Размещено на http: //www. allbest. ru/

Романов Борис Александрович (1889-1957) - знаменитый российский историк и источниковед, опиравшийся в своих работах непосредственно на жития и летописи великих, памятники древнерусского права, такие как «Русская Правда», Судебник 1550 и пр., сочетая выдержки из повествования оригинальными авторскими размышлениями и комментариями в новаторской манере изложения. Анализируя труды Романова, нельзя обойти стороной наилучшую, по его собственному мнению, книгу «Люди и нравы Древней Руси», обличающую быт и характер людей периода домонгольской Руси. Целью данной работы является краткое изложение содержания книги, выявление источниковой базы и формирование оценочных суждений относительно задач, поставленных автором, при написании монографии.

При написании сего труда Романов, по его собственному признанию, пытался добиться оригинальности внешнего и внутреннего облика произведения, то есть по-новому раскрыть порядком избитую тему рядового человека эпохи Киевской Руси, дабы сделать ее привлекательной для молодого, непросвещенного читателя. При этом автор избрал следующую методику литературного оформления книги: Романов попытался ввести культурно-исторический тип (образ Даниила Заточника) в повествование как живое лицо. Используя метод литературного анализа таких источников, как «Слово» Даниила Заточника, «Печерский патерик», «Повесть Временных лет», «Пространнейшая Русская Правда», «Правда Ярославичей» и «Заповеди» митрополита Георгия, автор отказался от типичной летописной трактовки, что позволило Романову показать разные социальные типы древнерусского общества от челяди до духовенства, обличить коллективное мышление представителей каждой общности, описать жизнь человека от рождения до смерти и изучить семью как самостоятельную ячейку общества.

Начинается книга с предисловия, которое знакомит нас с вышеобозначенными авторскими приемами, в корне изменившими представление о труде, носящем исторический характер. Например, нельзя недооценивать роль центральной фигуры работы - образа Даниила Заточника, подобно путеводителю, открывающему нам доселе невиданный мир древнерусского государства.

В первой главе книги под названием «Мизантроп XII-XIII вв.» автор знакомит читателей с Даниилом Заточником - человеком из верхов, попавшим в княжескую опалу, отвергнутым близкими людьми, ищущим пути вернуться в былое положение. Именно Заточник становится протагонистом книги, если такое определение изначально применимо к научно-популярной литературе. Романов решил разбавить скупость сведений о данном персонаже путем привлечения «Русской Правды» в качестве дополнительного источника. Заточник делится подробностями своего изгнания, рассказывает о своей жизни в лишениях и сетует на несчастную судьбу. Заточник поведал о своих представлениях, о князе не только как о лице, вершащем военные подвиги, но и как о фигуре совсем иного масштаба: князь мыслится в пределах одного города, он бескрайне богат и способен на милости, которые самого Заточника не прельщают. Обстановка княжеского двора и так называемых «боярских сеньорий» тянет в холопьи узды, как считает Заточник. Два пути избежания подобной перспективы - уход в монастырь (от которого Заточник отказывается в силу отсутствия благих мотивов) и венчальный брак. Крайне нелестно отзывается Заточник о злых женах и о неравном браке по расчету, однако Романов считает сие отношение, скорее, проявлением того самого «мизантропизма» XII-XIII вв., нежели женоненавистничества. Сопоставление сведений о себе ключевой фигуры главы с выдержками из «Русской Правды» позволяет исключить представление о Данииле как о беглом холопе, тем самым сузив круг предположений о его социальном происхождении. Говоря о пути в возможностях развития простого человека XIII века, Романов в какой-то мере согласен с Заточником и его рассуждениями о безвыходном положении.

Вторая глава «Феодальная челядь» знакомит нас непосредственно с людским составом населения Древней Руси, в частности - с феодальной челядью. Челядь была почти полностью бесправной. «От челяди плод любо от скота», - говорит одна из статей «Русской правды». Подобные фразы мы находим и на страницах «Пространнейшей Правды». За отсутствием литературных зарисовок отдельных представителей челяди Романов на основе все той же Русской Правды сумел открыть нашему взору череду сцен, повествующих о положении холопа в укладе феодального общества. Это

и драматическая картина погони за беглым холопом, и житейские происшествия с непосредственным участием холопа и даже описание условий работорговли. Особое внимание автор уделил отсутствию в избранном периоде «церковных рабов», но наличии «монашеских» (см. «Печерский Патерик»). По мнению Романова, главная опасность любого феодала XI-XII вв. - бегство работного человека. Кроме того, выделяются такие категории населения, как полный и неполный челядин, «вдач» и закуп, приводятся основные факты относительно их юридического положения. Растущая феодальная верхушка неумолимо втягивала вольных людей в зависимость, широко пускавшую свои корни (см.«Устав о закупах», «Устав охолопах»), из чего можно сделать вывод, что основой феодального хозяйства оставался насильно втягиваемый в ее рутину смерд.

«Свободному смерду» как другой фигуре хозяйства феодала посвящена одноименная третья глава. Смерды по Романову являли собой обширную группу социально угнетенных и приниженных общинников, некогда побежденных и вновь побеждаемых киевскими феодалами и принужденных к платежу даней. В XI веке на первый план социальной арены выходит фигура вирника, механизм сбора хорошо изображен в «Пространнейшей Правде». Тем не менее, автор, раскрывая бытовую обстановку жизни смердов, показывает различное к ним отношение начиная от полнейшего презрения к смерду как к животному и кончая «смердолюбием» Мономаха. Первым документом, попытавшимся официально защитить данную категорию населения, стала «Правда Ярославичей». Исходя из третьей главы, мы можем сделать вывод о том, что летописные записи отражают борьбу течений внутри господствующего класса по основным вопросам внутренней политики феодального государства XI-XII вв., и вопрос о смердах - один из них.

Четвертая глава посвящена главным героям арены древней Руси - светским феодалам и князьям. Романов не скупится на подробности в описании ближайших княжеских слуг: «середний телом» Ян Усмошвец, варяжский «князь» Африкан, внук Георгий - воспитатель Юрия Долгорукого и прочие. За этой свитой следуют князья Святослав, Игорь и, наконец, Мономах - центральная фигура данной главы. Романов раскрывает биографию Мономаха не как нечто уникальное, а как среднюю и типическую, «плотно включенную в княжеский быт своего времени». В данной главе показаны особенности отношения князя и дружины. Романов утверждает, что с момента эволюции старого типа дружины в XI-XII вв. ее крепость строится главным образом на личной связи с князем. Кроме вышеперечисленного, мы узнаем подробности бытовой жизни высших кругов общества, как то привычки лечиться у «врачов» и «волхвов», особенности езды верхом, а также о последствиях гнева князя. Выводы Романова по данной главе неутешительны: привязанность князя к дружине в XI-XII вв. переходила необходимые границы, что допускало значительную возможность феодального самоуправства.

Следующая глава повествует нам еще об одном крупном типе феодалов - об отцах духовных. Глава эта начинается с демонстрации личности ростовского епископа Феодорца. Именно на его примере автор демонстрирует самые резкие оценки епископов в летописных заметках. Романов утверждает, что «продукт Феодорца- продукт ожесточенной и сложной внутрицерковной борьбы, да еще и на международной подкладке». К концу XII в. церковники заняли нишу людей, регулирующих поток людей, обращавшихся к ним за благословением на дальний путь. Не обделяет вниманием автор и низы общества в церковной сфере: для них он дает целую галерею из зарисовок в Киево-Печерском патерике. Отдельного упоминания заслуживают моменты искушений для церковников, которые считают своим долгом воплощать «идеал бельца» в обстановке отрицательной реальности. К XII в. поповство сложилось в наследственную профессию. Волховство же с его языческими особенностями к тому времени держалось только на женских предрассудках (см. «Поучение» Ильи, 1166 г.). Помимо этого в данной главе отражаются особенности влияния церкви на обряд венчания. Анализируя обработанный материал, Романов приходит к заключению о том, что церковь в домонгольской Руси бралась строить и направлять всю жизньчеловека.

«Жизнь человека» древней Руси становится ключевой темой шестой главы. Так или иначе, но этого всякого человека захватывали одни и те же стороны церковного быта, потому Романов в общих чертах информирует нас о таких аспектах как роды, крестины, взросление ребенка, его половое воспитание, брак, семейный быт и развод в Древней Руси. Не боится автор упоминать и о вопросах, связанных со смертью, а именно о составлении завещания и последствиях смерти главы семьи для ее членов. Большую часть источниковой базы для данной главы составили «Пространнейшая Правда» и «Заповеди» Георгия. В данной главе примечательно то, что почти все нюансы семейной жизни находили отклик в отношениях с церковью, из чего можно было сделать вывод о том, в чем быт противоречил указаниям церкви. В этой главе автор раскрывает особенности разрешения семейных конфликтов и некоторых санкций, возможности привилегий и детали вступления в брак. Так в частности, мы узнаем о том, что ранние браки (8-11 лет) в ту пору были не редкостью, особенно в княжеском кругу, хотя и не поощрялись церковью. В целом же семейная жизнь сталкивалась с представителями духовничества довольно часто. Например, обиженная жена могла искать поддержки в церкви, также последняя считала своей прямой обязанностью воспитание детей. Кроме этого, церковь могла стать причиной непоявления ребенка на свет. Романов освещает последствия таких моментов с некоторым осуждением. Говоря о близкородственных связях, автор упоминает как непосредственно христианское отрицательное отношение к ним, так и вспоминает «языческую скверну» - фрагменты из «Повести временных лет» о рождении Святополка Окаянного и о пяти женах Владимира. Таким образом, мывозвращаемся к выводам, сделанным в предыдущей главе: соглашаясь с Романовым и авторами «Пространнейшей Правды», мы вынуждены признать сильные позиции церкви в бытовых вопросах.

Заключительная глава очерков «На распутье» возвращает нас к центральному персонажу Даниилу Заточнику. Он по-своему читает «Слово о полку Игореве», оценивая его с несколько необычной точки зрения. Таким образом, Романов хотел объединить в этой главе оба «Слова», пролив свет автора одного на проблематику другого. Затем мы можем наблюдать Заточника в поисках своего жизненного положения, что заставляет его еще раз пройти по тем кругам жизни, которые были обличены в предыдущих главах. «На распутье» - название этой главы будто вводит нас в преддверие новой эпохи, давая понять, что становление нового общества будет отнюдь не легким процессом. Мы глазами Заточника смотрим на выводы, полученные в предыдущих главах, сквозь призму его жизненных постулатов. Так, например, Романов объясняет нам позицию Заточника относительно воспевания образа Ярославны, напоминая о так тщательно охраняемых Даниилом идеях о «злой жене». Автор, пытаясь ответить на вопрос о социальной принадлежности героя, приходит к мысли, что Заточник - не анти-церковник, хотя он и не соответствует церковному идеалу человека из феодального общества, который приспособлен к тому, чтобы сделать это общество устойчивым, но и не «поэт высокого уровня». После очередного пробега по предыдущим главам на сей раз глазами Заточника, мы видим его главную особенность. Он - сын жестокой эпохи, «полной не только военных, но и гражданских тревог классовой борьбы», одновременно и субъект и жертва процесса классобразования в феодальном обществе. Романов оставляет читателя с гнетущей и весьма пессимистичной мыслью напоследок, утверждая, что «Заточник - фигура тревожная, потому что социально не одинокая».

Таким образом, работа Романова «Люди и нравы Древней Руси», - бесспорно, уникальный труд, расширивший представления о жизни отдельного представителя той эпохи. Одной из главных заслуг автора является проделанная им переводческая работа, позволившая читателю не только ознакомиться с выдержками из летописей и сводов законов, но и воссоздать черты прошлого в зримых образах. Несмотря на все антагонизмы и мизантропичные замечания в содержании проделанной Романовым работы, она абсолютно гармонична по своей сути: восхваление заслуг предков, исторического прошлого домонгольской Руси граничит с исповедью о всей жестокости периода феодальной раздробленности.

Задумывая данный проект, Романов задавался целью воссоздать жизнь домонгольской Руси, воскресить в научной литературе исторические типы людей с тем, чтобы дать о них живое и конкретное представление, и, если вспомнить отношение самого автора к данной монографии, с этой задачей он справился. Стремление Романова давать психологические портреты персонажей истории, выяснять цели их поступков и природу побуждений позволило показать процесс развития общества через судьбы отдельных личностей, воссозданных в результате анализа первоисточников и художественного воображения, позволив книге превратиться в некое смешение микро- и макроспективы на картину прошлого.

Монография Б.А.Романова «Люди и нравы древней Руси» - редкий пример симбиоза литературоведческого и исторического исследований, сумевший пролить свет на казалось бы скрытую от посторонних глаз сторону жизни древней Руси. романов правовой русь история

Размещено на Allbest.ru