Характеристика особенностей правового регулирования института условно-досрочного освобождения от отбывания наказания в РФ

Необходимо указать, что минимальная часть срока наказания, которую должен фактически отбыть осужденный, устанавливается законодателем хотя и дифференцированно, в зависимости от тяжести преступления, но безотносительно к конкретной личности осужденного. В силу этого отбытие определенной части срока наказания приобретает характер формального основания условно-досрочного освобождения, поскольку наступает независимо от поведения лица, отбывающего наказание. В то же время отбытие предусмотренной законом части срока наказания не всегда совпадает с наступлением другого основания для применения условно-досрочного освобождения - материального, так как осужденный к этому моменту может еще и не исправиться.

В подтверждение сказанного рассмотрим следующую ситуацию. Одной из новаций уголовного и уголовно-исполнительного законодательства является возможность применения института условно-досрочного освобождения от отбывания наказания в отношении лиц, пожизненно лишенных свободы.

Ч. 5 ст. 79 УК РФ определяет, что лицо, отбывающее пожизненное лишение свободы, может быть освобождено условно-досрочно от отбывания наказания, если судом будет признано, что оно не нуждается в дальнейшем отбывании наказания и фактически отбыло не менее двадцати пяти лет лишения свободы. Назначение пожизненного лишения свободы свидетельствует о чрезвычайно высокой общественной опасности содеянного. Обращает на себя внимание и то, что в норме повторена ранее приведённая формулировка основания применения условно-досрочного освобождения, а именно «если судом будет признано, что оно не нуждается в дальнейшем отбывании наказания». Следовательно, в законе акцентировано внимание на том, что это основание, положенное в основу применения условно-досрочного освобождения, едино для всех категорий лиц, отбывающих наказание.

В то же время относительно указанной категории осужденных усматривается явная недостаточность материальных оснований их освобождения. Так, при анализе указанной части ст. 79 УК весьма интересной представляется позиция законодателя, что условно-досрочное освобождение отбывающих пожизненное лишение свободы применяется лишь при отсутствии у осужденного злостных нарушений установленного порядка отбывания наказания в течение предшествующих трёх лет. Как представляется, такое условие не вполне оправдано. При решении вопроса об условно-досрочном освобождении должно учитываться поведение осуждённого на протяжении всей отбытой части срока наказания, что позволит администрации исправительного учреждения и суду с большей степенью уверенности полагать, что такое лицо для своего исправления не нуждается в дальнейшем отбывании наказания и в его случае не совершит нового преступления. При этом их убеждение должно основываться на тщательном анализе всех данных о личности осужденного за период отбытия наказания. Кроме того, положения ч. 5 ст. 79 УК позволяют осуждённому в течение двадцати двух лет систематически нарушать порядок отбывания наказания, а в следующие три года резко изменить свое поведение, всячески демонстрируя своё «исправление» с единственной целью - заслужить условно-досрочное освобождение. Закон позволяет освободить такого осуждённого, а осуждённого, который вёл себя безупречно в течение всего срока отбывания наказания, а в течение последних трех лет допустившего хотя бы одно злостное нарушение установленного порядка отбывания наказания, по мнению законодателя, нельзя освобождать. Следует сказать, что иногда осужденные допускают нарушения не по своей воле, а в силу сложившихся обстоятельств, например, они могут быть спровоцированы поведением других осужденных.

Стоит задуматься над этим положением. По нашему мнению, этот срок установлен не в пользу осуждённого. Он снижает активность у данной категории осуждённых в проявлении общественно полезных действий, порождает боязнь перед взысканием за какое-либо действие.

Указанные основания применения условно-досрочного освобождения (формальное и материальное) оказывают существенное влияние на перспективу условно-досрочного освобождения осужденного.

Красноглинским районным судом Р. отказано в условно-досрочном освобождении от отбывания наказания.

Судебная коллегия постановление суда отменила, указав следующее.

При рассмотрении ходатайства осужденного судья обязан полно, всесторонне и объективно исследовать материалы дела, дать им надлежащую оценку и принять решение, исходя из доказательств по делу.

Из протокола судебного заседания видно, что фактически материалы дела судом не исследованы. Представитель учреждения УР-65/19 ходатайствовал об условно-досрочном освобождении, однако судьей у него не выяснены мотивы этого вывода.

В постановлении указано, что было исследовано личное дело осужденного Р., однако документы (либо копии) из него не приложены к материалам рассматриваемого дела. В протоколе судебного заседания также не отражено, какие именно документы исследовались.

Администрация УР-65/19 характеризует Р. положительно, делает вывод, что он не нуждается в дальнейшем отбывании наказания.

Суд отказал в условно-досрочном освобождении Р. от наказания фактически лишь по одному основанию, что Р. во время отбывания наказания «не предпринял каких-либо действий по добровольному погашению иска на сумму 30000 руб.».

Однако невыплата осужденным денежных средств, взысканных с него судом в пользу потерпевшей стороны, не является основанием для отказа в условно-досрочном освобождении от не отбытого наказания.

Кроме того, судья не выяснил, имел ли Р. возможность реально исполнять решение суда по иску. Из постановления видно, что с Р. было взыскано 65 руб., но в материалах дела имеются данные о том, что Р. является инвалидом 2 группы и единственным источником получения денежных средств для него является пенсия по инвалидности. Он находился на излечении в межобластной туберкулезной больнице ГУИН Минюста РФ.

Совершение им особо тяжкого преступления также не служит причиной для отказа в условно-досрочном освобождении, так как это противоречит требованиям закона - ст. 79 ч. 1, 3 п. "в" УК РФ.

Вывод судьи о том, что нет достаточных оснований полагать, что Р. встал на путь исправлении и он не нуждается в дальнейшем отбывании наказания, не основан на доказательствах по делу.

Требования закона о возможности применения условно-досрочного освобождения лишь после фактического отбытия осужденным соответствующей части срока наказания не случайны. В соответствии с законодательством они должны быть достаточными для достижения целей исправления осужденных и общепредупредительного воздействия на других неустойчивых элементов общества. Устанавливая дифференцированные сроки наказания, подлежащие обязательному отбытию, закон исходит из того, что достижение задач исправления возможно в результате различной продолжительности исправительного воздействия.

Отсутствие в научной литературе ссылок на авторство относительно фиксированного минимального срока (определяемого законодателем как «не менее»), необходимого для наступления формального основания условно-досрочного освобождения, предопределяет наше индивидуальное видение данного вопроса. Представляется, что действующая законодательная конструкция ч. 3 ст. 79 УК РФ, исходя из истории развития указанного института, основана из двух взаимодополняющих компонентов. В частности:

1. Традиция - аналогия с момента возникновения рассматриваемого института;

2. Практика - наблюдения за действенностью конструкции и аккумулирование ее позитивных аспектов.

Несомненным достижением ныне действующего УК РФ является отказ от формальных ограничений применения условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, которое было построено на дифференцированном подходе и индивидуализации в осуществлении уголовной ответственности на всех её стадиях.

Представляется, что позиция ст. 79 УК РФ является предпочтительнее. Широкое ограничение применения условно-досрочного освобождения от отбывания наказания лишает значительное число осужденных стимула к исправлению и, по нашему мнению, необоснованно.

Рассматривая формальные основания применения условно-досрочного освобождения от наказания, заметим, что они пересекаются с одним из критериев уголовно-правовой классификации - категориями преступлений, которые введены принятым в 1996 г. УК РФ (ст. 15).

Впервые, в нашем уголовном законодательстве категории преступлений представлены в зависимости от характера и степени общественной опасности деяния (ч. 1 ст. 15 УК РФ), т. е. законодатель в основу положил материальный признак преступления. Однако фактически (как видно из ч.ч. 2, 3, 4, 5 ст. 15 УК РФ) основанием дифференциации преступлений на группы является вид наказания (лишение свободы), размер наказания и общественная опасность - основа для выделения категорий преступлений.

Из содержания ст. 15 и ч. 3 ст. 79 УК РФ следует, что формальное основание применения условно-досрочного освобождения, связанное с частью срока наказания, может быть применено только после фактического отбытия осужденным (кроме осужденных несовершеннолетних и осужденных, отбывающих пожизненное лишение свободы);

не менее одной трети срока наказания, назначенного за преступление небольшой или средней тяжести, за совершение которого максимальное наказание не превышает, соответственно, двух и пяти лет лишения свободы;

не менее половины срока наказания, назначенного за тяжкое преступление, за совершение которого максимальное наказание не превышает десяти лет лишения свободы;

не менее двух третей срока наказания, назначенного за особо тяжкое преступление, за совершение которого предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше десяти лет или более строгое наказание.

Лица, не выдержавшие требований, предъявляемых к ним, и вновь осужденные в течение испытательного срока, могут вновь заслужить условно-досрочное освобождение лишь после фактического отбытия не менее двух третей от назначенного им наказания.

Необходимо обратить внимание и на проблему определения части срока наказания в тех случаях, когда лицо осуждено по совокупности преступлений (ст. ст. 17, 69 УК РФ) или по нескольким приговорам (ст. 70 УК РФ) за преступления различной степени тяжести, одно из которых допускает возможность применения условно-досрочного освобождения после фактического отбытия одной трети, одно - по отбытии половины и другое - по отбытии двух третей срока наказания.

Ко времени разрешения судом дела об условно-досрочном освобождении первоначальный срок наказания, назначенный судом, может изменяться как в сторону его сокращения, так, в отдельных случаях, и в сторону увеличения, вызванного различными обстоятельствами. За основу отсчета срока при условно-досрочном освобождении принимается окончательный, общий размер наказания после всех сокращений или увеличений. Если, например, наказание осужденному было смягчено актом амнистии или помилования либо постановлением (определением) суда, то суд, при применении условно-досрочного освобождения, должен исчислять фактическую часть отбытого наказания, исходя из наказания, установленного актом амнистии или помилования, либо постановлением (определением) суда.

Между тем исчисление фактически отбытой части срока наказания в таких случаях обнаруживает множество неясностей.

Рассмотрим конкретную ситуацию.

Осужденному И., по приговору Промышленного районного суда г. Самары, на основании ч. 1 ст. 162 УК РФ назначено наказание в виде лишения свободы, сроком на 7 лет. После отбытия 2 лет срока наказания определением суда был изменен приговор. В определении имеет место переквалификация содеянного на ч. 1 ст. 161 УК РФ с назначением наказания в виде лишения свободы сроком на три года.

Из закона следует, что приговор содержит наказание за тяжкое преступление, при котором условно-досрочное освобождение может быть применено только после фактического отбытия осужденным половины срока наказания, т.е. трех с половиной лет лишения свободы. Определение вышестоящего суда обозначает наказание за преступление средней тяжести, при котором фактически отбытый срок будет не менее одной трети срока наказания, т.е. одного года лишения свободы. В данном случае осужденный И. уже отбыл два года лишения свободы, когда фактический срок наказания для применения к нему условно-досрочного освобождения исчислялся исходя из более тяжкого преступления. Очевидно, при наличии исправления и возникшего основания в связи с изменением тяжести совершенного преступления - фактического отбытого срока наказания - представление к условно-досрочному освобождению должно быть незамедлительным, так как осужденный И. уже отбыл на один год больше фактического срока, установленного законом.

В том случае, когда, отбывая наказание в виде лишения свободы, осужденный совершил умышленное преступление, за которое вновь осужден к лишению свободы, то часть срока наказания, подлежащего обязательному отбыванию, отсчитывается от той совокупности меры наказания, которую суд определит за новое преступление с полным или частичным присоединением не отбытой части прежнего наказания. При этом началом отбытия нового срока наказания следует считать не момент вынесения приговора, а момент избрания меры пресечения в виде заключения под стражу в связи с возбуждением нового уголовного дела.

Необходимо определить, что при наличии названного основания, но при отсутствии другого - исправления осужденного - отбытый срок не будет иметь никакого принципиального значения для условно-досрочного освобождения.

В этой связи также необходимо пояснить существенную роль минимального срока отбытия наказания в виде лишения свободы, после которого может возникнуть право на условно-досрочное освобождение. По указанию законодателя фактический минимальный срок составляет 6 месяцев (п. 4 ст. 79 УК РФ).

Введение законодателем данного требования направлено к тому, чтобы обеспечить действительное исправление лиц, осужденных к небольшим срокам лишения свободы, исключить формальное применение к ним условно-досрочного освобождения. Указанная норма представляется нам целесообразной, поскольку при краткосрочном лишении свободы, если бы не был установлен подобный минимальный срок, может возникнуть ситуация, когда при наличии формальных оснований, материальные основания не возникли.

Указанная ситуация, в частности, имеет место в том случае, когда «в период адаптации осужденного к новым условиям жизни (первоначальный период отбытия наказания), который длится не менее 3-4 месяцев, у лица, осужденного к лишению свободы, возникают различные отрицательные эмоции, повышенная возбудимость, угнетенность», и этот самый тяжелый период в жизни для осужденного к краткому сроку лишения свободы, составляет, по существу, все время пребывания в исправительном учреждении. В связи с этим трудно ожидать от осужденного в это время примерного поведения и добросовестного исполнения возложенных обязанностей. В результате указанного, времени для того, чтобы оказать надлежащее исправительное воздействие на осужденного, у сотрудников уголовно-исполнительной системы нет. Суд же в соответствии с вышеуказанным постановлением Пленума не вправе отказывать в условно-досрочном освобождении по мотивам, не указанным в законе, таким, например, как мягкость назначенного наказания, кратковременность пребывания осужденного в исправительном учреждении.

Как мы видим, несмотря на установление минимального срока, законодатель по-прежнему не говорит о необходимости пребывания осужденным определенного минимума времени в исправительном учреждении, а ведь именно там оказывается исправительное воздействие. В данной связи оправданным было бы изменение ч. 4 ст. 79 УК РФ, предусматривающее, что условно-досрочное освобождение не может применяться к осужденным к лишению свободы лицам, отбывшим менее шести месяцев в местах заключения.

Исчисление установленной в законе части срока на практике, как правило, не вызывает трудностей. Значительно сложнее бывает установить материальное основание.

Материальное основание отражает степень исправления осужденного. Применение условно-досрочного освобождения осуществляется, если судом будет признано, что для своего исправления лицо не нуждается в полном отбывании наказания. Указанное признание возможно в соответствии с поведением осужденного (соблюдение установленного порядка отбывания наказания), отношением к труду (а несовершеннолетнего - и к учебе), к администрации, другим осужденным.

Постановлением Красноглинского районного суда г. Самары С, осужденный приговором Промышленного районного суда к 6 годам 6 месяцам лишения свободы, освобожден условно досрочно на 1 год 3 месяца 2 дня.

Судебная коллегия по уголовным делам, отменяя постановление, указала следующее.

При решении вопроса о возможности применения института условно-досрочного освобождения от наказания суд должен учесть поведение осужденного не только за время, непосредственно предшествовавшее рассмотрению ходатайства, но и за весь период нахождения его в местах лишения свободы.

Как видно из материалов дела, осужденный С. весь срок отбывания наказания с 2001 г. по ноябрь 2004 г. допускал многочисленные нарушения режима отбывания, в разных формах противодействовал режиму. Всего за этот период им было допущено 22 нарушения и ни одного поощрения. И только за год до обращения с ходатайством об условно-досрочном освобождении С. изменил свое поведение.

Все это не свидетельствует об исправлении С., что с достаточной степенью не было учтено судом при рассмотрении ходатайства осужденного об условно-досрочном освобождении от наказания.

Постановление отменено, дело направлено на новое судебное рассмотрение.

В целях раскрытия содержания материального основания условно-досрочного освобождения, необходимо, на наш взгляд, проанализировать источники и само нормативное закрепление этого основания в ст. 79 УК РФ.

В частности, Е.В. Благов, критикуя положения, касающиеся условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, закрепленные в проекте Уголовного кодекса 1992 г., указывал: «Неполно отражены основания условно-досрочного освобождения от отбывания наказания ... Само по себе примерное поведение и добросовестное отношение к труду, чего достаточно, по мнению авторов проекта, для обоснования возможности условно-досрочного освобождения, еще мало о чем говорит. Важно еще то, осознавало ли лицо безупречность своего прошлого поведения. Отсюда основание такого освобождения желательно дополнить условием: «если дальнейшее исправление лица возможно без отбывания наказания».

И хотя указанное предложение действительно обладало новизной и позитивностью, жаль, что законодатель в Уголовном кодексе РФ 1996 г. учел лишь его, оставив невостребованными основания УК РСФСР.

Нам представляется неверным указание, что «...формулировка ч. 1 ст. 79 УК РФ «Лицо... подлежит условно-досрочному освобождению, если судом будет признано, что для своего исправления оно не нуждается в полном отбывании назначенного судом наказания» означает фактическое исправление осужденного». Скорее содержание рассматриваемой нормы может лишь свидетельствовать о том, что процесс исправления достиг такой своей стадии, когда для его завершения, на осужденного может быть прекращено воздействие основных средств, свойственных для достижения целей уголовного наказания, и достаточно лишь контроля, осуществляемого уполномоченным на то государственным органом. Следовательно, условно-досрочному освобождению предшествует убежденность суда в том, что осужденный достиг определенной степени исправления, но полного «фактического» исправления не наступило.

И если назначение наказания или применение иных мер уголовно-правового характера увязывается с целями наказания, то и освобождение от него или отмена той или иной меры уголовно-правового характера тоже должны обуславливаться достижением всех целей наказания.

Ст. 43 УК РФ в качестве целей наказания, прежде всего, называет цель восстановления социальной справедливости, а уж затем - цели исправления осужденных и предупреждения совершения новых преступлений, как осужденными, так и иными лицами.

Нам представляется, что содержание социальной справедливости следует трактовать относительно принципа справедливости (ст. 6 УК), а именно как соразмерность наказания преступлению и запрет двойной ответственности за совершенное преступное деяние. Таким образом, наказание должно соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного (ст. 50 Конституции РФ), когда назначенное наказание обеспечивает выполнение задачи исправления осужденного и предупреждения преступлений.

Кроме того, свойством социальной справедливости, на наш взгляд, выступает неотвратимость наказания, в результате которой, как общество в целом, так и потерпевший в отдельности должны получить моральное, а в определенных случаях материальное удовлетворение.

Следующая, рассматриваемая нами цель наказания - предупреждение совершения новых преступлений. Более точно она была сформулирована в УК 1960 г. - общая и специальная превенция.

И последняя, заключительная цель наказания - исправление осужденного.

Понятие «исправление» законодатель не раскрывает, что вызывает неопределенность, которая, несомненно, усложняет правоприменительную и судебную практику условно-досрочного освобождения от наказания. В этой связи мы попытались установить, каким должно быть материальное основание для обоснованного и правильного применения института УДО.

Некоторые авторы считают, что такими критериями могут служить только поведение осуждённого и его отношение к исполнению обязанностей во время отбывания наказания. Поведение осуждённого должно быть примерным по оценке органа, исполняющего наказание (отсутствие дисциплинарных взысканий, наличие поощрений), а отношение к исполнению обязанностей - добросовестным. Примерное поведение и добросовестное отношение к исполнению обязанностей могут свидетельствовать о высокой степени исправления осуждённого, если они продолжались достаточно длительное время.

Другие полагают, что вывод суда о том, что процесс исправления может проходить и за пределами места лишения свободы, должен быть основан на всестороннем учёте данных о его поведении за весь период нахождения в исправительном учреждении, а не только за время, непосредственно предшествовавшее рассмотрению представления. Следует принимать во внимание сведения о соблюдении режима в исправительном учреждении, его отношение к труду, его взаимоотношения с другими членами коллектива. При наличии взысканий за нарушение режима необходимо проанализировать характер нарушения и обоснованность применения мер воздействия.

Решая вопрос о том, исправился ли осуждённый, суд учитывает поведение лица в исправительном учреждении в течение всего периода его нахождения там, выясняет, соблюдал ли осуждённый требования режима в этом учреждении, как он относился к труду, участвовал ли в общественной жизни.

По действующему законодательству условно-досрочное освобождение применяется в тех случаях, если суд признает, что для дальнейшего исправления осужденного нет необходимости в полном отбывании наказания. Формулировка не очень четкая. В ней отсутствуют какие-либо формальные критерии, на основании которых можно было бы сделать вывод о том, что для дальнейшего исправления осужденного нет необходимости в продолжение уголовно-исполнительного процесса.

В.И. Руднев выделял следующие ступени исправления осужденных:

встал на путь исправления - осужденный положительно относится к режимным требованиям, труду и иным основным средствам исправительно-трудового воздействия, доказывает стремление порвать с преступным прошлым;

твердо встал на путь исправления - осужденный в течение значительного времени не нарушает режимных требований, добросовестно относится к труду и учебе, однако положительные изменения еще не сложились в устойчивые навыки и привычки поведения;

доказал свое исправление - в процессе отбывания наказания осужденный приобрел достаточно устойчивые навыки и привычки общественно полезного поведения.

Как отмечал В.Д. Филимонов, критерии полного исправления по сравнению с критериями твердого становления осужденных на путь исправления характеризуются двумя особенностями. В частности, проявляются более длительное время и позволяют сделать вывод о полной независимости примерного поведения и честного отношения к труду и обучению от влияния на осужденного мер карательно-воспитательного воздействия.

В соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда СССР «О судебной практике условно-досрочного освобождения осужденных от наказания и замены, не отбытой части наказания более мягким» вывод суда об исправлении осужденного должен быть основан на всестороннем учете данных о его поведении за весь период нахождения в исправительном учреждении, сведениях о соблюдении осужденным режима в исправительно-трудовом учреждении, его отношении к труду и обучению, участию в общественной жизни. Также «примерное поведение осужденного определяется не только соблюдением установленных правил режима соответствующего наказания, отсутствием дисциплинарных взысканий, активным участием в работе самодеятельных организаций, повышением общеобразовательного уровня, осуждением своего преступного прошлого, но и добросовестным строгим выполнением правил общежития, моральных норм нашего общества. Честное отношение к труду проявляется в хорошей работе осужденного, в выполнении норм выработки, повышении своей производственной квалификации и т.д.».

В это же время необходимо указать, что закрепляя в качестве цели наказания исправление осужденных, законодатель в настоящее время совершенно по иному подошел к ее реализации в конкретных правовых нормах. Уголовное законодательство решение вопроса об исправлении осужденного полностью отдало на судебное рассмотрение - если будет признано, что для своего исправления лицо не нуждается в полном отбывании назначенного судом наказания (ч. 1 ст. 79 УК) и все, а степень исправления значения не имеет.

Указанная законодательная формулировка (ст. 79 УК РФ) слишком аморфна, расплывчата, не определена и может создать трудности для правоприменителей, которым уже сегодня надо руководствоваться какими-то конкретными критериями при представлении осужденных к условно-досрочному освобождению и вынесению определения об освобождении. Ими могут оставаться примерное поведение осужденного за весь период отбывания наказания, честное отношение к труду, учебе, повышению профессионального уровня, участие в работе самодеятельных организаций, признание своей вины, раскаяние в содеянном.

В основном, можно согласиться с таким мнением. Однако не все эти критерии обоснованы, особенно такие, как «признание своей вины, раскаяние в содеянном». Во-первых, это было учтено судом при выборе вида наказания и его величины. Во-вторых, существует вероятность того, что раскаяние будет осуществляться лишь для представителей администрации исправительного учреждения. Так, осужденный за мошенничество Н., при внешнем проявлении осознания своей вины и раскаянии в совершенном преступлении, что выражалось в неоднократных беседах с начальником отряда и заверениях об искреннем сожалении, о случившемся, среди осужденных проявлял совсем иную направленность. При контактах с ними он категорично заявлял о продолжении в дальнейшем своей преступной деятельности и совершении преступлений более изощренными способами, затрудняющими их раскрытие сотрудниками правоохранительных органов.

При определении материальных оснований условно-досрочного освобождения от отбывания наказания требуется знание особенностей личности осужденного, в отношении которого рассматривается вопрос об УДО из мест лишения свободы. Объективный вывод о наступлении указанных оснований во многом определяет дальнейшее поведение осужденного после освобождения. Представляется, что такой вывод можно сделать только на основании анализа всех данных, характеризующих личность осужденного. Так, сотрудники учреждений, исполняющих наказания, устанавливают определенные критерии поведения в случае с каждым конкретным осужденным и составляют их характеристику в период отбывания наказания.

Необходимо отметить, что в материалах изученных характеристик данные о поведении характеризуются указаниями на то, что осужденный «к труду относится добросовестно», «нарушений режима содержания и трудовой дисциплины не допускает», «регулярно посещает мероприятия воспитательного характера и правильно на них реагирует», «поддерживает связь с родственниками», «вину в совершенном преступлении признает и раскаивается» и т.д.

Поведение является решающим фактором в формировании положительных или отрицательных установок личности, характеризуется наличием или отсутствием со стороны осужденного нарушения режима отбывания наказания. Если осужденный не нарушал установленный режим отбывания наказания, и к нему не применялись меры взыскания, то это свидетельствует о способности его соблюдать установленные правила поведения. Здесь же необходимо указать, что при всестороннем анализе поведения осужденного, представленного к УДО, целесообразно учитывать такие немаловажные факторы, как: дисциплинированность, отношение к возложенным обязанностям.

Как одним из дополнительных материальных критериев условно-досрочного освобождения от отбывания наказания можно указать участие осужденного в работе самодеятельных организаций (в то же время применительно к указанному критерию определив, что его неучастие не может служить основанием для вывода о нецелесообразности его представления к УДО). Данная поправка необходима ввиду того, что указанный критерий может быть применен лишь в отношении отдельных осужденных, что объясняется особенностями их личности, поскольку очевидно, что для этого необходимы определенные природные задатки и другие специфические черты.

Особое место среди критериев исправления осужденного занимает система мер поощрений и взысканий. Так, меры поощрения - это, с одной стороны, средство, стимулирующее дальнейшее исправление лиц, отбывающих наказание, и, с другой, свидетельство положительных изменений в поведении осужденного. Именно поэтому при решении вопроса об условно-досрочном освобождении указанных лиц суды придают серьезное значение их поощрениям.

Определяя устойчивость поведения, следует, прежде всего, исходить из отбытия осужденным определенной части наказания, в частности: Отсутствие у осужденного взысканий в течение одной четвертой срока наказания может свидетельствовать о его устойчивом общественно полезном поведении, самовоспитании. По существу самовоспитание здесь - самоперевоспитание или самоисправление.

Исправление (как процесс) в узком смысле слова предполагает деятельность объекта (осужденного) по своему исправлению. Следовательно, сущность процесса исправления с точки зрения достижения такой цели заключается в том, чтобы осужденный осознал необходимость собственного исправления и сам действовал с подобной установкой. Необходимой предпосылкой для этого является формирование у осужденных правильного отношения к преступлению. Осужденный, не раскаивающийся в совершенном преступлении и считающий наказание несправедливым, практически не поддается исправлению - он просто не видит в этом необходимости, а наказание воспринимает только как кару. Вот почему действительно исправление возможно только при воздействии на внутренний моральный регулятор, воплощенный в совести, а психолого-педагогическое воздействие должно сочетаться с самовоспитанием. Таким образом, сущность исправления - это самоисправление. Следовательно, осужденный, в соответствии с уголовным законом, для применения к нему условно-досрочного освобождения осуществляет свое исправление, и суд в итоге должен оценивать именно такое исправление, а не исправление осужденного администрацией исправительного учреждения, которая воздействовала на него основными средствами исправления. По сути, суд признает, как лицо исправилось, а не как его исправили.

В данной связи, учитывая действующую формулировку, а также исходя из значения слова «нуждаться», возможно, следовало бы закрепить в уголовном законе следующую трактовку ч. 1 ст. 79 УК РФ: «Лицо, отбывающее наказание в виде содержания в дисциплинарной воинской части или лишения свободы подлежит условно-досрочному освобождению, если судом будет признано, что цель исправления в отношении него достигнута. При этом лицо может быть полностью или частично освобождено от отбывания дополнительного вида наказания».

Так же, как нами было указано ранее, с исправлением осужденного решенной является и задача специального предупреждения. «... При достигнутых целях исправления и специального предупреждения дальнейшее устрашение и кара не только лишены здравого смысла, но и вредны, ибо излишне причиняемые осужденному страдания, тяготы и лишения приобретают в глазах осужденного характер несправедливых».

Все вышеперечисленные нами данные, характеризующие личность осужденного, должны учитываться в тесной взаимосвязи друг с другом, ибо отдельно взятые они являются косвенными доказательствами, т.е. фактами, которые лишь косвенно свидетельствуют об исправлении осужденного.

Оценка всех данных в совокупности позволяет сделать объективный вывод о достижении процесса исправления такой стадии, когда на осужденного может быть прекращено дальнейшее применение воспитательного воздействия и достаточно лишь осуществления контроля со стороны уполномоченного государственного органа. В том случае, если поведение осужденного не зависит от воздействия применяемых к нему карательных и воспитательных мер, стабильно положительное, то можно считать его подготовленным для освобождения от наказания.

Анализируя рассмотренные данные, относительно критериев материального основания условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, нам представляется, что формулировка «если судом будет признано» нуждается в некотором уточнении. По-видимому, более обоснованно полагать, в данном случае, что должны существовать определенные объективные фактические доказательства становления личности на путь исправления, а также значительного уменьшения ее общественной опасности. Именно они детерминируют решение суда в пользу применения рассматриваемого института и, будучи представлены в законодательной конструкции, придадут большую конкретность указанной норме, посвященной условно-досрочному освобождению от отбывания наказания.

В данной связи считаем, что более эффективно рассматриваемая норма будет действовать при законодательном регулировании конкретных требований к поведению осужденного, и предлагаем изменить ч. 3 ст. 79 УК РФ, изложив ее в следующей редакции:

Осужденный освобождается условно-досрочно только при отсутствии не снятых и не погашенных дисциплинарных взысканий за нарушения режима отбывания наказания и трудовой дисциплины, примерном поведении и добросовестном отношении к возложенным на него в период отбывания наказания обязанностям, после фактического отбытия.

2.2 Понятие и условия эффективности условно-досрочного освобождения от отбывания наказания

Предваряя исследование эффективности применения условно-досрочного освобождения, следует обратить внимание на то, что в уголовно-правовой науке вопрос определения эффективности нормы, института и права в целом решается по-разному. Исследования уголовного и уголовно-исполнительного законодательства проводились в области конструкции той или иной нормы права, и считалось, что правильно составленная уголовно-правовая норма и не противоречащий сам себе закон решает все проблемы правоприменительной деятельности.

Необходимо указать, что среди ученых-юристов нет единства взглядов по вопросу, что следует понимать под эффективностью правовых норм. Одни авторы полностью или частично отождествляют эффективность права с оптимальностью, правильностью, обоснованностью, целесообразностью самих норм. Другие формулируют данное понятие как потенциальную способность права обеспечивать достижение социально полезной и объективно обоснованной цели, а также оказывать влияние на общественные отношения в определенном, полезном для общества направлении. Третьи связывают понятие эффективности правовых норм с результативностью их воздействия.

Мы придерживаемся точки зрения исследователей, указывающих, что традиционно, под эффективностью правовых норм понимаются отношения между фактически достигнутым результатом и той целью, для достижения которой эти нормы были созданы. При этом отдельные авторы справедливо уточняют, что указанные отношения есть не сама эффективность, а лишь формула для ее измерения. Эффективность правовой нормы определяется тем, насколько ее применение способствует достижению целей, поставленных перед правовым регулированием общественных отношений, что же касается цели, то она достигается тем, что не совершаются деяния, за которые эти нормы предусматривают ответственность. Соответственно, степень приближения фактического результата к цели или удаления от нее предлагается признавать за меру эффективности.

В подтверждение традиционной точки зрения на определение эффективности правовых норм мы можем указать на следующие обстоятельства.

Слово «эффективный» (от латинского effectus - действие) означает действенный, оказывающий нужное действие, дающий необходимый, обычно положительный результат. Термин «эффективность» широко используется для характеристики механических, химических, биологических и социальных процессов. Эффективность - одно из основных понятий в науке управления.

Под эффективностью в самом общем виде здесь понимается достижение поставленных перед управляемой системой целей при условии соответствия затраченных усилий конечному результату.

В связи с этим обоснованно связывать эффективность с полученным результатом. В то же время, для того, чтобы оценить свойство такого результата, необходимо сопоставить его с намеченной целью. По этим соображениям представляется верным определение эффективности правовых норм как соотношения между фактическим результатом их действия и теми социальными целями, для достижения которых такие нормы были приняты. Данное определение, на наш взгляд, приемлемо для характеристики эффективности самых различных правовых комплексов.

Учитывая, что сама эффективность является свойством целенаправленной деятельности, можно согласиться, что, рассуждая об эффективности юридической нормы, следует перемещать акцент внимания с собственно эффективности этой нормы на эффективность деятельности, урегулированной правом. При этом особого внимания, на наш взгляд, заслуживает предложение, что в процессе определения эффективности этой деятельности необходимо отвлечься от влияния на ее результат факторов не правового характера, так как правовая форма действует в общем ряду с иными социальными факторами.

Так, следует отграничивать эффективность правовых норм от иных свойств их действия, как-то, - полезность, экономичность и др. В этой связи, небезынтересной будет позиция, занимаемая по данному поводу праксеологами, считающими эффективность и полезность (выгодность) - различными свойствами действия (деятельности). В праксеологии под полезностью понимается соотношение намеченных вторичных и побочных результатов. Эти побочные (т.е. возникшие вне предвидения действующего субъекта), а также вторичные (не основные, но необходимо сопутствующие достижению цели и учитываемые действующим субъектом) результаты могут быть либо полезными, либо вредными. Их отношение к намеченным результатам и характеризует полезность действия.

Действие правовой нормы порой приводит к результату, который не учитывался законодателем. Он может быть как положительным, так и отрицательным, что повышает, или понижает полезность нормы. Но и в том и в другом случае нельзя судить о полезности правовой нормы лишь по данным о достижении намеченной законодателем цели. Поэтому мы поддерживаем мнение, что «действие правовой нормы в принципе может оказаться социально вредным, хотя и эффективным применительно к достижению планируемой цели».

Далее, как было указано выше, необходимо разграничивать понятия эффективности правовых норм и экономичности их действия. Некоторые ученые полагают, что эффективность правовых установлений заключается в достижении поставленной цели с наименьшей затратой материальных средств, человеческой энергии и времени. За основу можно взять утверждение, что «норма права может быть эффективной, т.е. в той или иной мере приближать нас к намеченной цели, но отнюдь не экономичной, поскольку затраченные при этом денежные средства не окупаются». Следует отметить, что определить экономичность правовых норм очень сложно, а иногда и невозможно. Это объясняется, в частности, тем, что полученный результат и произведенные затраты часто нельзя выразить в соизмеримых материальных единицах.

В литературе эффективность и социальная ценность правовых норм иногда не разграничиваются. Эффективность права определяется его результативностью в смысле придания общественным отношениям такого направления развития, которое более всего отвечает интересам государства. Некоторые ученые, различая эти свойства действия правовых норм, неразрывно связывают их друг с другом, полагая, что эффективна лишь та норма, которая способствует достижению объективно обоснованной цели. Думается, что это не совсем верно. На наш взгляд, правы те авторы, которые положительный оценочный момент относят не к эффективности, а к поставленной цели. Поэтому эффективной необходимо признавать всякую норму, если она позволяет достичь намеченной цели. Из такого понимания эффективности правовых норм логически следует, что критерием ее является цель, для достижения которой была создана норма.

В данной связи обоснованной представляется точка зрения С.Н. Сабанина, что в своих основных чертах цели института освобождения от наказания совпадают с целями наказания. Применением наказания и освобождением от него законодатель стремится достичь общего предупреждения преступлений, предупреждения новых преступлений лиц, уже совершивших преступление и их исправления. Поэтому в основу изучения эффективности рассматриваемого института должны быть положены специальные непосредственные цели - предупреждение новых преступлений освобождаемых и их исправление.

О достижении поставленной цели позволяют судить определенные показатели. Так, показателем достижения частной превенции служит не совершение нового преступления лицом, освобожденным от наказания. Совершение же указанным лицом нового преступления является показателем неэффективности примененного института. Однако необходимо иметь в виду, что «предположение о прямой связи между рецидивом и состоянием уголовного и исправительно-трудового законодательства и практики применения закона в большинстве случаев ошибочно как фактически, так и политически: оно не учитывает влияния на рецидив ряда других социальных факторов и вытекает из преувеличения роли и возможностей уголовного права в борьбе с преступностью, по сути дела приписывает ему в этой области решающую роль». Поэтому, когда затрагиваются вопросы о повторном совершении преступлений как показателе неэффективности, повторность нужно рассматривать лишь в той мере, в какой она является результатом несовершенства действующего уголовного законодательства и практики его применения.

Постановлением Красноярского районного суда от 08. 07. 2005 М., осужденному 01. 08. 2000 по п.п. "а, в, г, д" ч. 2 ст. 161 УК РФ к 6 годам 6 месяцам лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима, отказано в условно-досрочном освобождении от наказания.

В кассационном порядке постановление не рассматривалось.

Президиум областного суда постановление отменил по следующим основаниям.

Срок наказания М. исчисляется с 15. 03. 2000. На момент вынесения постановления М. осталось до конца отбытия срока 1 год 5 дней.

Отказывая в условно-досрочном освобождении, суд указал, что М. не имеет постоянного места жительства. Данное обстоятельство не является основанием для отказа осужденному в условно-досрочном освобождении. Кроме того, суд, рассматривая ходатайство М. об условно-досрочном освобождении, не исследовал личность осужденного.

Как следует из представленной администрацией колонии характеристики, М. характеризуется положительно, к работе относится добросовестно. За время пребывания в учреждении ИК-10 дисциплинарные взыскания погашены, новому взысканию в течение года подвергнут не был. Связь с родственниками поддерживает путем переписки и длительных свиданий.

Представитель администрации поддержал ходатайство осужденного о его условно-досрочном освобождении, поскольку М. не нуждается в дальнейшем отбывании наказания.

При таких обстоятельствах постановление суда подлежит отмене с направлением материала на новое судебное рассмотрение.

Совершенно очевидно, что эффективность правовых норм зависит от целого ряда объективных и субъективных условий, относящихся как к самому праву, так и к сфере его применения. Анализ эффективности института условно-досрочного освобождения, с этой позиции, показывает, что она зависит от совершенства законодательной регламентации норм о досрочном освобождении; правильного применения их на практике и надлежащей организации исполнения принятых решений. По этим трем направлениям и следует изучать вопросы эффективности нормы условно-досрочного освобождения от отбывания наказания.

Так, первое необходимое условие эффективности любой правовой нормы - ее четкое законодательное закрепление.

Представляется, что законодательное закрепление завершенности процесса исправления и реализации целей уголовного наказания в отношении осужденного, в отличие от субъективности решения суда, что «для своего исправления лицо не нуждается в полном отбывании назначенного судом наказания», а также требований к поведению осужденного в период отбывания наказания, будут способствовать повышению эффективности и актуальности рассматриваемого института.

Вторым условием эффективности УДО является правильное применение его компетентными органами.

В соответствии с нормами уголовно-исполнительного и уголовно-процессуального законодательства порядок применения условно-досрочного освобождения от отбывания наказания включает в себя досудебную подготовку материалов об УДО и судебное разбирательство.

Также, в плане совершенствования правового регулирования института условно-досрочного освобождения от отбывания наказания необходимо обратить внимание на работу судов по его применению.

Мы согласны, что самая совершенная правовая система может оказаться малоэффективной, если ее нормы неверно применяются или не применяются вообще.

И третьим, обязательным условием эффективности является надлежащая организация исполнения принятых решений об освобождении. Как справедливо отмечает А.М. Плюснин, «можно иметь хорошую правовую систему и безупречный судебный аппарат, но если плохо организовано исполнение приговоров и решений судебных органов, то настоящего эффекта она не даст».

В Уголовном кодексе 1996 г. принципиально новым стало закрепление положения, предоставляющее суду право возлагать на освобожденного определенные обязанности и возможность отмены условно-досрочного освобождения при злостном неисполнении последних, а также при нарушении общественного порядка.

Относительно обязанностей, которые могут быть возложены на досрочно освобожденных, мы можем констатировать об их несоответствии с действующим уголовным законодательством. Представляется, что перечень определенного объема обязанностей, закрепленный в норме уголовного закона и регламентирующий вопросы условного осуждения, не соответствует материальному основанию применения условно-досрочного освобождения. В частности возникают закономерные вопросы относительно обязанностей «пройти курс лечения от алкоголизма, наркомании».

Помимо указанного, актуальным остается вопрос отсутствия четкой законодательной регламентации органа и процедуры контроля за исполнением освобожденными назначенных обязанностей. Условия условно-досрочного освобождения только тогда возымеют должный эффект и станут способствовать исправлению и ресоциализации освобожденных, если их применение будет сопровождаться постоянными мерами контроля.

Анализ условий: четкое законодательное закрепление условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, совершенствование практики его применения и надлежащая организация исполнения позволяют нам выявить ряд проблемных сторон данного института, а также наметить пути их возможного решения.

2.3 Основные направления совершенствования законодательства об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания и практики его применения

Вышеизложенное позволяет нам выявить ряд проблем организационно-правового характера» требующих своего решения.

Возможными путями повышения эффективности института условно-досрочного освобождения от отбывания наказания могут быть наши предложения, основанные на результатах данного исследования.

Совершенствованию института условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, повышению его эффективности, в определенной степени будет способствовать правильное установление степени исправления кандидата на такое освобождение.

Проблема объективного установления степени исправления лица, лишенного свободы, появляется чаще всего в силу того, что, наблюдая за поведением и образом жизни осужденного в рамках исправительного учреждения не всегда возможно правильно определить его истинные намерения, уверенно прогнозировать поведение после освобождения.

Приговором мирового судьи судебного участка г. Отрадного В. осужден по ч. 1 ст. 213 УК РФ к одному году четырем месяцам лишения свободы. На основании ст. 70 УК РФ по совокупности приговоров частично присоединено наказание, не отбытое В. по приговору суда от 15 ноября 1999 года в размере четырех месяцев лишения свободы. Окончательно В. назначено наказание в виде лишения свободы на 1 год 8 месяцев в исправительной колонии строгого режима.

Отрадненский городской суд приговор отменил.

Из материалов уголовного дела следует, что В., осужденный по приговору судьи от 15 ноября 1999 года к 5 годам лишения свободы, освобожден 23 октября 2002 года условно-досрочно на 1 год 7 месяцев 2 дня. В период условно-досрочного освобождения, не отбыв наказание, В. 30 марта 2003 года вновь совершил преступление.

Согласно пункту "в" статьи 79 УК РФ, при условно-досрочном освобождении, если в течение оставшейся не отбытой части наказания осужденный совершил умышленное преступление, суд назначает ему наказание по правилам, предусмотренным статьей 70 УК РФ, по совокупности приговоров и отменяет условно-досрочное освобождение.

Правильно назначив наказание по совокупности приговоров, мировой судья в нарушение вышеприведенной статьи УПК РФ не отменил В. условно-досрочное освобождение.