История становления правового института присяжных заседателей в дореволюционной России

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

1. Учреждение института присяжных заседателей и их правовой статус по Судебным Уставам 20 ноября 1864 г.

27 сентября 1862 года Александр II утвердил доклад государственного секретаря Буткова, в котором планировались дальнейшие законодательные работы. Так, судебные уставы следовало разработать в специальной комиссии Государственной канцелярии под руководством государственного секретаря с участием представителей министерства юстиции, канцелярии монарха и, по выбору Буткова, любых приглашенных им лиц.

Проекты судебных уставов рассматривались в Государственном Совете в мае-июле 1864 года, и после принятия были утверждены монархом 20 ноября 1864 года и опубликованы.

Уставы в целом воспроизводили «основные положения преобразования судебной части в России», в связи, с чем в данной работе конкретизируются детали, относящиеся к суду присяжных.

Переход от феодализма к капитализму, появление на рынке труда миллионов лично свободных крестьян не совмещались со старой судебной системой, не обеспечивавшей равенства перед судом и законом, соблюдения и защиты прав и свобод простых людей и пораженной коррупцией, формализмом, жестокостью, волокитой и другими не совместимыми с подлинным правосудием пороками, от которых страдали прежде всего права и законные интересы низших слоев населения. Наглядное представление о царивших в дореформенных судах нравах и порядках, при которых «мздоимство, волокита, ябедничество, кормление были не злоупотреблением, а системой». При такой порочной судебной системе дела, как правило, разрешались несправедливо и незаконно, не в пользу тех, кто был прав, а в пользу тех, кто «больше дал», т.е. представителей привилегированных сословий, а права и законные интересы потерпевших и подсудимых из числа крестьян и других низших слоев игнорировались или грубо попирались.

«Барину, человеку со средствами, со связями, - словом, привилегированному преступнику нечего было бояться суда, - пишет Г. Джаншиев. - Всею тяжестью своего жестокого ослепления и бессердечного скудоумия он обрушивался на низшие классы и на людей без средств, без общественного положения. Недаром народ сравнивал суд с паутиною, через которую шмель проскакивает, а муха вязнет. Засудить крестьянина за мнимое убийство жены, якута за мнимое сопротивление властям ничего не значило; но осудить закоренелого преступника, если в нем принимало участие влиятельное лицо, не в состоянии был старый суд с его рабскими инстинктами».

Еще один органически присущий дореформенной судебной системе порок, от которого страдали права и законные интересы российского народа, заключался в волоките при расследовании и рассмотрении уголовных дел. В отчете министра юстиции за 1863 г. указывалось, что к 1 января 1864 г. из числа неоконченных дел находились в производстве более 20 лет 561 дело, более 15 лет - 1466, более 10 лет - 6758 дел.

Следует отметить, что от волокиты, коррупции, повсеместного неуважения к закону и повседневного его нарушения высокопоставленными сановниками, местной администрацией и судьями страдали законные интересы не только низших классов, но и добропорядочных представителей правительственных кругов и зарождающейся буржуазии.

Одной из главных причин введения суда присяжных в качестве центрального звена судебной реформы 1864 г. явилось то, что сложная процессуальная форма суда присяжных содержит процессуальные механизмы, затрудняющие возможность коррупции и произвола в судопроизводстве.

Для избрания в присяжные (местные обыватели всех сословий) требовалось соответствие следующим требованиям: состояние в русском подданстве, знание русского языка, достижение возраста 25 лет (но не старше 70 лет), ценз оседлости (требовалось проживание не менее 2-х лет в том уезде, где производится избрание в присяжные), имущественный ценз (не менее 100 десятин земли или иное недвижимое имущество ценою не менее 2000 рублей - в столицах, не менее 1000 рублей - в городах с населением более ста тысяч человек и не менее 500 рублей - в прочих местах; либо размер получаемого содержания не менее тысячи, шестисот, четырехсот рублей в год; либо доход от своего капитала, занятия, ремесла или промысла в таких же суммах, а также лица с промысловыми свидетельствами, дающими право вступать в купцы первой или второй гильдии).

Судебными уставами вводился также служебный ценз, предоставляющий право быть присяжным без учета имущественного положения. В общие списки, например, включались состоящие в государственной гражданской службе в должностях ниже первых четырех классов, лица сельского состояния, беспорочно занимавшие не менее 3-х лет выборные должности волостных старшин, сельских старост, станичных и поселковых атаманов сельских обывателей или других соответствующих должностей в общественном управлении сельских обывателей и т.п.

Законом от 28 апреля 1887 года устанавливается образовательный ценз для присяжных - умение читать по-русски, а также практически в два раза увеличивается имущественный ценз для лиц, получающих жалование по службе, вознаграждение за труд, или доход от капитала, занятия, ремесла или промысла. В частности, в столицах имущественный ценз составил 1000 рублей дохода в год, в городах с населением более 100 000 жителей - 400 рублей. Одновременно был резко снижен ценз для землевладельцев - со 100 до 10-20 десятин земли. Этим же законом из числа присяжных устраняются лица, впавшие в крайнюю бедность и находящиеся в услужении в качестве домашней прислуги.

Присяжными не могли быть:

- состоящие под следствием и судом за преступления и проступки или подвергшиеся по судебным приговорам за противозаконные деяния заключению в тюрьме или более строгому наказанию, находившиеся под судом и не оправданные;

- исключенные из службы по суду, или из духовного ведомства за пороки, или же из среды обществ и дворянских собраний по приговору тех сословий, к которым они принадлежат;

- объявленные несостоятельными должниками;

- состоящие под опекой за расточительность;

- слепые, глухие, немые и лишенные рассудка;

- домашняя прислуга и (с 1889 г.) впавшие в крайнюю бедность (ст.82 УСУ).

Не подлежали внесению в списки присяжных, например, священнослужители и монашествующие, вице-губернаторы, чиновники полиции, учителя народных и церковно-приходских школ и начальных городских училищ, чины карантинных учреждений (ст. 85 УСУ).

Имевшие право быть присяжными вносились в общие списки, составляемые по каждому уезду отдельно особыми временными комиссиями, которые назначались в уездах земскими собраниями, а в столицах - соединенными департаментами общих городских дум и местных уездных земских собраний. Законом от 28 апреля 1887 года составление общих списков было возложено на должностных лиц, обладающих сведениями об имуществе, образовании, благонадежности лиц, которых надлежало в них включить. Такими должностными лицами были председатель уездной земской управы, в обязанности которого входило составление списков о лицах, владеющих землей и другой недвижимостью в уездах; городской глава - о лицах, владеющих недвижимостью в городе; мировой посредник или непременный член уездного или окружного по крестьянским делам присутствия - о крестьянах; начальник уездной или городской полиции - о всех прочих лицах.

Комиссии ежегодно в срок до 1-го сентября проверяли и дополняли списки. После составления и истечения установленного ст. 91 УСУ месячного срока для всеобщего ознакомления с ними списки представлялись губернатору, который проверял соблюдение закона при их составлении. Он имел право исключить неправильно внесенных туда лиц с указанием причин. Недовольные исключением могли жаловаться в Сенат (ст. ст. 94-95 УСУ).

На основании общих списков составлялись очередные. Их составляли вышеуказанные комиссии под председательством уездных предводителей дворянства и при участии одного из мировых судей уездного города.

Законом от 28 апреля 1887 года состав комиссии был изменен. В нее вошли под председательством уездного предводителя дворянства председатель съезда мировых судей, участковые мировые судьи, уездный исправник и полицмейстер, председатель уездной земской управы, городской глава, товарищ прокурора окружного суда, мировые посредники. Комиссии должны были отбирать для включения в очередные списки только таких лиц, которые по своим нравственным качествам способны исполнять обязанности присяжных. Жалобы на постановления комиссии не допускались, за исключением случая, указанного в ст. 106 (призыв к исполнению обязанностей присяжного заседателя чаще 1 раза в год). Согласно ст. 100 УСУ, в очередной список вносились по Санкт-Петербургу и Москве 1 200 лиц (в дальнейшем в Санкт-Петербурге - 4 200 человек, в Москве - 3 000 человек), по уездам, в которых было более 100 000 жителей - 400 лиц, по уездам, в которых было менее 100 000 жителей - 200 лиц.

Общие и очередные списки публиковались в газете.

Одновременно с составлением очередного списка временная комиссия составляла особый список запасных присяжных заседателей. В него вносились только лица, имеющие жительство в тех городах, где в определенные сроки открывалось заседание суда с участием присяжных заседателей (ст. 101 УСУ). По Санкт-Петербургу и Москве в данный список вносились 200 человек, по прочим городам - 60 (ст. 102 УСУ).

Законами от 12 июня 1884 года и 28 апреля 1887 года списки стали делиться на общие, очередные (годовые), периодические (месячные), сессионные.

За две недели до наступления каждого периода заседаний с участием присяжных список дел, подлежащих разрешению с их участием, публиковался в местных губернских ведомостях. За три дня до открытия заседания каждому подсудимому сообщался именной состав судей, прокурора, присяжных. Подсудимые и потерпевший наделялись правом отвода судей, прокурора, секретаря судебного заседания. Отвод представлялся в письменном виде или устно не менее чем за день до открытия судебного заседания (ст.ст. 588-606 Устава уголовного судопроизводства).

Вызову в суд для разбирательства одного дела подлежали не менее 30 человек.

2. Судопроизводство с участием присяжных заседателей в дореволюционной России

Модель производства в суде присяжных по Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. Российской империи характеризовалась определенными особенностями, проявляющимися на каждом этапе судебного разбирательства: судебного следствия и прений сторон; напутственного слова председательствующего судьи; системы вопросов, которые ставились перед присяжными; вынесения вердикта присяжными заседателями.

Устав Уголовного Судопроизводства 1864 г. содержал главу девятую «О порядке постановления и объявления приговоров». Эта глава довольно подробно регламентировала процедуру постановки вопросов и закрепляла виды вопросов, которые могут быть или должны быть поставлены перед коллегией присяжных заседателей.

В соответствии со ст. 751 Устава уголовного судопроизводства основанием вопросов по существу дела должны были служить не только выводы обвинительного акта, но также судебное следствие и заключительные прения, в чем они развивали, дополняли или изменяли эти выводы. Обстоятельства же и соображения, изложенные только в заключительных прениях и не подкрепленные никакими доводами, почерпнутыми из судебного следствия, не могли рассматриваться в качестве обоснования требования стороны о постановке вопроса, не согласного с обвинительным актом.

Обвинительный акт признавался главным основанием для вопросов не только из-за состязательного характера процесса, но и потому, что обвинительный акт был рассмотрен и утвержден высшей судебной инстанцией -- камерой предания суду. Он служил основой и в случаях отказа прокурора от обвинения или признания подсудимым своей вины.

Присяжные заседатели должны были ответить на главный вопрос о том, виновен подсудимый или нет в предъявленном ему на предварительном следствии и поддерживаемом государственным обвинителем в заключительных прениях обвинении, а затем им могли предлагаться вопросы условные (альтернативные) и частные (дополнительные).

Основной вопрос, который должен быть поставлен и разрешен присяжными -- вопрос о виновности подсудимого в деянии, по обвинению, в котором он предан суду.

Кроме главного вопроса о виновности подсудимого присяжным заседателям могли быть поставлены дополнительные или частные вопросы, которые позволяли установить отягчающим или смягчающим вину обстоятельствам, степень приведения «злого умысла» в исполнение, о степени участия в преступлении других лиц, проходящих по делу.

Устав не требовал в обязательном порядке ставить об обстоятельствах, уменьшающих или увеличивающих вину подсудимого, отдельные вопросы; ст. 755 только запрещала суду самостоятельно разрешать вопросы о существовании таких обстоятельств. Поэтому включение их в главный вопрос о событии преступления и виновности подсудимого не являлось поводом к отмене приговора, тем более что присяжные заседатели, в случае не признания ими какого-либо из обстоятельств, включенных в вопрос, могли оговорить это в своем ответе в соответствии со ст. 812 УУС.

Вручая вопросный лист старшине присяжных, председательствующий был обязан произнести напутственную речь для присяжных. Эта речь являлась важным элементом судебного процесса с участием присяжных заседателей. Содержание напутственной речи председателя предусмотрено статьями 801-804 Устава уголовного судопроизводства.

И.Я. Фойницкий выделял в напутственном слове председательствующего фактическую и юридическую части.

Фактическая часть напутственного слова представляла собой изложение существенных обстоятельств дела. Составители Судебных Уставов придавали этой части напутственного слова председательствующего немалое значение: «В прениях сторон, всегда более или менее односторонних, нередко встречаются и неточное изложение обстоятельств дела, и неправильное определение их законного значения. Речь председателя должна восстановить обстоятельства дела в истинном их виде и значении».

С фактической стороны председатель должен был исходить из данных, которые добыты судебным следствием и прениями сторон. Вместе с тем никаких иных законодательных ограничений (или, наоборот, требований), связанных с объемом фактической стороны напутственного слова в УУСП не предусматривалось. По этой причине только от председательствующего зависело «произнести речь подробную, охватывающую все проверенные судебным исследованием данные, или же ограничиться некоторыми из них». Логическим следствием такого правила стало то, что «вопрос об объеме резюме, полноте или неполноте его, не подлежит кассационной проверке».

В определении № 89 от 30 января 1870 г. по делу Шумейко Сенат, оставляя без удовлетворения кассационную жалобу осужденного, указал, что «рассмотрению его не может подлежать речь председательствующего, в чем она относится до существа дела».

Единственное требование, касающееся формы изложения председательствующим фактической стороны напутствия, состояло в запрете обнаруживать собственное мнения о вине или невиновности подсудимого (ст. 802 УУС). Это положение вызывало резкую критику в процессуальной литературе и нередко не соблюдалось на практике.

И.Я. Фойницкий, критикуя это положение закона, подчеркивал, что «… председатель имеет право и обязан руководствоваться своим убеждением и … не в силах отрешиться от него; его мнение будет непременно высказано; запрещение высказывать его прямо может заставить председателя оставлять многое недосказанным или высказывать свои мысли намеками и столь неясно, что у присяжных заседателей может сложиться совершенно превратное их понимание» Поэтому он предлагал устранить этот законодательный запрет и «относиться с большим доверием к присяжным заседателям, которые отнесутся самостоятельно к мнению председателя».

Судья окружного суда Н.А. Терновский писал: «Положение Председателя напоминает положение историка. Всякое историческое сочинение субъективно, ибо не тот историк, кто нанизывает факты один на другой, а тот, кто умеет показать их внутреннюю связь, которая покоится на личных субъективных выводах. Требовать от историка объективности -- значит не понимать сущности человеческого познания». Отсюда автор делал вывод, что «воспрещение выражать свое мнение не есть безусловное. Нужно только, чтобы это мнение не имело характера пристрастия, односторонности, увлечения и страсти».

Вторая часть напутственного слова председательствующего, называемая «правовая часть резюме» состояла из нескольких разделов. Прежде всего, председательствующий должен разъяснить присяжным «законы, относящиеся к определению свойств рассматриваемого преступления или проступка». К этим законам, помимо уголовного закона, могли быть отнесены любые другие законы, так или иначе, затронутые в уголовном деле (например, нормы гражданского или семейного законодательства).

При этом на председательствующего возлагалась обязанность «восстановить истинный разум закона», неточно истолкованного сторонами.

Разъясняя сущность законов, определяющих свойства рассматриваемого дела, председательствующий должен был указать присяжным на существенные элементы и признаки совершенного обвиняемым преступления, а также на обстоятельства, которые отягчают или смягчают степень его виновности. Однако это должно быть сделано не в порядке непреложных положений, а в порядке советов, в смысле предостережения от увлечения в сторону обвинения или оправдания подсудимого (ст. 803 УУС).

Важнейшей особенностью судебного следствия в суде присяжных по УУС 1864 г. являлось оригинальное решение проблемы исследования с участием присяжных заседателей сведений, характеризующих личность подсудимого. Российский Устав уголовного судопроизводства в решении этой проблемы придерживался следующего подхода: «Судом всегда судится не отдельный поступок подсудимого, но вся его личность, насколько она проявилась в… противозаконном поступке».

Все обстоятельства, освещающие репутацию подсудимого, имели безусловное отношение к делу. Особое значение для собирания данных о таких обстоятельствах имело следственное действие -- «дознание через окольных людей», которое, по словам Д.Г. Тальберга, являлось «осколком повального обыска». В соответствии с Главой 8-ой Устава такое дознание производилось по желанию следователя или обвиняемого, если тот будет доказывать свою хорошую репутацию ссылками на местных жителей. Следователем составлялся список «домохозяев и старших в семействе лиц», живших в одном околотке с обвиняемым, стороны отводили неугодных им лиц, а из оставшихся выбирали 12 человек, которых под присягой допрашивали «о занятиях, связях, образе жизни подсудимого, о его репутации вообще, безотносительно к совершенному преступлению».

Следует отметить, что известные российские юристы прошлого критиковали столь широкое исследование данных о личности подсудимого перед присяжными. K.K. Арсеньев, отрицая целесообразность такого подхода, писал: «Справедливо ли усложнять положение подсудимого без того уже сложное, бросая ему в лицо всю грязь, которую только можно отыскать в его прошлом?». B.K. Случевский, соглашаясь с ним, утверждал, что «свойства характера подсудимого подлежат исследованию лишь настолько, насколько они проявились в совершённом преступлении». B.Д. Спасович предлагал ограничить исследования данных о личности только теми данными, которые «защита решится раскрыть и анатомировать».

Итак, УУС 1864 г. допускал установление и исследование обстоятельств, характеризующих личность подсудимого, значительно уменьшая степень предубеждения, возникающего у присяжных, предоставлением защитнику равной возможности изложения перед присяжными положительных сведений о подсудимом.

В суде присяжных, так же, допускалось совместное рассмотрение уголовного дела и связанного с ним гражданского иска.

Обстоятельства гражданского иска составляли предмет второй части судебного следствия. Согласно ст. 743 УУС «в делах, рассматриваемых с участием присяжных… гражданский истец объяснения свои о причиненных ему убытках и доказательства, на которых основано требование его о вознаграждении, представляет по постановлении присяжными решения». Данная особенность предмета судебного следствия полностью соответствовала разделению компетенции коллегии присяжных и профессионального судьи, а с другой стороны, не лишало гражданского истца возможности защищать свои права в уголовном процессе.

Существенной особенностью судебного следствия по УУС 1864 г. являлась возможности изменения его пределов в зависимости от позиции сторон: признание подсудимым вины влекло сокращение судебного следствия.

Вместе с тем отказ обвинителя от обвинения не влек изменения пределов судебного следствия, что связано с особенностями реализации принципа состязательности.

Перед началом слушания председатель приводился в известность относительно явки присяжных заседателей. Законными причинами для неявки в суд присяжных являлись:

- лишение свободы;

- прекращение сообщений во время заразы, стихийных бедствий;

- болезнь, лишающая возможности отлучиться из дому;

- смерть близких родственников или же тяжкая, грозящая смертью их болезнь;

- неполучение или несвоевременное получение повестки - позже, чем за неделю до открытия судебного заседания;

- командировка или особое поручение по службе;

- внезапные по хозяйству, торговле, промышленности случаи, в коих отсутствие хозяина может привести к неизбежному разорению.

За неявку в суд без уважительной причины налагалось денежное взыскание: в первый раз - от 10 до 100 рублей, во второй раз - от 20 до 200 рублей, в третий раз от 30 до 300 рублей, а также по судебному приговору лишение права участвовать в выборах и быть избираемым в должности, требующей общественного доверия (ст.ст. 651-652 УУС).

Стороны могли отвести по 6 присяжных безмотивно, затем жребием - до 12 основных и 2 запасных, которые приводились председателем к присяге.

В 1884 году число присяжных заседателей, которых стороны могли отводить без объяснения причин, сократили до трех.

УУС предоставлял присяжным, участвующим в разбирательстве дела, достаточно широкие права:

- право на осмотр следов преступления, поличного и других вещественных доказательств;

- право на предложение через председателя допрашиваемым лицам вопросов;

- право просить председателя разъяснить им содержание прочитанных доказательств, признаки, коими в законе определяется преступление, вообще все для них непонятное;

- право делать во время судебного заседания письменные заметки (ст.ст. 673-675 УУС).

Присяжные не должны были отлучаться из зала судебного заседания «входить в сношения с лицами, не принадлежащими к составу суда, не получив на то разрешение председателя, а также собирать какие-либо сведения вне судебного заседания» (ст. 675 УУС). За нарушение указанной обязанности налагался штраф от 10 до 100 рублей, сам присяжный устранялся от дальнейшего рассмотрения дела, если же вследствие этого произошла задержка в судебном заседании, то плата всех издержек, связанных с ней, возлагалась на присяжного.

Разграничивалась компетенция присяжных и профессиональных судей (их в соответствии со ст. 595 УУС в заседании должно было участвовать не менее трех, по действующему УПК РФ один). Присяжные разрешали вопрос о виновности, причем вопросы о том, совершено ли преступление, было ли оно деянием подсудимого и должно ли оно быть вменено ему в вину, соединялись в один совокупный вопрос, когда «никем не возбуждалось сомнение в том, что оно должно быть вменено подсудимому в вину, если признано будет его деянием». После постановки главного вопроса перед присяжными ставились частные вопросы об обстоятельствах, которые «особо увеличивают или уменьшают степень виновности» (ст.ст. 754-755 УУС). Профессиональные судьи, в свою очередь, после вынесения присяжными вердикта назначали наказание.

После постановки вопросов председателю суда вменялось в обязанность объяснить присяжным следующее:

- существенные обстоятельства дела и законы, относящиеся к данному преступлению; правовой присяжный следственный подсудимый

- «общие юридические основания к суждению о силе доказательств, приведенных в пользу или против подсудимого».

При этом присяжный «...не должен в объяснениях своих ни обнаруживать собственного мнения о вине или невинности подсудимого, ни приводить обстоятельств, не бывших предметом судебного состязания» (ст. 802 УУС).

Структура судебного следствия. Оно начиналось с оглашения секретарем суда обвинительного акта, после чего председательствующим подсудимому задавался вопрос, признает ли он себя виновным. В случае признания им вины председатель и присяжные переходили к его допросу, а в случае непризнания -- к исследованию других доказательств.

Порядок исследования доказательств Уставом не регламентировался (за исключением порядка допроса подсудимого и свидетелей) и устанавливался председательствующим по его усмотрению, лишь с учетом мнения сторон.

Порядок допроса свидетелей, установленный в ст. 700 Устава, был следующим: сначала допрашивались «свидетели обвинения» (потерпевшие от преступления и лица, указанные обвинителем), а потом -- «свидетели защиты» (лица, указанные подсудимым и защитником). В то же время председатель мог изменить этот порядок по своему усмотрению, так что говорить о возможности поочередного и равного воздействия сторон на присяжных можно только условно.

Подобная двойственность наблюдалась и в процедуре допроса свидетелей. С одной стороны, стороны были наделены равными правами производить прямой, перекрестный и «вторичный» допросы, однако Устав не устанавливал никаких различий в правилах производства этих допросов.

И.Я. Фойницкий указывал, что «составители Уставов под перекрестным понимают всего лишь вторичный допрос свидетелей одной стороны другою». Эта оценка является верной, поскольку Устав не предусматривал, а судебная практика исключала возможность использования сторонами процессуальных средств, составляющих содержание «классического» перекрестного допроса.

Так, решением по делу Рассудина (1874 г.) Сенат истолковал ст.ст. 721, 722 УУС как лишающие стороны права задавать свидетелям вопросы об их личных качествах и событиях прежней жизни с целью подорвать значение их показаний, т.е. исключил возможность «вопросов о репутации». Судебная практика признавала неуместным при допросе свидетеля «подсказывать ему ответ, убеждать или уговаривать его к определенному показанию» (дело Малышева, 1872 г.), что исключало возможность использования сторонами «наводящих вопросов», составляющих вместе с вопросами о репутации основные процессуальные средства перекрестного допроса.

Процедура судебного допроса начиналась с предложения председательствующего свидетелю «рассказать все, что ему известно по делу», и только после этого к допросу допускались стороны. Вместе с тем в отличие председательствующий мог участвовать в допросе свидетеля только после сторон (ст. 724 УУС) и только для уточнения «предмета показаний» свидетеля.

Согласно ст. 630 УУС в представлении и исследовании доказательств, стороны находились в равном положении и могли достаточно активно защищать свои интересы перед присяжными. Отдельные же привилегии, предоставленные сторонам Уставом, взаимно компенсировали друг друга или были нейтрализованы Сенатом.

Так, статья 619 Устава предоставила прокурору право давать по всем спорным вопросам предварительное заключение. Сенат разъяснил это положение как обязанность прокурора давать заключения только о процессуальных вопросах, не касающихся существа дела, а если спор касается обстоятельств дела, то обвинитель действует не в качестве лица прокурорского надзора, а в качестве стороны, лишаясь тем самым всех особых прав. Поэтому давать заключения об оглашении документов, о противоречиях в показаниях свидетелей ему было запрещено. А защитнику и подсудимому статья 632 Устава предоставила право последнего слова, как по окончании судебного следствия, так и по исследовании каждого доказательства в процессе.

Наряду со сторонами активное участие в судебном следствии принимал председательствующий, который по своему усмотрению, независимо от позиции сторон был вправе: вызвать прежних экспертов или назначить новую экспертизу (ст. 690, 692 УУС); оглашать протоколы осмотров, освидетельствований (ст. 687 УУС); проводить новые осмотры (ст. 688 УУС); допрашивать свидетелей и подсудимого и т.п. Отказ от «чистой» состязательности в данном случае объяснялся тем, что «задача уголовного суда есть открытие в каждом деле безусловной истины… В стремлении к этой цели суд не может руководствоваться исключительно одними лишь желаниями сторон. Поэтому, если стороны не представили всех сведений… для основательного разрешения дела… суд обязан потребовать дополнительных сведений».

Однако судью трудно было назвать «пассивным арбитром», поскольку в силу «публичного начала» отказ прокурора от обвинения не имел обязательной силы для суда, который даже после этого был «обязан дать делу законный ход, то есть поставить вопросы о виновности подсудимого и разрешить их в законном порядке».

Оценивая процедуру судебного следствия в российском суде присяжных, можно сделать вывод, что соответствовала требованию познавательной доступности для присяжных заседателей.

Существенной гарантией правильного уяснения присяжными процессуальных положений судебного следствия, а также исследуемых доказательств служила ст. 637 УУС, согласно которой «присяжные заседатели могут во всяком положении дела просить председателя суда разъяснить им содержание прочитанных на суде документов, признаки, коими определяется в законе преступление… и вообще все для них непонятное».

Процедура российского судебного следствия в достаточной степени обеспечивала уяснение присяжными исследуемых обстоятельств дела. В какой-то степени этому способствовали отказ от «чистой» состязательности и возложение на суд задачи поиска истины. Так, «свободный рассказ» свидетеля перед допросом его сторонами, конечно, представлял собой отступление от состязательных начал, но в решении по делу Васильева Сенат указал, что введение «свободного рассказа» свидетеля перед допросом его сторонами вызвано желанием обеспечить «ясное уразумение» его показаний присяжными и не допустить введения их в заблуждение ответами свидетеля на вопросы, которые могут пробрести «сомнительную сбивчивость».

Вместе с тем достаточно состязательный порядок судебного следствия позволял присяжным рассмотреть факты дела с разных позиций, устранить противоречия между доказательствами.

Так же российские присяжные могли задавать допрашиваемому свидетелю вопросы, если «ответами на вопросы сторон предмет показания не вполне объяснен» (ст. 724 УУС).

Помимо этого присяжные имели «равное с судьями право» на осмотр следов преступления, вещественных доказательств (ст. 672 УУС), право просить огласить протоколы осмотров, освидетельствований, обысков, выемок (ст. 687 УУС), просить назначить новое освидетельствование или испытание через сведущих людей (экспертизу) (ст. 692 УУС), допрашивать экспертов (ст. 695 УУС).

Широкие права на участие в исследовании доказательств, часть из которых (участие в допросах) осуществлялась через председательствующего, объективно содействовали большей доступности доказательственного материала для присяжных.

Поскольку Устав в ст. 681 устанавливал на случай признания подсудимым своей вины возможность сокращенного судебного следствия, присяжные могли испытывать затруднения в вынесении вердикта вследствие малого количества исследованных доказательств. Этот недостаток блестяще устранила ст. 682 Устава, которая дала право присяжным потребовать исследования любых доказательств в случае признания подсудимым своей вины.

В случае возникновения затруднений с уяснением обстоятельств дела в совещательной комнате присяжные могли потребовать от председателя объяснений или исследования каких-либо обстоятельств дела (ст. 805 УУС), но письменные материалы в совещательную комнату не передавались.

После вынесения присяжными вердикта председатель предлагал прокурору предъявить заключение относительно наказания и других правовых последствий виновности подсудимого. Согласно ст. 818 УУС, если уд единогласно признает, что решением суда присяжных осужден невиновный, то он постановляет определение о передаче дела на новое рассмотрение состава присяжных, решение которых признается окончательным.

Размещено на Allbest.ru