принцип выражен, например, в следующих законодательных положениях: публично-правовые образования вправе обязываться по векселю только в случаях, предусмотренных федеральным законом; государство и муниципальные образования, их органы не могут быть доверительными управляющими; государственные и муниципальные органы (т.е. государство и муниципальные образования) не вправе участвовать в хозяйственных обществах и товариществах на вере, если иное не установлено законом (п. 4 ст. 66 ГК РФ).

Специальную правоспособность государства надлежит учитывать как при толковании установленных в действующем законодательстве полномочий государственных органов, так и при подготовке новых законов: публично-правовым образованиям и их органам не должны предоставляться гражданские права, осуществление которых вступает в противоречие с задачей по выражению и защите общественных интересов; соответственно, публично-правовое образование не должно иметь права, например, на осуществление предпринимательской деятельности, т.е. деятельности, направленной на систематическое получение прибыли (абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК РФ), за исключением особых случаев, когда общественные интересы требуют осуществления государством предпринимательской деятельности в какой-либо форме.

Немецкая юридическая доктрина также сформулировала подобное ограничение коммерческой деятельности государства, в том числе применительно к созданию и участию в коммерческих организациях (акционерных обществах и пр.).

Ограничение основано на законе, относится как к местному самоуправлению, так и к федерации в целом и к отдельным землям: «Так называемая предпринимательская деятельность государства (erwerbswirtschaftliche Betatigung des Staates) должна преследовать публичную цель (der offentliche Zweck)…».

Таким образом, немецкое право, как и российское, утверждает начало специальной правоспособности государства. Сравнение с английским правовым регулированием позволит показать вопрос в новом свете: английское право усвоило иной принципиальный подход к проблеме правоспособности государства.

Несмотря на критику и сомнения со стороны судей, правило, что «Корона - и министры Короны как ее агенты - могут делать все то, что может делать частное лицо, при условии, что это не запрещено законом и парламент одобрил финансирование», остается основополагающим для английского права. Этот принцип обеспечивает свободу действий министров, как в области публичного права, так и применительно к заключению частноправовых договоров.

Своеобразие (по сравнению с немецким или российским правом) английской трактовки правосубъектности государства, утверждение принципа общей правоспособности государства связаны с традиционным отождествлением государства и короля (или королевы), Короны.

Понятийная неразбериха усугубляется тем, что «Корона» как юридическое понятие не имеет четкого определения: «Термин «Корона» используется в нескольких значениях. В самом узком смысле этот термин обозначает «украшенный драгоценными камнями головной убор, лежащий под охраной в лондонском Тауэре»; в самом широком значении он… близко подходит к понятию государства; действительно, неспособность выработать теорию государства обычно объясняют наличием понятия Короны.

Усвоенный английской юридической доктриной взгляд на правовое положение Короны носит отпечаток средневековых феодальных представлений о государственном управлении как частном деле короля.

Хотя ст. 125 ГК РФ указывает, что органы публично-правовых образований приобретают права и осуществляют обязанности «от имени» публично-правовых образований, это словоупотребление само по себе не свидетельствует об отношении представительства (ст. 182 ГК РФ) между органом как представителем и публично-правовым образованием как представляемым; соответственно, не служит обоснованием для квалификации государственных органов как (юридических) лиц, которые могли бы вступить в гражданско-правовое отношение представительства.

Так, общепризнано, что орган юридического лица, допустим, единоличный исполнительный орган, взятый в своем качестве органа, не является лицом; следовательно, орган юридического лица не является его представителем в смысле ст. 182 ГК РФ. Президиум ВАС РФ в Постановлении от 1 ноября 2005 г. №9467/05 указал: «Согласно статье 53 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами.

Действия органов юридического лица, направленные на установление, изменение или прекращение прав и обязанностей юридического лица, признаются действиями самого юридического лица. В силу указанной нормы органы юридического лица не могут рассматриваться как самостоятельные субъекты гражданских правоотношений и, следовательно, выступать в качестве представителей юридического лица в гражданско-правовых отношениях».

Пункт 1 ст. 53 ГК РФ устанавливает, что юридическое лицо действует «через» свои органы. Однако в других положениях Кодекса орган юридического лица описывается с помощью выражения «действовать (или выступать) от имени» (п. 2 ст. 54; п. 2 ст. 91; п. 4 ст. 103 ГК РФ).

Таким образом, законодательство здесь не отличается терминологическим единством: выражение «действовать от имени» может употребляться как по отношению к представителю по доверенности или законному представителю, так и по отношению к органу юридического лица, и использование этого термина само по себе не подтверждает гражданскую правосубъектность органа, в том числе государственного или муниципального органа.

Сказанное следует учитывать при толковании нормы п. 3 ст. 125 ГК РФ, которая не делает отдельные государственные или муниципальные органы ни представителями в смысле ст. 182 ГК РФ, ни юридическими лицами: речь идет лишь о том, что в определенных случаях органы публично-правовых образований действуют за рамками их обычной компетенции, «установленной актами, определяющими статус этих органов» (ср. п. 1 и 2 ст. 125 ГК РФ). Решение проблемы гражданско-правового статуса органа публично-правового образования требует более основательного исследования.

Несмотря на молчание ГК, некоторые федеральные законы называют органы публично-правовых образований юридическими лицами.

В подзаконных правовых актах, которые посвящены общим вопросам компетенции государственных органов, последние повсеместно именуются юридическими лицами: так, федеральные органы исполнительной власти объявляются юридическими лицами в положениях о них, которые утверждаются Правительством согласно ст. 12 Федерального конституционного закона от 17 декабря 1997 г. №2-ФКЗ «О Правительстве Российской Федерации». Российская юридическая доктрина отнесла органы публично-правовых образований к особому виду юридических лиц - учреждениям (ст. 120 ГК РФ). Из ряда положений недавно принятого законодательства следует, что законодатель считает государственные и муниципальные органы казенными учреждениями.

Подход нынешнего законодательства к наделению органов публично-правовых образований гражданской правосубъектностью отличается моментом произвольного усмотрения, не имеющим внутренней логики и не связанным общими правилами гражданского законодательства о юридических лицах. Несовершенство законодательства объясняется отсутствием всякого направляющего принципа: называя конкретные государственные органы юридическими лицами, законодатель руководствуется не правовой природой органа власти, а лишь собственным изменчивым усмотрением.

Положения правовых актов, в которых государственные или муниципальные органы объявляются юридическими лицами, плохо согласованы с правилами о создании юридических лиц, в том числе с нормой п. 2 ст. 51 ГК РФ: «Юридическое лицо считается созданным со дня внесения соответствующей записи в Единый государственный реестр юридических лиц». Действительно, законодательство обычно указывает, что тот или иной орган «является юридическим лицом» или «имеет права юридического лица», но эта формулировка нуждается в уточнении в том смысле, что орган публично-правового образования (если рассматривать его как юридическое лицо) может приобрести статус юридического лица лишь с момента регистрации. Государственная регистрация является необходимым условием создания юридического лица по российскому праву: соответствие организации приведенным в ст. 48 ГК РФ или каким-либо иным признакам юридического лица, а равно прямое указание в законодательстве на предоставление организации соответствующего статуса не следует считать достаточным для возникновения юридического лица.

Иной взгляд (допускающий, что некоторые юридические лица не требуют регистрации для своего существования, тогда как другим регистрация необходима) грозит привести к неоправданному разнообразию порядка создания юридических лиц в данном существенном моменте, что нарушит лежащий в основе гражданского права (ст. 1 ГК РФ) принцип равенства участников гражданского оборота, а также повредит интересам третьих лиц.

Нельзя исключить, что некоторые государственные или муниципальные органы, которые названы юридическими лицами в соответствующем законодательстве, не выполняют требование обязательной государственной регистрации юридических лиц. Тем не менее, представляется, что на практике органы публично-правовых образований весьма часто регистрируются в налоговых инспекциях как юридические лица.

Но даже соблюдение требования обязательной государственной регистрации не в состоянии замаскировать очевидную неприспособленность государственных органов к существованию и деятельности в форме юридических лиц. Органы власти, объявленные юридическими лицами, не помещаются в установленные рамки гражданско-правового регулирования, к ним затруднительно или невозможно применить важнейшие нормы гражданского законодательства о юридических лицах.

Государственные органы не имеют учредительных документов, указанных в ст. 52 ГК РФ: устава или учредительного договора; в большинстве случаев к ним также нельзя применить правило, что «юридическое лицо, не являющееся коммерческой организацией, может действовать на основании общего положения об организациях данного вида» (п. 1 ст. 52 ГК РФ).

Требования к содержанию учредительных документов юридического лица приведены в п. 2 ст. 52 ГК РФ. Положение об органе публично-правового образования, если рассматривать его как учредительный документ, не будет отвечать норме п. 2 ст. 52 ГК РФ по меньшей мере частично.

Так, в положениях о федеральных министерствах можно найти наименование, порядок управления, предмет и цели деятельности. Но они не содержат указаний на организационно-правовую форму министерства, орган или органы, которые действуют от лица министерства без доверенности в гражданском обороте, полное место нахождения (лишь город - г. Москва).

Считается, что государственные органы как учреждения владеют имуществом на праве оперативного управления (ст. 296 ГК РФ).

Этот режим предполагает имущественную обособленность субъекта и определенное ограничение возможностей собственника по изъятию имущества: из п. 2 ст. 296, п. 1, 3 ст. 298 ГК РФ (в ред. Федерального закона от 8 мая 2010 г. №83-ФЗ) следует, что собственник не вправе распорядиться или изъять имущество, которым учреждение пользуется в соответствии с назначением имущества (из состава имущества, закрепленного собственником или приобретенного учреждением за счет средств, специально выделенных собственником), а равно не вправе распорядиться или изъять денежные средства и имущество, полученные или приобретенные учреждением от приносящей доходы деятельности (если такая деятельность разрешена учредительными документами).

Недопустимое вторжение в имущественную сферу учреждения может быть оспорено последним.

Таким образом, вполне вероятно возникновение имущественных споров между государственным органом, которое признано учреждением, и иным компетентным органом власти, принявшим решение об изъятии имущества.

Возможность такого конфликта возникает из нежелательного смешения методов частного и публичного правового регулирования. Любые споры подобного рода между государственными органами должны разрешаться на основе публично-правовых принципов и правил: не следует допускать наличие у государственного органа каких-либо защищаемых гражданским правом интересов в отношении имущества, находящегося под контролем данного органа. Такой интерес имеется лишь у публично-правового образования в целом.

Помимо некоторой имущественной независимости, право оперативного управления предполагает также ограничения по участию в гражданском обороте. Пункт 4 ст. 298 ГК РФ (в редакции Федерального закона от 8 мая 2010 г. №83-ФЗ) устанавливает: «Казенное учреждение не вправе отчуждать либо иным способом распоряжаться имуществом без согласия собственника имущества». Гражданская правосубъектность органов власти вынуждает смириться с порожденной этим правилом несообразностью: государственные органы - казенные учреждения не вправе передавать друг другу находящееся под их контролем имущество, ведь не согласованную собственником передачу следует рассматривать как распоряжение, запрещенное п. 4 ст. 298 ГК РФ²² Бараненкова И.В. Юридические лица в "новом облике" Вооруженных Сил Российской Федерации // Право в Вооруженных Силах. 2009. N 6. С. 59..

Признание органов публично-правовых образований юридическими лицами влечет распространение на них правил о реорганизации и ликвидации юридических лиц, установленных ст. 57 - 64 ГК РФ. Учреждение, а следовательно, государственный орган - учреждение, не может быть ликвидировано в связи с банкротством (п. 4 ст. 61, п. 1 ст. 65 ГК РФ).

Таким образом, оставляя в стороне банкротство, следует отметить другие нормы из этой области, применение которых к органам власти ведет к явно не соответствующим правовой природе государственного органа последствиям.

Еще одно важное последствие, связанное с приданием органам публично-правовых образований статуса юридического лица, состоит в том, что эти органы рассматриваются как «организации», по терминологии НК РФ, и являются по общему правилу налогоплательщиками (п. 1 ст. 9, абз. 2 п. 2 ст. 11 НК РФ). Учитывая направленность налогов на финансовое обеспечение деятельности государства, целесообразность налогообложения государственных органов представляется весьма сомнительной.

Ряд исследователей отмечают практические неудобства и несообразности, связанные с наделением государственных органов гражданской правосубъектностью. Однако предложения разрешить проблему посредством признания существенных отличий и особенностей участия государственных органов в гражданском обороте и в связи с этим выделения государственных органов в отдельную новую категорию субъектов гражданского права, например «юридических лиц публичного права» или «субъектов с правами юридического лица», не кажутся убедительными. Субъектами гражданского права являются юридические и физические лица, а также публично-правовые образования (абз. 2 п. 1 ст. 2 ГК РФ); никаких других субъектов гражданское законодательство не знает, а значит, орган власти либо является юридическим лицом в полном смысле этого слова, либо не относится к субъектам гражданского права вообще.

Непрекращающиеся попытки, вопреки смыслу гражданского законодательства, придать органу государства статус юридического лица объясняются поверхностным взглядом на правовую природу органа власти в его гражданско-правовом измерении.

Исследование правосубъектности органов публично-правового образования в настоящем разделе работы показывает, что гражданско-правовое понятие юридического лица не должно распространяться на органы власти. Встречающаяся в российском законодательстве и правоприменительной практике трактовка государственных и муниципальных органов как учреждений, т.е. юридических лиц гражданского права, в основном объясняется, видимо, тремя моментами: во-первых, поверхностным взглядом на органы власти в их отношении к имущественному обороту, а именно игнорированием юридического существа органа как составной части субъекта гражданского права; во-вторых, инерцией специфического подхода советской гражданско-правовой доктрины; наконец, в-третьих, непоследовательностью в проведении взгляда на государство как на субъект гражданского права, (единую) казну. Отрицательные последствия наделения органов власти юридической личностью были изложены выше; положительной стороны, а равно необходимости в придании государственным и муниципальным органам статуса юридического лица не имеется. Одной из задач дальнейшего развития российского гражданского права представляется преодоление ошибочного представления о гражданской правосубъектности органов публично-правовых образований.

3. Государство в системе субъектов правовых отношений

право государственный орган

В целях выявления видов субъектов правовых отношений, определения места государства в системе таких субъектов и установления связей между ними представляется наиболее верным использовать особый вид логической систематизации, а именно классификацию.

Проведение правильной классификации субъектов правоотношений зависит не только от стремления к доскональному перечислению максимального количества всевозможных участников правоотношений - порой эта задача неразрешима в научном плане. Гораздо важнее выработать правильные критерии, на основании которых будет осуществляться группировка. Без использования точных критериев ни естественное, ни искусственное классифицирование не представляется возможным.

Вначале следует отметить, что поскольку многими теоретиками не проводится четкая грань между категориями «субъект права» и «субъект правоотношения», основное внимание в отечественных научных трудах по юриспруденции уделено характеристике видов субъектов права. Классификации субъектов или участников правовых отношений можно встретить в работах, посвященных исследованию правоотношений.

Критерий, по которому производится деление всех субъектов на физических и юридических лиц охарактеризовал С.И. Архипов, который, исследуя позицию Виндшейда о классификации субъектов, в своей работе отмечает, что «главным основанием классификации субъектов права на физических и юридических лиц, по Виндшейду, является их естественный или искусственный (рациональный) характер, их естественная или искусственная природа».

Наиболее распространенным в общей теории права, пожалуй, является деление субъектов правовых отношений на индивидуальных и коллективных. В качестве индивидуальных субъектов обычно называются граждане, лица с двойным гражданством (бипатриды), лица без гражданства (апатриды), иностранные граждане.

К коллективным же субъектам относят государство, государственные органы и учреждения, общественные объединения, административно-территориальные единицы, субъекты федерации, избирательные округа, юридические лица и прочие. Подразделение субъектов на индивидуальных и коллективных стало традиционным и для многих отраслевых юридических наук.

Таким образом, существует неопределенность в классифицировании субъектов по критерию количественного состава. Исследователи, осуществляя деление по одним и тем же основаниям на одинаковые группы (группу индивидуальных и группу коллективных субъектов) в зависимости от своих предпочтений относят конкретные виды субъектов правоотношений то к одной группе, то к другой.

Зачастую авторы классификаций обходятся лишь указанным основанием деления для описания всех видов субъектов. Однако использование лишь одного критерия, при характеристике разновидностей субъектов правовых отношений, не создает о них объемного и полноценного представления.

С учетом того, что в правовых отношениях осуществляется реализация права, для деления субъектов этих отношений характерен свой самостоятельный и уникальный критерий классификации - функциональный. Так или иначе, субъекты правовых отношений играют разные роли, примеряя на себя различные маски - продавца, покупателя, судьи и другие.

Наиболее характерным такое деление является для процессуальных правоотношений, в которых истцами и ответчиками, например, могут быть и граждане, и организации, и государственные органы, и прочие субъекты. В отраслевых правовых науках подразделение субъектов на основании функционального критерия оправдано как для реализации гносеологических целей, так и для создания четкой иерархии, которая необходима в практической деятельности.

В частности, субъекты гражданских процессуальных правоотношений наделены определенными процессуальными ролями и возможностью воздействовать на ход гражданского процесса. Поэтому в зависимости от того, на какой стороне правоотношения они выступают, их можно разделить на две большие группы: 1) суды: а) коллегиальные; б) судья единоличный; 2) участники процесса: а) лица, участвующие в деле; б) лица, содействующие правосудию. Известно, что суд выносит решение от имени государства, которое посредством своих органов может выступать также и в качестве истца, и в качестве ответчика.

Таких ролей существует множество.

Однако следует иметь в виду, что индуктивное умозаключение позволяет сделать однозначный вывод о существовании какого-либо единого свойства, характерного для каждого субъекта правоотношений, или какого-либо признака, по которому можно провести четкую дифференциацию, только лишь в том случае, когда индукция основана на анализе закрытого перечня правовых ролей субъектов.

Далее следует обратиться еще к одному классификационному основанию. Дифференцировать субъектов возможно и в зависимости от той отрасли права, на основании норм которой осуществляется регулирование правового отношения. В соответствии с этим критерием можно выделить, субъектов конституционных, гражданских, гражданско-процессуальных, уголовных, трудовых и многих других правоотношений.

Зачастую свойственная правовым отношениям комбинационность вызывает необходимость регулирования нормами двух или даже более отраслей права. При этом говорить об особенностях субъектов, принимающих участие в «сложном» правовом отношении, невозможно без комплексного анализа характерных качеств субъектов, которые участвуют в «простых» правоотношениях, урегулированных нормами лишь одной из отраслей права.

Кроме названных, одним из оснований деления при классифицировании субъектов непременно следует назвать критерий наличия либо отсутствия властных полномочий у субъекта. Не подлежит сомнению, что к властным субъектам относится само государство, а также выступающие от имени государства или же от своего имени государственные органы и другие государственные образования. К невластным субъектам, безусловно, относятся физические лица. В отношении организаций не все так однозначно - с одной стороны они заключены в рамки правовой сферы государства, которое устанавливает для них «правила игры

Исходя из этого, следует сделать вывод, что все субъекты правовых отношений идеальны по своей сущности и являются результатом юридического абстрагирования. А раз так, то можно предположить, что они отличаются друг от друга лишь степенью юридической абстракции, при которой следует учитывать не только количественный состав единого юридического субъекта, но и его качественное изменение при каждом последующем этапе абстрагирования. Например, при конструировании юридических лиц следует учитывать не только сумму физических лиц (их можно назвать юридически абстрагированным субъектом первого уровня), являющихся его учредителями (количественный признак), но и наличие обособленного имущества, отдельного баланса или сметы (качественный признак).

Суть деления субъектов правовых отношений по степени юридического абстрагирования заключается в том, что один субъект, в зависимости от того, в каком правовом отношении он участвует, и какие правовые роли на себя примеряет, юридически может восприниматься как несколько разных субъектов, фактически оставаясь единым. Такое дифференцирование субъектов имеет и практический смысл.

Очевидно, что круг субъектов правовых отношений чрезвычайно велик. Не существует субъектов, с которыми у государства вообще отсутствуют какие-либо отношения. В этой сфере государству отводится чрезвычайно важная роль, поскольку оно посредством права придает другим субъектам юридические свойства, тем самым, легитимируя их участие в правовых отношениях.

Характерная особенность государства как субъекта заключается также и в том, что все его отношения с другими субъектами являются исключительно правовыми, тогда как, например, отношения между физическими лицами могут правом и не регулироваться.

Размещено на Allbest.ru