Современный уголовный процесс Казахстана уже не имеет столь яо выраженного публичного характера, как это можно было отмечать в отношении существовавшего ранее. Сюда можно отнести правовые институты иммунитета свидетеля и привилегии от самоизобличения, процессуальные обращения частных лиц (жалобы, заявления, ходатайства). Без сомнения, яим свидетельством определенной диспозитивности уголовного судопроизводства надо признать и институт частного обвинения.

Как отмечается в юридической литературе, институт частного обвинения является старейшей формой организации уголовно-процессуальной функции защиты прав и свобод человека [21]. Аналогичную мысль высказывал в свое время известный русский процессуалист И.Я. Фойницкий: "Право уголовного преследования есть функция исполнительной власти. В построении его замечаются различные формы.

Старейшая из них состоит в сохранении обвинения за отдельными частными лицами, потерпевшими от преступного деяния. Преследуя свой интерес, они в то же время служат и интересу общественному. Форма эта имеет два главных удобства: значительно облегчает заботу правительства и дает правовое удовлетворение естественному чувству обиды потерпевшего вследствие содеянного против него или его близких преступления - чувству, которое гарантирует надлежащую со стороны обвинителя энергичность в преследовании" [25].

Надо отметить, что государство достаточно широко поддерживает подобную энергичность частных лиц в осуществлении уголовного преследования. Так, наиболее активный представитель указанной функции - частный обвинитель - прямо указывается в законе в качестве субъекта поддержания обвинения в судебном заседании. Есть все основания полагать, что эта деятельность имеет для частного обвинителя обязывающий характер, поскольку, в соответствии УПК, бремя доказывания обвинения лежит на стороне обвинения, к которой частный обвинитель прямо отнесен согласно гл.6 УПК. "На частном обвинителе лежит бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту обвиняемого (ч.2 УПК)".

Обязанность доказывания, возлагаемая на частного обвинителя, имеет определенные особенности по сравнению с аналогичной публичной обязанностью. Её возникновение полностью зависит от волеизъявления частного обвинителя. Лишь он решает, инициировать ли уголовно-процессуальные правоотношения посредством подачи заявления о возбуждении уголовного дела частного обвинения, либо не поступать подобным образом. Частный обвинитель с момента подачи данного заявления становится возможным субъектом уголовной ответственности за заведомо ложный донос (УПК), однако он не может быть привлечен к общеправовой ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанности доказывания, которая возможна в отношении публичных субъектов доказывания. Необходимо в этой связи отметить, что в юридической литературе высказано предложение законодательно заменить для частного производства использующийся также в публичном уголовном производстве термин "примирение" на "мировое соглашение", под которым понимается "заявленное в письменной форме взаимное согласие частного обвинителя и обвиняемого (подсудимого), направленное на прекращение уголовного преследования и преодоление последствии преступления".

В рамках производства по уголовным делам частного обвинения доказывание имеет весьма существенные особенности. Помимо тех, которые обусловлены спецификой соответствующей обязанности доказывания, принимаемой на себя частным обвинителем, весьма проблемным выглядит этап формирования доказательств. В юридической литературе по этому поводу высказано следующее суждение: "Анализируя требования, предъявляемые законодателем к заявлению потерпевшего или его законного представителя, можно сделать вывод, что доказательства должны быть собраны ими уже до возбуждения уголовного дела [26]. В подтверждение своих слов автор ссылается на положение, содержащееся в УПК, которое предписывает в качестве обязательного условия правомочности заявления о возбуждении уголовного дела частного обвинения указывать данные о лице, привлекаемом к уголовной ответственности. "Производство по делам частного обвинения всегда ведется в отношении известного лица, данные о котором должны быть указаны в заявлении потерпевшего или его законного представителя" [26].

Закон не содержит в себе конкретного перечня данных о человеке, в отношении которого осуществляется попытка возбуждения уголовного дела. По мнению Л.А. Василенко, "поскольку заявление по делам частного обвинения по своему правовому значению приравнивается к обвинительному заключению (акту) по делам публичного или частно-публичного обвинения, в нем. должны быть указаны фамилия, имя, отчество, время и место рождения, место жительства и работы, семейное положение и наличие судимостей" [26].

Необходимо отметить в этой связи определенную непоследовательность законодателя, определившего в ч.1 УПК частного обвинителя как лицо, подавшее за явление частного обвинения и поддерживающее его в суде. Дело в том, что представитель потерпевшего может и не подавать заявления, а вступить в процесс уже на этапе поддержания обвинения. В каждом отдельном случае частный обвинитель (применительно к совершенному в отношении него преступлению) должен быть один, поэтому "частным обвинителем следует именовать лицо, заявление которого по уголовному делу частного обвинения, поданное им в порядке, установленном УПК РК, принято судом к производству [27].

Только после признания судом лица частным обвинителем его заявление приобретает правовое значение обвинительного документа, а лицо, в отношении которого подано заявление, становится подсудимым. Для более точного и четкого определения юридической значимости акта возбуждения уголовного дела частного обвинения необходимо, на наш взгляд, расширить перечень полномочий мирового судьи и предусмотреть возможность вынесения им постановления не только о возвращении заявителю его заявления для приведения в соответствие с требованиями закона либо об отказе в принятии заявления к производству, но и о принятии заявления к производству. Вынесение такого постановления отражало бы факт соответствия заявления о возбуждении уголовного дела установленным в ч.5 УПК требованиям и являлось юридическим актом законности и обоснованности возбуждения потерпевшим уголовного дела частного обвинения, а самого заявителя - физическое лицо - судья официально признавал бы потерпевшим [27]. Это позволит также более четко определить границы судебного производства, по крайней мере, его подготовительной стадии - до начала судебного заседания для рассмотрения уголовного дела по существу. Кроме того, подобное постановление не противоречит и ч.1 УПК, согласно которой уголовные дела частного обвинения возбуждаются путем подачи заявления потерпевшим или его законным представителем. Подтверждение судьей допустимости заявления о возбуждении уголовного дела определяло бы не только наличие повода и основания к этому, но также легитимность начала уголовного преследования, его конкретный предмет и пределы. Указанное постановление судьи подтверждало бы факт применения права, определяло его обязанность рассмотреть дело в судебном заседании, констатировало первую публичную уголовно-правовую оценку деяния как преступления [27]. собранные потерпевшим или его законным представителем сведения о событии преступления и лице, привлекаемом за это к уголовной ответственности. Им признается, что эти сведения находятся в логической связи с доказываемыми фактами, получены из доброкачественного источника, допустимым способом и надлежащим субъектом. "Сопоставляя понятия допустимого и недопустимого доказательства, необходимо отметить, что и в первом, и во втором понятии говорится об источнике доказательства, субъекте собирания доказательств, законности метода (способа) и логической связи с доказываемыми фактами". [22]. При этом, процессуальной формой, закрепляющей собранную заявителем информацию о преступлении, необходимо признавать само заявление о возбуждении уголовного дела частного обвинения, приобщенные к нему предметы и документы, а также постановление судьи о принятии заявления к производству, в котором, на наш взгляд, он должен указать на доказательства обвинения, признаваемые допустимыми. В постановлении логично отмечать и те доказательства, которые не приняты судьей вследствие отсутствия у них свойств относимости или допустимости. В этом случае судья обязан обосновывать принимаемое им решение относительно каждого недопустимого доказательства.

Таким образом, мировой судья придает представленным частным обвинителем первоначальным сведениям о преступлении юридическую форму, поскольку "говорить о наличии возбужденного дела частного обвинения можно только с принятием заявления потерпевшего мировым судьей к своему производству" [24].

Ни частный обвинитель, ни подсудимый не вправе самостоятельно, вне рамок судебного заседания допрашивать свидетелей. Они представляют суду списки лиц, подлежащих, по их мнению, допросу в этом качестве. Разумеется, во время судебного заседания они участвуют в процессе доказывания на всех его этапах, вплоть до оценки доказательств.

Судебное следствие по уголовным делам частного обвинения начинается с изложения заявления частным обвинителем или его представителем. При этом под изложением законодатель понимает не текстуальное оглашение заявления, а приведение его доводов (ч.5 УПК).

В законе отсутствует нормативное определение понятия "довод", в теории доказывания оно также практически не исследовалось. Учитывая, вместе с тем, что законодатель использует его для характеристики особенностей начального этапа доказывания частным обвинителем или его представителем в процессе судебного следствия, думается, довод можно понимать как средство доведения до суда позиции обвинителя по существу обвинения. "Довод - это основанное на фактах суждение лица, посредством которого оратор в суде аргументирует справедливость, обоснованность, законность своих правопритязаний или утверждений. Довод направлен на убеждение данной аудитории, поэтому он может трактоваться и как судебное доказательство, риторическое средство убеждения. Он является заключением, основанным на том, что вероятно, что возможно" [27].

Приведенная дефиниция в основном правильно анализирует рассматриваемое понятие. Действительно, доводы - это суждения обвинителя об отдельных обстоятельствах, содержащихся в заявлении и излагаемых суду. С учетом нормативных требований к заявлению, это могут быть утверждения о доказанности события преступления и его отдельных обстоятельств, виновности подсудимого в совершении инкриминируемого ему преступления, отягчающих вину обстоятельствах, характере и размере причиненного преступлением вреда, порядке исследования уголовных доказательств в судебном заседании. Подобные суждения, имеющие оценочный характер, конечно, должны основываться на наличествующих доказательствах, но сами при этом доказательствами не являются. При изложении доводов доказательства выступают средствами подтверждения позиции частного обвинителя или его представителя, убеждения суда в её правильности. Доводы же суть способы доведения доказательственной информации до суда, легальная попытка представления ему собственной трактовки того или иного обстоятельства.

Доводы частного обвинителя при изложении заявления имеют предварительный характер, поскольку в ходе дальнейшего судебного следствия они либо объективно приобретают большую силу убеждения, либо теряют ее, вследствие чего обвинитель может изменить свое обвинение, а также вообще отказаться от него. В ходе судебного следствия обвинитель вправе представлять новые доказательства, участвовать в их исследовании судом, доводить до него свое мнение по существу обвинения, о применении уголовного закона и назначения подсудимому наказания, а также по другим вопросам. Таким образом, частный обвинитель выступает в уголовном судопроизводстве в качестве полноценного субъекта доказывания, обладающего всеми полномочиями по формированию, правее и оценке доказательств, выражению и отстаиванию своего мнения по возникающим при этом правовым вопросам в связи с принятой на себя с момента подачи заявления о возбуждении уголовного дела публичной обязанностью доказывания [26].

Еще одним субъектом доказывания в уголовном судопроизводстве является адвокат. Как правило, профессиональные юристы-правозащитники занимают в этой сфере государственной деятельности различное процессуальное положение: защитника (обвиняемого, подозреваемого), представителя (потерпевшего, частного обвинителя, гражданского истца, гражданского ответчика), адвоката (свидетеля). Очевидно, что в любом случае целью деятельности адвоката является обеспечение прав и законных интересов представляемого участника уголовного процесса. Такое понимание деятельности адвоката высказал и Конституционный Суд РФ, признавший, что при оказании квалифицированной юридической помощи определенному лицу, в отношении которого возможны изобличительные действия со стороны органов уголовного преследования, адвокат выступает в качестве его защитника.

Наиболее широкие полномочия предоставлены адвокату, защищающему подозреваемого или обвиняемого. В соответствии с УПК, защитник вправе собирать доказательства путем:

1) получения предметов, документов и иных сведений;

2) опроса лиц с их согласия;

3) истребовании справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии.

В юридической литературе по поводу предоставления защитнику правомочий по собиранию доказательств высказаны неоднозначные суждения. Так, по мнению И. Маслова, "предоставляя защитнику право собирать и предоставлять доказательства, законодатель попытался еще раз совместить несовместимое, смешав состязательную и инквизиционную (розыскную) форму уголовного процесса" [28]. Подобной позиции придерживаются и некоторые другие ученые. "Если уголовно-процессуальный закон предоставляет защитнику право собирать доказательства, то это приводит к нарушениям в равных правах с другими участниками уголовного процесса и деформации принципа состязательности и равноправия сторон" [29].А.И. Маин полагает, что адвокат-защитник собирает не доказательства, а лишь предметы и документы, которые могут в дальнейшем признаваться доказательствами публичными субъектами уголовного процесса: "Сторона защиты в состязательном предварительном следствии осуществляет лишь поиск доказательственной информации, что логически дополняется правом заявления ходатайств об исследовании этих данных судом, правом на участие в таком исследовании" [29].

Похожая точка зрения была достаточно широко распространена в уголовно-процессуальной науке в период действия УПК РСФСР 1960 г. Так, совершенно справедливо Ю.И. Стецовский отмечал в то время: "Материалы. полученные защитником, становятся доказательствами лишь после их приобщения к делу и обычно должны быть проверены путем проведения следователем или судом соответствующего процессуального действия - допросе свидетеля, назначения экспертизы, осмотра местности или помещения и т.п." [30]. Соответствующую деятельность защитника по поиску и получении: сведений для осуществления защиты своего доверителя

Защитник должен "быть не менее активным в уголовно-процессуальном доказывании, чем обвинитель в лице следователя" [31]. Как отмечается в юридической литературе, новый УПК РК предоставил защитнику право не только представлять информацию по уголовному делу следователю и суду, но и собирать полноценные доказательства (п.2 ч.53, ч. УПК). Более того, "в соответствии с п.3 ч.53 УПК РК, защитник может теперь привлекать специалиста "для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию" [31].

По мнению И.А. Антонова, "для восстановления баланса стороны обвинения и защиты, для предотвращения нарушений принципов уголовного процесса, для нравственного совершенствования уголовно-процессуальной деятельности следует предусмотреть в УПК РК обязанность защитника представлять следователю доказательства, полученные на стадии предварительного расследования, для приобщения к материалам дела" [32].

В уголовном процессе существует тайна предварительного расследования, которая, прежде всего, является тайной для обвиняемого и его адвоката. Как отмечает О.В. Хитрова, "объем информации, подлежащей "сокрытию" от обвиняемого (подозреваемого), превышает тот, который подлежит "сокрытию" от других участников процесса" [33]. В этом, очевидно, нет ничего предосудительного. Более того, во многих случаях преждевременное разглашение данных предварительного расследования способно навредить оперативному и полному установлению всех обстоятельств преступления. Так, в соответствии с ч.9 УПК с целью обеспечения безопасности потерпевшего, свидетеля, их родственников и близких лиц при допросах и иных следственных действиях с их участием следователь должен принимать соответствующие меры безопасности. В частности, возможны допросы человека, нуждающегося в государственной защите, под псевдонимом. "Все действия, проводимые с участием этого лица, должны осуществляться таким образом, чтобы была сохранена его анонимность. Потому в протоколах процессуальных действий не указываются не только подлинные данные, но и любые сведения, которые позволяют установить его личность" [34].

Однако и сторона защиты должна иметь возможность исполнять свою функцию, избирая при этом собственную тактику. Адвокат, получающий доказательственную информацию об обстоятельствах преступления, не обязан свидетельствовать о них следователю или суду, если считает необходимым сохранить полученные сведения в тайне. Исходя из положений Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Республики Казахстан", "адвокат должен хранить вверенную ему тайну не только во время ведения дела, но и после его окончания, независимо от стадии процесса, в котором участвовал адвокат, а также от мотивов, по которым поручение было прекращено" [34].

Разумеется, адвокат не может держать в тайне всю полученную в процессе собирания доказательств информацию о преступлении, иначе нет смысла говорить об активном правомерном противодействии стороне обвинения, но он вправе, исходя из складывающейся ситуации в доказывании, самостоятельно решать, когда представление полученных им доказательств следователю или суду будет наиболее эффективно для обеспечения прав и законных интересов подзащитного. "Так, в случае непризнания вины задачей является сообщение минимума информации, ухудшающей положение обвиняемого, и представление максимума информации, оправдывающей обвиняемого. При этом, защитник должен предварительно обговорить с подзащитным: что и в какой форме будет сообщаться". [35].

Возвращаясь к проблеме собирания (формирования) доказательств адвокатом, отметим, что, он представляет следователю готовые, полноценные доказательства, которые тот обязан принять и приобщить к материалам уголовного дела. Подобная обязанность не лишает следователя возможности проверить "адвокатское" доказательство и свободно оценить его в совокупности имеющихся.

Анализируемое предложение И.А. Антонова неприемлемо еще и потому, что в законе нет прямого указания на обязательное представление органу предварительного расследования собранных адвокатом доказательств. "Исходя из требований УПК, сторона обвинения обязана предъявить всем участникам уголовного процесса, в первую очередь стороне защиты, собранные ей доказательства, однако сторона защиты не обязана знакомить с таковыми сторону обвинения" [25].

Выше уже отмечалась необходимость наделения всех адвокатов, вне зависимости от занимаемого ими процессуального положения, полномочиями защитника, ведь на них тоже лежит профессиональная обязанность доказывания [35]. Следует, очевидно, согласиться с М.В. Игнатьевой, которая по этому поводу говорит об обязанности доказывания применительно к потерпевшему и его представителю: "Потерпевший может и не осуществлять свои права на участие в доказывании, представитель же его, по нашему мнению, обязан полностью использовать предоставленные ему права в доказывании, так как иначе он свои профессиональные обязанности не выполнит" [35].

Что касается подозреваемого, обвиняемого, а также потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика, "очевидно, что решение, принятое органами расследования и судом, включает в себя и результаты доказывания названными лицами тех или иных обстоятельств, имеющих значение для дела" [36]. Разумеется, это ни в коей мере не означает переложения на них публичной обязанности доказывания. Правда, применительно к некоторым лицам возможно, на наш взгляд, говорить о правовой обязанности участвовать в доказывании, то есть выполнять те процессуальные действия, которые им предписаны законом. Например, подобной процессуальной обязанностью потерпевшего будет являться дача показаний во время допроса, [37] подозреваемого, обвиняемого и потерпевшего - прохождение освидетельствования, если об этом вынесено соответствующее постановление следователя или определение суда [38]. Разумеется, эти процессуальные действия должны производиться с учетом принципов привилегии от самоизобличения и свидетельского иммунитета, поэтому нельзя утверждать о возложении на этих участников уголовного процесса правовой обязанности доказывания в полном объеме этого понятия.

В отличие от адвоката - профессионального правозащитника, особенностью участия в доказывании данной категории частных лиц является то, что они не вправе собирать доказательства, то есть придавать обладаемой ими информации о преступлении юридическую форму. В этой связи представляется не вполне правильным утверждение Н.Н. Егорова: "И если способы собирания доказательств дознавателем, следователем, прокурором, судом и защитником регламентированы уголовно-процессуальным законодательством, то способы собирания доказательств остальными участниками ограничены только общим принципом права - разрешено все, что не запрещено" [39].

В соответствии с ч.2 УПК, участники уголовного судопроизводства, имеющие собственный процессуальный интерес в уголовном деле и отнесенные в связи с правовыми особенностями его содержания и отстаивания к стороне обвинения или защиты, вправе собирать и представлять письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств. Собирание предметов и документов - это не то же, что и собирание доказательств. Скорее, это соотношение части и целого. В отличие от доказательств, получаемые указанными частными лицами сведения о преступлении не обладают юридическим свойством допустимости. Оно может появиться у них только после официального вовлечения этих сведений в уголовный процесс.

Основным способом придания правового значения предметам и письменным документам, собранным данными участниками процесса, выступает их представление органу предварительного расследования или суду. Процессуальной формой такого представления являются обращения: заявления, ходатайства и жалобы, которые служат своеобразными сопроводительными документами к обнаруженным предметам и документам. "В каждом из этих случаев возникает обязанность следователя зафиксировать и рассмотреть имеющую правовое значение просьбу об исследовании объекта, изучить представленный объект, принять обоснованное решение о приобщении его к делу либо о возвращении обладателю" [35].

Только после того, как следователь установит относимость содержащейся в представленных предметах и документах информации, и в определенной степени ее достоверность, он вправе признать ее доказательственное значение и приобщить к делу в качестве доказательства. Это порой весьма протяженный во времени процесс, поэтому момент представления частным лицом соответствующего предмета или документа не всегда совпадает с моментом придания им значения уголовного доказательства, точнее, он всегда происходит ранее появления доказательства. Длительность подобной процедуры индивидуальна и зависит от характера, качества и направленности представляемой следователю информации, содержащейся в предметах и документах. В какой-то мере здесь возможен и субъективный фактор, ведь следователь может не спешить с провеой представленных фактов в силу разных причин, в том числе имеющих и личную подоплеку.

Документы, возможно представлять не только в письменной форме, но и по факсимильной связи, телеграфу или, скажем, на электронных носителях [40]. "С помощью электронно-технических средств фиксации, обработки и передачи информации закрепляются сведения в документах, которые имеют не письменную, а "электронную" форму. Вместо письменных знаков и вспомогательных пишущих средств физическими носителями информации служат электромагнитные поля и технические средства" [40].

Вряд ли оправдано фактическое ущемление прав одной из сторон уголовного процесса, выражающееся в том, что "подсудимый вправе участвовать в судебных прениях лишь при условии, что он отказался от участия в деле защитника" [31]. Подобное ограничение прав подсудимого прямо предусмотрено ч.1 УПК, в которой, в частности, сказано, что при отсутствии защитника в прениях сторон участвует подсудимый. Весьма справедливо по этому поводу писал Л.Д. Кокорев, правда, применительно к аналогичному положению, содержащемуся в ч.1 УПК РСФСР 1960 г.: "То, что в судебных прениях может выступить либо защитник, либо подсудимый, в известной мере ограничивает права подсудимого. Перед ним нередко возникает вопрос, выступить самому в судебных прениях или поручить это защитнику, довериться ему. Особенно трудно его решить подсудимому, если в ходе судебного следствия между ним и защитником возникли разногласия" [41].

Заключение