Современные законодательные и доктринальные проблемы коллизионного регулирования наследственного правопреемства, осложненного иностранным элементом

Специфика употребления понятия «домицилий» в сфере международного частного права проявляется следующим образом: 1) в англо-американской правовой традиции оно используется, как легальное понятие для обозначения принадлежности лица к определённому правопорядку и трактуется с точки зрения наличия у лица места фактического пребывания и твёрдого намерения лица проживать в данном месте продолжительное время. Во Франции, Италии, Бельгии и некоторых других странах романской группы используется понятие «домицилий» для характеристики личного закона лица в сфере регулирования частноправовых отношений, осложнённых иностранным элементом. Однако суть концепции домицилия в странах романской группы отличается от позиций англосаксонского права. Учитывая исторические особенности формирования концепции домицилия в странах романской группы, можно говорить о французской концепции домицилия, которая принципиально сводится к понятию «место жительства»; 2) во многих странах континентальной Европы понятие «домицилий» употребляется в доктринальном аспекте, поскольку в национальных законодательствах используются зачастую иные понятия, как-то «место проживания», «место пребывания», «место поселения». Исключение составляют законодательство и доктрина Франции, Италии, Бельгии и некоторых других стран, в которых гражданское право развивалось под сильным влиянием французского гражданского права. При этом имеются два варианта употребления данного термина. Первый сводится к обозначению специфики проявления личного закона лица в сфере международного частного права в странах англо-саксонской правовой семьи и некоторых странах романской группы. Второй вариант представляет собой синонимичное употребление термина «домицилий» и терминов «место жительства» или «место пребывания». Последний вариант является характерным и для отечественной науки международного частного права.

Отечественное законодательство, регулирующее вопросы наследования, осложнённого иностранным элементом, оперирует понятием место жительство (ч. 1 ст. 1224 ГК РФ). При этом в нормах Гражданского кодекса РФ, регулирующих частноправовые отношения с иностранным элементом, данное понятие не раскрывается.

Проведённый автором анализ существующих международных актов по вопросам международного частного права показывает, что понятие «обычное место пребывания» употребляется достаточно часто. В частности, Гаагские конвенции оперируют данным понятием. Кроме того, оно часто используется как ключевое понятие в многочисленных документах Европейского сообщества Например, в Ьbereinkommen ьber das auf vertragliche Schuldverhдltnisse anzuwendende Recht, aufgelegt zur Unterzeichnung am 19. Juni 1980 im Rom // http://eur-lex.europa.eu/ . Также можно упомянуть о Венской конвенции о международной купле-продаже товаров 1980, в тексте которой употребляется понятие «постоянное местожительство».

Автор указывает, что в Российской практике при определении последнего места жительства наследодателя следует руководствоваться нормами гражданского законодательства и в каждом случае, устанавливать: 1) место фактического пребывания; 2) регулярность пребывания лица в данном месте; 3) наличие социальных, семейных и экономических связей в данном месте. Наличие или отсутствие регистрации по месту жительства, наличие гражданства или вида на жительство могут использоваться как одно из доказательств обычного или преимущественного пребывания лица в определённом месте, но лишь в совокупности с другими.

В работе утверждается, что унификация правовых понятий в сфере международного регулирования наследственных отношений, осложнённых иностранным элементом, является одной из актуальных задач, которая должна предшествовать принятию международных соглашений или вступлению в них. Конструирование коллизионных норм гражданского законодательства должно осуществляться в соответствии с принятыми в международной правовой практике обозначениями. Так, в частности, целесообразно использовать в тексте ст. 1224 ГК понятие «обычное место пребывания наследодателя», которое должно толковаться в соответствии с правилами ст. 3 Гаагского соглашения о праве, применимом к наследованию.

Во втором параграфе «Особенности определения применимого права, регулирующего наследственное правопреемство с иностранным элементом в отношении недвижимого имущества (закон местонахождения имущества)» указывается, что одной из основных проблем в сфере применения норм ст. 1224 ГК РФ, определяющей особенности определения права, регулирующего наследственные отношения, осложнённые иностранным элементом, является квалификация понятий «движимое имущество» и «недвижимое имущество». От её решения зависит не только правильный выбор компетентного правопорядка, но также и решение вопросов, связанных с применением норм иностранного права в российской правоприменительной практике.

В тех странах, где не используется классификация вещей на движимые и недвижимые, например, в Германии, существуют иные способы классификации имущества, которые лишь по аналогии допускают применение к некоторым их них привычных для других стран делений имущества на движимое и недвижимое. Речь идёт не только об отсутствии терминологических совпадений в гражданском законодательстве, но и об отсутствии соответствующей правовой темы в научных исследованиях, в данном случае - понятие и признаки недвижимого имущества. В разных правовых системах по-разному оценивается объём и содержание понятий «движимое имущество» и «недвижимое имущество». Например, в случае, когда в наследственную массу входит имущество, которое рассматривается российским законодательством как движимое, согласно ч. 1 ст. 1224 ГК РФ применяться к регулированию соответствующих отношений будет право страны последнего места жительства наследодателя, однако в стране, чьё право будет применяться в данном случае, имущество может признаваться недвижимым.

Автором выделены две ключевые проблемы в отношении квалификации имущества, как движимого или недвижимого: 1) отсутствие единых подходов к использованию понятия «недвижимое имущество». Так, например, немецкому гражданскому законодательству такое понятие неизвестно в принципе; 2) наличие разных подходов к определению состава видов имущества и имущественных прав, относимых к недвижимому имуществу.

В работе отмечается, что даже в тех странах, где законодательно не проводится деление имущества на движимое и недвижимое, существуют достаточно разработанные доктринальные толкования рассматриваемых понятий. Здесь можно выделить два типа толкований понятия «недвижимое имущество»: узкое, обусловленное свойством физической неперемещаемости объекта в пространстве, и широкое, включающее в рассматриваемое понятие также и ограниченные вещные права, вытекающие из «естественной» недвижимости, а также недвижимости в силу так называемой «высокой стоимости вещи». Правильная оценка соответствующих правовых понятий является чрезвычайно важным условием для эффективного и не нарушающего интересы участников гражданских правоотношений, осложнённых иностранным элементом, выбора и применения права.

В немецкой литературе единодушно признаётся, что для целей ст. 25 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению, которой определяются правила выбора права, применяемого к наследованию с иностранным элементом, и в которой употребляется понятие «недвижимое имущество», к недвижимости можно, в частности, отнести следующее: 1) земельную собственность, и тесно связанные с ней; 2) наследственные права постройки; 3) право наследственной аренды (недвижимого) имущества, дающего доход. Проведённый анализ использования и толкования понятия «недвижимое имущество» в национальных законодательствах ряда зарубежных государств, включая законодательство о международном частном праве, позволил автору утверждать, что понятие «недвижимое имущество» используется, как правило, лишь в сфере коллизионного регулирования частноправовых отношений по наследованию, осложнённых иностранным элементом. При этом нередко отсутствуют национальные правовые концепции деления имущества на движимое и недвижимое, что существенно осложняет применение норм соответствующего права.

Общим для многих стран является деление имущества не на недвижимое и движимое, а на земельные участки (земельную собственность) и всё, что прочно связано с ней, в том числе здания, сооружения, движимость, предназначенная для обслуживания земельных участков и прочно с ней связанных вещей, а также обусловленные той же связью с землёй соответствующие имущественные права на земельный участок (земельную собственность), с одной стороны, и всё остальное имущество, которое характеризуется как движимое, с другой стороны. Понятие «земельная собственность» (земельный участок) является значительно более распространённым в гражданских кодификациях многих стран, прежде всего континентальной Европы, чем понятие «недвижимое имущество».

С точки зрения российского международного частного права по вопросам наследования, деление имущества на недвижимое и движимое является определяющим фактором для выбора права, применимого к регулированию отношений по наследованию, осложнённых иностранным элементом. При этом принадлежность имущества к движимому или недвижимому определяется по праву страны, где такое имущество находится. С учётом того, что деление имущества на движимое и недвижимое не является универсальным и общим для зарубежных правопорядков, применение нормы, закреплённой в ч. 2 ст. 1205 ГК РФ, представляется в некоторых случаях крайне проблематичным.

В тех правопорядках, которым не известно деление имущества на недвижимое и движимое, предусматривается нередко использование понятия «недвижимое имущество» в сфере коллизионного регулирования отношений, осложнённых иностранным элементом. На примере ряда государств (Германия, Швейцария, страны англосаксонского права) автор говорит о специфическом употреблении понятия «недвижимое имущество» лишь в контексте коллизионного регулирования частноправовых отношений, осложнённых иностранным элементом. В случае возникновения ситуации, когда российскому нотариусу или судье необходимо применить нормы иностранного права для регулирования наследственных отношений с иностранным элементом, он должен обращаться к нормам материального права соответствующего иностранного государства. Согласно ч. 1 ст. 1190 ГК РФ любая отсылка к иностранному праву в соответствии с правилами данного раздела должна рассматриваться как отсылка к материальному, а не к коллизионному праву соответствующей страны, за исключением случаев, когда речь идёт об определении правового положения физического лица. Следовательно, нормы международного частного права соответствующего государства являются несущественными для определения принадлежности имущества к недвижимому или к движимому.

В работе выявлены существенные расхождения, которые имеются в различных странах не только в части наличия или отсутствия деления имущества на недвижимое и движимое, но и в определении конкретного состава видов имущества и имущественных прав, включаемых в состав недвижимости. Так, в ряде стран к недвижимости относится не только то имущество, которое является «недвижимым» в физическом смысле, но и некоторые права, тесно связанные с так называемой «естественной недвижимостью», например, право наследственной аренды, право застройки, сервитуты. Кроме того, к недвижимости нередко относят и права участника юридического лица на долю в уставном капитале, особенно в тех случаях, когда в качестве такого вклада выступают земельные участки, здания, сооружения, жилые помещения и т.п.

Решение проблемы единообразного понимания термина «недвижимость» в сфере регулирования частноправовых отношений с иностранным элементом видится в унификации правовых понятий, что можно отчасти наблюдать в текстах налоговых соглашений по вопросам избежания двойного налогообложения доходов и имущества. При этом обращает на себя внимание и совершенно иная тенденция, проявляющаяся в текстах международных соглашений, например, Гаагской конвенции о праве применимом к наследованию, где в качестве исходного принципа декларируется идея единства наследственного имущества, т.е. не предусматривается деление имущества на недвижимое и движимое для целей определения права, регулирующего наследственные отношений с иностранным элементом.

В заключении сформулированы основные выводы и результаты диссертационного исследования, раскрыто его значение для современного социально-правового развития страны.

Проведенное исследование подтвердило основную гипотезу диссертационной работы, состоящую в том, что определения применимого права, регулирующего наследственные отношения, осложнённые иностранным элементом, в настоящее время привлекает к себе повышенное внимание в связи с декларативными устремлениями различных стран к унификации стандартов и норм в этой области. Мощным фактором, сдерживающим выработку единых универсальных подходов к построению коллизионно-правового регулирования наследования, является, с одной стороны, консерватизм наследственного права, а с другой, стремление современных государств удерживать в сфере подчинения своему национальному правопорядку максимально большее количество случаев.

Коллизионные нормы международного частного права о наследовании различаются между собой не только по типу коллизионной привязки, обращающей правоприменителя к компетентному правопорядку в отношении того или иного имущества, но по конкретному наполнению объёма нормы, что обусловлено наличием различных национальных подходов к определению состава и содержания наследственных правоотношений. В регулировании наследственных отношений различными правопорядками наблюдается разнообразие подходов не только по вопросам определения состава наследственной массы, кругу наследников, порядку призвания наследников к наследованию, порядка вступления в наследования и т.п., но существуют также в некоторых странах такие элементы наследования, которые не известны другим.

Определение применимого права, регулирующего наследственные отношения, с точки зрения российского правопорядка, представляет сложность в случае, когда речь идёт о необходимости применить иностранное право. Российское гражданское законодательство достаточно чётко определяет правовые признаки недвижимого имущества, позволяющего его отдифференцировать соответственно от движимого. Отсюда применение абз. 2 ч. 1 ст. 1224 ГК РФ в отношении определения права, подлежащего применению в отношении наследования недвижимости, находящейся на территории России, не представляет трудностей. Аналогичным образом вопрос обстоит и в случае выбора права в отношении наследования недвижимого имущества, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации, поскольку применяется российское право в данном случае.

Наследование в отношении недвижимости, находящейся за рубежом, принципиально зависит от подходов к этому вопросу со стороны правопорядка, в территориальной сфере действия которого находится недвижимость. Ряд государств не придерживаются концепции деления имущества на недвижимое и движимое. Это такие, как Великобритания, Германия, Швейцария и некоторые другие. Очевидно, что для определения принадлежности имущества к движимому или недвижимому невозможно по объективным причинам применить иностранное право соответствующего государства, поскольку это не приведёт к сколько-нибудь полезному результату. При этом немецкому и английскому праву такое деление известно лишь на уровне международного частного права, в частности, коллизионных норм о наследования. Однако с точки зрения российского права отсылка к иностранному праву предполагает отсылку к материальному праву того или иного государства.

По смыслу ч. 1 ст. 1224 ГК РФ общей формулой коллизионной привязки является закон последнего места жительства наследодателя. При этом понятие «последнее место жительства» не является однозначным как в отечественном, так и зарубежном законодательстве и правовой доктрине. В настоящее время конкурируют друг с другом такие терминологические обозначения, как последнее место жительства, обычное (основное) пребывание, домицилий. С точки зрения действующего российского гражданского законодательства местом жительства признаётся место, где физическое лицо постоянно или преимущественно проживает. Однако далее законодатель не расшифровывает, как какие именно критерии позволяют отграничить преимущественное проживание от просто пребывания. Предлагаем изложить абз. 1 ч. 1 ст. 1224 ГК РФ в следующей редакции: «Отношения по наследованию определяются по праву страны, являвшейся основным местом пребывания наследодателя, если иное не предусмотрено настоящей статьей». Унификация правовых понятий в сфере международного регулирования наследственных отношений, осложнённых иностранным элементом, является одной из актуальных задач, которая должна предшествовать принятию международных соглашений или вступлению в них

В связи с исследованными проблемами в настоящей работе подчеркивается большое значение изучения частных случаев наследования, например, в контексте российско-французских или российско-немецких наследственных случаев и т.п.

Основные результаты диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора

В изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации:

1. Самаилов Г.А. Особенности правового регулирования наследования в праве России и зарубежных стран // Сборник научных статей «Казанская наука», №2 - Казань: Казанский издательский дом, 2010 - с.56-61 (0.5 п.л.)

2. Самаилов Г.А. Отношения по наследованию с участием иностранного элемента: проблемы регулирования // Научно-практический межотраслевой журнал «Интеграл» - 2010, № 5 (43) - с. 72-73 (1.0 п.л.)

3. Самаилов Г.А. Проблема выбора права, подлежащего применению к наследованию, осложнённому иностранным элементом / Г.А. Самаилов, Г.В. Гудименко // Общероссийский научно-практический юридический журнал «Евразийский юридический журнал» - 2011, №12 (43) - с. 80-84 (1.2 п.л.)

В российских изданиях:

1. Самаилов Г.А. Становление и развитие коллизионного законодательства в области наследования // Сравнительное право и проблемы частноправового регулирования. Материалы X Межвузовской научной конференции аспирантов и молодых ученых кафедры гражданского и трудового права РУДН. М.: РУДН - 2011. - с.206-213 (0,5 п.л.)

1. Самаилов Г.А. Проблемы гражданско-правового регулирования института наследования с участием иностранного элемента // Социально-экономические и правовые аспекты развития современного общества: Материалы международной научно-практической конференции. Ч.2. - Воронеж: ВЦНТИ, 2011 - с. 95-98 (0,4 п.л.)

Размещено на Allbest.ru