Соотношения права и религии в России

Размещено на http://www.allbest.ru/

4

Размещено на http://www.allbest.ru/

1

Курсовая работа

Соотношения права и религии в России

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава 1. Правовые аспекты реализации свободы совести

Глава 2. Влияние религии на гражданское судопроизводство и примирительные процедуры

Глава 3. Проблемы соотношения религиозных и уголовно-правовых норм

Заключение

Список использованных источников и литературы

Введение

Актуальность темы. Вопрос соотношения права и религии на разных стадиях развития государства проходили различные этапы своего становления. Церковь то отдалялась от государственной власти, то замещала ее. В настоящее время, по мнению священнослужителей, церковь и государство имеют разное происхождение и природу. Целью церкви является вечное спасение людей, цель государства заключается в их земном благополучии. Церковь единственна и едина, она не ограничена пространством, а государств много, и у каждого из них - своя территория.

Церковь и право имеют свои отдельные сферы действия, свои особые средства и в принципе независимы друг от друга. Но эта независимость не носит абсолютного характера.

Церковь не должна брать на себя функции, принадлежащие государству, в то же время церковь может обращаться к государственной власти с просьбой или призывом государственными властными полномочиями урегулировать складывающиеся отношения между церковью и государством.

В свою очередь, государство путем издания правовых норм не должно вмешиваться в духовную жизнь церкви, в ее вероучение, литургическую жизнь и духовническую практику, равно как и вообще в деятельность канонических церковных учреждений, за исключением тех ее сторон, которые предполагают деятельность в качестве юридического лица, неизбежно вступающего в соответствующие отношения с государством, его законодательством и властными органами, в то же самое время государство регламентирует на законодательном уровне деятельность религиозных организаций.

Исследование соотношения права и религии представляет особый интерес в связи с возрождением церковных традиций в России, сближении государственной и церковной власти.

Целью исследования является анализ соотношения права и религии в России, влияние религиозных норм на правовые нормы.

В соответствии с целью исследования были поставлены следующие задачи:

- анализ правовых аспектов реализации свободы совести;

- анализ влияния религии на гражданское судопроизводство и примирительные процедуры;

- выявление проблем соотношения религиозных и уголовно-правовых норм.

Объектом исследования являются общественные отношения, возникающие по вопросам взаимодействия религиозных и правовых норм.

Предметом исследования являются правовые нормы, регулирующие вопросы взаимоотношений государства и церкви.

Методами исследования являются метод познания технико-юридический, сравнительно-правовой, системно-структурный методы.

Эмпирическую базу исследования составляют также конституционные нормы и нормы права, регулирующие взаимоотношения государства и церкви.

Структурно работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.

свобода совести религия судопроизводство

Глава 1. Правовые аспекты реализации свободы совести

Вопрос реализации свободы совести и ее составного элемента - права на религиозную тайну - также неразрывно связан с личной и семейной тайной, чья охрана гарантируется Конституцией РФ Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 04.08.2014. № 31. Ст. 4398., Семейным кодексом РФ Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 N 223-ФЗ (ред. от 13.07.2015) // Собрание законодательства РФ. 01.01.1996. № 1. Ст. 16. и международными договорами.

Основные гарантии признания государством религиозной тайны как подлежащей охране и защите установлены п. 7 ст. 3 Федерального закона от 26.09.1997 N 125-ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" Федеральный закон от 26.09.1997 № 125-ФЗ (ред. от 13.07.2015) "О свободе совести и о религиозных объединениях" // Собрание законодательства РФ. 29.09.1997. № 39. Ст. 4465.: "Тайна исповеди охраняется законом. Священнослужитель не может быть привлечен к ответственности за отказ от дачи показаний по обстоятельствам, которые стали известны ему из исповеди".

Гарантия охраны религиозной тайны в форме тайны исповеди закреплена также положением УПК РФ Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 13.07.2015) (с изм. и доп., вступ. в силу с 15.09.2015) // Собрание законодательства РФ. 24.12.2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921. и ГПК РФ Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 N 138-ФЗ (ред. от 06.04.2015) (с изм. и доп., вступ. в силу с 15.09.2015) // Собрание законодательства РФ. 18.11.2002. № 46. Ст. 4532.: запретом допроса в качестве свидетеля священнослужителя об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди (п. 4 ч. 3 ст. 56 Уголовно-процессуального кодекса РФ), запретом допроса в качестве свидетелей священнослужителей религиозных организаций, прошедших государственную регистрацию, - об обстоятельствах, которые стали им известны из исповеди (п. 3 ч. 3 ст. 69 Гражданского процессуального кодекса РФ).

Важно отметить, что к исповеди, во время которой священнослужитель получает доступ к персональной религиозной тайне верующего, можно причислить и действия священнослужителя, формально не подпадающие под понятие исповеди (духовные беседы, консультирование по духовным вопросам и др.). В Федеральном законе данное понятие не раскрывается и не конкретизируется. Таким образом, понятие религиозной тайны не в полной мере совпадает с понятием тайны исповеди.

Под объектом тайны исповеди необходимо понимать и тайну информации из адресного духовного общения религиозного служителя с верующим вне рамок таинства покаяния и исповеди:

- конфиденциальную информацию, полученную религиозным служителем в рамках беседы, проводимой перед вступлением лиц, к нему обращающихся, в церковный брак;

- конфиденциальную информацию, полученную религиозным служителем во время беседы с верующим, обращающимся к религиозному служителю за получением духовного совета;

- конфиденциальную информацию, полученную религиозным служителем о верующем и/или его близких на основе собственных умозаключений или полученную от третьих лиц;

- в некоторых случаях - конфиденциальную информацию, полученную верующим от священнослужителя в виде духовных рекомендаций, нравоучений, которую священнослужитель счел и обозначил как не подлежащую несанкционированному разглашению.

Религиозная тайна, как информация относительно исповедания лицом или группой лиц религии и связанная с исповеданием религии частной жизни лиц (семьи), определяемая внутренними установлениями религиозной организации (lex canonica), подлежит нормативной охране от несанкционированного доступа к ней, несанкционированного распространения и связана с конституционно гарантированным императивом уважения светским государством внутренних установлений религиозных объединений Андреев К.М. Пределы охраны конституционного права на свободу вероисповедания и ее составного элемента - "религиозной тайны" // Конституционное и муниципальное право. 2014. N 9. С. 37 - 41.. Религиозная тайна, как нормативный режим охраны и защиты сведений, определяет порядок обращения с такой информацией и контроля за соблюдением требований к обращению с такой информацией, в том числе пределы охраны и защиты религиозной тайны, а также обязательства лиц, которым стала известна религиозная тайна в силу своей религиозно-служебной деятельности; и исполнения ими референтных профессиональных религиозно-священнических обязанностей.

Согласно авторской концепции, можно выделить следующие комплексы правовых гарантий видов религиозной тайны.

1. Тайна информации из таинства покаяния и исповеди в христианстве или аналога в рамках духовного наставничества в других конфессиях (например, в не которых формах ислама).

Конституционно-правовые гарантии признания, охраны и защиты вышеперечисленной тайны гарантируются: пунктом 7 ст. 3 Федерального закона от 26.09.1997 N 125-ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях"; п. 4 ч. 3 ст. 56 Уголовно-процессуального кодекса РФ от 18.12.2001 N 174-ФЗ; п. 3 ч. 3 ст. 69 Гражданского процессуального кодекса РФ от 14.11.2002 N 138-ФЗ.

2. Тайна информации из адресного духовного общения религиозного служителя с верующим вне рамок таинства покаяния и исповеди: конфиденциальная информация, полученная религиозным служителем в рамках беседы, проводимой перед вступлением лиц, к нему обращающихся, в церковный брак; конфиденциальная информация, полученная религиозным служителем во время беседы с верующим, обращающимся к религиозному служителю за получением духовного совета; конфиденциальная информация, полученная религиозным служителем о верующем и/или его близких на основе собственных умозаключений или полученная от третьих лиц; в некоторых случаях - конфиденциальная информация, полученная верующим от священнослужителя в виде духовных рекомендаций, нравоучений, которую священнослужитель счел и обозначил как неподлежащую несанкционированному разглашению.

Конституционно-правовые гарантии признания, охраны и защиты вышеперечисленной тайны вытекают из: первого предложения п. 7 ст. 3 Федерального закона от 26.09.1997 N 125-ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях", интерпретируя указанные в п. 2 (слева) сведения как аналог охраняемых тайной исповеди сведений, хотя и (по некоторым позициям) с меньшей императивностью охранных гарантий; ч. 1 ст. 23 Конституции РФ, ч. 2 ст. 10 Гражданского процессуального кодекса РФ, п. 1 ст. 150 Гражданского кодекса РФ, ст. 137 Уголовного кодекса РФ Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 13.07.2015, с изм. от 16.07.2015) (с изм. и доп., вступ. в силу с 25.07.2015) // Собрание законодательства РФ. 17.06.1996. № 25. Ст. 2954., ст. 2 Федерального закона от 27.07.2006 N 152-ФЗ "О персональных данных" Федеральный закон от 27.07.2006 N 152-ФЗ (ред. от 21.07.2014) "О персональных данных" (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.09.2015) // Собрание законодательства РФ. 31.07.2006. № 31 (1 ч.). Ст. 3451., ряда других норм законодательства Российской Федерации - в части гарантий неприкосновенности частной жизни граждан; ч. 8 ст. 9 Федерального закона от 27.07.2006 N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" Федеральный закон от 27.07.2006 N 149-ФЗ (ред. от 31.12.2014) "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.09.2015) // Собрание законодательства РФ. 31.07.2006. № 31 (1 ч.). Ст. 3448. - в части гарантий права на личную и семейную тайну; ст. 13 и п. 9 ст. 4 Федерального закона от 21.11.2011 N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" Федеральный закон от 21.11.2011 N 323-ФЗ (ред. от 13.07.2015, с изм. от 30.09.2015) "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" (с изм. и доп., вступ. в силу с 24.07.2015) // Собрание законодательства РФ. 28.11.2011. № 48. Ст. 6724., ст. 9 Закона РФ от 02.07.1992 N 3185-1 "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" Закон РФ от 02.07.1992 N 3185-1 (ред. от 08.03.2015) "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" // Ведомости СНД и ВС РФ. 20.08.1992. № 33. Ст. 1913. - в части гарантий врачебной тайны.

3. Внутрикорпоративная тайна религиозного объединения: конфиденциальная информация относительно отдельных аспектов осуществления иерархических служебно-религиозных отношений и религиозно-служебной кадровой политики; конфиденциальность определенных документов религиозной организации.

Конституционно-правовые гарантии признания, охраны и защиты вышеперечисленной тайны вытекают из: правомочий религиозных организаций самостоятельно устанавливать свою структуру и принимать свои собственные установления (ст. 15 Федерального закона от 26.09.1997 N 125-ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях"); ч. 5, 6 и 7 ст. 9 Федерального закона от 27.07.2006 N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации", ст. 2 Федерального закона от 27.07.2006 N 152-ФЗ "О персональных данных" - в части гарантий охраны профессиональной тайны; ст. 138 Уголовного кодекса РФ - в части охраны тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений.

4. Гарантии защиты личной и семейной тайны верующих относительно собственной религиозной принадлежности.

Конституционно-правовые гарантии признания, охраны и защиты вышеперечисленной тайны вытекают из: п. 5 ст. 3 Федерального закона РФ от 26.09.1997 N 125-ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях"; из ст. 28 Конституции РФ, устанавливающей право каждого свободно выбирать религиозные убеждения или не исповедовать никакой религии.

5. Конфиденциальные сведения - персональные данные членов (участников) религиозной организации.

Конституционно-правовые гарантии признания, охраны и защиты вышеперечисленной тайны вытекают из п. 5 ч. 2 ст. 10 Федерального закона от 27.07.2006 N 152-ФЗ "О персональных данных".

6. Гарантии охраны и защиты личной тайны душевных переживаний верующего, испытываемых им во время участия в религиозном обряде или религиозной церемонии (к примеру, вытекающий из этой тайны запрет навязчивой съемки крупным планом вида молящегося верующего без его согласия и проч.).

Конституционно-правовые гарантии признания, охраны и защиты вышеперечисленной тайны вытекают из: ч. 1 ст. 23 Конституции РФ, ч. 2 ст. 10 Гражданского процессуального кодекса РФ, п. 1 ст. 150 Гражданского кодекса РФ Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 13.07.2015) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.10.2015) // Собрание законодательства РФ. 05.12.1994. № 32. Ст. 3301., ст. 137 Уголовного кодекса РФ, ст. 2 Федерального закона от 27.07.2006 N 152-ФЗ "О персональных данных", ряда др. норм законодательства Российской Федерации - в части гарантий неприкосновенности частной жизни граждан; ст. 148 и 282 Уголовного кодекса РФ - в части гарантий защиты религиозных чувств и достоинства верующих.

Выявление пределов религиозной тайны (по различным ее видам) позволяет уравновесить интересы религиозного сообщества, с одной стороны, и интересы общества и государства, с другой, а также оптимально определить границы и пределы допустимого вмешательства государства в сферу частной жизни граждан, исповедующих ту или иную религию, в части, касающейся некоторых видов сведений и форм реализации права на свободу совести.

Конституция и Семейный кодекс гарантируют неприкосновенность семьи, ее право на решение своих внутренних вопросов, в том числе связанных с реализацией права на свободу совести. С другой стороны, очевидным является факт, что в определенных семьях имеется угроза нарушения прав ребенка, например существующая проблема насилия в семье, невыполнение родителями своих обязанностей, а также вовлечение ребенка в религиозные практики, которые могут нанести вред его физическому и психическому здоровью. В этой связи существует скрытый конфликт между правом семьи и правом "лучшего родителя", т.е. государства.

Так, Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ) в деле "Фолгеро и другие против Норвегии" указывает, что "Информация о личных и философских убеждениях относится к наиболее интимным аспектам личной жизни...<...>... наложение обязательства на родителей предоставить подробную информацию администрации школы об их религиях и философских убеждениях может привести к нарушению ст. 8 Конвенции и, возможно, ст. 9 Конвенции" (п. 98) Фолгеро и другие против Норвегии (Folgero and Others v. Norway), жалоба N 15472/02. Постановление ЕСПЧ от 29 июня 2007 г..

По мнению А.В. Пчелинцева, речь в данном случае идет именно о религиозной тайне, в сочетании с семейной тайной Пчелинцев А.В. Религиозная диффамация. Защита верующих от ксенофобии и языковой агрессии / А.В. Пчелинцев. М.: ИД "Юриспруденция", 2013. С. 46..

Согласно ст. 5 ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" религиозное воспитание детей относится к ведению родителей (или лиц, их заменяющих) "с учетом права ребенка на свободу совести и свободу вероисповедания".

Может ли государство ограничивать право на свободу совести, вмешиваясь также в семейную тайну, каковы пределы и гарантии реализации права граждан на свободу совести и религиозную тайну в частности?

Согласно п. 2 ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах Международный Пакт от 16.12.1966 "О гражданских и политических правах" // Бюллетень Верховного Суда РФ. № 12. 1994. и п. 2 ст. 9 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Заключена в г. Риме 04.11.1950) (с изм. от 13.05.2004) // Бюллетень международных договоров. № 3. 2001. ограничение свободы исповедания религии и убеждений могут быть оправданы, если только они служат одной из пяти целей: общественной безопасности, охране здоровья, порядка, морали, защиты прав и свобод других лиц Липкина Н.Н. Толкование Конвенции о защите прав человека и основных свобод Европейским судом по правам человека и верховенство права // Журнал российского права. 2015. N 4. С. 130 - 142..

Таким образом, ограничения выражения религиозных убеждений могут налагаться только тогда, когда они соответствуют трем дополнительным наборам требований:

1. Ограничения должны быть "предписанными законом", т.е. представлять собой установленные нормы, которые согласуются с правовыми принципами Энтин К. Присоединение Европейского союза к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод: анализ Заключения Суда ЕС 2/13 // Сравнительное конституционное обозрение. 2015. N 3. С. 83 - 91.. При этом правовые нормы не могут быть чрезмерно расплывчатыми или подлежать неоправданно широкой свободе усмотрения при их применении Практика Европейского Суда по правам человека по делам о свободе совести. М.: НП "Славянский правовой центр", 2009. С. 139.

2. Ограничения позволительны только если они направлены на сохранение общественной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности или защиту прав и свобод других лиц Кол Дурэм. Роль законодательства о религиозных объединениях в обеспечении свободы религии и убеждений // Свобода религии и убеждений: основные принципы / Под ред. Торе Линдхольма, Кола Дурэма и Бахи Тахзиб-Ли. М.: НИЧУ "Институт религии и права", Центр по изучению религии и права Университета Бригма Янга, ТЦ Юнеско, 2010. С. 322..

3. Ограничение должно быть необходимым в демократическом обществе п. 3 ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах..

А.В. Пчелинцев отмечает возможность ограничения свободы религии в форме неразглашения тайны, аргументируя это тем, что "... в современном мире к факторам, влияющим на ситуацию в данном вопросе, добавляются повышенные требования к общественной безопасности, в том числе от потенциальных угроз терроризма и иных тяжких преступлений против личности. Поскольку само понятие тайны исповеди возникло прежде всего в интересах верующих, то и степень ее охраны должна соотноситься с теми же интересами верующих" Пчелинцев А.В. Религиозная диффамация. Защита верующих от ксенофобии и языковой агрессии / А.В. Пчелинцев. М.: ИД "Юриспруденция", 2013. С. 52..

Актуальным остается вопрос возможности ограничения права на свободу совести, если ее реализация угрожает психическому или физическому здоровью самого субъекта права и третьих лиц. Например, если священнику становится известно о совершенном, совершающемся или готовящемся преступлении (в том числе против детей); если, в результате внутренних установлений религиозного объединения, недееспособным лицам, включая детей, чинятся препятствия в получении медицинской помощи (запрет переливания крови у "Свидетелей Иеговы").

А.В. Пчелинцев полагает, что светский законодатель не должен ограничивать волю священнослужителя, "если он стремится выполнить свой гражданский долг" Свобода вероисповедания и деятельность религиозных объединений в Российской Федерации: конституционно-правовые основы / А.В. Пчелинцев. М.: ИД "Юриспруденция", 2012. С. 220. (раскрыть тайну исповеди для предотвращения преступления). Таким образом, заключает А.В. Пчелинцев, "... не абсолютный, а относительно абсолютный характер права на тайну исповеди будет наиболее полно соответствовать принципу социальной ответственности, когда речь идет о таких фундаментальных ценностях, как жизнь человека и безопасность общества".

Представляется, что реализация права на свободу религии может быть ограничена и государством, и самим религиозным объединением исключительно при условии, если реализация этого права может оказывать неблагоприятное воздействие на права третьих лиц согласно известной формуле "Моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого человека".

Необходимо проводить различие между внешними проявлениями свободы и убеждений, которые могут ставить под угрозу безопасность других людей (общественную безопасность) и теми проявлениями, которые касаются безопасности только непосредственно самого человека, о религиозной свободе которого идет речь. В данном случае идет речь о свободе права на смерть "right to death" (эвтаназия). Это вопрос спорный с точки зрения морали, но с точки зрения права на свободу далеко не бесспорный, потому что это прежде всего право самого человека, тем более если оно сопряжено с его мировоззренческим убеждением. То же касается и права на отказ от переливания крови, отстаиваемого представителями религиозных объединений "Свидетелей Иеговы".

Таким образом, как отмечает А.В. Пчелинцев, можно увидеть "не абсолютный, а относительно абсолютный аспект права на тайну исповеди, который наиболее полно соответствует социальной ответственности, когда речь идет о таких фундаментальных ценностях, как жизнь человека и безопасность общества" Свобода вероисповедания и деятельность религиозных объединений в Российской Федерации: конституционно-правовые основы / А.В. Пчелинцев. М.: ИД "Юриспруденция", 2012. С. 223..

Показательным в этой связи является внесенный 23 мая 2014 г. на рассмотрение Государственной Думы депутатами С.Ш. Мурзабаевой, Г.В. Курановым, З.Я. Рахматуллиной и Е.Н. Сенаторовой законопроект N 527279-6 "О внесении изменений и дополнений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях защиты интересов несовершеннолетнего или лица, признанного в установленном порядке недееспособным" Законопроект N 527279-6 "О внесении изменений и дополнений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях защиты интересов несовершеннолетнего или лица, признанного в установленном порядке недееспособным" // Официальный сайт Госдумы РФ. URL: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/%28SpravkaNew%29?OpenAgent&RN=527279-6&02.

Согласно указанному законопроекту, предлагается дополнить ГПК РФ новыми главами 35.1 и 35.2, закрепив в них: порядок рассмотрения заявлений медицинских организаций в защиту интересов несовершеннолетних или лиц, признанных в установленном порядке недееспособными, при отказе их законных представителей от медицинского вмешательства; порядок рассмотрения заявлений об искусственном прерывании беременности у совершеннолетней, признанной в установленном законом порядке недееспособной.

Предполагается, что медицинское вмешательство может проводиться при отсутствии информированного согласия законного представителя несовершеннолетнего или лица, признанного в установленном порядке недееспособным, на основании решения суда об удовлетворении соответствующего заявления медицинской организации. В случае отказа законных представителей дать согласие на проведение медицинской операции в связи с религиозными убеждениями, а также отказа в предоставлении информации, могущей способствовать оказанию такой помощи, мнение последнего не будет препятствием для оказания помощи недееспособным и несовершеннолетним лицам.

Одновременно следует признать, что существуют обоснованные опасения о возможных злоупотреблениях со стороны интернатов, в которых по решению суда находятся недееспособные и несовершеннолетние.

Глава 2. Влияние религии на гражданское судопроизводство и примирительные процедуры

Исследования проблем влияния религии на право давно находятся в фокусе внимания правоведов Мальцев Г.В. Религиозные традиции права. М., 2013.. Ученые-процессуалисты не являются исключением: в России и за рубежом обусловленные спецификой предмета процессуального права исследования традиций, типов ментальности, религиозных представлений и т.д., так или иначе нашедших отражение в праве, многочисленны и популярны. Внимание к этим проблемам, далеким от юридической догматики, объясняется влиянием глобализационных, объединительных процессов, происходящих в мире.

Сближение правовых систем приводит к их взаимному обогащению, а зачастую к простому заимствованию законодательных решений других стран. В то же время все более четкие очертания приобретает странный феномен: при внешнем сходстве законодательства различных государств практика его применения и доктринального осмысления остается различной. На это справедливо обращалось внимание и применительно к ситуации в области правосудия по гражданским делам Малешин Д.Я. Основной доклад // Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст: Всемирная конференция Международной ассоциации процессуального права, 18 - 21 сентября 2012 г., Москва, Россия: Сборник докладов / Под ред. Д.Я. Малешина; Международная ассоциация процессуального права. М., 2012. С. 279 - 297.. Таким образом, очевидно, имеются иные, кроме непосредственно юридических, факторы, оказывающие влияние на то, каким образом осмысляется и применяется на практике право.

Одним из таких факторов являются религиозные представления, доминирующие в обществе, те ценности и нормы, которые во многом определяют отношение человека к миру и к себе. Представляется очевидным, что религиозные представления оказывали существенное влияние на судопроизводство в прошлом. Известно, что это влияние было в особенности сильным применительно к институтам доказывания и доказательств, однако не ограничивалось ими.

На данный момент представляется интересным то обстоятельство, что развитие и распространение по свету различного рода примирительных процедур (в частности, медиации), несмотря на отсутствие четкого осознания данного факта сообществом процессуалистов, полностью соответствуют ценностям и установкам основных мировых религий.

Так, в обществах восточного типа (Иран, Китай) считается позорным, если конфликт разрешается в судебном порядке, а не урегулирован сторонами самостоятельно, т.е. различного рода примирительные процедуры могут быть особенно эффективными и восприниматься людьми как основное средство урегулирования конфликта (в случае если его не удается урегулировать самостоятельно, что является идеальным вариантом).

В западных же обществах, напротив, основным способом разрешения правовых конфликтов является судопроизводство. Это обусловлено двумя основными причинами: высокой ценностью для западного человека идеи правосудия и даже мести, воздаяния равным за равное, и секуляризацией западных обществ.

Однако и в странах Запада примирительные процедуры в последние десятилетия успешно развиваются. Это объясняется прежде всего стремлением публичной власти рационализировать, удешевить и упростить, ускорить разрешение правовых конфликтов, разгрузить судебную систему Гайдаенко Шер Н.И. Обязательная медиация: опыт Италии // Третейский суд. 2012. № 1(79). С. 156 - 165. Примирение сторон оказывается более эффективным способом устранения социального конфликта, чем его разрешение в суде. Для государства становится выгодным ориентировать граждан скорее на достижение взаимного согласия, чем на "борьбу за право" (Иеринг). Ценность правосудия как такового отходит на второй план, приносится в жертву рациональности и эффективности.

В этом можно увидеть "наступление государства" на либеральные права и свободы как тенденцию, однако при наличии базовых установок на защиту естественных прав человека и обеспечение доступности правосудия развитие примирительных процедур приходится согласовывать с этими ценностями более высокого порядка.

Однако, несмотря на противоположные "посылки", итог для западных и восточных правовых культур оказывается идентичен: примирение лучше победы в споре. В священных текстах мировых религий этот тезис также неоднократно постулируется. Таким образом, и следуя религиозным убеждениям, и беря в расчет соображения эффективности государственного механизма, современный человек вынужден признать, что делать ставку на судопроизводство (по крайней мере при разрешении частноправовых конфликтов) неверно. В то же время, развивая примирительные процедуры, убеждая людей обращаться к медиаторам, а не обременять государственные суды, не следует полагаться на доводы исключительно религиозного или только лишь рационального порядка - необходимо их умелое сочетание. В таком контексте полезными видятся исследования, направленные на развитие философско-религиозной стороны вопроса, а также использование соответствующей аргументации при продвижении, популяризации примирительных процедур.

Прежде всего, конечно, нас заботят проблемы развития примирительных процедур в России.

Какая их ждет судьба? Например, появление в российском праве института медиации обусловлено скорее заботой о разгрузке судебной системы, т.е. соображениями эффективности, чем следованием каким-либо религиозным или философским ценностям, разделяемым российским обществом Севастьянов Г.В. Современные тенденции развития АРС в России // Развитие медиации в России: теория, практика, образование: Сборник статей / Под ред. Е.И. Носыревой, Д.Г. Фильченко. М., 2012. С. 25 - 37..

В целом такую характеристику можно дать всем проводимым в последнее время реформам гражданского судопроизводства. Означает ли это, что Россия идет по пути западных стран, не имея каких-либо внутренних, ценностных (в частности, религиозных) оснований для укоренения и развития примирительных процедур, реформирования других институтов права? Могут ли быть долговечными и по-настоящему эффективными нормы права, принятые без единого, глубоко продуманного плана?

Существуют ли в действительности какие-либо глубинные, социокультурные основания, необходимые для успеха в России примирительных процедур, или они навязываются с целями, далекими от заботы об интересах конфликтующих сторон? Все эти вопросы пока остаются без ответов Аргунов А.В., Юсупов Т.Б. Влияние религии на гражданское судопроизводство и примирительные процедуры (краткий обзор) // Вестник гражданского процесса. 2014. № 4. С. 11 - 16.. Обращение к нормам и ценностям религий видится верным направлением их поиска.

Глава 3. Проблемы соотношения религиозных и уголовно-правовых норм

Свобода выражения мнения, называемая "величайшим бастионом свободы", занимает особое место среди основных прав и свобод человека. Невозможно преувеличить ценность открытой дискуссии для становления свободного общества, создания демократического правового государства. Это неоднократно подтверждалось историей.

Лишение людей возможности открытого выражения своих мыслей приводит к замедлению развития культуры, процесса накопления знаний, а также к неспособности общества гибко реагировать на перемены. Тем не менее широко признано, что ни одно из прав не является абсолютным: для каждого из них определяются конституционные пределы и могут, по строго определенным правилам, вводиться дополнительные ограничения. Уголовно-правовой запрет действий, входящих в содержание права, - одно из наиболее распространенных средств ограничения. В случае свободы выражения мнения таким образом установлены запреты на призыв к массовым беспорядкам и клевету (ст. 212 и 128.1 Уголовного кодекса РФ).

Во избежание произвольного сужения государством объема прав человека вводимые ограничения должны соответствовать трем требованиям Троицкая А.А. Конституционно-правовые пределы и ограничения свободы личности и публичной власти: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009. С. 79.. Первое требование обращено к форме установления ограничения и заключается в том, что оно должно быть закреплено в законе. Важным элементом данного правила является правовая определенность нормы, ограничивающей право.

Второе требование предполагает наличие допустимой цели введения ограничений. Эти цели перечислены в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ: защита основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечение обороны страны и безопасности государства. Наконец, третьим требованием является соразмерность (пропорциональность) вводимых ограничений поставленным целям.

Рассмотрим ограничение свободы выражения мнения, вводимое ст. 148 Уголовного кодекса РФ. Данная норма устанавливает ответственность за публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих. Рассматривая уголовно-правовой запрет с точки зрения его цели, необходимо в первую очередь обращать внимание на общественную опасность ограничиваемого деяния.

Депутаты Государственной Думы, внесшие соответствующий законопроект, в пояснительной записке отмечают, что оскорбление религиозных чувств "нарушает традиционные и религиозные нормы, выработанные обществом на протяжении многих веков, его нравственные устои, противоречит морали, влечет тяжкие последствия и носит яркую антисоциальную направленность" Пояснительная записка к проекту закона N 142303. URL: http://asozd2.duma.gov.ru.. Такая аргументация не представляется убедительной. Нарушение традиционных и религиозных норм и якобы антисоциальная направленность идей и мнений не являются достаточным основанием для их ограничения. Ведь защита от "тирании большинства" идей, которые идут вразрез с выработанными "на протяжении веков", является основной целью закрепления в Конституции свободы выражения мнения. "Века не более непогрешимы, чем индивиды", - замечал Джон Стюарт Милль, доказывая недопустимость ограничения свободы по данному основанию Милль Д.С. О гражданской свободе: Пер с англ. 2012. С. 35..

Практически все идеи, составляющие фундамент цивилизации: равенство людей перед законом, недопустимость произвольного лишения свободы, естественный и неотчуждаемый характер прав личности - на определенном этапе развития общества были антисоциальными и нарушавшими сложившиеся устои.

Это, однако, никоим образом не умаляет их ценности. Общественная опасность деяний, запрещенных ст. 148 УК РФ, таким образом, недостаточно аргументированна; следовательно, спорно и наличие допустимой цели ограничения.

Помимо недостатков с точки зрения цели, ст. 148 крайне проблематична из-за неопределенности содержащихся в ней формулировок. В практике Конституционного Суда РФ было неоднократно отмечено, что определенность норм - важнейшее требование, обращенное к законодателю Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 17 июля 2007 г. N 624-О-П // СЗ РФ. 2007. N 42. Ст. 5083; Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21 мая 2013 г. N 10-П // СЗ РФ. 2013. N 22. Ст. 2861.. В связи с проблемой ограничения основных прав этот принцип представляется особенно важным, поскольку неопределенные нормы фактически делают надлежащее соблюдение прав человека волей правоприменителя, что недопустимо для правового и демократического государства.

Содержащиеся в ст. 148 УК термины "религиозные чувства" и "верующие" недостаточно определенны, поскольку смысл этих понятий не сформулирован ни в одном нормативном правовом акте, а их бытовое понимание может значительно разниться.

Еще одно требующее анализа положение вышеупомянутой пояснительной записки - утверждение о том, что "большинство зарубежных стран уже используют аналогичный правовой инструментарий в целях обеспечения права граждан на свободу вероисповедания и защиты религиозных верований". Исходя из подхода, избранного для регулирования подобных деяний, зарубежные страны можно классифицировать на три группы. В странах первой группы есть нормы, ограничивающие оскорбление религиозных чувств, которые активно применяются на практике. В странах второй группы существуют аналогичные нормы, которые, однако, длительное время не применялись. В странах третьей группы свобода выражения мнения не ограничивается по данному основанию.

Значительную часть первой группы составляют мусульманские государства: Афганистан, Алжир, Иран, Иордания, Кувейт, Саудовская Аравия.

Нормы, запрещающие оскорбление религиозных чувств, имеются и применяются и в некоторых европейских государствах, в том числе в Финляндии, Греции и Австрии. Германию также относят к странам, следующим аналогичной практике, что не вполне корректно Заключение Комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций на проект Федерального закона N 142303-6. URL: http://asozd2.duma.gov.ru/.. Статья 166 Уголовного кодекса ФРГ предполагает наказание лишь в случае, если выражение мнения имеет такую форму, что может привести к нарушению общественного порядка Уголовный кодекс ФРГ. URL: http://www.law.edu.ru/.. Данный запрет направлен на поддержание общественного порядка, а не на защиту религиозных чувств и относится к другой категории ограничений свободы выражения мнения.

Ко второй группе можно отнести, например, Австралию и Данию. Последние обвинения в оскорблении религиозных чувств в этих странах были предъявлены в 1919 и 1938 гг. соответственно. Это, однако, не связано с отсутствием событий преступления. В сентябре 2005 г. в датской газете Jyllands-Posten были опубликованы карикатуры на пророка Мухаммеда. Данная публикация спровоцировала недовольство по всему миру, приведшее, по подсчетам New York Times, к 200 жертвам URL: http://topics.nytimes.com/topics/reference/timestopics/subjects/d/danish_cartoon_controversy/index.html.. Суды Дании отказались привлекать к ответственности издателя газеты, поскольку публикация карикатур и сопровождающего их текста являлась средством выражения мнения автора о положении мусульман в европейском обществе. Высказывания граждан по вопросам общественного значения, по мнению суда, не должны ограничиваться запретом на оскорбление религиозных чувств URL: http://wayback.archive.org/web/20060218054430/; http://www.um.dk/NR/rdonlyres/00D9E6F7-32DC-4C5A-8E24-F0C96E813C06/0/060123final.pdf.. Отметим, что российское и зарубежное законодательство (в том числе и Уголовный кодекс Дании) не упоминает о подобных исключениях. В интересах правовой определенности законодателям важно уточнить, считается ли правомерным ограничение любого мнения, оскорбительного для верующих, вне зависимости от ценности, которую данное мнение имеет для общественной дискуссии. Если это так, то речь идет об ограничении основного содержания свободы слова, о лишении людей возможности открыто обсуждать важные для общества проблемы. Если ограничения в данном случае не предполагается, то ст. 148 УК РФ охватывает как правомерные, так и неправомерные деяния, что также представляется недопустимым.

В число стран, не ограничивающих оскорбление религиозных чувств, входит, например, Великобритания, где наказание за богохульство было отменено принятым в 2008 г. Актом об уголовном правосудии и иммиграции Criminal Justice and Immigration Act 2008. URL: http://www.legislation.gov.uk/ukpga/2008/4/contents.. Также подобные ограничения свободы выражения мнения были признаны неконституционными Верховным судом США.

Таким образом, регулирование оскорбления религиозных чувств в зарубежных странах различно, и утверждения об использовании большинством государств ограничений, аналогичных российским, не вполне корректны.

Многие страны, ограничивающие оскорбление религиозных чувств, не являются светскими - некоторые из них считаются клерикальными (Греция) или теократическими (Иран, Кувейт). Наказания за данное деяние, назначаемые в этих странах, бывают крайне жесткими и не соответствующими даже самым скромным требованиям о соразмерности. Например, в Пакистане за написание книги, в которой говорилось о том, что забивание камнями как наказание за измену не упоминалось в Коране, Юнус Шаих был приговорен к пожизненному заключению URL: http://www.guardian.co.uk/international/story/0,3604,539348,00.html.. Вряд ли заслуживает серьезного обсуждения вопрос о допустимости подобных ситуаций в России в XXI в. Опыт данных стран неприемлем при ограничении свободы выражения мнения в светских государствах.

Нельзя признать верным и тезис о том, что законы о богохульстве применяются только в теократических и клерикальных государствах. На оскорбление религиозных чувств наложен запрет в нескольких светских европейских странах, а Европейский суд по правам человека признает данные нормы соответствующими Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Анализ зарубежного опыта правового закрепления запретов на оскорбление религиозных чувств предполагает не столько перечисление стран, использующих тот или иной подход к такому регулированию, сколько изучение аргументов, приводимых сторонниками различных позиций.

В странах, не относящихся к светским, бесспорна необходимость защиты религиозных чувств и религии от оскорблений, что является фундаментальной ценностью государственного и общественного строя таких стран. В светских же государствах вопрос о допустимости особой защиты религиозных чувств является дискуссионным. Следует обратиться к аргументам, приводимым Верховным судом США и Европейским судом по правам человека при решении данного вопроса.

Верховный суд США признал ограничение выражения мнения из-за его "богохульности" неконституционным, обратив внимание на неопределенность этого термина. Применяя его, цензор "находится в свободном плавании среди бесчисленного множества противоречащих религиозных течений, без морских карт, кроме предоставленных самыми влиятельными и шумными ортодоксами". В рамках настолько размытых стандартов правоприменитель не сможет избежать одной из двух тенденций: предпочтения одной религии в ущерб другой или ограничения непопулярных мнений, оскорбительных для какого-то религиозного меньшинства. Действительно, не защищая чувства немногочисленных групп верующих, государство фактически исходит из того, что их религиозные воззрения менее важны, чем у приверженцев иных религий. Это нарушает равенство религиозных объединений перед законом, гарантированное в светских государствах (в частности, ч. 2 ст. 14 Конституции - в России). Очевидно также, что защита от оскорбления чувств верующих, принадлежащих ко всем религиозным группам, часто может противоречить здравому смыслу. Это связано с тем, что религиозные культы могут принимать различные, и иногда весьма нестандартные формы. Сложно, например, представить, что от оскорблений и насмешек будут защищаться чувства пастафарианцев к образу летающего макаронного монстра или, например, воззрения сайентологов и приверженцев "Церкви джедаев". В нормах о запрете оскорбления религиозных чувств, таким образом, заложено серьезное логическое противоречие, избежать которого можно лишь путем отказа от принципа равенства религиозных объединений и, следовательно, от концепции светского государства. Отметим, что авторы российского законопроекта о дополнении УК РФ изначально планировали ограничить унижение и оскорбление обрядов и церемоний "религиозных объединений, исповедующих религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России", что напрямую противоречило бы российской Конституции URL: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravka)?OpenAgent&RN=142303-6..

Европейский суд по правам человека при решении аналогичных вопросов придерживается иной позиции. В 1976 г. им было признано, что Европейская конвенция защищает выражение не только тех идей, к которым большинство относится благосклонно, но и таких, которые "шокируют, обижают и раздражают государство или любую группу людей" Кульнев А.С. Защита чувств верующих: как не переступить черту? // Конституционное и муниципальное право. 2015. N 2. С. 25 - 28.. Однако при рассмотрении дел об оскорблении религиозных чувств суд рассматривает конфликт между свободой выражения мнения и правом на "уважение религиозных чувств", пытаясь найти между ними баланс. Право не быть оскорбленным, по мнению судей, является частью свободы религии, гарантированной ст. 9 Европейской конвенции Пашенцев Д.А. Взаимодействие правовых и религиозных норм: историко-теоретический аспект // История государства и права. 2015. N 17. С. 33 - 38.. Защита этого права и является допустимой целью ограничения оскорбления религиозных чувств светским государством.

Ключевым различием между рассмотренными позициями, таким образом, является признание права не быть оскорбленным за религиозные убеждения. Верховный суд США не признает такого права, и, следовательно, конфликта прав не возникает. Как не возникает его в случае ограничения, например, клеветы. Не ставится вопрос о праве клеветать и праве на доброе имя как о спорных правах, поскольку права клеветать не существует. Право на уважение религиозных чувств не закреплено в Европейской конвенции, его существование не было достаточно обосновано ни в одном решении Европейского суда по правам человека. Судьи, не согласные с мнением большинства, в особых мнениях указывают на некорректность аргументации своих коллег по данному вопросу. Выше уже было показано, что логически подобная конструкция крайне противоречива.

Кроме того, выделение именно религиозных чувств как подлежащих уважению противоречит светскому характеру государства. Рональд Дворкин отмечает: "Государство, которое из принципиальных соображений отделено от церкви, не может отдавать предпочтение религиозной морали перед нерелигиозной" Дворкин Р. О правах всерьез. 2004. С. 274.. Действительно, для людей могут быть очень важными их чувства, например, к брендам или футбольным командам, к определенному стилю музыки или жанру литературы. Вопрос об их государственной защите, однако, не поднимается. В светском государстве не может быть запрещено оскорбление религиозных чувств, но разрешено, например, оскорбление чувства справедливости или гуманности.

Необходимо особо отметить важность отделения моральной оценки оскорбления чувств верующих от правовой. Очевидно, что неэтичность определенных действий сама по себе не означает правомерности их уголовного запрета. Этот постулат, составляющий основу учения о праве, часто упускается при общественной дискуссии об ограничении свободного выражения мнений.

Одним из аргументов в пользу ограничения оскорбления религиозных чувств является то, что они не вносят никакого вклада в публичный дискурс. Однако, следуя такой логике, необходимо ограничивать и высказывания фанатов о командах-соперниках, поскольку их вклад в общественную дискуссию также является несущественным. Тот факт, что оскорбление религиозных чувств может повлечь насилие, также не является правомерным обоснованием допустимости рассматриваемого ограничения. Соответствующие составы преступлений в большинстве стран (в том числе и в России) сконструированы как формальные, и обвинение по ним не зависит от наступления определенных последствий. Кроме того, высказывания, провоцирующие нарушение порядка, ограничиваются в соответствии с другими нормами - например, о подстрекательстве или о призывах к массовым беспорядкам.

Европейский суд по правам человека использует крайне спорную и, как показывают аргументы, несостоятельную формулу для признания правомерным рассматриваемого ограничения свободы выражения мнения. Исторические, социальные и культурные предпосылки ограничения оскорбления религиозных чувств в Европе вполне понятны: множество религиозных войн в прошлом, а также современное стремление к толерантности в обществе и мультикультурализму. Однако наличие причин у определенного явления отнюдь не означает его оправданности. Предпосылки были и у холокоста - это тем не менее не оправдывает эти чудовищные деяния.

Если и существуют аргументы за наличие права на уважение религиозных чувств, они не были приведены ни инициаторами установления уголовной ответственности за оскорбление религиозных чувств в России, ни судьями Европейского суда по правам человека. Существование таких аргументов и, следовательно, правомерность ограничения оскорбления религиозных чувств светским государством представляются маловероятными.

Заключение

Взаимоотношение права и религии наиболее ярко раскрывает путь становления социальных норм, огромное влияние религии на формирование запретов, дозволений, предписаний, приобретавших впоследствии правовой характер. Оно раскрывает признаки цивилизаций, в основе которых лежат те или иные религиозные системы. Религиозные и философские основы цивилизации влияют на определение правовых начал, на социальные нормы, нормативный срез всей культуры человечества.

На ранних этапах развития нормы права вначале не отделялись от религиозных и были с ними тесно связаны. Древнейшие нормы права были в то же время и религиозными законами; и только потом правовые нормы отделяются от чисто религиозных. Отделение правовых норм от религиозных произошло тогда, когда стали различать преступление и грех. Это различие выработалось позднее в римском праве.

Тенденция в соотношении права и религии, обозначившаяся в период феодализма, находит проявление и в современном мире. Системы традиционного права (индусского, мусульманского) органично проникнуты религиозными началами и принципами. Правовые системы стран Западной Европы все более обособляются от религиозных догм, однако они никогда не противостоят друг другу, и некоторые нормы права по-прежнему находят в религии нравственные опоры. И это закономерно, поскольку христианские религиозные запреты и дозволения несут в себе кристаллизованный опыт социального общения людей, выработанный тысячелетиями, они выражают заряд человеческой мудрости, представляя собой в конечном счете элементарные нормы человеческого общежития и взаимодействия людей.