Педагоги и правосудие - партнеры или оппоненты

Размещено на http://www.allbest.ru/

Педагоги и правосудие - партнеры или оппоненты?

Бабушкин Андрей Владимирович,

председатель Комитета за гражданские права

Масштабы проблемы "ребенок и тюрьма"

Вопросы участия педагога в допросе несовершеннолетних трудно считать праздными вопросами. В нашей стране продолжает расти коэффициент судимости несовершеннолетних. Приговора в отношении несовершеннолетних правонарушителей становятся все более суровыми. Тюремное население России превышает 50 тыс. человек В 1996 году было осуждено 121 тысяча несовершеннолетних из которых 32 тысячам было назначено наказание в виде реального лишения свободы. Сказать что за прошедшие два года ситуация изменилась я, к сожалению, не могу. Потому что прогноз судимости несовершеннолетних за 1999 год составляет 132 тысячи человек. Назвать эту тенденцию благоприятной нельзя. Если весь мир сегодня идет по пути, позволяющему не вовлекать несовершеннолетних в орбиту уголовного правосудия, как можно реже привлекать их уголовной ответственности, то наша страна идет иным путем - предельной криминализации ответственности за нарушение ребенком правил поведения, предельного ужесточения позиции государства в отношении ребенка правонарушителя.

Если средний срок нахождения в тюрьме взрослого преступника составляет 3 года 4 мес., то средний срок нахождения за решеткой того, кто совершил преступление в несовершеннолетнем возрасте лишь на 2-3 мес. ниже.

Роль педагога в процессуальных действиях в отношении несовершеннолетних

Существует несколько причин, которые делают особенно важным участие педагога в процессуальных действиях в отношении ребенка, попавшего в орбиту правосудия.

Во 1-х, рост количества уголовных и гражданских дел влечет за собой все возрастающую нагрузку следователей, судей и прокуроров, снижает возможность тщательно и всесторонне рассматривать дела и создает у них соблазн поставить расследование и рассмотрение дел на поток.

Во 2-х, хотя указания пленума Верховного Суда, Приказы МВД и Генпрокуратуры требуют, чтобы дела в отношении несовершеннолетних вели опытные судьи, следователи и прокуроры, как мы убедились, зачастую дела несовершеннолетних ведут молодые следователи и судьи, которые не успели заработать опыт. А когда этот опыт появляется, их вместо того, чтобы оставить на делах несовершеннолетних, наоборот, переводят на другие, более сложные категории дел. При этом начальников отделов можно понять - в определенном смысле слова, с несовершеннолетними работать действительно проще.

В 3-х, как бы добросовестно и профессионально следователь или судья не выполняли свои обязанности, они, как правило, не обладают профессиональными знаниями в сфере педагогики. Даже, если следователь и имеет педагогическое образование (по нашим наблюдениям, таким образованием располагает, возможно, до 10 % следователей) у следователя, как правило, нет возможности, следить за развитием педагогической мысли, повышать свою квалификацию, как педагога. Хотя, следует признаться, что среди следователей и судей, ведущих дела в отношении несовершеннолетних, нам встречались, так сказать, педагоги от Бога.

Педагог необходим судье и следователю, как "человек со стороны", который не связан с ними узами корпоративных интересов, и способен оценить восприятие, психологическое состояние, развитие ребенка свежим взглядом незаинтересованного в судебной перспективе дела человека.

Почему мы создали специальную службу для обеспечения участия педагогов в процессуальных действиях

Одной из проблем, которые перед нами в течении многих лет ставили следователи, заключалась в сложности обеспечения участия педагога в допросах несовершеннолетних. В целом ряде ситуаций такой педагог, по мнению следователей, был необходим. Следователи рассказывали нам, что когда они обращались в школы, либо школы обещали прислать педагогов, но не присылали, либо присылали людей, которые к своим обязанностям относились формально и реальной педагогической помощи ни опрашиваемый, ни следователь не получали. Кроме того, если педагог приходил для участия в допросе, его работу следовало оплачивать из фондов следственных управлений, которые и без того не могли похвастать обилием средств.

Мы пришли к выводу о том, что в крупных городах, где допросы несовершеннолетних производятся ежедневно, должна быть создана специальная служба для педагогического обеспечения следственных действий.

Поэтому мы в конце прошлого года обратились за поддержкой в фонд Форда с просьбой о создании в нашей стране первый специализированной службы педагогов которые бы обеспечивали следственные органы возможностью педагогической помощью при допросе несовершеннолетних. Фонд форда откликнулся на нашу просьбу. Благодаря их поддержке, такая служба была создана и с 1 марта этого года в экспериментальном режиме, а с 1 июля этого года в полном объеме эта служба начала работать. Мы не ограничились участием педагогов в допросах, но и пошли в школы, лицеи, ПТУ, институты. Нам хотелось, чтобы каждый подросток знал, как вести себя, если он попадет в милицию. Другим направлениям работы Службы стала работа с педагогами и родителями, чьи дети оказались объектом внимания следственных органов и судов.

Модели поведения педагога во время допроса

Работа службы начала строиться иначе, чем мы предполагали первоначально. В чем же проблема тех сложностей, с которыми мы столкнулись? На наш взгляд в достаточной мере оказалось не отрегулированным правовое положение педагога, участвующего в допросе несовершеннолетнего. Наиболее типичны 4 модели поведения педагога в ходе допросов.

Модель N 1 заключается в том, что педагог пытался подменить собой адвоката. Он напоминал следователю и несовершеннолетнему допрашиваемому о статье 51 Конституции РФ , разъяснял права, следил, чтобы, не дай Бог, следователь не обманул этого несовершеннолетнего. Однако совершенно ясно, если работает честный и компетентный следователь и его партнером по допросу является честный и компетентный адвокат, никаких нарушений прав допрашиваемого педагог не найдет.

Вторая модель поведения педагога заключается в том, педагог пытается подменить собой следователя, видит перед собой малолетнего злодея, внутренне ужасается тому, что этот злодей совершил, что этот принесший зло ребенок крайне далек от раскаяния. Такой педагог в рамках своих знаний и навыков пытается убедить этого ребенка признать вину, как говориться, разоружится перед лицом закона, раскаяться - да, мол, виноват, да, совершал, да, больше не буду. Но, если следователь сам смотрит на зло, причиненное ребенком, с позиций морали, ясно, что следователь, имея за своей спиной сотни таких допросов, вполне сам, без педагога сможет подвигнуть юного преступника к раскаянию. Да, наверное, вдвоем, втроем, вчетвером, они скорее убедят ребенка признать свои ошибки, признаться и раскаяться, однако это не соответствует той функции, ради выполнения которой педагог идет на допрос.

Третья модель поведения заключается, что педагог строго выполняет функции, которые возлагает на него статья 397 Уголовно -процессуального Кодекса РСФСР. В чем состоят эти функции? Если мы внимательно прочтем часть вторую этой статьи, то увидим, что педагог занимается на допросе двумя вещами: во 1-х, с разрешения следователя, он имеет право задавать вопросы несовершеннолетнему, во 2-х, он имеет право знакомиться с протоколами допроса и внести в него свои поправки и замечания. Какие вопросы и зачем педагог задаёт несовершеннолетнему? Какие функции у этого педагога? Какова социально-правовая природа этой процессуальной фигуры, которая появляется рядом со следователем и несовершеннолетним? Что должен делать педагог, если увидит, что права несовершеннолетнего нарушаются? Как он должен поступить, увидев, что в интересах ребенка не задавать этот вопрос, изменить ребенку меру пресечения, ускорить передачу дела в суд или, напротив, уберечь ребенка от суда? Законодатель об этом мудро умалчивает. Поэтому третья модель поведения педагога, с которой мы сталкивались - это формальное выполнение педагог своих функций. Как педагог он спрашивает о составе семьи об отношениях в семье, о том, какие проблемы в школе во дворе и ближайшей референтной группе подвинули ребенка к совершению преступления. После этого прочитывает протокол, вносит свои замечания и после этого замолкает. Педагогической реакции на ситуацию и обстоятельства, нарушающие права и интересы ребенка, не наступает.

И, наконец, существует четвертая модель поведения педагога, модель, которая мне представляется оптимальной. Это обеспечение педагогической поддержки следственных и судебных действий. В чем заключается такая поддержка, мы остановимся позже.

Педагог в уголовно-процессуальном праве России, как осколок российской ювенальной юстиции

Откуда же появился педагог в российском уголовно-процессуальном праве? До 1910 г. российское судебно-следственное законодательство не знало понятия педагога. Впервые педагог появляется в ювенальном суде в Петербурге, где местный правовой акт, принятый городской думой, разрабатывает первый российский ювенальный судья Николай Иванович Окунев. Имея за спиной 30лет работы в должности мирового судьи, Окунев приходит к выводу, о том что рядом с судьей должны быть две фигуры - это врач, который в те времена являлся не только врачом-педиатром, но и психиатром, и попечитель. По своему образованию попечитель, как правило, являлся педагогом. Он давал судье рекомендации о том, можно ли вернуть ребенка в семью, может ли справиться с ним воспитательные и учебные учреждения, какая социальная помощь необходима ребенку. Таким образом, говоря современным языком, такой попечитель совмещал в себе функции педагога и социального работника.

В 1917 году эта система, созданная к этому времени уже почти во всех крупных городах России, оказалась разрушенной. Однако система ювенальной юстиции, как ни странно, сохранилась. До 1932 г. все дела в отношении несовершеннолетних до 16 лет судами, как правило, не рассматривались. Они были подведомственны комиссиям по делам несовершеннолетних. При этом комиссия имела широкий круг полномочий. У нее было пятнадцать различных способов воздействия на ребенка, начиная с передачи ребенка в чужую семью, заканчивая, скажем, передачей ребенка в трудовой дом или специальное ФЗУ - это аналог нынешней воспитательной колонии, либо взятие ребенка непосредственно под патронаж самой комиссии. И только дела о преступлениях, совершенных детьми от 16 до 18 лет рассматривались судами, да и то не все. Статистика 20-х годов показывает, что на одного ребенка, осужденного приговором суда приходилось десять детей, осужденных приговором комиссией, так как комиссия тоже выносила документ, который называется приговор. Центральной фигурой в этой комиссии был педагог, который возглавлял эту комиссию. В состав комиссии также входили следователь, судья, медик, адвокат, представители комсомола, профсоюза и организации "Друг детства"

Комиссия имела свой штат, основными специалистами в котором являлись так называемые воспитатели-обследователи. Они обследовали условия жизни ребенка-правонарушителя, выявляли причины совершенного им преступления, докладывали на комиссии свои выводы, брали под наблюдение поведение ребенка после его рассмотрения на комиссии, занимались этим ребенком вместе с сотрудниками милиции, обеспечивая социальную адаптацию и педагогическую поддержку ребенка в обществе.

Современный педагог, присутствующий в уголовно-процессуальном праве России, это и есть рудиментарный остаток от тех педагогов, которые присутствовали в российском и советском законодательстве до 1934 года. Можно сказать это то, что осталось от существовавшей 70 лет назад фигуры воспитателя-обследователя или 90 лет назад попечителя. Что же случилось в 1934 году? Все, наверное, помнят, что в этом году в Советском Союзе была введена смертная казнь для лиц, начиная с 12 летнего возраста. При чем не только за убийство, но даже за кражи ребенку, начиная с 12 лет, могло быть назначено такое же наказание, как и взрослому преступнику. Конечно же, ни о какой ювенальной юстиции после 1934 года в нашей стране и не могло быть речи.

Тем же постановлениями, которыми была введена смертная казнь с 12-летнего возраста были ликвидированы и Комиссии по делам несовершеннолетних при органах народного образования. Уже много лет спустя, эти комиссии восстановят, но и их полномочия и характер их деятельности изменятся, сузятся, они потеряют характер судебных органов.

Существующий в ст. 397 УПК РСФСР педагог не случайно не имеет ясных и определенных функций. Таким он остался с 1934 года.

Чем же должен заниматься педагог, попав на допрос

С нашей точки зрения, функция педагога не в том, чтобы защищать ребенка от следователя или судьи, и не в том, чтобы помогать следователю добиться получения "признанки" от сидящего передним паренька, и не в том, чтобы вправить этому пареньку мозги. Хотя, наверное, правильно было бы, увидев, что следователь злоупотребляет своими правами, его остановить; увидев, что парень на все 300 процентов виновен, убедить его сказать правду; увидев, что тот относится к собственной жизни, как к развлечению, постараться помочь ему осознать ценность и уникальность своей (да и чужой) жизни. педагог допрос несовершеннолетний процессуальный

Основные функции педагога должны лежать в трех сферах - 1) выявления тех социальных, педагогических и психологических причин и условий, что привели ребенка на путь совершения преступления, 2) предоставления своего заключения специалиста, насколько меры пресечения, методы воздействия, способы и объем наказания, способны преодолеть эти причины и условия, 3) помощи ребенку и тому, кто проводит следственные действия, найти контакт друг с другом.

Что мы понимаем под выявлением причин и условий преступного поведения? В принципе, все причины и условия, которые могут заставить человека стать преступником, специалисту известны. Однако их роль и соотношения в конкретном преступлении, нуждаются в исследовании. Допустим, двое подростков совершили разбойное нападение. Но один это сделал от скуки и пренебрежения к правам других людей, проживая в обеспеченной семье, давшей ему все возможности для развития, а другой стал преступником, потому что сам незадолго до этого стал жертвой разбоя, не смог получить помощи от взрослых и, повторив то, от чего пострадал сам, решил выразить свой протест против несправедливого мира взрослых. Одинакова ли общественная опасность поведения этих двух подростков, совершивших одинаковые, с точки зрения уголовно-правовой квалификации преступления? На наш взгляд, сходное поведение обоих ребят имело совершенно различные по своей психологической, социальной и духовной природе причины. Или, например, как следователь, я знаю, что за несколько месяцев до совершения преступления у моего подследственного умерла мать. Какую роль это событие сыграло в поведении ребенка, в совершении им преступления? То ли преступные наклонности жили в душе мальчика и ранее, и смерть матери стала тем спусковым крючком, который выпустил их наружу, то ли расстройство поведения носит временный характер и совершенное правонарушение является реакцией детской психики на пережитые горе и стресс? Чаще всего следователю или судье трудно правильно выявить и оценить эти факторы во всей их сложности и многообразии. Здесь ему на помощь приходит педагог, хотя, как мы видим, этот педагог должен обладать навыками не только педагога, но также социального работника и психолога.

Что мы понимаем под заключением специалиста? Следователь, дознаватель, прокурор, судья стоят перед необходимостью постоянного принятия ответственных процессуальных решений, от которых будет зависеть судьба ребенка. Если роль ребенка-правонарушителя в совершенном преступлении невелика, они будут решать, кем этот ребенок придет на допрос -обвиняемым или свидетелем. На них возложено право решать, где ребенок будет дожидаться приговора - дома или в тюремной камере. Они вправе, выяснив, что совершение преступления стало следствием нарушения прав и интересов ребенка, вынести в адрес организации или должностного лица, допустивших нарушение, частное определение (постановление). Однако они вправе такого определения и не выносить. Судья властен распорядиться судьбой ребенка - определив в рамках санкции закона вид наказания, его характер. По одному и тому же составу преступления, скажем, по тому же разбою, он вправе назначить юному правонарушителю 7 лет лишения свободы, но, в то же время, вправе назначить это наказание условно, установив испытательный срок. От его, судьи, усмотрения зависит, получит ли 14-летний пацан свой шанс или отправится в жестокий и страшный мир воспитательный колонии на срок, равный половине прожитой им жизни.

Принимая это решение следователь, прокурор и судья руководствуются очень узким кругом параметров. В соответствии со ст. 60 УК РФ таких параметров, от которых будет зависеть наказание всего пять: 1) санкция, предусмотренная за данный вид преступления, 2) характер и степень общественной опасности совершенного преступления, 3) данные о личности виновного, 4) смягчающие и отягчающие обстоятельства, 5) влияние назначенного наказания на положение семьи осужденного. При этом, следователь не спрашивает педагога - а как Вы думаете, господин специалист, какая мера пресечения - заключение под стражу, подписка или личное поручительство директора школы, гарантирует наилучшие изменения в личности и поведении ребенка? Прокурор не интересуется у педагога - а способна ли семья несовершеннолетнего обвиняемого обеспечить его правопослушное поведение или же ребенок должен быть из этой семьи изъят и передан, например своей бабушке, которая давно уже просит органы опеки забрать ребенка у ее сына-алкоголика и отдать его ей. Судья не ломает себе вместе с педагогом голову над тем, достаточно ли 6 месяцев нахождения в СИЗО для исправления подростка, или же характер и особенности личности мальчика диктуют необходимость его длительной изоляции от общества.

Таким образом, все эти решения принимаются "на глазок", без выяснения и учета мнения специалиста, на основе формальных, не учитывающих особенности детской психики и поведения критериев. Педагог должен прийти в кабинет следователя и зал судебного заседания именно как специалист, который бы аргументировано и обоснованно смог представить органу правосудия свои рекомендации и выводы о том, какие педагогические последствия будет иметь то или иное решение, принятое в отношении обвиняемого ребенка

Такие рекомендации и выводы не могут быть обязательными для процессуально независимых следователя или судьи. Заключение педагога о целесообразности или нецелесообразности процессуального решения не может связывать им руки. Однако мне кажется, что сам уровень решения, степень профессиональной ответственности за его принятие, степень убежденности в его правильности будет у следователя или судьи совершенно иной. Как часто я видел внутреннюю борьбу в душе судьи относительно того, можно ли поверить мальчику, сидящему на скамье подсудимых? Может ли, хочет ли, умеет ли тот выполнять свои обещания? Заключение педагога смогло бы помочь судье развеять сомнения, найти оптимальную стратегию и тактику исправления ребенка-правонарушителя.

Третья задача педагога - педагогическое обеспечение контакта между ребенком и следователем - может решаться и в рамках действующего законодательства. Об этой задаче мы уже говорили выше. Она заключается в том, что педагог должен помочь следователю и ребенку стать понятными друг для друга и понятыми друг другом, избавиться от психологического дискомфорта, следить за тем, чтобы следователь не играл доверием ребенка, пользуясь тем, что тот не имеет достаточного жизненного опыта. Добиться такого доверия и злоупотребить им - это хуже, чем заставить ребенка совершить еще одно преступление. Представьте брошенного паренька из неблагополучной семьи, который в своей жизни и десяти раз не слышал искреннего доброго слова. Увидев перед собой облеченного властью, умного и доброго человека, он захочет поверить в его обещания, в искренность намерений, честно расскажет о себе и своих друзьях, надеясь, что и тот выполнит то, что обещал - отпустит его из своего кабинета, поможет устроиться на работу, защитит от отца - садиста, накажет милиционеров, продержавших его 2 дня в камере без еды. Что произойдет, если этот взрослый и умный человек его обманет? Завтра этот ребенок встретит сотни людей, готовых ему помочь, но эту помощь он уже не примет. Свое будущее вчерашний ребенок будет искать в мире иных ценностей. Педагогическое обеспечение контакта следователя и допрашиваемого включает в себя, тем самым, и исключение из арсенала средств воздействия на ребенка педагогически запрещенных приемов.

Какие функции должны быть возложены на педагога уголовно-процессуальным законодательством?

Для того, чтобы понять, какие функции, на наш взгляд, должен выполнять педагог при осуществлении уголовно-процессуальных действий в отношении несовершеннолетнего, следует сравнить действующей текст статьи 397 УПК РСФСР и ту редакцию этой статьи, которую нам хотелось бы предложить законодателю.

Действующая редакция

Статья 397. Участие педагога в допросе несовершеннолетнего обвиняемого

В допросе несовершеннолетнего обвиняемого, не достигшего шестнадцатилетнего возраста, по усмотрению следователя или прокурора либо по ходатайству защитника может участвовать педагог. Участие педагога возможно и при допросе несовершеннолетнего старше шестнадцати лет, если он признан умственно отсталым.

Участвующий в допросе педагог вправе, с разрешения следователя, задавать вопросы обвиняемому. По окончании допроса участвовавший в нем педагог имеет право ознакомиться с протоколом допроса и сделать письменные замечания о правильности и полноте имеющихся в нем записей. До начала допроса несовершеннолетнего следователь обязан разъяснить педагогу его права, о чем делается отметка в протоколе допроса.

Предлагаемая редакция

Статья 397. Участие педагога в проведении процессуальных действий в отношении несовершеннолетнего обвиняемого, потерпевшего или свидетеля.

В производстве процессуальных действий в отношении несовершеннолетнего обвиняемого, не достигшего восемнадцатилетнего возраста, а также в производстве таких действий в отношении потерпевшего или свидетеля, не достигшего шестнадцатилетнего возраста, по усмотрению следователя, прокурора или судьи либо по приглашению защитника может участвовать педагог. Участие педагога возможно и при допросе несовершеннолетнего свидетеля или потерпевшего старше шестнадцати лет, либо совершеннолетнего обвиняемого старше 18 лет, если он признан умственно отсталым либо обнаруживающим задержку психического развития.

Участвующий в допросе педагог вправе, с разрешения лица, производящего процессуальные действия, а) задавать вопросы лицу, в отношении которого эти действия проводятся, б) участвовать в разъяснении этому лицу его прав и обязанностей, в) помогать ему формулировать свои ответы, вопросы, ходатайства и просьбы, г) выяснять, не применялись ли к нему недозволенные методы ведения следствия и дознания. По окончании допроса участвовавший в нем педагог имеет право ознакомиться с протоколом процессуального действия и сделать письменные замечания о правильности и полноте имеющихся в нем записей.

До начала следственных действий лицо, производящее следственные действия, обязано разъяснить педагогу его права, о чем делается отметка в протоколе допроса.

По постановлению дознавателя, следователя, прокурора или суда педагог обязан:

а) дать заключение о педагогической обоснованности применения к несовершеннолетнему обвиняемому меры пресечения, а также свои рекомендации по этому вопросу;

б) дать заключение о педагогической целесообразности назначения несовершеннолетнему обвиняемому тех или иных видов наказания, а также свои рекомендации по этому вопросу;

в) дать рекомендации о применении принудительных мер воспитательного воздействия в отношении несовершеннолетнего обвиняемого;

г) провести обследование условий развития и воспитания, в которых проживал или проживает ребенок;

д) дать рекомендации о содержании требований к несовершеннолетнему обвиняемому, установленных на период прохождения им испытательного срока в случае условного осуждения, а также о содержании высказанных в частном определении (постановлении) требований к органам, учреждениям и должностным лицам, направленных на обеспечение прав и законных интересов ребенка.

Оплата труда педагога, привлеченного в порядке настоящей статьи, осуществляется, как правило, из бюджета органов образования.

Размещено на Allbest.ru