Автономия воли в международном частном праве

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автономия воли в международном частном праве

Введение

В известном своем труде «Благосостояние наций» Адам Смит говорит: «Не от доброй воли мясника, пивовара или булочника ожидаем мы свой обед, а от их взгляда на собственные интересы. Мы адресуемся не к их гуманистическим воззрениям (человеколюбию), а взываем к себялюбию и никогда не говорим с ними об их потребностях, а только о выгоде... Каждый индивидуум... в действительности имеет в виду лишь свою собственную выгоду, а не таковую общества. Однако изучение своих собственных нужд и интересов естественным образом, а точнее, необходимо приводит его к тому, что наиболее выгодно обществу».

Соответствующим выражением подобного взгляда на суть рыночных отношений в юридическом плане выступает свободное усмотрение, автономия воли, свобода договора в гражданском (торговом) праве вообще и в обязательственных отношениях, в частности, когда обязанности индивидуумов друг перед другом возникают в силу добровольного возложения ими на себя каких-либо обязательств, что отражает совпадение интересов вступающих в договорные отношения сторон.

В традиционном понимании международного частного права «автономия воли» представляет собой институт, согласно которому стороны в сделке, имеющей юридическую связь с правопорядками различных государств, могут избрать по своему усмотрению то право, которое будет регулировать их взаимоотношения и применяться ими самими либо судебным учреждением или в необходимых случаях другими компетентными органами к данной сделке, -- «закон, избранный сторонами», выраженный в латинской формуле «lex pro voluntate (lex voluntatis)». В более широком плане автономия воли связывается с основополагающими принципами регулирования цивилистических (гражданско-правовых) отношений, и является частным случаем выражения таких общих начал гражданского права, как свобода договора и свободное усмотрение сторон (см, например, ст. 1, 1 «2» Гражданского кодекса Японии 1898 г., которая говорит об «автономии воли лица», «автономии личности» вообще). В частности, во французской литературе автономия воли нередко рассматривается в качестве отражения свободы договора. Однако «связанность» или «отраженность» еще не означают тождественности. Признаваемые многими исследователями особенности института автономия воли и все более распространяющееся в последнее время его применение обусловили детальный интерес к нему со стороны специалистов.

1. История

Автором идеи о том, что право может санкционировать соглашение об определении закона, был французский юрист Шарль Дюмулэн (1500--1566), который развивал ее в русле традиционных для того времени представлений, что все нормы права «прикреплены» к материальному миру (вещам, людям, предметам). Исходя из того, что норма «прикреплена» к тому, о чем она говорит, Дюмулэн выделил особую группу норм, трактующих существо вопроса, влияющее на судебное решение дела. Он их разделял на два вида. Первый вид -- это нормы, которые «касаются того, что зависит от воли сторон, или того, что может быть изменено ими»; второй -- что «зависит только от власти закона». Из этого проистекал вывод, что существуют явления, которые подпадают под воздействие воли сторон и которые последние могут «прикреплять» к нормам той или иной страны (или области). Эта теория стала предпосылкой юридического санкционирования (позволение, утверждение) государством соглашений об определении права в договорных связях.

Иные воззрения, высказывавшиеся правоведами отрицали автономию воли. Эти высказывания были связаны с «этатистскими» или близкими к ним концепциями права (Ж. Бодэн, Дж. Бил, А. Батиффоль, П. Леребур-Пи-жоньер, В. Луссуарн, Ж. Бредэн и др.). По своей сути они означали ликвидацию рассматриваемого института без его формальной отмены, поскольку основное в них -- обоснование тезиса о том, что при наличии соглашения сторон о выборе права его определение осуществляется не физическими или юридическими лицами, а судебным органом государства.

2. Правовое закрепление автономии воли

В Основах гражданского законодательства (ОГЗ) автономия воли зафиксирована следующим образом: «Права и обязанности сторон по сделке определяются по праву места ее совершения, если иное не установлено соглашением сторон». «Права и обязанности сторон по внешнеэкономическим сделкам определяются по праву страны, избранному сторонами при совершении сделки или в силу последующего соглашения».

Аналогичным образом сформулированы положения, относящиеся к автономии воли, в источниках права других государств. В правопорядке современных государств, принцип автономии выступает как практически повсеместно закрепленный в писаном праве и судебной практике институт, применяемый для регулирования обязательственных (договорных) отношений в международном гражданском (хозяйственном) обороте. В действующем праве РФ -- ОГЗ, а также в некоторых других странах институт автономии воли отражен и в ином аспекте. Так, устанавливается, что «иностранное право применяется к гражданским отношениям в случаях, предусмотренных законодательными актами СССР и республик, международными договорами СССР, а также на основании не противоречащего им соглашения сторон…». Иначе, автономия воли является основанием (наряду с прочим) для применения в пределах данной юрисдикции конкретной страны иностранного права и придает юридическое значение нормам иностранного правопорядка в рамках отечественного государства. В то же время следует подчеркнуть, что хотя автономия воли и порождает последствия, аналогичные действию коллизионной нормы, тем не менее, источником коллизионного права не является.

В соответствии с учением, известным под этим названием в международном частным праве, исходным принципом для разрешения коллизионных вопросов по сделкам с так называемым иностранным элементом выступает воля лица или лиц, совершивших сделку. Таким образом, автономия воли-- это институт, применяемый главным образом в сфере обязательственных отношений, регулируемых международным частным правом. Однако в законодательстве некоторых стран имеются нормы, касающиеся автономии воли, которые относятся к участникам и иных гражданских или семейных правоотношений и даже субъектам односторонних актов (при наследовании). Автономия воли широко закреплена в праве различных стран. Преимущественно это имеет место в писаном праве -- законах и иных законодательных актах, однако принцип автономии воли признается в ряде случаев и судебными прецедентами в соответствующих правовых системах.

Автором идеи о том, что право может санкционировать соглашение об определении закона, был французский юрист Шарль Дюмулэн (1500--1566 гг.), который развивал ее в русле традиционных для того времени представлений, что все нормы права «прикреплены» к материальному миру (вещам, людям, предметам). Исходя из того что норма «прикреплена» к тому, о чем она говорит, Дюмулэн выделил особую группу норм, трактующих существо вопроса, влияющее на судебное решение дела. Он их разделял на два вида. Первый вид -- это нормы, которые «касаются того, что зависит от воли сторон, или того, что может быть изменено ими». Второй вид норм посвящен тому, что «зависит только от власти закона». Из этого проистекал вывод, что, следовательно, существуют явления, которые подпадают под действие воли сторон и которые последние в силу указанного могут «прикреплять» к нормам той или иной страны (или области). Эта теория стала предпосылкой для юридического санкционирования соглашений об определении права в договорных отношениях. Иные воззрения, высказывавшиеся примерно в тот же период, а также и значительно позже, не прямо, но опосредствованно в принципе отрицали автономию воли и были связаны с «этатистскими» или близкими к ним концепциями права вообще (Ж. Бодэна, Дж. Била, А.Ба-тиффоля, П. Леребур-Пижоньера, В. Луссуарна, Ж. Бредэна и т.д.). По своей сути они означали ликвидацию рассматриваемого института без его формальной отмены, поскольку основным в них является обоснование тезиса о том, что при наличии соглашения сторон о выборе права его определение осуществляется не физическими или юридическими лицами, а судом -- органом государства.

В ОГЗ СССР и республик 1991 г., введенных в действие на территории России с 3 августа 1992 г., равно как и в предшествующих Основах 1961 г., автономия воли зафиксирована непосредственным образом, т.е. получила текстуальное выражение. Сегодня это существует в следующем виде: «Права и обязанности сторон по сделке определяются по праву места ее совершения, если иное не установлено соглашением сторон» (п. 2 ст. 165). «Права и обязанности сторон по внешнеэкономическим сделкам определяются по праву страны, избранному сторонами при совершении сделки или в силу последующего соглашения» (п. 1 ст. 166). Аналогичным образом сформулированы положения, относящиеся к автономии воли, в источниках права других государств. В частности, ст. 18 Гражданского кодекса 1975г. Алжира гласит: «Договорные обязательства подчиняются закону места заключения договора, если стороны не установили иного». Сходные формулировки и в ст. 19 Гражданского кодекса Египта, ст. 6 Закона Украины о внешнеэкономической деятельности от 16 апреля 1991г. В венгерском Законе о международном частном праве 1979 г. (ст. 9, 24), в Законе Китая 1985 г. о хозяйственных договорах международного характера (ст.5), Законе о международном частном праве и процессе Чехии (§ 9, 11, 16) и соответствующих правовых актах многих других стран также устанавливается автономия воли сторон. При этом, автономия воли предусматривается как исходный принцип регулирования, выраженный в соответствующих правоположениях, несмотря на то, что зачастую с чисто внешней стороны формулировки нормативных актов выглядят прямо противоположным образом: «применяется... закон (места совершения сделки, места заключения или исполнения договора и т.д.), если иное не установлено соглашением сторон». В подобных случаях кажется, что возможность выбора сторонами права является факультативной, а привязка к закону, определяемому по соответствующему признаку, обозначенному в норме, в зависимости от конкретных фактических обстоятельств, -- главной. В действительности же, именно автономию воли следует квалифицировать как основное правоположение, а прикрепление отношения к какому-либо иному закону -- как вторичное.

В проекте третьей части гражданского кодекса (ГК) РФ, одобренном Государственной думой 30 октября 1996 г., автономия воли в области договорных отношений предусматривается в весьма широких по сравнению с любой из предшествующих регламентации, имевших место в нашей стране, масштабах. Во-первых, автономии воли посвящена отдельная статья ГК (в проекте это ст. 1254), регламентирующая различные аспекты этого института. Во-вторых, в следующей статье принцип автономии воли сторон подтвержден еще раз путем закрепления его в самом ее названии: «Право, подлежащее применению к договору при отсутствии соглашения сторон», а также в содержании нормы: «При отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к этому договору применяется право...» (ч. 1 ст. 1255).

Развернутое регулирование отношений, возникающих в связи с автономией воли, в предлагаемом проекте ГК РФ осуществляется по следующим направлениям:

1) момент выбора права;

2) содержание и форма волеизъявления сторон;

3) пределы действия автономии воли сторон во времени и в пространстве;

4) ограничения автономии воли общего характера.

Помимо национального законодательства различных стран, в современных условиях автономия воли получает все большее закрепление и в международных договорах как двустороннего, так и многостороннего характера. Среди последних следует назвать Венскую конвенцию о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г., Гаагскую конвенцию о праве, применимом к международной купле-продаже материальных движимых вещей; от 15 июня 1955 г. (ст. 2) и Гаагскую конвенцию о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, от 22де-кабря 1986 г. (ст. 7), Римскую конвенцию о праве, применимом к договорным обязательствам, от 19 июня 1980 г. (ч. 1 ст. 3), заключенную странами--членами Европейских сообществ, и др. Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, от 20 марта 1992 г. (ст.11) и Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г. (ч.4 ст. 38, ст. 41) стран СНГ также предусматривают возможность для сторон избрать в целях регулирования договорных отношений надлежащее право на основе собственного усмотрения и соответствующего соглашения.

Таким образом, в правопорядке современных государств, принцип автономии воли сторон выступает как практически повсеместно закрепленный в писаном праве и судебной практике институт, применяемый для регулирования обязательственных (договорных) отношений в международном гражданском (хозяйственном) обороте.

В действующем праве Российской Федерации-- Основах гражданского законодательства 1991 г., а также и некоторых других стран институт автономии воли отражен и в ином аспекте. Так, в ст. 156 Основ гражданского законодательства устанавливается, что «иностранное право применяется к гражданским отношениям в случаях, предусмотренных законодательными актами Союза ССР и республик, международными договорами СССР, а также на основании не противоречащего им соглашения сторон...». Другими словами, автономия воли является основанием наряду с прочим для применения в пределах данной юрисдикции конкретной страны иностранного права, придает юридическое значение нормам иностранного правопорядка в рамках отечественного государства. В то же время следует настоятельно подчеркнуть, что, хотя автономия воли и порождает последствия, аналогичные действию коллизионной нормы, тем не менее источником коллизионного права не является. В связи с этим необходимо указать на соответствующие взгляды, высказывавшиеся в свое время за рубежом (Манчини, Лораном), которые рассматривали автономию воли в качестве источника коллизионного права наряду с национальным законом или международным договором. Л.А. Лунц полагал, что автономия воли является «одной из коллизионных норм или одним из коллизионных институтов права, установленных внутренним правопорядком государства или его международными соглашениями.» Некоторые другие представители советской школы международного частного права, хотя и придерживаются мнения, что институт автономии воли имеет свое собственное основание -- общую цель, тем не менее не выводят ее за рамки коллизионно-правовой природы, формулируя эту цель как «превенцию коллизии законов»: «Коллизионные методы направлены на подчинение соответствующих отношений определенному правопорядку и на разрешение таким образом возможных коллизий разных правопорядков. Наделение участников правоотношений возможностью избрать применимый к этому отношению закон преследует цель предотвратить такие коллизии». Не лишена распространения вместе с тем и конструкция автономии воли как отражение принципа свободы договора. Отдельные авторы считают, что автономия воли сторон представляет собой органичное сочетание двух начал -- коллизионного (по назначению) и принципа свободы договора (по способу реализации).

В современной отечественной юридической литературе при анализе проблематики автономии воли уделяется все более возрастающее внимание самым различным ее аспектам. Анализируются не только наиболее известные стороны данного института т.е. основа для выбора права, подлежащего применению к отношению, чаще всего договорному, самими его участниками и, следовательно, для применения в ряде случаев иностранных правоположений, но и глубокие теоретические вопросы, возникающие в связи с этим. Один из них -- проблема правовой природы соглашения о выборе применимого права и опосредствуемого им общественного (социального) отношения, а также взаимодействия общественного отношения права (связи и обратной связи между ними), характеризующих автономию воли, но не подвергавшихся предметному изучению, в частности в отечественной правовой науке, ранее. По мнению А.А. Рубанова, предмет института автономии воли образуют два вида общественных отношений, которые существенно отличаются друг от друга. Одно (например, какое-либо конкретное договорное гражданско-правовое отношение) имеет имущественное содержание и носит, как правило, товарно-денежный характер. Другое имеет неимущественное содержание, так как направлено на определение права, применимого к сделке, и лишено характера эквивалентности. Оба вида взаимосвязаны, имеют идентичных субъектов, носят волевой характер. В то же время они суть отдельные общественные отношения. Главный теоретический вопрос, который связан с институтом автономии воли сторон, -- это юридическая основа позитивного отношения каждой из различных национально-правовых систем к соглашениям об определении права.

Теоретической основой автономии воли согласно позиции указанного автора, является возможность существования обратной связи между правом и регулируемым им общественным отношением, действующей в условиях презумпции бесспорного наличия между ними первичной, «естественной», или обычной, связи. Учет названных, а также не упомянутых в данном случае, но которые, однако, реально имеют место в жизни, теоретических аспектов автономии воли практически важен со многих точек зрения. Во-первых, ориентирование в сложностях, связанных с правовой природой соглашения о выборе права, поможет сторонам избежать ряда заблуждений, например, относительно формы соглашения, поскольку таковое не может рассматриваться в качестве внешнеэкономической (внешнеторговой) сделки. Во-вторых, это будет содействовать верному конструированию положений такого гражданско-правового соглашения между контрагентами договора, принадлежащими к различным правопорядкам, относительно тех норм права, которым они намереваются подчинить свое отношение или отношения. И наконец, в-третьих, теория должна помочь законотворческой практике выработать объективные формулы соответствующих правил, которые надлежит создать, усовершенствовать или заменить.

В институте автономии воли, как следует из современных теоретических разработок, отражается взаимодействие национальных правовых систем, которое самым явственным образом проявляется в возможности применения на территории данной конкретной страны права иностранного государства. Выбор сторон может пасть на любую систему национального права любой страны. Наряду с этим выбор права ограничен именно «правом», т.е. правилами, сформулированными и существующими в качестве норм права, а не какими-либо «вненациональными» системами или совокупностями норм, «принципами справедливости», «общими принципами» или нормами, некогда бывшими правовыми, но утратившими свою юридическую силу (нормы отмененного акта или денонсированного международного договора).

Вследствие всего указанного наиболее важным и обобщающим выводом современных отечественных исследований по рассматриваемой проблеме выступает утверждение, что в нынешних условиях автономия воли сторон представляет самостоятельный, особый институт международного частного права, а не только разновидность коллизионного принципа МЧП. В нем соединены многие сущностные элементы, характеризующие специфику как самого данного феномена -- международного частного права, так и объекта его регулирования -- общественных отношений, имеющих проявление юридической связи с правопорядками различных государств, которые, в свою очередь, обусловлены международным взаимодействием национальных правовых систем между собой, а также их взаимодействием с международной системой. Конкретные стороны реализации принципа автономии воли сторон в международной торговле в обязательственных и иных отношениях будут показаны в нижеследующих разделах.

Относительно всего спектра вопросов, охватываемых сферой действия обязательственного статута, действующее законодательство открывает множество вариантов заключения соглашения о выборе права, различающихся по способам выражения, времени заключения и критериям, положенным в основу последних. Практически каждая разновидность соглашения о применимом праве способна породить трудности на практике при неграмотном её использовании и, кроме того, целесообразность и допустимость ряда таких соглашений оспаривается на уровне доктрины.

В частности, утверждается о неэффективности двусторонних соглашений о применимом праве, отсылающих к законодательству страны истца или ответчика, в силу возможной подачи встречного иска. В связи с этим следует отметить, что проблемы с установлением применимого права при подаче встречного иска могут возникнуть лишь в том случае, если такой иск, основанный на нормах иного правопорядка, нежели первоначальный иск, будет подан после дня первого заявления сторон по существу спора, а ответчик по встречному иску прямо или молчаливо согласится на применение иного правопорядка. В подобной ситуации, учитывая нецелесообразность переориентации суда во время уже начавшегося судебного разбирательства на иной правопорядок, наиболее предпочтительным выходом видится применение того правопорядка, к которому привела подача первоначального иска, в связи с чем необходимо ограничить момент самого позднего осуществления автономии воли днем представления сторонами первого заявления по существу спора, закрепив соответствующее положение в разъяснении Высшего Арбитражного Суда РФ.

Являющаяся в настоящее время одной из наиболее популярных среди отечественных учёных доктрина «компетенции компетенции», состоящая в обращении при оценке действительности соглашения о применимом праве к самому праву, избранному сторонами, не учитывает возможность выбора сторонами вненационального права. Для разрешения данной проблемы в ГК РФ целесообразно ввести альтернативную коллизионную привязку к закону суда. Это будет способствовать также снижению риска признания соглашения о применимом праве недействительным.

3. Кредитные и расчетные отношения в международном частном праве

международный право автономия воля

В российском праве расчеты с участием граждан, не связанные с осуществлением ими предпринимательской деятельности, могут производиться наличными деньгами без ограничения суммы или в безналичном порядке. При осуществлении безналичных расчетов допускаются расчеты платежными поручениями, по аккредитиву, чеками, расчеты по инкассо, а также расчеты в иных формах, предусмотренных законом, установленными в соответствии с ним банковскими правилами и применяемыми в банковской практике обычаями делового оборота.

Аккредитивом называют любое соглашение, как бы оно ни было названо или обозначено, по которому банк, действуя по поручению и на основании инструкций своего клиента или от своего собственного имени, должен произвести платеж третьему лицу или по его приказу, или должен акцептовать и оплатить векселя, выставленные бенефициаром, или дает полномочия другому банку произвести такой платеж или акцептовать и оплатить векселя или дает полномочия другому банку негоциировать векселя против предусмотренных документов, если соблюдены все условия и положения аккредитива. Инкассо означает операции, осуществляемые банками на основании полученных инструкций с документами в целях получения платежа или акцепта. Чеком признается ценная бумага, содержащая ничем не обусловленное распоряжение чекодателя банку произвести платеж указанной в нем суммы чекодержателю. В качестве плательщика по чеку может быть указан только банк, где чекодатель имеет средства, которыми он вправе распоряжаться путем выставления чеков. Отзыв чека до истечения срока для его предъявления не допускается. Выдача чека не погашает денежного обязательства, во исполнение которого он выдан. Иногда среди средств осуществления расчетов выделяют вексель. Но вексель - ценная бумага и имеет несколько иную природу, чем вышеперечисленные инкассо, аккредитив и др. Выделяют простые и переводные векселя. В случаях, когда в соответствии с соглашением сторон заемщиком выдан вексель, удостоверяющий ничем не обусловленное обязательство векселедателя, имеет место простой вексель, а в случае иного указанного в векселе плательщика выплатить по наступлении предусмотренного векселем срока полученные взаймы денежные суммы имеет место переводной вексель.

Заключение

Автономия воли во внешнеэкономических сделках предполагает наделение сторон последних широкими возможностями по выбору применимого права. Юридическая природа автономии воли характеризуется сочетанием материальных и коллизионных начал. Наличие первых выражается в необходимости достижения согласия сторон по вопросу о применимом праве, правилах о действии императивных норм страны, с которой договор реально связан, а вторых - в одинаковой с объективными привязками функциональной нагрузке соглашения сторон о выборе права, возможности применения императивных норм правопорядка, на который не распространяется выбор сторон, только в исключительных случаях.

Для определения сферы действия права, избранного сторонами, современный российский законодатель отказался от исключительного использования «негативного» подхода, закрепив в части третьей ГК РФ по образцу многих международных правовых и зарубежных актов примерный перечень вопросов, регулируемых применимым правом. Подобный открытый характер перечня, содержащегося в ст. 1215 ГК РФ, допускает его восполнение с учётом неразрывной связи соответствующих вопросов с правами и обязанностями сторон. Обобщение положений доктрины и арбитражной практики позволяет заключить, что по избранному праву определяются также переход риска случайной гибели товара, основания недействительности сделки, права выгодоприобретателей из договоров, заключённых в их пользу и др.

Важным аспектом реализации автономии воли является возможность для сторон оговорить применение только внутреннего законодательства государства, что может оказаться весьма эффективным в тех ситуациях, когда обе стороны сделки имеют местонахождение и осуществляют свою деятельность на территории «близких» государств, представляющих одну правовую семью, в частности, на территории СНГ. Однако, в подобной ситуации возникает проблема верного истолкования соответствующей оговорки о выборе права, обусловленная многоаспектностью понятия «законодательство». Разрешена она может быть не только путём определения сторонами сделки «законодательства» или «права» того или иного государства в качестве применимых, но и одновременным указанием на возможность или невозможность применения в соответствующих случаях норм международных договоров. Тогда ситуация искаженного понимания воли сторон будет исключена, что при наличии существенных расхождений между положениями международного договора и нормами национального законодательства позволит сторонам надлежащим образом обосновать исковые требования и построить защиту своих интересов. Следует отметить значимость соответствующей проблемы и для международных договоров, во многих из которых для обозначения объекта автономии воли используется категория «законодательство», отождествляемая на практике с «правом» исходя из цели соответствующих договоров. В условиях отсутствия в последних специальных разъяснений на этот счёт, их разработчикам предпочтительнее отказаться в дальнейшем от оперирования термином «законодательство», заменив его более широкой категорией - «право». Иначе получается несоответствие: термин «законодательство» во многих публичных актах будет пониматься как синоним «права», а в соглашениях частных лиц, по общему правилу, уже -- как охватывающий исключительно внутригосударственные акты.

В контексте выбора внутригосударственного законодательства выявлена повышенная сложность установления содержания его норм, что требует поиска в рамках существующего регулирования дополнительных средств для этого. Учитывая характер последних изменений в отечественном законодательстве, касающихся соотношения роли суда и сторон в установлении содержания норм применимого права, выражение «лица, участвующие в деле, могут представлять документы, подтверждающие содержание норм иностранного права . и иным образом содействовать суду в установлении содержания этих норм» (ст. 1191 ГК РФ) следует понимать как предполагающее одновременное (общее) право сторон на содействие суду в установлении содержания иностранных норм, в целях реализации которого участники сделки могут распределить между собой соответствующие обязанности, например, указать в оговорке о применимом праве, что каждый из них в случае возникновения спора обязан представить информацию о своём законодательстве контрагенту и (или) правоприменительному органу. Соответствующий смысл подтверждается нелогичностью возложения на стороны бремени установления содержания применимых норм судом без предоставления сторонам возможности предпринять самостоятельные усилия в этом направлении.

Обоснованными представляются утверждения об усилении предпосылок для их более широкого применения в качестве автономной системы норм, регулирующих международные коммерческие договоры. В таких условиях отсутствует практический смысл в сохранении дуализма в подходах к применению вненациональных источников при рассмотрении споров в государственном и коммерческом арбитраже. Его устранение возможно, в частности, если в п. 1 ст. 1210 ГК РФ принципы международного коммерческого права, признаваемые международными организациями, будут прямо причислены к объектам автономии воли.

Отличительной чертой современных законодательных положений о праве, подлежащем применению к договорным обязательствам, является их детальность, что проявляется в появлении в ГК РФ нормы о возможности выбора права только к части договора, из которой следует допустимость избрания к различным аспектам договорных отношений права разных государств. Данную возможность следует признать весьма важной для практики внешнеторгового оборота, поскольку её реализация способна обеспечить наиболее тщательную регламентацию отношений по сделке и служит способом достижения компромисса в решении вопроса о применимом праве. Однако если стороны осуществят внутренне противоречивый выбор права, подчинив одни и те же вопросы своих взаимоотношений одновременно праву разных государств, возникнет ситуация, механизм разрешения которой не предусмотрен в ст. 1210 ГК РФ. Для её разрешения целесообразно использовать механизм, состоящий в применении на основании п. 2 ст. 1186 ГК РФ критерия наиболее тесной связи. В том случае, если применение правопорядка, выявленного таким способом из числа оговоренных сторонами, невозможно по каким-либо причинам, например, в силу не установления содержания его норм, к регулированию должны подключаться нормы другого избранного правопорядка («запасного»), пусть и не обладающего тесной связью с контрактом. Если и его невозможно применить либо если связь с соответствующим правоотношением отсутствует у обоих правопорядков, применимое право должно определяться на основании объективной коллизионной нормы, как если бы вообще отсутствовало соглашение о применимом праве. Иначе говоря, необходимый правопорядок отыскивался бы уже из всех правовых систем, а не только из тех, которые указали стороны.

Размещено на Allbest.ru