2.1 Практика ограничений права на свободу совести в Российской Федерации

Важной особенностью института прав и свобод человека и гражданина является его системность и взаимопроникновение, при которых ущемление или ограничение одного права неизбежно ведет к нарушению гарантированности целого комплекса конституционных прав. Исследование проблемы пределов и оснований правомерного ограничения конкретного права необходимо начать с постановки вопроса о теории ограничения для всего института конституционных прав.

Такой взгляд на права человека в России во многом объясняет современное состояние института конституционного права. Тем не менее в обществе растет потребность в создании реальных юридических механизмов и гарантий соблюдения прав и свобод человека и гражданина. Потому необходимо продолжать научные изыскания по построению непротиворечивой научной концепции прав человека в России, которая должна опираться на универсальные международные стандарты в этой области и реализовываться в конституционно-правовом институте прав и свобод человека и гражданина РФ. Без создания правовой доктрины или теории ограничения прав человека законодательная и правоприменительная практика в этой области не имеет шансов на развитие в цивилизованном русле. Современный этап развития науки о правах человека остро нуждается в создании и развитии этой части теории, поскольку «правомерное» ограничение прав человека в России стало носить повсеместный характер. Это касается многих конституционных прав и свобод, в том числе и тех, которые закреплены в ст. 28 Конституции РФ: «Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними» Дудко И.Г. Конституционное право. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та. 2008. - С. 201..

Для правомерного ограничения конституционных прав человека существуют объективные причины. Одна из основных - наличие различных угроз безопасности государству и обществу, в том числе терроризма и экстремизма. Они оказывают существенное давление на институт прав человека, его правовое содержание. Таковы негативные условия современной действительности, и изменить их мировое сообщество пока не в состоянии. Их необходимо рассматривать не как особые временные обстоятельства, а как некие сложившиеся и долговременные характеристики современной среды обитания человека. Аналитики утверждают, что «в ближайшие десятилетия мир будет жить в условиях постоянной угрозы ядерной войны, возрастающей вероятности возникновения конфликтов из-за энергоресурсов, продовольствия и воды, в условиях стратегического соперничества, связанного с торговлей, инвестициями, техническими инновациями, в условиях непрекращающейся военной конкуренции. На этом фоне терроризм все чаще будет выступать как инструмент ведения новых форм войны и разрешения конфликтов».

Эти обстоятельства влияют на правовые системы и законодательство во всех странах мира. Каждое государство ищет свой сбалансированный выход из сложившейся ситуации. Для России чрезвычайно сложно решить указанную проблему по многим причинам. В том числе из-за недостаточной традиции уважения ценности прав и свобод человека. Самый легкий и быстрый способ - максимально ограничить права человека. С этим можно согласиться как с жесткой, но временной и краткосрочной мерой. Но проблема соотношения интересов безопасности и прав человека, исходя из действия рассматриваемого фактора как постоянного, должна решаться на длительную перспективу.

Если следовать предложенной логике, то международному сообществу следует пересмотреть современные стандарты прав человека в пользу выживания общества. Но захочет ли общество минимального уровня прав, когда целью развития человечества всегда была свобода?

В литературе справедливо указывается, что отказ от демократических завоеваний, тотальные ограничения прав граждан являются одной из целей террористов. Следовательно, государство, принимающее излишне жесткие меры безопасности, фактически способствует достижению этих целей.

Главной задачей теории прав человека в этих условиях является нахождение и обоснование оптимального баланса между соблюдением прав человека и защитой государственной безопасности. Решению этой сложной и многоуровневой задачи может и должна послужить современная теория ограничений прав человека.

В научной литературе регулярно появляются работы, в которых анализируются проблемы ограничения прав человека. Конституционная теория и практика до 1993 г. не использовали такой институт, как ограничение прав человека. Он развивался в гражданском и ином законодательстве; находил применение в уголовном, административном и уголовно-исправительном праве. Теоретические его аспекты анализировались в конституционном праве буржуазных государств, воспринимая фразу К. Маркса, сказанную им о французской Конституции 1852 г.: «Каждый параграф Конституции содержит в самом себе свою собственную противоположность, свою собственную верхнюю и нижнюю палату: свободу - в общей фразе, упразднение свободы - в оговорке».

2.2 Защита прав на свободу совести

Конституция РФ оперирует понятием «ограничение» права, но здесь есть и некоторые противоречия. Этим термином обозначаются и временные ограничения прав при некоторых конституционно-правовых режимах и законодательное ограничение прав вообще. При этом те права, которые некоторые исследователи называют абсолютными и которые не могут ограничиваться при чрезвычайном режиме (ст. 56 Конституции РФ), спокойно ограничиваются в «общем порядке» (ст. 55 Конституции РФ). Следует отметить, что естественно-правовой термин «абсолютный» для обозначения прав в качестве не подлежащих ограничению со стороны государства не находит подтверждения в законодательной практике РФ. Как подчеркивают Т. Я. Хабриева и В. Е. Чиркин, «не существует абсолютных прав и свобод, все они могут быть ограничены».

Вероятно, «нуллификация», «лишение» и «отмена» - похожие, но не тождественные понятия. Они в корне отличаются от ограничения права. В литературе чаще встречается именно такая позиция: под «конституционными ограничениями основного права или свободы следует понимать частичную - в отличие от нуллифицирующей «отмены» и существенно изменяющего «умаления» - модификацию их содержания, проведенную посредством нормативно-правовых установлений соответствующего уровня», учитывая, что «содержание основных прав и свобод их нормативным выражением не исчерпывается» Дудко И.Г. Конституционное право. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та. 2008. - С. 203..

Общепризнаны в настоящее время такие определения, в которых основной критерий ограничения прав - количественное изменение возможностей поведения, свобод человека. Ограничение прав - это «изъятие из конституционного статуса» человека (гражданина) или «изъятие из круга правомочий, составляющих нормативное содержание основных прав и свобод». В последнем случае, по мнению автора, можно говорить об умалении права. Можно указать и на определение ограничения прав, связанное с «уменьшением объема возможностей, свободы, а значит, и прав личности, что достигается с помощью обязанностей, запретов, наказаний». В связи с этим не очень четко правовая теория определяет понятие правовой «запрет», который часто упоминается как способ ограничения права. Но существует точка зрения, согласно которой «от сужения объема права, или его ограничения, следует различать используемые в законотворческой практике юридические способы, приемы фиксации границ дозволенной свободы. К их числу относятся оговорки, примечания, запреты, исключения». Таким образом, запрет - это способ фиксации правовой свободы, т. е. первичное ограничение, имманентно присущее правовой норме.

В последнее время среди конституционалистов получило распространение мнение, противоположное приведенной выше позиции В. И. Крусса. «Слово «умаление» в Конституции РФ означает не ограничение основных прав (т. е. не уменьшение их объема, сокращение их действия по кругу лиц и по времени, усечение механизмов их правовой защиты и т. п.), а принижение критериального и регулятивного значения для законодательства основного содержания этих прав, обусловленное их неправомерным ограничением». Это согласуется и с текстом Конституции РФ, где в ч. 1 ст. 55 термины «отрицание» и «умаление» соединены союзом «или», что указывает на их нетождественность.

Законодательство, регулирующее институт прав и свобод человека, далеко от совершенства и содержит неправомерные ограничения прав человека. Существенно ухудшает качество законодательства о правах человека отсутствие единства в понимании пути его дальнейшего развития и конечных целей, которые должны быть достигнуты правовым регулированием. Большое количество противоречивых поправок и дополнений к действующим нормативным актам («правовая инфляция», или «правовой спам», как справедливо называют такого рода законотворчество некоторые авторы) разрушают внутреннюю логику и саму систему законодательства о правах. Элементарное незнание или пренебрежение законодателями действующих объективных законов права приводят либо к нулевому регулятивному воздействию на правоотношения, либо к правовой неопределенности или возникновению неразрешимых коллизий, либо к невозможности исполнения законов в этой сфере. Не стали исключением и федеральные законы, гарантирующие свободу совести и вероисповедания в Российской Федерации.

Последние изменения федерального законодательства, затрагивающие сферу религиозных отношений в обществе и гарантирующие свободу совести и вероисповедания, носят противоречивый характер: с одной стороны, ограничиваются права граждан и религиозных объединений, с другой - государство решило взять под свою защиту религиозные чувства верующих. Теперь в ст. 148 Уголовного кодекса РФ содержится такой состав преступления, как «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих». Законопроект вызвал недоумение у многих правоведов, поскольку объективная сторона преступления строится исключительно на оценочных суждениях. Но дело даже не в том, что, по мнению некоторых конституционалистов, нарушается принцип равенства прав и свобод независимо от отношения к религии, закрепленный в ч. 2 ст. 19 Конституции РФ. Проблема состоит в объективной невозможности «отрегулировать» все законом Комкова Г. Н. Конституционное право Российской Федерации. Москва: Юрайт, 2013 - С. 115..

Следует обратить внимание законодателей, что вопросы, касающиеся религиозной сферы в многоконфессиональной стране, должны решаться с позиции максимальной секуляризации проблемы и базироваться на принципе толерантности. Уголовное право не сможет урегулировать все негативные общественные процессы.

Это может сделать только гражданское общество, его институты. Конституционный Суд РФ в своих решениях постарался обеспечить баланс публичных и частных интересов при ограничении прав. Согласно правовой позиции КС РФ, выраженной в целом ряде его решений, ограничения конституционных прав и свобод возможны: только федеральным законом; должны быть соразмерны конституционно закрепленным целям таких ограничений; указанные цели ограничений должны быть социально оправданными и отвечать требованию справедливости; не имеют обратной силы; не могут толковаться расширительно и приводить к умалению других прав и свобод; не должны затрагивать само существо конституционного права и приводить к утрате его реального содержания.

Однако КС РФ и сам порой дает ответы на острые юридические вопросы в виде неясных и противоречивых решений по проблеме ограничений прав человека. Вот одно из них - постановление от 5 декабря 2012 г. № 30-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 5 статьи 16 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» и пункта 5 статьи 19 Закона Республики Татарстан «О свободе совести и о религиозных объединениях» в связи с жалобой Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации». В деле решался вопрос о необходимости согласования с властями проведения религиозного собрания. В соответствии с международными стандартами прав человека и нормами Конституции РФ в теории конституционного права существует устоявшийся взгляд на публичные мероприятия, если они проводятся мирно, без оружия, как на естественное, имманентно присущее человеку и гражданину право. Это право должно реализовываться без предварительного разрешения органов публичной власти. Однако в соответствии с указанными международными стандартами, если такие мероприятия носят массовый характер, проводятся на открытом пространстве населенных пунктов и могут повлечь какие-либо негативные последствия для общественного порядка либо для самих участников или третьих лиц (необходимость в перекрытии улиц для транспортных средств, затрудненный проход между городской инфраструктурой и необходимость регулировать людские потоки, возможные провокации противников представленной точки зрения и т. д.), то органы публичной власти должны быть поставлены в известность о проводимом мероприятии с целью организации правопорядка и предотвращения наступления таких последствий. Именно с этим связано существование в действующем законодательстве режима подачи организаторами уведомления о проведении публичного мероприятия в органы публичной власти.

В соответствии и с теорией, и с действующим законодательством необходимости в извещении публичных органов власти нет, если публичные мероприятия проводятся в форме собрания (хотя организаторы вправе по своему усмотрению прибегнуть к помощи властей). Это связано с основным отличительным критерием такой формы публичного мероприятия, как собрание, - местом его проведения. В соответствии с Федеральным законом от 19 июня 2004 г. № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» такие формы публичных мероприятий, как митинг и собрание, отличаются тем, что собрание проводится «в специально отведенном или приспособленном для этого месте», целью его является «коллективное обсуждение каких-либо общественно значимых вопросов»; митинг проводится «в определенном месте» и целью его являются по сути те же «актуальные проблемы преимущественно общественно-политического характера». Поскольку собрания проводятся в специальных местах, ограниченных для присутствия неопределенного количества публики, то и меры по соблюдению общественного порядка и безопасности людей возлагаются на организаторов публичного мероприятия (в некоторых случаях по договоренности они могут быть возложены на собственников (арендаторов) помещений (территорий). Предполагается, что организаторы должны и могут предусмотреть все риски, все возможные негативные последствия проведения мероприятия и в случае их наступления нести ответственность в соответствии с действующим законодательством.

Однако КС РФ в указанном постановлении отметил особую общественную опасность такой формы собрания, как «религиозное собрание», обосновав необходимость подавать уведомление о его проведении: «Последствия проведения без предварительного уведомления органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления публичного религиозного мероприятия, если оно доступно восприятию другими гражданами (даже если проводится в помещении), сопоставимы с последствиями проведения несогласованного публичного мероприятия общественного характера, поскольку открытая демонстрация религиозных убеждений может раздражать или оскорблять тех, кто исповедует иную религию или не исповедует никакой религии, а проходящие вне культовых зданий и сооружений, а также специально отведенных для этого мест либо жилых помещений отдельные религиозные мероприятия в силу своей массовости - помешать нормальной работе транспорта, государственных или общественных организаций. Тем самым при определенных обстоятельствах независимо от намерений их организаторов и участников не исключается потенциальная опасность нарушения общественного порядка, а следовательно, причинения ущерба нравственному и физическому здоровью граждан, что требует должного контроля со стороны органов публичной власти, в обязанности которых входит принятие разумных мер для обеспечения мирного проведения публичных мероприятий».

Может такое случиться? Конечно. Всегда есть опасность потери контроля над проведением публичного мероприятия, могут найтись желающие злоупотребить своим правом. Но любая «преступная деятельность не может служить основанием для сворачивания свобод». Для таких случаев есть нормы административного или уголовного законодательства в зависимости от последствий инцидентов. Наличие возможности не означает юридической закономерности явления. Возможность нанесения автотранспортом серьезного ущерба как экологии, так и жизни отдельных граждан не приводит к его законодательному запрету.

Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» (далее - Закон № 125-ФЗ) не содержит и не использует понятие «религиозное публичное мероприятие»; не определяет, но использует термины «молитвенное собрание», «религиозное собрание», «богослужение», «религиозные обряды и церемонии».

Как справедливо указывает КС РФ в рассматриваемом постановлении, дать точное определение указанным понятиям невозможно, поскольку в разных религиозных учениях эти термины имеют различное содержание. Однако очевидно, что все они связаны с культовой стороной деятельности религиозной организации. Поскольку КС РФ ввел понятие «религиозное публичное мероприятие», то ему, вероятно, можно противопоставить «частное религиозное мероприятие», которое законодательно не регулируется. Однако большинство религиозных обрядов и церемоний имеют открытый характер, присутствовать на которых могут все желающие, поскольку большинство религиозных организаций не имеют официального членства. Таким образом, почти все религиозные обряды и церемонии, молитвенные и религиозные собрания, богослужения можно отнести к публичным религиозным мероприятиям. Не ясен и аргумент КС РФ, признавшего религиозное собрание самым общественно опасным религиозным публичным мероприятием.

Если слишком узко толковать ст. 16 Закона № 125-ФЗ, получается, что в ч. 1 речь идет обо всем спектре культовой деятельности религиозных организаций, в ней перечислены богослужения, молитвенные и религиозные собрания, религиозное почитание (паломничество). Для этих целей религиозные организации могут иметь культовые здания и сооружения, иные места и объекты. В ч. 2 установлено, что богослужения, другие религиозные обряды и церемонии беспрепятственно могут совершаться и в иных местах, предоставленных для этих целей. Можно ли из этих норм сделать вывод о том, что религиозное или молитвенное собрание не являются формой богослужения (или церемонии, или обряда)? Полагаем, что нет. К примеру, в баптизме (религиозное течение протестантского христианства), который распространен и в России, важным элементом религиозного культа являются собрания. Несмотря на указанную терминологическую неясность, КС РФ, обосновывая свою правовую позицию в данном деле, исказил норму ст. 16 Закона № 125-ФЗ. Речь идет о местах, где религиозные мероприятия могут проводиться беспрепятственно, т. е. без разрешения властей. В части 2 ст. 16 установлено, что богослужения, другие религиозные обряды и церемонии беспрепятственно совершаются в культовых зданиях и сооружениях и на относящихся к ним территориях, в иных местах, предоставленных религиозным организациям для этих целей, в местах паломничества, в учреждениях и на предприятиях религиозных организаций, на кладбищах и в крематориях, а также в жилых помещениях. КС РФ произвольно изменил эту норму в своем постановлении, изложив содержание ч. 1 - 4 ст. 16 Закона № 125-ФЗ следующим образом: «По смыслу названных законоположений, проведение указанных в них религиозных мероприятий в местах, специально отведенных для этих целей, или в помещениях, предоставленных для этих целей администрацией соответствующих учреждений, а также жилых помещениях не предполагает какого то ни было вмешательства органов публичной власти и не требует согласования с ними». При этом КС РФ не упомянул об «иных местах, предоставленных религиозным организациям для этих целей», которыми могут быть любые помещения или территории, предоставленные юридическими лицами или гражданами для богослужений, проведения других религиозных обрядов и церемоний в соответствии с гражданско-правовыми договорами.

КС РФ своей правовой позицией заменил законодателя, объявил религиозное собрание общественно опасной формой публичного мероприятия, требующего согласования проведения с органами публичной власти, чем неправомерно ограничил свободу совести и свободу вероисповедания, которые закреплены ст. 28 Конституции РФ. Думается, что рассматриваемое решение КС РФ негативно повлияет на состояние регулирования права человека в Российской Федерации.

Заключение

С сожалением можно констатировать тот факт, что в настоящее время юридический институт прав и свобод человека и гражданина испытывает кризис. Это проявляется и в теории, и на практике. Рассматриваемый конституционный институт не выполняет в должной мере своей основной задачи - реального функционирования такого правового механизма, в котором бы человек, его права и свободы являлись высшей ценностью; а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина стали обязанностью государства (ст. 2 Конституции РФ). Одной из причин такого положения можно назвать отсутствие современной и непротиворечивой теории ограничения прав человека, неразработанность базовых правовых понятий и определений, составляющих ее содержание, что негативным образом влияет на законодательство о правах человека, судебную и правоприменительную практику, затрудняет реализацию института конституционных прав человека в целом и на закрепление, регулирование и конституционные гарантии свободы совести и вероисповедания в Российской Федерации в частности.