Теоретические и методологические проблемы понятия и состава юридической техники

3. Дискуссия о сфере применения ЮТ традиционно ведется с позиции нескольких подходов: (А) ЮТ - это техника правотворчества; (Б) ЮТ реализуется также в правопримении, официальном толковании права и других видах властной юридической деятельности (И.Д.Шутак); (В) ЮТ содержит инструментарий, применимый во всех сферах юридической деятельности, как властных, так и невластных (А.Ф.Черданцев). Несмотря на то, что все названные подходы представлены в работах современных исследователей, несомненной является общая тенденция к расширению научных представлений о сфере применения ЮТ: преимущества частноправового подхода по сравнению с публичноправовым в настоящее время очевидны. Безусловно, публичноправовой аспект всегда преобладает в юридической деятельности, прежде всего, в силу определяющего значения в ней правотворчества и правоприменения. Однако развитие частноправового сектора российской правовой системы, повлекшее за собой резкое «повышение спроса» на юристов - людей, владеющих ЮТ, не позволяет игнорировать и эту сферу приложения их профессиональных навыков.

Таким образом, основные тенденции в развитии отечественной правовой системы обусловливают, во-первых, фактическое расширение сферы применения ЮТ, и, во-вторых, расширение ее научной трактовки, предполагающей, что юридическая техника: (1) профессиональная техника; (2) используется при осуществлении юридической деятельности, как требующей, так и не требующей письменного, документального оформления; (3) охватывает как публичную, так и частноправовую сферы; (4) обеспечивает совершенство права по форме и по содержанию. В результате ЮТ определяется в работе как система профессиональных юридических правил и средств, используемых при составлении правовых актов и осуществлении иной юридической деятельности в сферах правотворчества, правоинтерпретации, властной и невластной реализации права, обеспечивающих совершенство его формы и содержания.

Во втором параграфе второй главы выявляется соотношение понятия юридической техники с категориями общей теории права, что позволяет определить место ЮТ в категориальном аппарате юридической науки. В числе анализируемых понятий право, его форма и содержание, система права и система законодательства, классовые и другие правообразующие интересы, юридическая практика, юридический процесс, правосознание и правовая культура, правовая наука, а также правовая система в целом.

ЮТ представляет собой внутренний механизм совершенствования права. Последнее само по себе в определенном контексте может рассматриваться в качестве своеобразной техники - техники регулирования, упорядочения общественной жизни. Однако использование термина «техника» в данном случае не более чем метафора, позволяющая образно донести мысль о том, что само право - это средство установления порядка в обществе. ЮТ не отвечает за выполнение этой цели права (этим, в первую очередь, теория ЮТ отличается от инструментальной теории права, а средства ЮТ - от правовых средств), перед ней стоят собственные цели: обеспечить внутренние качества права, его работоспособность как системы, создать право. Таким образом, развитое, эффективно действующее право само является целью, средством достижения которой выступает ЮТ.

ЮТ рассматривается как средство совершенствования формы и содержания права, как средство формирования системы права и системы законодательства. От ЮТ во многом зависит то, как учесть, совместить противоречивые интересы и факторы, сделав содержание правового акта более согласованным и непротиворечивым. В то же время именно правила и средства ЮТ в определенных ситуациях позволяют «маскировать» истинное содержание правового акта, осуществлять юридически грамотные, формально безупречные, но по сути неправовые действия.

Выступая как инструментальная часть всей юридической практики, ЮТ включает в себя и ее процедурные, процессуальные аспекты. С другой стороны, юридический процесс как нормативно-установленная процессуальная форма юридической деятельности в ЮТ не входит, а выступает, наряду с нормами материального права, ее нормативной основой.

Владение ЮТ - неотъемлемый элемент профессионального правосознания и профессиональной правовой культуры, поэтому уровень и качество правосознания общества, как правило, определяет и уровень развития ЮТ. С другой стороны, правосознание и правовая культура во многом зависят от качества действующего права, а, значит, от ЮТ, выступающей, таким образом, средством повышения уровня правовой культуры. С позиций широкого (цивилизационного) подхода к понятию правовой культуры ЮТ рассматривается как ее составной элемент и важное достижение. Чем выше уровень развития цивилизации, тем совершеннее технические приемы и средства, используемые в своей профессиональной деятельности юристами. В сравнительно-правовом аспекте пределы возможного правового заимствования задаются степенью совместимости взаимодействующих правовых культур, в том числе и степенью совместимости их национальных ЮТ. Это связано и с тем, что ЮТ, являясь важным элементом правовой системы, проявляет себя на всех ее уровнях. Кроме того, пронизывая всю правовую систему, ЮТ оказывается взаимообусловленной ее спецификой.

Научные представления о роли и значении ЮТ, ее соотношении с другими правовыми категориями, о взаимосвязи теории ЮТ с общей теорией права непосредственно обусловлены принятой исследователем концепцией правопонимания. Чем шире круг явлений, включаемых в понятие права, тем более значительной выглядит сфера применения средств ЮТ. С другой стороны, чем уже концепция правопонимания, тем больше в теории права удельный вес технико-юридической проблематики. Данные выводы иллюстрируются в диссертации примерами из истории развития отечественной теории ЮТ.

Третья глава «Классификация и состав юридической техники» начинается с параграфа, посвященного основаниям классификации юридической техники. Автором обосновывается необходимость использования плюралистического подхода к проблеме, предполагающего вместо выявления одного основного критерия классификации, проведение деления по наибольшему числу возможных оснований, что объясняется множественностью подходов к понятию ЮТ, широтой сферы ее применения, а также современной степенью разработанности теории ЮТ. Логика развития отечественной теории ЮТ обусловила некую заданность, предопределенность в подходах к ее классификации, строящихся, как правило, не от понятия через научно обоснованный критерий к основным видам, а от одного из видов (правотворческой техники) к понятию и критериям классификации. Значение правотворческой техники в рамках ЮТ как целостного явления не вызывает сомнения, однако констатация этого факта не должна подменять собой всестороннего изучения ЮТ.

В качестве методологической основы классификации ЮТ в работе используются основные компоненты, образующие ее понятие. Согласно первому такому принципиальному положению, ЮТ - это профессиональная техника и, следовательно, может быть дифференцирована в зависимости от вида (специальности) юридической профессии (судебная, следственная, нотариальная, прокурорская, адвокатская, регистрационная, лицензионная, экспертная, консультационная, фискальная и др.). Каждая юридическая профессия требует специальных знаний и навыков, т.к. основывается на особой нормативной базе; «обслуживает» конкретную сферу общественных отношений; характеризуется набором строго определенных полномочий; связана с подготовкой специфических правовых документов; предполагает наличие определенных процедур. Специализация профессиональных навыков влечет за собой позитивные (возможность совершенствования своего профессионального мастерства в конкретной области) и негативные (профессиональные деформации) последствия.

Согласно второму положению, раскрывающему понятие ЮТ, последняя охватывает как публичную, так и частноправовую сферы. Исходя из этого, ЮТ классифицируется по субъектам (по наличию у них властных полномочий) на технику властной и невластной юридической деятельности. Эти виды, по мнению диссертанта, характеризуются не только различным набором технико-юридических средств, но и совершенно разными критериями оценки профессионального мастерства. Если профессионализм чиновника заключается в его умении построить работу таким образом, чтобы его собственная значимость уходила на второй план по сравнению с интересами и задачами государственной службы (умение сдерживать личные амбиции, готовность осознать себя «винтиком», необходимым для слаженной работы механизма государства), то критериями профессионализма в частноправовой сфере являются эффективность, конкурентоспособность, прибыльность, индивидуальная успешность, инициативность. Совершенно очевидно, что, соответствующие приоритеты, целевые установки, профессиональные компетенции закладываются и проявляются уже на стадии обучения юриста, что ставит задачу более жесткой специализации юридического образования, позволяющей студенту получить представление о сферах профессиональной деятельности и выбрать ту из них, где его личностные качества, установки, способности окажутся наиболее востребованными.

В соответствии с третьим концептуальным положением, ЮТ обеспечивает совершенство права по форме и по содержанию. Это позволяет говорить о двух видах ЮТ: технике совершенствования содержания права (средства, отвечающие за выбор оптимальных средств и способов правового регулирования, отсутствие в праве пробелов и коллизий, согласование интересов сторон правоотношения, эффективное разрешение юридических конфликтов и т.п.) и технике совершенствования формы права (языковые, стилистические, графические правила составления документов; способы повышения эффективности юридических процедур, средства обеспечения понятности и доступности права). Содержательные правила и средства ЮТ всегда предшествуют формальным. Последние призваны закрепить эффект, заложенный в процессе применения первых.

Из четвертого компонента понятия ЮТ (используется при осуществлении деятельности, как требующей, так и не требующей документального оформления) вытекает сразу несколько классификаций. Во-первых, по форме юридической деятельности ЮТ делится на устную (выраженную не только в словесной, но и в символической, конклюдентной форме) и письменную (на бумажном или электронном носителе). Данное деление характеризует не столько способ выражения правового содержания, сколько степень «жесткости» его фиксации. Во-вторых, письменная ЮТ, имея преобладающее значение, нуждается в дальнейшей классификации: по юридической природе составляемого акта (техника нормативно-правовых актов и техника индивидуально-правовых актов); по способу создания акта (техника актов, принимаемых коллегиально - односторонних и совместных, и техника актов, принимаемых единолично); по масштабу действия правовых актов (техника международных, федеральных, региональных, муниципальных и локальных актов); по субъектному составу (техника актов, исходящих от государства, и техника актов, исходящих от частных лиц - нуждающихся и не нуждающихся в санкции государства). В-третьих, в зависимости от стадии создания правового акта можно выделить: технику создания концепции акта, осуществления правотворческой инициативы, планирования правотворческой деятельности, технику составления текста акта, его обсуждения и принятия, проведения экспертизы, санкционирования, утверждения, регистрации, опубликования, обжалования, пересмотра правового акта, технику учета, внесения изменений и дополнений и т.д. Каждый вид правовых актов требует для своего создания определенного набора стадий и, соответственно, определенного набора технико-юридических приемов.

Последнее, пятое концептуальное положение связывает ЮТ со всеми отраслями права и всеми уровнями его существования. В соответствии с этим ЮТ в работе делится: по отраслевой принадлежности (на общую и отраслевую - материально-правовую и процессуально-правовую ЮТ); по содержанию юридической деятельности (на правотворческую, правоприменительную, интерпретационную, конкретизирующую, систематизирующую, технику невластной реализации права, договорную и т.д.); по уровням существования права (ЮТ, «обслуживающая» соответственно нормативный, социологический и идеологический уровни). В связи с последним видом в работе обосновывается связь ЮТ и техники обучения юриста, подчеркивается ее обусловленность особенностями соотвествующей правовой системы. Сами правовые системы также могут выступать в качестве критерия классификации ЮТ, т.к. право разных типов характеризуется и собственным набором средств своего создания и совершенствования. Кроме того, в рамках каждой правовой семьи, как правило, используются несколько видов официально признанных форм права, каждая из которых требует владения особыми приемами ЮТ для своего создания и применения. В результате предлагается выделять следующие виды ЮТ: технику создания и реализации нормативного акта, прецедентную, договорную, обычно-правовую, религиозно-правовую, доктринальную. Каждый из названных видов может рассматриваться как преобладающий в той или иной правовой системе, а может играть роль дополнительного или вообще не характерного для данной страны.

Предложенные в работе 14 оснований классификации ЮТ не являются исчерпывающими. Их назначение - наиболее востребованное на данном этапе развития теории ЮТ - определить круг проблем, стоящих перед наукой и обозначить направления ее дальнейшей разработки.

Во втором параграфе рассматривается существующая в науке дискуссия о составе юридической техники и предлагается авторская система технико-юридического инструментария. Указывается, что решение вопроса о составе ЮТ в научной литературе осложняется несколькими факторами: (1) многочисленностью элементов, включаемых различными авторами в ее состав (приемы, средства, правила, способы, требования, методы и др.); (2) отсутствием единообразия в использовании терминов; (3) игнорированием терминологических различий многими исследователями.

В результате анализа тех работ, в которых достаточно подробно и аргументированно рассматривается проблема элементов, входящих в состав ЮТ (С.С.Алексеев, В.Н.Карташов, Т.В.Кашанина и др.), диссертант в порядке постановки проблемы формулирует следующие основные вопросы: (1) Что означают и как соотносятся между собой понятия «средства», «приемы», «правила», «требования», «методы» ЮТ? (2) Какие их этих понятий следует включать в состав ЮТ? (3) Каков набор общих инструментов, относящихся к ЮТ в целом, а не только к отдельным ее видам? Последовательно отвечая на каждый из поставленных вопросов, автор обосновывает мнение о том, что состав ЮТ образуют два уровня технико-юридических инструментов. Высший, наиболее сложный (и в то же время абстрактный) уровень образуют правила (или требования) ЮТ, представляющие собой разработанные наукой и (или) официально установленные нормативы, соблюдение которых в процессе юридической деятельности выступает критерием ее качества. Большинство правил ЮТ относятся к ее отраслевым разновидностям. Система общих правил ЮТ включает две группы: (а) внешние правила, устанавливающие определенные критерии оценки результата юридической деятельности (справедливость, демократизм, законность, гуманизм и т.п.); (б) внутренние правила, характеризующие процесс осуществления юридической деятельности (экономичность, обоснованность, целесообразность, рациональность и др.). Все эти требования, предъявляются к любым правовым актам и юридически значимым действиям и позволяют оценить правильность выбора и использования средств ЮТ в ходе решения тех или иных профессиональных задач.

Второй уровень в составе ЮТ представлен средствами (или приемами) ЮТ, т.е. специфическими инструментами профессиональной юридической деятельности, обеспечивающими достижение ее целей. Из огромного перечня разнопорядковых категорий, называемых в литературе в качестве средств ЮТ, в работе выделяются наиболее значимые общие средства ЮТ, которые объединяются в три группы:

1) Общесоциальные средства по природе своей не имеют юридической специфики, однако, незаменимы в качестве идеальной и материальной основы деятельности юриста. Основным в этой группе является язык права, точнее, комплекс разнообразных языковых средств, относящихся к лексическому, синтаксическому и другим уровням языка. Язык считается «единственным строительным материалом, из которого создается правовая материя» Ушаков А.А. Право, язык, кибернетика // Правоведение. 1991. № 2. С. 34., причем словесная форма присуща далеко не только закону, а практически всем проявлениям права. Все иные, кроме языка, общесоциальные средства (в том числе, невербальные) вторичны, т.к. ни одно из них не имеет такого всеохватывающего значения, не играет настолько определяющей роли, как язык.

2) Доктринальные средства разрабатываются правовой теорией, существуют в идеальном виде как часть профессионального правосознания, выступают теоретической основой профессиональной юридической деятельности. На этом уровне решающая роль принадлежит юридическим конструкциям - средствам структурирования правовой информации. Если другие инструменты (например, классификация) могут рассматриваться как общелогические средства научного анализа, то конструкция выступает приемом, наиболее ярко выражающим специфику юридического мышления. Юридические конструкции создают определенную теоретическую схему, матрицу, выступающую неким аналогом правовой реальности, - форму, которая может и должна быть наполнена тем или иным юридическим содержанием.

3) Нормативные средства получают официальное закрепление и функционируют в правотворческой, правореализационной и иных сферах юридической деятельности в качестве самостоятельных средств правового регулирования. Хотя нормативность в опредленной мере присуща всем правовым велениям, включая индивидуальные (В.А.Сапун), ключевым элементом на этом уровне является нормативно-правовое предписание (НПП) - минимальное властное веление, непосредственно выраженное в правовом тексте. НПП рассматривается в работе не как правотворческое, а как общее средство ЮТ, потому что: (1) являясь мельчайшей частицей позитивного права, НПП олицетворяет собой нормативный уровень права, в значительной мере определяющий все остальные аспекты его существования; (2) именно в форме НПП существуют многие правовые явления, традиционно рассматривающиеся в качестве средств и приемов ЮТ: правовые презумпции, аксиомы, фикции и т.п. Они выступают не только особыми способами формулирования и нормативного закрепления воли законодателя, но и специфическими приемами правового регулирования, проявляющими себя на различных уровнях действия права. Наряду с НПП в качестве средств ЮТ могут быть рассмотрены индивидуальные правовые предписания, также включаемые в содержание права (правоприменительные, договорные и т.п.). Однако, в отличие от НПП, такие предписания не имеют в большинстве случаев значения общих средств ЮТ. Чаще всего они производны от нормативных и реализуют поэтому свою инструментальную функцию не на всех уровнях существования права.

Роль каждого из названных средств может быть интерпретирована по-разному, в зависимости от того, на каком этапе создания и функционирования права мы их рассматриваем. Однако в целом существование и развитие права (и ЮТ) без использования этих общих средств ЮТ были бы невозможны. Дальнейшая структура работы строится в соответствии с предложенной системой средств, последовательно характеризуя каждый ее уровень.

Второй раздел диссертации посвящен структурно-функциональным аспектам юридической техники. В четвертой главе исследуется язык как основное общесоциальное средство юридической техники. При этом, естественно, подразумевается не язык в целом, как сложнейшее социальное явление, а весь комплекс языковых средств, используемых в профессиональной юридической деятельности. Первый параграф этой главы касается структуры и стиля языка права. Признавая, что право представляет собой своеобразный текст, ученые, как правило, используют последний термин в лингвистическом либо семиотическом значении. При этом в рамках обоих подходов проблема языка права сохраняет свою актуальность, т.к. никакая коммуникация невозможна без мышления и, следовательно, без языка. Право во многом обязано языку своим возникновением, развитием и функционированием и традиционно рассматривается в науке как изначально языковое явление. Язык права часто признается древнейшим слоем языка (А.А.Ушаков). Формируясь как часть национального языка, язык юридический подвержен воздействию множества общесоциальных, цивилизационных и сугубо правовых факторов, обусловливающих появление у него структурных, стилевых, функциональных и других особенностей.

Строение языка права в работе рассматривается в двух аспектах: вертикальном и горизонтальном. Первый базируется на данных филологической науки о лингвистических уровнях, второй исследует особенности функционирования языка в разных срезах правовой системы. Таким образом, в основу структурирования языка права могут быть положены как интралингвистические, так и экстралингвистические факторы. При этом в обоих случаях необходимо сочетание филологических и юридических знаний.

При исследовании синтаксической (вертикальной) структуры языка права за основу в работе берется модель строения языка В.А.Звегинцева, включающая предложение (суперзнаковый уровень), словосочетание, слово, морфему (знаковый уровень), слог, фонему, дифференциальный признак (субзнаковый уровень). Применительно к специфике языка права анализ элементов, находящихся ниже слова, вряд ли представляет научный интерес, поэтому основное внимание в работе уделяется слову, словосочетанию и предложению, а также коммуникативным единицам, находящимся выше уровня предложения (сложное синтаксическое целое, сверхфразовое единство, период, абзац, параграф, дискурс, текст и др.). С точки зрения специфики юридического языка, эти категории представляют интерес, прежде всего, в плане поиска соответствия между ними и известными юриспруденции структурными элементами правового текста:

Более крупные структурные части правового акта (параграфы, главы, разделы), весь юридический документ в целом также представляют собой связные тексты. В результате формируется сложная система, включающая тексты разного объема и уровня сложности, образующие в совокупности гипертекст - право.

Изучая функциональную (горизонтальную) структуру языка права, автор выявляет те сферы юридической деятельности, в которых проявляются определенные стилистические особенности языка: (1) язык нормативно-правовых актов, (2) язык правоприменительных и иных индивидуальных актов, (3) профессиональная речь юристов, (4) язык правовой доктрины.

Вопрос о том, какова стилистическая принадлежность данных языковых срезов, в юридической литературе окончательно не решен. Предлагается, в частности, говорить о языке права как о самостоятельном функциональном стиле русского языка (А.Н.Шепелев). По мнению диссертанта, гораздо правильнее не пытаться реформировать филологическую науку, а говорить о языке права как о целостном явлении, функционирующем в различных сферах юридической деятельности и обслуживаемом поэтому несколькими классическими функциональными стилями русского языка. Стилистическую основу языка права, вероятно, составляют три функциональных стиля: официально-деловой (язык законов - законодательный подстиль, и язык других юридических документов - обиходно-деловой подстиль), научный (язык правовой доктрины), публицистический (профессиональная юридическая речь). На практике стилистическая чистота того или иного текста оказывается явлением достаточно редким.

Во втором параграфе исследуются правовые понятия и термины, составляющие ядро юридического языка, объединяющие все его структурные элементы и стилистические срезы. Автором критически оценивается практика использования слов «понятие» и «термин» применительно к юридическому языку как равнозначных. Диссертант приходит к выводу, что разделять понятия (как форму мысли) по сфере их использования на научные и нормативные вряд ли имеет смысл, т.к. большинство правовых явлений, обозначаемых этими понятиями, не только опосредуются нормативным текстом, но и функционируют на практике, исследуются правовой наукой. Одни и те же правовые явления должны обозначаться одними и теми же понятиями. В отличие от них юридические термины, т.е. слова, обозначающие эти понятия, многообразны. При этом только один термин из синонимического ряда (слово-доминанта, наиболее точно выражающее понятие) может быть употреблен в нормативном акте, получив статус нормативно-правового термина.

Помимо нормативно-правовых и научных терминов, принято выделять терминологию судебных решений, интерпретационных актов, договоров и т.п., которые, по мнению диссертанта, не являются обособленными группами, а представляют собой части единой терминосистемы права, включенной в его понятийный аппарат. Основу этой системы образуют многочисленные научные термины, меняющиеся и развивающиеся по мере развития юридической науки. Из их массы выделяются, «выкристаллизовываются» наиболее удачные и точные термины, обозначающие самые важные юридические понятия. Именно эти термины (квинтэссенция терминосистемы права) приобретают статус нормативно-правовых и затем используются во всех сферах юридической деятельности, во всех видах правовых актов, и подпитывают тем самым развитие науки.

По стилю изложения термины делят на официальные, научные и обыденные, использование которых в юридическом тексте часто подвергается критике. Диссертант соглашается с позицией, согласно которой юридизация естественного языка в правовых текстах не может достичь абсолютной степени, что обязательно предполагает использование нетерминологической обыденной лексики. По степени распространенности терминов в русском языке их делят на (1) общеупотребляемые и (2) специальные (специально-юридические и узкопрофессиональные). По источнику возникновения правовые термины могут быть русскоязычными и иностранными (заимствованными), количество которых в юридическом языке позволяет одним исследователям замечать, что юридический язык - это не совсем русский язык, а другим говорить об агнонимии «Агноним» - малоизвестное слово, незнакомое большинству говорящих на данном языке (Н.Д.Голев) как фундаментальном свойстве понимания специализированных слов и текстов (Н.Д.Голев). По степени конкретности термины иногда делят на однозначные и требующие толкования. К последним следует, прежде всего, относить термины, обозначающие оценочные понятия, специфика которых заключается в отсутствии у них легальных дефиниций.

Пятая глава диссертации описывает юридическую конструкцию как основное доктринальное средство юридической техники. Первый параграф этой главы раскрывает понятие и значение юридической конструкции. Выделяются два подхода к сущности юридической конструкции: доктринальный (конструкция - средство познания права, средство конструирования его идеальной структуры) и правотворческий (конструкции - инструменты правотворческой техники). Делается вывод о том, что идеальная природа конструкции и ее практическое (нормативное) значение не могут противопоставляться. Выясняя, какая из этих сторон юридической конструкции должна рассматриваться в качестве определяющей, диссертант отдает предпочтение доктринальной составляющей. Именно ею обусловлена роль юридических конструкций не только в правотворчестве, но и в процессе толкования, реализации права и других видах юридической деятельности, что позволяет рассматривать конструкцию как средство не только правотворческой, но и всей ЮТ, как практически значимый, «работающий» инструмент профессиональной деятельности юриста, опосредованной специфическим юридическим мышлением. Юридическая конструкция определяется в работе как разработанная доктриной и принятая юридическим научным сообществом идеальная модель, позволяющая теоретически осмыслить, нормативно закрепить, обнаружить в правовом тексте и в реальных юридических отношениях закономерную, последовательную, логичную взаимосвязь структурных элементов различных правовых явлений. В подобной трактовке она позволяет не только осмыслить правовую действительность, но и целенаправленно, рационально воздействовать на нее.

Среди признаков конструкции выделяются следующие: (1) идеальная модель; (2) создается в результате абстракции; (3) выступает как особая процедура юридического мышления; (4) предполагает специфическое логическое построение правового материала; (5) отражает внутреннюю структуру правового явления; (6) имеет конвенциональную природу. Конвенциональность юридических конструкций обусловлена, с одной стороны, их идеальной природой («вымышленностью»), а, с другой, - общепризнанностью конструкции в рамках научного сообщества. В то же время, являясь основой условной правовой реальности, формируя идеальную ткань права, конструкции жестко привязаны к реальной действительности, к потребностям и запросам юридической практики.

В работе раскрывается значение юридических конструкций в сфере правотворчества, толкования права, правореализации, правоприменительной деятельности, а также для правовой науки и юридического обучения. Указывается, что конструкции выступают одним из важнейших средств обеспечения преемственности в праве, «составляют ядро правового знания и транслируются через эпохи, сохраняя свою ценность независимо от философских картин мира, этических императивов и научных парадигм» (Н.Н.Тарасов), поэтому в системе средств ЮТ рассматриваются как важнейшие доктринальные средства.

Во втором параграфе анализируется соотношение юридической конструкции с другими правовыми явлениями, для чего используются несколько возможных критериев сравнения. По степени сложности конструкцию отграничивают от элементарных правовых феноменов (например, НПП), а также от правовых понятий. В отличие от них юридическая конструкция всегда раскрывает структуру явления, его сложное внутреннее строение. По наличию практической направленности она отличается от сугубо теоретических понятий, не применимых на практике («состав ЮТ»), т.к. всегда непосредственно ориентирована на юридическую деятельность, хотя сферой ее существования остается не сама юридическая практика и не позитивное право, а правовая доктрина. Этот же критерий позволяет отличать конструкцию от правовой идеи, которая может предшествовать формированию юридической конструкции, но оперирует максимально обобщенными образами, не применимыми в силу этого на практике. Преобладание доктринального начала дает возможность провести границу между юридической конструкцией и нормативными средствами ЮТ, в частности, правовым принципом и аксиомой. Практическая значимость последних во многом обусловлена фактом и качеством их нормативного закрепления: важнейший правовой принцип или аксиома, имеющая непреходящую нравственную ценность, сформулированные в теории, но не закрепленные в позитивном праве, во многом теряют свое практическое значение. Эффективность же конструкциии практически не связана с фактом ее нормативного закрепления. Учитывая общий характер юридических конструкций как средств ЮТ, целесообразно отграничивать их от средств более узкого, специального назначения. Так, аналогия права и аналогия закона, являясь средствами правоприменительной техники, представляют собой частный случай использования приема юридического конструирования. Подобным образом действие конструкции проявляется при использовании правотворческих (например, способы текстуального изложения правовой нормы), интерпретационных (систематическое толкование) и других средств. При этом только сама конструкция сохраняет свое действие в рамках и правотворчества, и правоприменения, и других сфер юридической деятельности.

Обращаясь в третьем параграфе к видам юридических конструкций, диссертант подвергает критическому анализу классификации, предлагаемые в научной литературе. Так, в рамках классификации по сфере действия, целесообразным представляется выделение двух видов юридических конструкций: универсальных (общеправовых) и отраслевых. В связи с тем, что число конструкций, используемых абсолютно всеми отраслями права, крайне незначительно, выделение группы межотраслевых конструкций представляется излишним. К универсальным, по мнению автора, следует относить такие конструкции, значение которых вышло за пределы одной отрасли настолько, что они заслуживают внимания общей теории права. Даже если данные конструкции не применяются непосредственно в той или иной отрасли права, знание их составляет теоретическую базу, основу грамотности любого юриста (состав правонарушения, юридическое лицо, правосубъектность, договор и др.).

Деление юридических конструкций на нормативные и теоретичекие в литературе связывается с проблемой их происхождения. В качестве более корректного критерия классификации в работе предлагается говорить о форме существования, т.к. с точки зрения происхождения, практически все юридические конструкции могут быть признаны теоретическими.

В свою очередь, происхождение конструкции используется в науке и в качестве критерия другой классификации: собственные, рецепированные, инновационные. Учитывая нарушение основания деления и различную смысловую нагрузку используемых терминов, диссертантом проводятся вместо этой классификации три других. По происхождению конструкции делятся на национальные, рецепированные и имплементированные. По времени существования и степени распространенности - на традиционные (общеизвестные, принятые и признанные юридическим сообществом), инновационные (разработанные теорией и получившие нормативное закрепление, но не проверенные пока практикой) и экспериментальные (получившие закрепление лишь для проверки их эффективности и разработанности). По отраслевой принадлежности - на собственные (отраслевые) и заимствованные из другой отрасли права (как правило, при посредстве общей теории права). В работе приводятся примеры межнационального и отраслевого заимствования юридических конструкций, анализируются возникающие в связи с ним теоретические и практические проблемы. Признается, что, с одной стороны, процесс формирования и совершенствования юридических конструкций неизбежно предполагает необходимость межотраслевых и надотраслевых обобщений. С другой стороны, юридическая конструкция - это не произвольная теоретическая схема, а модель, непосредственно связанная с природой и закономерностями функционирования конкретной отрасли права. Поднятые на общетеоретический уровень или перенесенные из одной отрасли в другую, конструкции не могут оставаться неизменными, они не просто расширяют круг охватываемых отношений, но изменяют свою структуру, наполняются новым содержанием.

Существующая в науке классификация конструкций по степени достоверности на истинные и ложные, которые в свою очередь делятся на ошибочные и фиктивные (социально-полезные либо вредные), смешивает, по мнению диссертанта, несколько проблем: проблему качества юридической конструкции, проблему причин ее несовершенства и проблему фиктивного в праве. Далеко не все из них имеют значение, с точки зрения углубления знаний о юридических конструкциях (например, исследование ошибочных и намеренно дефектных конструкций выводит лишь на более общую проблему ошибок в праве). В рамках затронутого круга вопросов предлагается выделить следующие основания классификации: по степени адекватности отражения правовых явлений (реальные и фиктивные); а также по уровню совершенства или степени научной разработанности конструкции (совершенные и несовершенные - дефектные). Дефекты юридической конструкции могут быть фактическими, связанными с неполным либо неадекватным отражением свойств и элементов моделируемого объекта, и логическими, такими как, например, противоречивость, избыточная сложность и т.д.

В шестой главе внимание уделяется нормативно-правовому предписанию как основному нормативному средству юридической техники. Первый параграф раскрывает понятие нормативно-правового предписания и его соотношение с другими правовыми явлениями. НПП (минимальная смысловая часть текста нормативно-правового акта, представляющая собой элементарное властное веление общего характера, обладающее формальной определенностью, цельностью и логической завершенностью) рассматривается как категория, воплощающая собой единство содержания и формы права на уровне его начальных минимальных компонентов. В этой связи вполне обоснованы попытки включать НПП в качестве минимального элемента как в систему права, так и в систему законодательства. Наиболее удачной представляется позиция, связывающая НПП с отраслевым срезом системы законодательства. В работе перечисляются сферы возможного применения НПП, как научной категории, раскрывается его значение как одного из важнейших общих средств ЮТ.

Обращаясь к одному из наиболее актуальных вопросов в теории НПП - вопросу о соотношении НПП и нормы права, исследователь выделяет и подробно рассматривает три относительно самостоятельных аспекта проблемы: (1) соотношение по объему (круг явлений, относимых к числу НПП, шире, чем круг правовых норм, значит, НПП - род, правовая норма - вид); (2) соотношение по сфере существования (НПП, в отличие от логической нормы, всегда воплощается в тексте, значит, НПП - форма, правовая норма - содержание); (3) соотношение по структуре (НПП имеет элементарное двучленное строение, а норма - сложный трехэлементный состав, значит, НПП - часть, правовая норма - целое). В результате признается, что основным видом НПП являются такие, которые выступают формой языкового выражения элементов правовой нормы.

Помимо правовой нормы, НПП сопоставляется в работе с другими общими средствами ЮТ: юридической конструкцией и предложением. В связи с первым из них автором подвергается серьезной критике высказанная в литературе мысль о том, что юридическая конструкция является разновидностью НПП (В.М.Горшенев). Различия между этими категориям носят принципиальный характер: (1) конструкция - это идеальная модель, а НПП немыслимо без текстуальной формы; (2) конструкция отражает сложную структуру явления, а НПП носит элементарный характер; (3) конструкция - это абстрактная правовая формула, а содержание НПП всегда конкретно. Являясь совершенно разнопорядковыми категориями, НПП и юридическая конструкция, тем не менее, тесно взаимодействуют в общей системе средств ЮТ. С точки зрения иерархии средств ЮТ, конструкции предшествуют нормативным образованиям. При этом в одних случаях конструкция выступает лишь способом связи нормативных велений (нескольких, объединенных по смыслу НПП). Иногда же, когда отдельное НПП выражает цельное правовое явление, обладающее собственным регулятивным механизмом (например, принцип права), можно говорить о том, что оно воплощает собой самостоятельную юридическую конструкцию.

Лингвистический анализ нормативных текстов позволяет сделать вывод, что в подавляющем большинстве случаев НПП существует в форме отдельного предложения. Именно предложение как единица текста нормативного акта характеризуется логической завершенностью, цельностью, элементарностью, несет в себе отдельную логическую фразу - мысль законодателя. Двучленная структура НПП обусловлена, в первую очередь, бинарностью структуры типичного предложения в русском языке. Сказанное, однако, в обязательном порядке относится лишь к основному виду НПП - выражающим нормы права. НПП-дефиниции, принципы, декларации в отдельных случаях могут существовать и в виде части предложения (вводной конструкции, деепричастного оборота). В порядке гипотезы выдвигается предположение, что вспомогательный характер этих НПП, опосредованная форма их реализации в определенных случаях позволяют законодателю руководствоваться соображениями экономии языковых средств. Если от регулятивного или охранительного НПП требуется четкое выражение правила поведения, адресованного определенному кругу субъектов, то роль вспомогательных НПП зачастую сводится к информационному воздействию на адресата, поэтому допускает отклонения от строгой формы выражения

Значительное внимание в работе уделяется классификации нормативно-правовых предписаний, которой посвящен второй параграф данной главы. Дискуссионность многих вопросов теории НПП обусловила отсутствие единого методологического подхода и к классификации. Существуют две традиции классификации рассматриваемого явления. Первая, исходя из приравнивания НПП к правовой норме, воспроизводит все разработанные теорией правовых норм основания деления применительно к НПП. Вторая группирует НПП на те, которые являются правовыми нормами, и те, которые нормами считаться не могут. В основу подобного деления кладутся различные критерии: типичность, которая может пониматься (а) как наличие всех необходимых признаков нормативности (А.В.Мицкевич); (б) как степень массовости, распространенности тех или иных НПП (Ю.В.Блохин); (в) как присутствие элементов логической структуры правовой нормы (В.М.Горшенев); а также стандартность (В.Н.Карташов) и функциональная роль (Н.Н.Вопленко). Подход к классификации НПП с позиции их типичности или стандартности, предполагающий наличие у типичного (стандартного) НПП структурных элементов нормы права (гипотезы, диспозиции и санкции), представляется малопродуктивным, т.к. сводит на нет основное научное преимущество категории НПП - возможность анализировать, не абстрактные идеальные структуры, а реальные законодательные формулировки. Автором в основу построения системы НПП положен комплексный критерий классификации, включающий содержательные, формальные и функциональные признаки. НПП, выделенные на основе такого комплексного критерия, могут рассматриваться в качестве целостной системы идеальных типов, образующих в совокупности как отдельный нормативно-правовой акт, так и в целом систему законодательства: вспомогательные (нормативно-правовые декларации, нормативно-правовые принципы Отнесение принципа к числу вспомогательных НПП не умаляет его значения как одного из ключевых компонентов объективного права. Речь в данном случае не идет о правовых принципах как «активных центрах» правовой системы, образующих идейный каркас права. В данном контексте рассматривается лишь текстуальный аспект бытия правового принципа - его положение и роль в структуре правового акта. Здесь принцип, как специфическое правовое веление выполняет вспомогательную роль - обеспечивает единство, связанность, действенность НПП, составляющих основное содержание акта - правовых норм.; нормативно-правовые дефиниции; системосохраняющие НПП) и основные или НПП, выражающие части правовых норм (регулятивные и охранительные).

В числе других, значимых, с точки зрения теории ЮТ, классификация по степени распространенности в действующем законодательстве на типичные и нетипичные НПП. Критерий типичности достаточно подвижен, т.к. предполагает во многом субъективную оценку неких статистических показателей, позволяя при этом рассматривать законодательство в динамике, оценивать тенденции его развития, учитывая повышение или снижение популярности отдельных видов НПП. НПП нетипичной формы, имея вполне традиционное содержание, могут быть выражены (а) в текстовой форме - графической (рисунки, чертежи, карты местности, ноты и т.п.) или словесно-графической (таблицы, схемы, формулы и т.п.); (б) во внетекстовой форме (предметные символы). В число нетипичных по содержанию НПП автор включает три разновидности: (а) НПП-пример (излагается казустическим способом, используется как образец выполнения правила, имеет обязательную силу); (б) НПП-рекомендация (формулируется абстрактным способом, но правило, содержащееся в нем, не является общеобязательным); (в) типовое НПП (представляет собой образец того, как должно выглядеть правило, не носит характер общеобязательного).

По происхождению НПП делятся на первичные и вторичные, подвергаемые дальнейшей классификации. Первичные (регулирующие ранее не регламентированные отношения или устанавливающие принципиально новый порядок регулирования) могут быть (а) абсолютно-первичными (не имеющими текстуального прототипа в современном или ранее действовавшем внутригосударственном либо иностранном, международном законодательстве) и (б) относительно-первичными (рассматриваются в качестве первичных только в связи с исследованием другого - вторичного НПП). Проблема первичности может рассматриваться также в историко-правовом и формально-юридическом аспектах. Исследование данной проблематики позволяет обнаружить целые цепочки НПП, демонстрирующие глубинные генетические связи между элементами действующего права. Вторичные НПП (ранее излагавшиеся в таком же или измененном виде в другом нормативно-правовом акте) делятся по хронологии воспроизведения (замещающие и дублирующие); по субординации (созданные в результатае нисходящего, восходящего или одноуровневого воспроизведения); по точности воспроизведения (буквальные, конкретизирующие, обобщающие). В работе рассматриваются теоретические проблемы, связанные с данной тематикой, в частности, проблема критериев новизны НПП, а также проблема оптимального баланса первичных и вторичных НПП.

Из всех предложенных классификаций дальнейшее развитие в работе получает первая, т.к. именно в ее рамках в качестве разновидности регулятивных НПП может быть выделена специфическая группа, включающая правовые аксиомы, презумпции и фикции. Значение этих правовых явлений не ограничивается рамками юридического текста, правовой теории либо практической сферой. Они формируются на основе обобщения практического опыта, объективируются в НПП, содержащих определенное условное или безусловное утверждение, и служат самостоятельными, своеобразными инструментами правового регулирования. В силу своей категоричности (безусловности) либо, наоборот, в силу предположительного (вероятностного) характера они привлекают к себе особое внимание и нуждаются поэтому в дополнительном обосновании, лежащем за рамками нормативного текста, но традиционно выступающем доктринальным сопровождением данных правовых явлений. Поэтому, несмотря на категоричный характер некоторых из них, допустимо употреблять для их обозначения термин «правовые предположения».

Характеристике этих правовых явлений посвящена глава седьмая «Правовые предположения как разновидности нормативно-правовых предписаний». В первом параграфе этой главы, исследуя правовые аксиомы, автор приходит к выводу, что термин «аксиома» используется в литературе для обозначения двух близких, но отличающихся по юридическим свойствам явлений: нравственных аксиом («аксиома в праве», для нее определяющим свойством является общепризнанность) и юридических аксиом («правовая аксиома», главное свойство - неопровержимость). Рассматривать нравственные аксиомы в качестве средства ЮТ вряд ли целесообразно, т.к. они представляют собой явления иного масштаба и не имеют четко выраженных юридических свойств. В отличие от них, юридические аксиомы выступают как элементарные, простые по своей структуре правовые положения, не предусматривающие исключений и не подлежащие опровержению. Аксиомы в большей мере, чем другие правовые предположения, сопоставимы с юридическими конструкциями. Наряду с ними, аксиомы характеризуют устойчивые «вечные» черты и свойства права, обеспечивают преемственность в его развитии. В то же время, в конструкциях преобладают формальные, структурные аспекты, а в аксиомах - содержательные, ценностные. Кроме того, выступая в качестве специфического нормативного веления, правовая аксиома приобретает свойства правового регулятора, что превращает ее и юридическую конструкцию в разнопорядковые явления. Сущностно правовые аксиомы близки принципам права, но полностью они не совпадают. В законодательстве могут иногда закрепляться в виде принципиальных положений веления, не соответствующие общепризнанным нравственным ценностям. Кроме того, принципы, допускающие исключения из общего порядка, не могут рассматриваться в качестве безусловных, неопровержимых велений. Часть аксиом ограничена в своем действии масштабами, значительно меньшими, чем отрасль права, и в силу элементарного характера статуса принципа ни в одной из отраслей не приобретает. В результате в зависимости от масштаба функционирования правовые аксиомы можно разделить на аксиомы, являющиеся принципами права (общеправовые, межотраслевые и отраслевые аксиомы-принципы), и аксиомы, не являющиеся принципами права (единичные, «одиночные» аксиомы).

Выделяя в рамках классификации по отраслевой принадлежности материально-правовые и процессуально-правовые аксиомы, диссертант указывает, что примеры процессуальных аксиом в литературе встречаются гораздо чаще, что связано, вероятнее всего, с особенностями процессуального права, в сфере которого частные интересы индивида подлежат рассмотрению и защите со стороны публичной власти. Поэтому здесь особенно необходимы элементарные нравственные нормативы, обеспечивающие вынесение объективного, справедливого решения, согласование интересов всех сторон. Кроме того, процессуальная форма, в отличие от материально-правовых отраслей, в значительно меньшей степени подвержена влиянию исторических, социальных, политических изменений. Поэтому число процессуальных норм, проверенных многовековой юридической практикой, превышает число аналогичных «вечных» материальных норм.