Злоупотребление правом: понятие, признаки, общая характеристика

Размещено на http://www.allbest.ru/

Злоупотребление правом: понятие, признаки, общая характеристика



Введение

Становление в Российской Федерации правового демократического государства, динамичное развитие экономики, повышение уровня благосостояния населения невозможны без активного участия граждан в политической, экономической, культурной и других сферах жизни общества и государства.

С правовой точки зрения социально активное поведение предполагает использование гражданами политических, социальных, экономических и иных прав и свобод, предоставленных им действующим законодательством. Конечно же, положительное значение правовой активности не ограничивается такой формой реализации права как использование. Значимость инициативы и активности граждан в юридической сфере состоит в том, что эта проблема прямо связана с вопросами реализации права в самом широком смысле.

В настоящее время можно говорить об определенных успехах, достигнутых в нашей стране в деле повышения активности граждан, в частности, в вопросах осуществления и защиты своих прав. Показательно в этом плане постоянно увеличивающееся количество исковых заявлений и жалоб, которые подаются в арбитражные суды и суды общей юрисдикции. В своем выступлении на V Всероссийском съезде судей Президент Российской Федерации В. В. Путин отметил, что ежегодно в судах общей юрисдикции рассматривается более пяти миллионов гражданских дел[647]. А по информации, которую на указанном съезде огласил Председатель Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации В. Ф. Яковлев, количество заявлений и дел, рассматриваемых арбитражными судами ежегодно увеличивается на двадцать процентов[648].

Вместе с тем, осуществление субъективных прав в противоречии с их социальным назначением, с целью причинить вред другим участникам общественных отношений, ограничить их права и законные интересы, может существенно ослабить тот положительный потенциал, который несет в себе процесс активного использования субъективных прав. В правоведении указанные антисоциальные явления традиционно охватываются понятием “злоупотребление правом”.

Цель данной работы заключается в изучении правовой и экономической характеристики института злоупотребления правом.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие основные задачи:

Раскрыть понятие и признаки злоупотребления правом в российском гражданском праве;

Рассмотреть особенности злоупотребления правом в зарубежных правовых системах;

Изучить основные формы института злоупотребления правом и его двойственность;

Исследовать институт злоупотребления правом в экономических отношениях.

Теоретическую основу данной работы составили научные работы и статьи по проблематике злоупотребления правом.



1. Теоретические аспекты института злоупотребления правом

1.1 Понятие и признаки злоупотребления правом в российском гражданском праве

Впервые в России Гражданский кодекс в ст. 10 четко закрепил принцип недопустимости (недозволенности) злоупотребления правом и определил общие принципы (пределы) осуществления гражданских прав и обязанностей. Суть этого принципа заключается в том, что каждый субъект гражданских прав волен свободно осуществлять права в своих интересах, но не должен при этом нарушать права и интересы других лиц.

Действия в пределах предоставленных прав, но причиняющие вред другим лицам, являются в силу этого принципа недозволенными (неправомерными). Такие действия признаются злоупотреблением правом.

Вопрос о том, что следует понимать под злоупотреблением правом остается дискуссионным. Можно выделить несколько подходов к определению этого понятия.

Первый определяет злоупотребление правом через такие признаки как наличие причинения вреда и совершение действий, причиняющих вред, с умыслом.

Согласно второму подходу злоупотреблением правом признается осуществление субъективного права в противоречии с доброй совестью, добрыми нравами.

При третьем подходе, используемом в гражданском праве, злоупотребление правом есть особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему общего типа поведения.

Указанные подходы правильно отражая смысл, акцентируют внимание на том или ином аспекте рассматриваемого понятия (умысле, морально-этическом аспекте и т. п.).

Исследуя дефиницию "злоупотребление правом" необходимо определить сущностное понятие, которым будет, как представляется, понятие добросовестности. Понятие добросовестности используется практически во всех отраслях права: в международном публичном и частном праве, в арбитражно-процессуальном праве, в гражданском, семейном, административном. Среди зарубежных исследователей существует мнение о необходимости комплексного (межотраслевого) исследования проблемы злоупотребления правом.

Какое значение следует вкладывать в понятие добросовестность? В гражданском праве, по наблюдениям И. Б. Новицкого, начало доброй совести используется в двух значениях. В одних случаях добрая совесть выступает в объективном значении как известное внешнее мерило, которое принимается во внимание законом, судом, применяющим закон, и которое рекомендуется членам гражданского оборота в их взаимных отношениях. По мнению И. Б. Новицкого, здесь перед нами как бы открывается новый источник, выступает параллельная или подсобная норма, призываемая к действию законом. В других случаях принимается во внимание добрая совесть в субъективном смысле как определенное сознание того или иного лица, как неведение некоторых обстоятельств, с которыми закон связывает те или иные юридические последствия (2).

Пример применения добросовестности в объективном значении дает ст.53 ГК РФ, которая закрепляет обязанность лица, в соответствии с законом или учредительными документами выступающего от имени юридического лица, действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Пример добросовестности в субъективном значении содержится в ст.302 ГК РФ - добросовестным считается приобретатель имущества, который не знал и не мог знать о незаконности своего владения.

Возникает вопрос: любое ли несоблюдение доброй совести (нравов) представляет злоупотребление? Очевидно, нет.

При выработке дефиниции "злоупотребление правом" следует определить значимые признаки (критерии), опираясь на которые можно было бы отграничить дозволенное поведение лица от поведения упречного, но формально дозволенного.

Представляется, что в качестве означенных критериев целесообразно использовать

1) понятие так называемых пределов осуществления права;

2) назначение права.

Другим важнейшим критерием, определяющим пределы гражданских прав, является требование осуществления этих прав в соответствии с их назначением. Под назначением права понимаются те цели, ради достижения которых субъективные права предоставляются участникам гражданских правоотношений. В самом понятии назначение права находит свое выражение принцип сочетания общественных и личных интересов. Как пишет В. П. Грибанов, цели отдельного лица при осуществлении права не могут выходить за рамки тех целей, которые признаются заслуживающими уважения со стороны общества[649].

В ГК РФ отсутствует требование осуществления гражданских прав в соответствии с их назначением. Однако в статье 10 ГК РФ закреплена обязанность лица не злоупотреблять своими правами, а понятие злоупотребление правом основано на идее социального назначения права.

И. А. Покровский довольно резко критикует идею социального назначения права, во-первых, за неопределенность критериев, а во-вторых, за то, что субъективное частное право по самой своей природе не может иметь иной цели, кроме реализации частного интереса его субъекта[650].

Нужно отметить, что проблема неопределенности критериев социального назначения гражданского права сохраняется и в настоящее время. Так, по мнению В. С. Ема, главным средством установления пределов осуществления субъективных гражданских прав являются законодательные запреты на общественно вредные способы, средства и цели осуществления этих прав. Благодаря запретам становится ясным социальное назначение, цели того или иного субъективного гражданского права[651]. Однако применительно к конкретным ситуациям предложенные критерии остаются все же очень неопределенными.

Злоупотребление правом, применительно к рассматриваемой проблеме можно классифицировать следующим образом:

Беря за основу отраслевой признак следует выделить:

Злоупотребление материальными правами;

Злоупотребление процессуальными правами.

Беря за основу сферу использования правовых знаний, следует выделить:

Злоупотребление правами советника по правовым вопросам;

Злоупотребление при осуществлении правосудия судейским усмотрением. Таким образом, под злоупотреблением правом следует понимать осуществление гражданами и юридическими лицами своих прав с причинением прямо или косвенно вреда другим лицам. Злоупотребление связано не с содержанием права, а с его осуществлением, так как при злоупотреблении правом лицо действует в пределах предоставленных ему прав, но недозволенным образом [652].

Установленные кодексом запреты не нарушают свободы осуществления гражданских прав, если понимать свободу в осуществлении субъективных гражданских прав как право делать все, что не вредит другим лицам, не нарушает их прав и законных интересов.

1.2 Злоупотребление правом в зарубежных правовых системах

В романо-германском правовом семействе о злоупотреблении правом упоминается в трудах уже римских юристов, однако, в то время не было выработано целостной теории злоупотребления правом. В отдельных правовых памятниках средневековой Европы (Каролина, Прусское земельное уложение и др.) содержались нормы о запрете злоупотребления правом, однако данный запрет в качестве общего принципа был закреплен во французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г. (ст. 4), которая гласит: "Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит вреда другому: таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничено лишь теми пределами, которые обеспечивают другим членам общества пользование теми же правами. Пределы эти могут быть определены только законом". Ст. 11 Декларации закрепляла важнейший принцип: "Свободное выражение мыслей и мнений есть одно из драгоценнейших прав человека; каждый гражданин поэтому может свободно высказываться, писать, печатать, отвечая лишь за злоупотребления этой свободой в случаях, предусмотренных законом"[653].

Следует отметить, что впервые целостную теорию злоупотребления субъективными правами в континентальной Европе выработала французская судебная практика в ХIХ в., основываясь на нормах права об ответственности за ущерб, хотя в Гражданском кодексе 1804 г. не содержалось прямых запретов злоупотребления правами. В 1915 г. Кассационным судом Франции было принято правило, согласно которому устанавливалась ответственность собственника, который использует свое субъективное право в ущерб другому и без пользы для себя, хотя многочисленные постановления принимались судом в течении всего ХIХ в..

Классический случай из французской судебной практики, когда впервые было ограничено абсолютное право собственности, приводится в литературе: в 1855 году в г. Кольмаре владелец на крыше своего дома соорудил большую печь без отвода дыма, чтобы заслонить соседу свет. Суд своим решением постановил разрушить ложный очаг по следующему основанию: поскольку личное право кого-либо является абсолютным, собственник вправе использовать свое имущество по собственному усмотрению, но это право может осуществляться в границах серьезного и оправданного интереса. А если моральные принципы противоречат какому-то действию, то суд признает это действие как инспирированное злобой, совершенное под действием страсти, которая не оправдана никаким личным интересом, но другому наносит ущерб.

В дальнейшем, на рубеже ХIХ-ХХ вв., законодательство континентальной Европы закрепило так называемую "шикану" (или "запрет придирок"), т. е. злоупотребление правом с единственной целью - причинить вред другому лицу (параграф 226 Германского гражданского уложения 1896 г.; ст. 2 Швейцарского гражданского уложения 1907 г. и ряд аналогичных актов других государств Европы). Немецкая правовая доктрина ограничивает принцип свободы заключения договора с целью запрета злоупотребления свободой договора. В частности, как отмечает немецкий профессор Г.-Й. Муселяк, чтобы охранить принцип свободы договора от злоупотреблений и защитить высшие интересы, вытекающие из основ социального государства, должны быть введены ограничения принципа свободы договора. Свободу заключения договора могут ограничивать: принуждение к заключению договора, запрещение заключения договора и запрещение злоупотребления свободой договора, которые предусмотрены в действующем законодательстве[654].

Проблема злоупотребления правом известна также англосаксонскому правовому семейству и регулируется такими источниками права, как судебные прецеденты, законодательные акты и др. В сфере права собственности злоупотребление правом называется "зловредностью" (Nuisance) и определено в ст. 857 Свода английского гражданского права: "Зловредностью считается действие или бездействие, в силу которого для лица незаконно создается надоедание, помеха или беспокойство при пользовании недвижимостью путем причинения последней физического ущерба либо иного вмешательства в пользование недвижимостью, угодьями, выгодами или иными подобными правами, либо путем воздействия на здоровье лица, его комфорт и удобства. Если такое надоедание, помеха или беспокойство создают нарушения владения, то это не препятствует иску о зловредности". Как частные случаи подобной зловредности в указанном Своде приводятся: распространение вредных газов, чрезмерный и необычный шум, создание затруднений в пользовании угодьями или сервитутами, направление воды на участок истца[655].

В сфере обязательственного права англосаксонская правовая доктрина выделяет следующие виды злоупотребления правом: контракты, направленные на совершение незаконных действий или на причинение вреда, противоречащие добрым нравам и публичному порядку, предусматривающие торговлю с враждебным государством, направленные на ограничение торговли, а также незаконный способ исполнения сделок. Свод английского гражданского права регулирует также злоупотребление правом в сфере отправления правосудия: злонамеренное судебное преследование (Malicious Prosecution) и злоупотребление гражданским процессом (Abuse of Civil Process), суть которых заключается в злонамеренных судебных преследованиях с целью подорвать репутацию другого лица и прочих действиях[656].

Теория злоупотребления правом известна также странам мусульманского правового семейства. В частности, данная проблематика была предметом труда мусульманского ученого-правоведа Махмуда Фатиха, опубликовавшего в 1913 г. свою работу "Мусульманское учение о злоупотреблении правом". Следует подчеркнуть, что данный вопрос весьма детально урегулирован в мусульманском праве. Собственник земельного участка не имеет права рыть колодец в таком месте, где тот может нанести ущерб собственнику уже существующего соседнего: вокруг каждого колодца есть свой "харим" - расстояние от него, на котором запрещается рыть новые колодцы. Мусульманская правовая доктрина, основываясь на хадисе о воздержании от всякого пользования, способного нанести ущерб другому, полностью запрещает собственнику злоупотреблять своим правом собственности или использовать его во вред "умме", бесцельно уничтожать имущество, без повода грубо обращаться со своими рабами или животными.

В сфере семейного права мужу запрещается злоупотреблять правом на развод. Разведенной супруге причитается доля имущества, равная той, которую обычно получает вдова. Известны случаи, когда муж, злоупотребляя своим правом вернуть к себе отвергнутую жену до истечения указанного в предписании срока, вновь отвергал ее, принуждая тем самым к новому периоду ожидания. Делалось это в расчете на то, что она в конце концов откажется от своей доли имущества. Такое злоупотребление правом предупреждается аятами 229-230 суры "Корова". Опекуну запрещается злоупотреблять правом опекунства, что предупреждается аятами 2, 5, 6 и 10 суры "Женщины"[657]. Если это лицо учинит подобное в отношении своего подопечного, оно освобождается от опекунства в соответствии с процедурой отстранения недобросовестного опекуна.

Следует отметить, что мусульманское право все же в некоторой степени допускает злоупотребление правом: известны случаи, когда соседи имеют право обрубать ветви деревьев чужого сада, нависающие над их садом. Таким образом, можно констатировать, что мусульманская правовая доктрина признает, что без нанесения вреда другим лицам при осуществлении ряда прав нельзя обойтись. Как следствие этого, с X в. наблюдается расширение функций шариатского суда в связи с развитием института надзора за злоупотреблениями ("назр ал-мазалим")[658].

Таким образом, учитывая вышеизложенное, следует отметить, что как иностранный, так и российский законодатель не дают четкого понятия "злоупотребление правом" в формулировках закона. Содержание этого понятия определяется в судебной практике (которая весьма обширна за рубежом и только начинает формироваться в современной России) и правовой доктрине, которые имеют между собой тесный взаимоувязанный характер и основываются на оценке подобных действий с позиций добрых нравов, разумности и справедливости. Применительно к России, представляется, что в ближайшее время будет обобщаться судебная практика с целью унификации применения норм о запрете злоупотребления правом, что, в свою очередь, послужит материалом для дальнейшего развития отечественной теории злоупотребления правом.



2. Сущность двойственной природы института злоупотребления правом

2.1 Формы института злоупотребления правом и его двойственность

Конкретные формы злоупотребления правом разнообразны, но их можно разделить на два вида:

А) злоупотребление правом, совершенное в форме действия, осуществленного исключительно с намерением причинить вред другому лицу (шикана);

Б) злоупотребление правом, совершенное без намерения причинить вред, но объективно причиняющее вред другому лицу.

Определение шиканы, данное в п. 1 ст. 10 ГК, позволяет говорить о том, что злоупотребление правом в форме шиканы - это правонарушение, совершенное субъектом с прямым умыслом причинить вред другому лицу. Это наглядно видно из следующего примера.

Гражданскому праву Российской Федерации известен институт банковской гарантии. В соответствии со ст. 368 ГК в силу банковской гарантии банк, иное кредитное учреждение или страховая организация (гарант) дают по просьбе другого лица (принципала) письменное обязательство уплатить кредитору принципала (бенефициару) в соответствии с условиями даваемого гарантом обязательства денежную сумму по представлению бенефициаром письменного требования об ее уплате. Опираясь на данное положение, бенефициар обратился с иском к организации-гаранту. В гарантии предусматривалась обязанность гаранта выплатить 29 миллионов рублей при предъявлении бенефициаром требования с приложением письменного подтверждения отсутствия у принципала денежных средств для оплаты товаров в размере, определенном договором купли-продажи.

В срок, установленный в гарантии, бенефициар предъявил гаранту требование о платеже с приложением заверенной принципалом справки, подтверждающей отсутствие средств на счете принципала на день, когда оплата товара должна быть произведена. Гарант отказался от выплаты суммы по гарантии, указав, что, по имеющимся у него данным, оплата товаров бенефициару была произведена третьей организацией по просьбе принципала и, следовательно, обеспечиваемое обязательство исполнено.

Бенефициар повторно потребовал оплаты от гаранта и после отказа от платежа обратился с иском в арбитражный суд. Свои требования бенефициар основывал на положениях п. 2 ст. 376 ГК, согласно которому если гаранту до удовлетворения требования бенефициара стало известно, что основное обязательство, обеспеченное банковской гарантией, полностью или в соответствующей части уже исполнено, прекратилось по иным основаниям либо недействительно, то гарант должен немедленно сообщить об этом бенефициару и принципалу. Полученное гарантом после такого уведомления повторное требование бенефициара подлежит удовлетворению гарантом.

Рассматривая спор, арбитражный суд установил, что бенефициар, являясь кредитором в основном обязательстве, уже получил оплату за поставленный товар. Это обстоятельство подтверждалось представленными гарантом доказательствами. Факт оплаты товара за счет средств банковского кредита не отрицал и должник по основному договору (принципал).

С учетом изложенных условий арбитражный суд расценил действия бенефициара как злоупотребление правом и на основании п. 1, 2 ст. 10 ГК[659] в иске ему отказал.

Особенность злоупотребления правом, совершенным без намерения причинить вред, но объективно причинившим вред другому лицу, отличается от шиканы тем, что оно совершается лицом не по прямому умыслу. Субъективная сторона подобных злоупотреблений правом может выражаться в форме косвенного умысла или неосторожности.

Составы злоупотребления правом, совершенные без намерения причинить вред, но объективно причиняющие вред, могут описываться в законе, тогда как состав шиканы не может быть конкретно описан в законе. Так, в законодательстве определяются конкретные составы злоупотребления хозяйствующим субъектом доминирующим положением на рынке.

Под доминирующим положением понимается исключительное положение хозяйствующего субъекта на рынке определенного товара (работ, услуг), дающее ему возможность оказывать решающее влияние на процесс конкуренции, затруднять доступ на рынок товара (работ, услуг) другим хозяйствующим субъектам или иным образом ограничивать их в хозяйственной и предпринимательской деятельности[660]. Классическими представителями субъектов, доминирующих на рынке, являются российские акционерные общества - РАО Газпром , РАО ЕЭС и им подобные. К злоупотреблениям хозяйствующим субъектом доминирующим положением на рынке относятся действия, которые имеют либо могут иметь своим результатом ограничение конкуренции и ущемление интересов других хозяйствующих субъектов, в том числе такие действия, как:

Изъятие товаров из обращения, целью или результатом которого является создание или поддержание дефицита на рынке;

Навязывание контрагенту условий договора, невыгодных для него или не относящихся к предмету договора;

Включение в договор дискриминирующих условий, которые ставят контрагента в неравное положение по сравнению с другими хозяйствующими субъектами, и т. д.

Однако описание в законе составов злоупотребления правом, совершенных без намерения причинить вред, но объективно причиняющих вред другому лицу, является скорее исключением, чем правилом. В абсолютном большинстве случаев вопрос о квалификации конкретного действия в качестве злоупотребления правом, совершенным без намерения причинить вред, но объективно причиняющим вред, приходится решать на основе анализа объективных и субъективных факторов, имевших место при осуществлении права.

За совершение действий, являющихся злоупотреблением правом, могут быть установлены конкретные санкции, как это, например, сделано в антимонопольном законодательстве за случаи злоупотребления доминирующим положением на рынке. При отсутствии конкретных санкций за тот или иной вид злоупотребления правом применяется относительно определенная санкция в виде отказа в защите гражданских прав, предусмотренная п. 2 ст. 10 ГК. Она имеет конкретные формы проявления:

Отказ в конкретном способе защиты;

Лишение правомочий на результат, достигнутый путем недозволенного осуществления права;

Лишение субъективного права в целом;

Возложение обязанностей по возмещению убытков и т. д.

Бесспорно, что во всех случаях применения относительно определенной санкции, предусмотренной в п. 2 ст. 10 ГК, будет иметь место высокая степень судебного усмотрения. Вместе с тем следует иметь в виду, что место для судебного усмотрения остается всегда, как бы ни была велика степень формальной определенности нормы права, ибо без этого невозможно проведение в жизнь принципов индивидуализации ответственности и справедливости.

2.2 Злоупотребление правом в экономических отношениях

Злоупотребление правом как критерий недобросовестности субъектов экономического оборота, упомянутый в ст. 10 ГК РФ, на мой взгляд, заслуживает пристального изучения именно судами, на которые возложено право и, одновременно, обязанность применения данной нормы права при рассмотрении экономического спора вопроса о наличии или отсутствии оснований для удовлетворения иска. Стороны судебного разбирательства могут спорить о том, имеются ли в их действиях признаки злоупотребления правом, однако окончательную точку в таком споре может поставить только суд.

Рассматривая возможность применения положений ст. 10 ГК РФ о злоупотреблении правом, арбитражный суд обязан проявить предельную осмотрительность, тщательно исследуя все обстоятельства спора. Обусловлена такая необходимость тем, что, с одной стороны, указанная норма права содержит весьма размытые признаки тех действий, которые могут квалифицироваться как злоупотребление правом, а, с другой стороны, п. 3 ст. 10 ГК устанавливает презумпцию добросовестности и разумности субъектов гражданских правоотношений. Кроме того, нельзя не учитывать те последствия, которые могут наступить для стороны конфликта в случае обвинения ее в злоупотреблении правом, которые ограничиваются не только отказом в иске по конкретному делу, но и опороченной репутацией в глазах участников гражданского оборота.

По общим понятиям к действиям, свидетельствующим о злоупотреблении правом, относятся намеренные действия одного субъекта, имеющие цель причинить вред другому лицу, а также действия, совершаемые без такого намерения, но вред объективно причиняющие.

Следует сказать, что лица, участвующие в делах, рассматриваемых арбитражными судами, часто ссылаются на наличие в действиях сторон конфликта признаков злоупотребления правом, с чем нередко соглашаются суды первой и апелляционной инстанций. При изучении судебной практики арбитражных судов округов можно увидеть примеры несогласия кассационной инстанции с такой правовой оценкой обстоятельств дела и потому отказа в применении норм о злоупотреблении правом (например, постановления ФАС МО от 08.08.03 N КГ-А40/5037-03 и от 01.10.03 N КГ-А40/7248-03). Несмотря на то, что, опровергая факт злоупотребления правом, кассационная инстанция иногда ограничивается лишь указаниями на недоказанность явного намерения причинить вред либо на отсутствие убытков вследствие таких действий (не вдаваясь в анализ иных возможных признаков злоупотребления), правильность такого вывода, как правило, не вызывает сомнения.

Вместе с тем, в практике арбитражных судов иногда можно встретить ссылку на то, что в качестве действия, свидетельствующего о злоупотреблении правом, нельзя рассматривать использование субъектом законного права на обращение с иском.

Такой вывод суда, по своей конструкции претендующий на универсальность, представляется слишком категоричным, учитывая, что судебная практика знает примеры, когда именно факт использования лицом законного права на иск свидетельствовал о его недобросовестности.

В качестве иллюстрации показательной, на мой взгляд, является ситуация по следующему арбитражному делу.

Общество А обратилось в арбитражный суд с иском о признании недействительным договора купли-продажи объекта недвижимости, заключенного между обществом Б (продавец) и предпринимателем (покупатель). Данная сделка была вторичной: первоначально общество Б приобрело этот объект у истца по договору купли-продажи, признанному ничтожным в судебном порядке по мотиву несоответствия требованиям закона.

Обращаясь с иском, общество А просило признать договор купли-продажи недействительным без применения реституции и аннулировать государственную регистрацию перехода права собственности на объект сделки к предпринимателю.

При рассмотрении спора суд установил, что последствия недействительности первоначальной сделки купли-продажи между истцом и обществом Б не могут быть применены ввиду ликвидации последнего и исключения его из государственного реестра. При этом суд признал предпринимателя добросовестным приобретателем имущества по оспариваемой сделке, поскольку он не знал и не мог знать о незаконности действий продавца по его продаже.

Оспариваемый по иску договор безусловно ничтожен в силу ст. 168 ГК РФ, как не соответствующий требованиям ст. 209 ГК РФ, поскольку общество Б, купившее имущество по первоначальной недействительной сделке, не стало его собственником и, следовательно, не имело права отчуждать его предпринимателю. И поскольку ничтожная сделка недействительна независимо от каких-либо обстоятельств, арбитражный суд в мотивировочной части решения был вынужден констатировать этот факт недействительности спорного договора.

Вместе с тем суд вынес решение об отказе в иске со ссылкой на следующие обстоятельства, свидетельствующие о злоупотреблении истцом правом на судебную защиту. Общество А при совершении первоначальной сделки получило денежные средства за имущество от общества Б, которые в связи с ликвидацией последнего не подлежат возврату в порядке реституции. Следовательно, несмотря на утрату объекта, общество А не претерпело материального ущерба, поскольку компенсировало утрату здания деньгами.

Поэтому оправдать экономическую заинтересованность общества А в предъявлении такого иска сложно, тем более, что в процессе рассмотрения дела оно заявляло об отсутствии намерения требовать у предпринимателя возврата предмета сделки на основании ст. 301 ГК РФ. При этом истец осознавал, что положение предпринимателя, даже признанного добросовестным приобретателем, в случае удовлетворения иска является безвыходным. Ведь в этом случае владение предпринимателя спорным имуществом не имеет правовых оснований. А неизбежное аннулирование регистрации прав на это имущество, основанной на недействительной сделке, фактически сделает невозможным для предпринимателя любое распоряжение им. Помимо этого, в связи с ликвидацией общества Б предприниматель утратил возможность возвратить в порядке реституции денежные средства, уплаченные за имущество.

В качестве следующего примера злоупотребления правом на судебную защиту можно привести дело, когда кредитная организация обратилась в арбитражный суд с заявлением о признании банкротом хозяйственного общества, которое выступило перед истцом поручителем за надлежащее исполнение обязательства по возврату кредита другим обществом по кредитному договору.

В данном случае заявитель имел право на предъявление такого требования в суд, исходя из норм Федерального закона О несостоятельности (банкротстве). Однако, признавая факт злоупотребления заявителем этим правом, арбитражный суд исходил из того, что кредитная организация не предъявляла требований о погашении задолженности самому заемщику и не проверила его платежеспособность. Не рассмотрел заявитель возможность предоставления отсрочки платежей по графику, предложенному поручителем, не принял никаких мер по взысканию долга с поручителя вне процедур банкротства, учитывая, что предъявление требований о признании лица банкротом должно производится в исключительных случаях, когда исчерпаны иные возможности получения удовлетворения. Поэтому арбитражный суд признал, что действия кредитной организации направлены на ликвидацию фактически финансово здорового предприятия.

Нужно сказать, что такого рода примеры признания недобросовестности заявителей, которые необдуманно либо намеренно предъявляют в арбитражные суды требования о признании банкротами стабильно работающих предприятий, испытывающих временные финансовые трудности, нередки (например, постановления ФАС Волго-Вятского округа от 29.11.02 N А43-1728/02-18-64 и от 17.04.03 N А82-07-12-Г/3-б).

Показательными, на мой взгляд, являются случаи из арбитражной практики, когда виновными в злоупотреблении гражданскими правами признаются лица, получившие в счет обеспечения исполнения договорных обязательств вексель.

По одному из дел ситуация складывалась следующим образом. Общество произвело обеспечение обязательства по возврату полученного в банке кредита несколькими способами: залогом имущества, залогом простого векселя, а также поручительством. Впоследствии общество нарушило график погашения кредита и не исполнило обязательство по его возврату в установленный договором срок. В этой связи банк обратился в арбитражный суд с иском о взыскании задолженности с поручителя.

Вне всякого сомнения, избрание способа удовлетворения требований является безусловным правом банка, которым в данном случае он и воспользовался. Тем не менее, банк оставил без внимания то, что заложенный в обеспечение исполнения обязательства вексель (кстати, переданный залогодержателю) мог быть реализован только в пределах сроков, установленных вексельным законодательством. Указывая на это обстоятельство, общество предлагало банку либо получить удовлетворение за счет заложенного векселя, либо заменить вексель как предмет залога на иное имущество. Однако из материалов дела усматривалось, что банк продолжал удерживать вексель, не реализовывая права по нему.

Такие действия свидетельствуют о злоупотреблении банком правами. Нельзя с уверенностью сказать, что банк имел явное намерение причинить вред должнику, однако приведенными выше неразумными действиями он сознательно допускал возможность наступления для общества негативных последствий, хотя имел возможность их предотвратить без ущерба для себя, получив удовлетворение своих требований за счет иного обеспечения. Несмотря на то, что при рассмотрении данного дела суд не пошел по пути применения ст. 10 ГК РФ, недобросовестность банка представляется очевидной.

Немало примеров злоупотребления правом можно усмотреть при анализе судебных актов арбитражных судов по делам корпоративного характера. Недобросовестность действий хозяйственных обществ, их участников либо акционеров чаще всего прослеживается по делам, связанным с привлечением обществ к ответственности за неисполнение обязательств по различным сделкам. Как известно, корпоративное законодательство предъявляет жесткие требования к совершению обществом некоторых видов сделок (крупных, с заинтересованностью, с ценными бумагами и др.), законность которых постановлена в зависимость от соблюдения процедуры принятия органами управления обществом решений об их заключении или одобрении. В свою очередь юридическая сила таких решений зависит от соблюдения огромного количества требований закона к процедуре и условиям их принятия. И поскольку принятие органами управления обществом решений о заключении (одобрении) сделок относится к внутрихозяйственной деятельности общества, контрагент будущей сделки практически никогда не имеет абсолютной возможности убедиться в соблюдении требований закона при их принятии, что впоследствии может обернуться для него весьма негативными последствиями.

Акционер обращается с иском к банку и акционерному обществу о признании недействительными кредитного договора и договора залога к нему как крупных. В обоснование иска указано, что данные сделки совершены при наличии решения совета директоров общества об их одобрении, которое, однако, не имеет юридической силы, поскольку истец, являясь членом совета директоров, в принятии такого решения не участвовал, а его подпись на протоколе заседания совета является поддельной. И поскольку спорные сделки совершены обществом в 1996 г., истец просил признать их ничтожными, каковыми такие сделки являлись в силу норм Федерального закона Об акционерных обществах в редакции, действовавшей на тот момент.

Не вдаваясь в результаты рассмотрения данного дела, хотелось бы лишь акцентировать внимание на обстоятельствах, имеющих отношение к теме настоящей статьи. На момент предъявления иска в 2003 г. кредит был давно погашен за счет имущества, заложенного по спорному договору, которое вполне возможно могло находиться уже не у первоначального покупателя, а у иных лиц. Но главное, что в случае признания сделок недействительными и применения последствий их недействительности обществу все равно надлежало возвратить банку суммы кредита и процентов за пользование им. Однако из материалов дела следовало, что общество не имело иной возможности рассчитаться с банком, кроме как путем реализации того имущества, которое является предметом спорного договора залога. Сложно сказать, в чем заключался интерес истца в предъявлении такого иска, но исходя из указанных обстоятельств, действия по его предъявлению вряд ли можно признать разумными. В то же время банк втянут в конфликт, неся определенные расходы, хотя при всей возможной степени заботливости и осмотрительности при заключении сделок он не мог располагать сведениями о поддельности подписи истца на протоколе решения совета директоров.

Различные вариации такой ситуации наверняка можно встретить в практике любого арбитражного суда.

При анализе материалов судебно-арбитражной практики мне не удалось выявить ни одного случая признания арбитражным судом факта злоупотребления правом со стороны публично-правовых образований, которые, впрочем, прямо не указаны в пункте первом ст. 10 ГК как субъекты, которые могли бы злоупотреблять правами. Однако на ум приходит имевшая в жизни место ситуация, суть которой сводилась к тому, что публично-правовое образование предложило некому хозяйствующему субъекту перечислить большую сумму денег в счет конкретного имущественного предоставления. Впоследствии перечислившее деньги предприятие осталось и без обещанного предоставления и без денег, а при рассмотрении спора в судебном порядке публично-правовое образование настаивало, что деньги перечислены ему на благотворительные цели. И хотя денежные средства действительно были потрачены на различные социальные нужды, вряд ли такие действия публично-правового образования в отношении предприятия делают ему честь.

Подводя итог, хотелось бы сказать, что арбитражные суды не всегда анализируют действия участвующих в деле лиц на предмет установления признаков злоупотребления правом, несмотря на наличие явных оснований к этому. Однако можно ли упрекнуть их за это? Редакция ст. 10 ГК РФ создает большие возможности для судейского усмотрения при оценке добросовестности действий субъектов гражданского оборота. В то же время недостаточная определенность данной нормы права в части, раскрывающей формы злоупотребления правом, в сочетании с теми серьезными негативными последствиями, которые могут наступить для лица, обвиненного в таком злоупотреблении, заставляют арбитражный суд лишний раз воздержаться от утвердительных выводов о превышении субъектами пределов осуществления гражданских прав.



Заключение

Подведем итоги данной работы. Итак, какова бы ни была степень детализации и конкретизации запретов, они не могут исчерпать всех возможных проявлений социально неприемлемых способов, средств и целей осуществления субъективных гражданских прав. В связи с этим принципиальное правило о необходимости осуществления гражданских прав в соответствии с социальным назначением дополняется принципиальным запретом осуществления гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребления правом в иных формах (п. 1 ст. 10 ГК). Нарушение данного принципиального запрета в процессе осуществления права является гражданским правонарушением даже при отсутствии специальной нормы, указывающей на неправомерность конкретного действия, имевшего место при осуществлении субъективного права. Поэтому злоупотребление правом - самостоятельная, специфическая форма нарушения принципа осуществления гражданских прав в соответствии с их социальным назначением.

Признание злоупотребления правом в качестве гражданского правонарушения основывается на посылке, что критерием оценки правомерности (неправомерности) поведения субъектов при отсутствии конкретных норм могут служить нормы, закрепляющие общие принципы. Такая посылка корректна и имеет легальную правовую основу. Допуская аналогию права, законодатель в п. 2 ст. 6 ГК указал, что гражданские права и обязанности могут возникать из действий граждан и организаций, которые хотя и не предусмотрены законом, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают гражданские права и обязанности.

Как видно, законодатель предписывает использовать в качестве критерия признания поведения субъектов юридически значимым - правомерным или неправомерным - общие начала и смысл гражданского законодательства, которые являются не чем иным, как принципами гражданского права.

Злоупотребление правом есть особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему общего типа поведения.

Конкретные формы злоупотребления правом разнообразны, но их можно разделить на два вида, что обуславливает двойственность данного института:

А) злоупотребление правом, совершенное в форме действия, осуществленного исключительно с намерением причинить вред другому лицу (шикана);

Б) злоупотребление правом, совершенное без намерения причинить вред, но объективно причиняющее вред другому лицу.

В заключение отметим, что термин "злоупотребление правом" довольно точно выражает имеющее место в правовой действительности явление. Однако при его использовании как в законодательстве, так и в юридической науке необходимо учитывать всю его многозначность.

правовой экономический судебный злоупотребление



Список использованных источников

1. Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 15 января 1998 г. N 27 Обзор практики разрешения споров, связанных с применением норм Гражданского кодекса РФ о банковской гарантии //Экономика и жизнь. 1998. N 7.

2. Методические рекомендации по определению доминирующего положения хозяйствующего субъекта на товарном рынке. Утверждены приказом Государственного комитета РФ по антимонопольной политике от 3 июня 1994 г. N 67 // ВВАС РФ. 1994. N 4.

3. Белов В. А. Защита права или злоупотребление законом? // Законодательство. - 2002. - №8.

4. Белов А. П. Злоупотребление правом во внешнеэкономической деятельности // Право и экономика. - 2000. - № 3.

5. Винницкий Д. В. Принцип добросовестности и злоупотребление правом в сфере налогообложения // Право и экономика. - 2003. - №1.

6. Гаджиев Г. От правоприменения до злоупотребления // эж-ЮРИСТ. - 2004. - №42.

7. Голубев В. В. Злоупотребление должностными полномочиями как основа отечественной коррупции // Законодательство. - 2002. - №6.

8. Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000.

9. Грибанов В. П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. - М., 1972.

10. Гражданское право: В 2 т., Т.1: Учебник / Отв. ред. Е. А.Суханов. - М.: Издательство БЕК, 2004.

11. Жалинский А., Рерихт А. Введение в немецкое право. - М., 2001.

12. Ибрагимова М. В. Правовые основы запрета злоупотребления субъективным гражданским правом // Экономическое правосудие на Дальнем Востоке России. - 2005. - №2.

13. Исмагилов Р. Р. Злоупотребление правом или право злоупотребления // Право и политика. Международный научный журнал. - 2000. - № 7.

14. Коран / Пер. с араб. акад. И. Ю. Крачковского. - М., 1990.

15. Красковская О. Г. Некоторые аспекты арбитражной практики применения норм о злоупотреблении правом // Экономическое правосудие на Дальнем Востоке России. - 2004. - №3.

16. Мамичева С. В. Права жертв преступлений и злоупотреблений властью // Журнал российского права. - 2001. - №7.

17. Моргунов С. Злоупотребление не установлено // эж-ЮРИСТ. - 2003. - №12.

18. Пашин В. Выявление злоупотребления // эж-ЮРИСТ. - 2005. - №5.

19. Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. - М.: Статут, 1998.

20. Поротикова О. Формы злоупотребления гражданским правом // эж-ЮРИСТ. - 2003. - №23.

21. Радченко С. Д. Злоупотребление правом в денежных обязательствах // Право и экономика. - 2005. - №2.

22. Рыжков Ю. В., Махненко Р. Н., Мельник В. В. Практика рассмотрения Федеральным арбитражным судом Северо-Кавказского округа споров, связанных с применением ст. 10 Гражданского кодекса РФ // Вестник Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа. - 2002. - N 1.

23. Садиков О. Злоупотребление правом в гражданском кодексе России // Хозяйство и право. - 2002. - №2.

24. Свод английского гражданского права. Обязательственное право / Под ред. проф. Э. Дженкса. - М., 1941.

25. Тарасенко Ю. А. Злоупотребление правом: теория проблемы с точки зрения применения в арбитражном процессе // Вестник Федерального Арбитражного суда Западно-Сибирского округа. - 2004. - №4.

26. Тюнин В. Злоупотребления при эмиссии ценных бумаг // Российская юстиция. - 2003. - №3.

27. Хрестоматия по Всеобщей истории государства и права: Учебное пособие / Под ред. проф. З. М. Черниловского. Сост. В. Н. Садиков. - М., 1994.

28. Щенникова Л. В. Злоупотребление правом (дух и буква закона) // Законодательство. - 1999. - №5.

Размещено на Allbest.ru

...