Вопросы подсудности в международных договорах с участием России

Среди договоров, затрагивающих вопросы международной подсудности, которые заключены странами-членами СНГ, автором затронуты, прежде всего, два документа. Во-первых, Киевское

соглашение 1992 г., которое было призвано снять проблему отсутствия договоренности между государствами о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности.

Во-вторых - Минская конвенция 1993 г., в которой сформулировано общее правило о рассмотрении исков к физическим лицам по месту жительства ответчика, независимо от гражданства, а к юридическим лицам - по месту нахождения органа управления, представительства либо филиала юридического лица (п. 1 ст. 20). Участие России в данных международных договорах, как отмечается в работе, способствует сближению правовых систем государств участников СНГ и созданию основ для формирования единого правового пространства, в том числе в области разграничения международной подсудности.

В сопоставлении с договорно-правовой унификацией правил международной подсудности автор затрагивает и другие формы сближения этих правил. Принципы международного гражданского процесса ALI/UNIDROIT 2004 г.

В работе обращается внимание на то, что в настоящее время успешное правовое регулирование внутригосударственных отношений становится всё в большей мере зависимым от согласованности норм национального права с международным правом. Неизбежно возникает вопрос о соотношении подлежащих применению норм российского законодательства и международного договора РФ. Автор всесторонне рассматривает этот вопрос применительно к международной подсудности, широко привлекая судебную практику.

Во втором параграфе «Вопросы международной подсудности в двусторонних договорах России о правовой помощи» утверждается, что рост роли многосторонних договоров не ведёт к умалению значения двусторонних соглашений как в отношении регулирования конкретных отношений, так и в отношении создания единообразных норм права. За последнее время значительно возросло число двусторонних договоров России по вопросам правовой помощи, в которых содержатся нормы, регулирующие компетенцию судебных органов договаривающихся государств. Заключение таких соглашений, охватывающих своим регулированием обширный круг жизненно важных правоотношений, служит, по мнению автора, ещё одним убедительным доказательством того, что международные договоры представляют собой важное средство унификации норм гражданского (арбитражного) процесса.

Особенностью договоров о правовой помощи является то, что решение в них вопросов международной подсудности тесно связывается с разрешением вопросов выбора подлежащего применению материального права: в одних случаях договоры прямо устанавливают компетентность суда того государства, право которого подлежит применению в соответствии с коллизионными нормами См., напр., ст. 32 договора России с Азербайджаном о правовой помощи 1992 г., в других случаях, наоборот, устанавливается компетенция и далее определяется, что компетентный суд применяет право своего государства См., напр., п. 2 ст. 26 договора России с Польшей о правовой помощи 1996 г..

Несмотря на то, что по своему содержанию договоры о правовой помощи, заключенные Россией с другими государствами, близки друг к другу, говорить о полном совпадении круга регулируемых вопросов нельзя:

в одних договорах наряду с общим правилом о компетенции сформулированы специальные правила подсудности в отношении отдельных категорий дел См., напр., договоры с Азербайджаном 1992 г. (ст. 21), Индией 2000 г. (ст. 16) Ираном 1996 г. (ст. 21), Кыргызстаном 1992 г. (ст. 21), Латвией 1993 г. (ст. 21), Мали 2000 г. (ст. 21), Молдавией 1993 г. (ст. 21), Эстонией 1993 г. (ст. 21)., в других компетенция судебных органов разграничивается лишь по некоторым видам дел, общей нормы о разграничении международной подсудности не предусмотрено. Ряд договоров вообще не содержат норм о разграничении международной подсудности См., напр., договоры России о правовой помощи с Алжиром 1982 г., Аргентиной 2000 г., Грецией 1981 г., Кипром 1984 г., Китаем 1992 г., Тунисом 1984 г..

В процессе совершенствования договоров многие пробелы восполняются, новые договоры по сравнению с ранее заключенными содержат дополнительные нормы. Например, это касается международной подсудности споров, вытекающих из трудовых правоотношений См., напр., договоры России о правовой помощи с Вьетнамом 1998 г. (п. 3 ст. 44), Кубой 2000 г. (п. 3 ст. 40), Монголией 1999 г. (п. 3 ст. 26), Польшей 1996 г. (п. 3 ст. 44)..

По мнению автора, при дальнейшем совершенствовании договоров о правовой помощи желательно расширение круга дел, по которым разграничивается международная подсудность (по делам о правах на объекты интеллектуальной собственности, по делам о правах потребителя и др.). Поскольку некоторые договоры не содержат правил о разграничении международной подсудности, следует ставить вопрос об их дополнении соответствующими правилами.

В работе рассматривается вопрос о распространении договорных норм, касающихся правоотношений между родителями и детьми, на дела о взыскании алиментов в пользу нуждающихся родителей с их совершеннолетних детей. Автор считает целесообразным при дальнейшей работе по обновлению действующих договоров России о правовой помощи, вносить в договоры соответствующее дополнение, предоставив родителям, претендующим на получение алиментов, возможность выбрать суд, который будет рассматривать их спор. Таковым может быть суд, где совместно имели место жительства истец и ответчик, либо суд государства, гражданином которого является истец См., напр., п. 2 и 3 ст. 32 Минской конвенции 1993 г. в редакции Протокола 1997 г..

Серьёзного внимания, на взгляд диссертанта, заслуживает проблема расширения сети двусторонних договоров России, содержащих нормы о разграничении подсудности, поскольку отсутствие таких договоров, например с Израилем, США, странами Латинской Америки, может повлечь ограничение права на судебную защиту. Правовое сотрудничество с такими странами, как, например, Англия, Германия, Франция, было бы естественно продолжить путём заключения отдельного соглашения с Европейским союзом, в состав которого входят упомянутые государства, взяв за основу некоторые двусторонние договоры РФ о правовой помощи, заключенные, например, с Италией, Испанией, Польшей.

Наряду с расширением объёма регулирования в договорах вопросов международной подсудности в диссертации выявляется тенденция к усложнению этого регулирования по мере активизации международных связей. Усложняется и взаимодействие договоров о правовой помощи с другими международными договорами разного уровня, с разным составом участников, разного времени заключения, регламентирующими судебную компетенцию. Определение соотношения действия норм отдельных международных договоров должно решаться на основании общепризнанных принципов и норм международного права.

Глава третья «Отдельные виды подсудности в международных договорах с участием России» разделена на три параграфа.

В первом параграфе «Общая и альтернативная международная подсудность» отмечается, что общее правило подсудности во многих международных договорах РФ традиционно формулируется исходя из места жительства (нахождения) ответчика Киевское соглашение 1992 г., договоры с Албанией 1995 г. (п. 1 ст. 21), Индией 2000 г. (п. 1 ст. 16), Ираном 1996 г. (п. 1 ст. 21), Латвией 1993 г. (п. 1 ст. 21), Мали 2000 г. (п. 1 ст. 21)., что для него наименее обременительно и облегчает его защиту. В работе рассматривается вопрос о квалификации понятий «постоянное место жительства» и «место нахождения» при отсутствии ответа на него в самом международном договоре РФ. Признавая, что этот вопрос следует решать на основе норм национального, в частности, гражданского права государства по месту нахождения компетентного суда, автор отмечает, что в России законодательство, определяющее режим иностранного гражданина в рамках его отношений с государством пребывания, т. е. в области государственно- и административно-правовых отношений, не должно служить непосредственно цели установления компетенции по разрешению правовых вопросов с участием иностранных граждан.

Автор не поддерживает позицию отдельных российских судов, согласно которой при отсутствии в международном договоре, имеющем общую норму о подсудности, специальной нормы о подсудности по определенной категории дел может быть применена соответствующая специальная норма российского законодательства, а не общая норма этого международного договора о подсудности. Предусмотренное в международном договоре РФ общее правило о разграничении подсудности на основании места жительства ответчика не подлежит применению лишь в случае, когда иное предусмотрено специальными правилами этого же международного договора, определяющими подсудность по отдельным категориям дел.

Анализируя критерии для определения международной подсудности, автор подчёркивает, что характерной чертой договоров России о правовой помощи с иностранными государствами является сочетание нескольких критериев для определения международной подсудности по тем или иным делам, что в одних случаях облегчает доступ к правосудию, а в других позволяет найти выход из затруднений, к которым приводит использование, например, только признака гражданства.

В современных условиях развития общественных отношений, считает автор, разграничения международной подсудности по одному-двум основаниям явно недостаточно, это не отвечает потребностям динамичных связей между государствами и их гражданами. Государства, стремясь создать дополнительные гарантии в сфере судебной защиты, формулируют в международных договорах для разграничения компетенции судов ряд альтернативных оснований, не зависящих только от гражданства лица или места его жительства.

Автор критически подходит к выводу некоторых судов о том, что правила альтернативной подсудности по спорам с участием иностранцев применимы, когда истцу неизвестно место нахождения ответчика и только в этом случае он вправе обратиться в суд, на территории которого находится имущество ответчика. Право выбора между судами государств, которые, согласно правилам альтернативной подсудности, обладают компетенцией рассматривать спор, предоставлено исключительно истцу. Суд не вправе отказывать истцу в выборе альтернативной международной подсудности и переадресовывать его в суд другого государства, ссылаясь на возможность рассмотрения дела в этом суде.

В работе рассмотрены имеющие с учетом расширения внешнеэкономической деятельности российских юридических лиц и индивидуальных предпринимателей большое практическое значение правила альтернативной подсудности по месту нахождения филиала (представительства) иностранного юридического лица, по месту причинения вреда, по месту исполнения обязательства, которые позволяют выбрать суд, наиболее удобный с точки зрения интересов спорящих сторон и с учётом индивидуальных особенностей спора. Проанализированы позиции доктрины и практики по вопросам толкования этих правил, обоснована позиция автора.

Отмечается, что квалификация места исполнения обязательства с точки зрения материального права едва ли способствует единообразному применению международных унифицированных правил подсудности. Предлагается в целях решения этой проблемы в рамках СНГ учесть опыт европейских стран, которые ввели в ст. 5 Регламента (ЕС)

от 22.12.2000 № 44/2001 о юрисдикции, признании и исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам автономное (в рамках Сообщества) понятие места исполнения договора.

Во втором параграфе «Международная исключительная подсудность» анализируются договорные нормы, устанавливающие подсудность дел суду конкретного государства с исключением их из компетенции судов иных государств, формулируемые с целью отнесения к компетенции национальных судов тех категорий дел, в которых могут быть существенно затронуты национальный правопорядок и государственный суверенитет. Из особого характера этих норм вытекает, что исключительная подсудность судов не может быть изменена соглашением сторон, участвующих в деле См. договоры России о правовой помощи с Албанией 1995 г. (ст. 21), Египтом 1997 г. (ст. 20), Индией 2000 г. (ст. 16), Латвией 1993 г. (ст. 21), Киевское соглашение 1992 г. (абзац второй п. 4)., а в случае конкуренции между правилами международной подсудности, обусловленной соединением нескольких исковых требований, приоритет остаётся за правилами исключительной подсудности. Способом обеспечения действия норм об исключительной подсудности является отказ в исполнении судебного акта, принятого с нарушением этих специальных, носящих императивный характер норм.

На основе анализа международных договоров с участием России, содержащих нормы об исключительной подсудности споров о недвижимости, выявляются различия в содержащихся в них регулировании. Правильное применение на практике договорных норм зависит, по мнению автора, от выяснения того, что понимается под недвижимостью, какие объекты гражданского оборота юридически квалифицируются как недвижимое имущество. Квалификация понятия недвижимости иногда даётся в самом международном договоре, как правило, она не расходится с квалификацией в российском праве, где вопрос о принадлежности имущества к недвижимым или движимым вещам решается обычно по праву страны, где это имущество находится.

Диссертант останавливается и на случаях расхождений в регулировании. Так, некоторые международные договоры РФ, например, Международная конвенция об унификации некоторых правил, касающихся ареста морских судов, 1952 г. СЗ РФ. 06.09.2004. № 36. Ст. 3652., допускает рассмотрение морских требований о праве собственности на судно, относящееся согласно российскому законодательству к недвижимости, по существу в судах страны, иной, чем страна, где морское судно внесено в реестр. В этой ситуации, по мнению диссертанта, споры о праве собственности на судно следует относить к исключительной компетенции российских судов, если иное не предусмотрено международным договором РФ.

В работе исследуется и существенный вопрос об определении характера прав, связанных со спорами, касающимися недвижимости, возникающий в связи с тем, что законодательство государств по-разному формулирует перечень прав, относящихся к вещным правам. Автор обосновывает позицию, согласно которой в России в этом случае разъяснения о применении норм внутреннего права об отнесении тех или иных прав на имущество к вещным правам См., напр., п. 1 постановления Пленума ВАС РФ от 12.10.2006 № 54 «О некоторых вопросах подсудности дел по искам о правах на недвижимое имущество». могут применяться по аналогии при решении вопроса о международной подсудности споров о недвижимом имуществе, находящемся на территории РФ. Обязательственные отношения по поводу недвижимости, имеющие вещный эффект (регистрация, заверение и т.д.), с позиции автора также подлежат рассмотрению только судами той страны, где недвижимость находится.

Анализируется и другая категория дел исключительной международной подсудности, которую согласно ряду международных договоров России, составляют дела по спорам, затрагивающим личный или семейно-правовой статус лица (усыновление и удочерение, признание гражданина умершим или недееспособным и др.) См., напр., ст. 24 Конвенции между Союзом ССР и Итальянской Республикой о правовой помощи по гражданским делам 1979 г..

Исследована имеющаяся практика применения правил международных договоров РФ об исключительной подсудности исков о признании неправомерными актов (действий) государственных органов См., напр., п. 4 ст. 4 Киевского соглашения 1992 г.; исков к перевозчикам, вытекающим из договоров перевозки грузов, пассажиров и багажа См., напр., п. 2 ч. 3 ст. 20 Минской конвенции 1993 г.; исков, имеющих своим предметом действительность или прекращение юридического лица либо решения его органов См., напр., п. 3 ст. 20 Договора России с Испанией о правовой помощи 1990 г.; исков относительно действительности записей в книгах записи актов гражданского состояния Там же..

Рассматривая наблюдающуюся в последнее время тенденцию к расширению компетенции национальных судов по делам с участием иностранцев, автор анализирует доктрину и судебную практику, приходя к выводу, что чрезмерно широкой исключительной компетенции национальных судов должны препятствовать такие факторы, как необходимость унификации процессуальных норм ввиду процесса глобализации, стремление минимизировать опасность возникновения конфликтов юрисдикций любого характера, всё более расширяющаяся практика заключения международных актов, содержащих нормы о судебной компетенции.

В третьем параграфе «Договорная международная подсудность (пророгационные соглашения)» рассматриваются соглашения о выборе суда того или иного государства как важный инструмент оптимизации гражданского (арбитражного) судопроизводства с участием иностранцев, позволяющий его участникам создавать для себя условия более удобные, чем те, которые установлены правовыми нормами. Удобный суд по гражданским делам с участием иностранцев способствует большей организованности и эффективности судебной власти.

В работе рассматриваются правила международных договоров с участием России, предусматривающие возможность выбора компетентного суда (заключения пророгационных и дерогационных соглашений), отмечаются различия в регулировании, анализируется практика применения договорных норм судами, выявляются спорные вопросы, по которым автор предлагает своё решение.

По вопросу о пределах допустимого выбора суда сторонами соглашения автор констатирует различия в регулировании в отдельных международных договорах. Суды в каждом случае должны применять норму соответствующего договора. Анализируя договорные нормы и судебную практику, автор делает вывод, что соглашение сторон об альтернативной подсудности судам разных государств является допустимым способом выбора юрисдикции.

Различия в правилах отдельных договоров отмечаются и по вопросу возможности заключения соглашения о подсудности в отношении споров, которые могут возникнуть в будущем. Например, Афинская конвенция о перевозке морем пассажиров и багажа 1974 г. допускает заключение соглашений о выборе суда лишь после наступления происшествия, явившегося причиной ущерба (ст. 17), т.е. исходит из признания действительными только таких соглашений о подсудности, которые заключены в связи с уже возникшими спорами.

Рассматривая вопрос о допустимости указания в соглашении не конкретного суда, а той или иной правовой системы, автор считает, что конкретный суд в случае заключения такого соглашения следует определять с учетом норм права о внутренней подведомственности и подсудности.

Значительное внимание уделяется вопросу о действительности соглашений о подсудности. Рассматривая такое соглашение в качестве автономного, автор обосновывает вывод о необходимости самостоятельного определения права, подлежащего применению к этому соглашению, а именно применения к соглашению о выборе суда lex fori по причине его наибольшей связи с государством согласованного сторонами судебного органа. В работе отмечается, что вопрос о действительности соглашения о подсудности может рассматриваться как судом, указанным в этом соглашении, так и судом, компетенция которого рассматривать спор исключена данным соглашением. В последнем случае, на взгляд диссертанта, дерогированному суду необходимо давать оценку соглашению о подсудности лишь на предмет соблюдения правил об исключительной подсудности, поскольку проверить приемлемость такого соглашения с точки зрения пророгированного суда весьма затруднительно.

Рассматриваются позиции доктрины и практики и по вопросу о том, какими нормами - материального или процессуального права следует руководствоваться при определении юридической силы соглашения.

Некоторые договоры России с участием иностранных государств, допуская возможность изменения установленной ими международной подсудности путем заключения соглашения о выборе суда, умалчивают о форме такого соглашения См., напр., договоры о правовой помощи с Вьетнамом 1998 г. (п. 2 ст. 36), Кубой 2000 г. (п. 2 ст. 32), Монголией 1999 г. (п. 3 ст. 24), Польшей 1996 г. (п. 3 ст. 44).. Российское законодательство о форме соглашений о подсудности дел с участием иностранцев также весьма лаконично, что создает определенные трудности при определении юридической силы соглашения. В целях восполнения существующего пробела целесообразно, по мнению диссертанта, обращение к используемым в международной практике подходам См., напр., Гаагская конвенция о соглашениях сторон о выборе суд 2005 г.; Регламент Совета ЕС от 22.12.2000 № 44/2001 о юрисдикции, признании и принудительном исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам (п. 2 ст. 23)., когда письменная форма такого соглашения необязательна, но требуется подтверждение его заключения письменными доказательствами.

Обращается внимание на предусмотренное нормами ряда международных договоров РФ См., напр., договоры России о правовой помощи с Албанией 1995 г. (ст. 21), Грузией 1995 г. (ст. 21), Ираном 1996 г. (ст. 21), Киргизией 1992 г. (ст. 21), Латвией 1993 г. (ст. 21); п. 2 ст. 4 Киевского соглашения 1992 г. правило, относящееся к моменту заявления возражений о некомпетентности суда по мотиву нарушения условий соглашения о подсудности. В некоторых договорах требуется, чтобы заявление было сделано до представления возражений по существу иска.

Поскольку российскому процессуальному законодательству в принципе неизвестно обоснование судебной компетенции в силу безоговорочного вступления ответчика в процесс, как это предусмотрено в законодательстве ряда иностранных государств, целесообразно, по мнению автора, внесение в АПК РФ (гл. 32) и ГПК РФ (гл. 44) статьи следующего содержания: «Совершение ответчиком по делу с участием иностранных лиц после его вызова в суд любого процессуального действия, кроме формального оспаривания компетенции судов в Российской Федерации, рассматривается как признание компетенции российских судов».

ОСНОВНЫЕ НАУЧНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ НАШЛИ ОТРАЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩИХ СТАТЬЯХ АВТОРА, ОПУБЛИКОВАННЫХ В ИЗДАНИЯХ, РЕКОМЕНДОВАННЫХ ВЫСШЕЙ АТТЕСТАЦИОННОЙ КОМИССИЕЙ МИНИСТЕРСТВА ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

1. Щукин А.И. Гаагская конвенция в отношении соглашений о выборе суда 2005 года: основные положения // Арбитражный и гражданский процесс. 2006. № 5 (1 п. л.).

2. Щукин А.И. Вопросы международной подсудности по месту исполнения обязательства в договорах государств - участников СНГ и в судебной практике // Вестник ВАС РФ. 2010. № 12 (0,6 п. л.).

3. Щукин А.И. Признание лица безвестно отсутствующим: вопрос международной подсудности в российском законодательстве и судебной практике // Закон. 2011. № 2 (0,5 п. л.).

4. Щукин А.И. Международная подсудность как предпосылка права на обращение в суд // Закон. 2012. № 8 (1 п. л.).

Размещено на Allbest.ru