Международно-криминологическое видение концепции уголовной ответственности государства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Международно-криминологическое видение концепции уголовной ответственности государства

В.Ф. Антипенко

Аннотация

Цель статьи - подтвердить фундаментальный характер научной идеи: «Международно-криминологическая основа нормотворчества в международном праве», лежащей в основе формирующейся на кафедре международного права Института международных отношений Национального авиационного университета научной школы.

Одновременно предпринята попытка закрепить обоснование института уголовной ответственности государства в современных условиях, показав при этом приоритет инструментария международной криминологии для решения проблем эффективности международного права.

Ключевые слова: государство, криминальная репрессия, уголовная ответственность государства, международная криминология.

В отечественной науке международного права возобновилась дискуссия вокруг целесообразности введения уголовной ответственности государства. В сущности эта проблема не оставляла равнодушными многих юристов-международников и специалистов уголовного права вот уже столетие, особенно со времени выхода в свет в 1925 году концептуальной работы известного румынского юриста Веспассиана Пеллы «Коллективная преступность государств и уголовное право будущего». В ней ученный утверждал еще тогда, что уголовная ответственность государств на самом деле существует в международном праве. Он был уверен, что полное признание этого вида ответственности имело бы большое значение для повышения эффективности международного права.

Однако мнения специалистов разделились и на протяжении ХХ столетия велась достаточно активная полемика между сторонниками концепции уголовной ответственности государства (В. Пелла, Донедье де Вабр, Бустаманте, Дюма и др.) и её противниками (Д. Анцилотти, Р. Бадеван, Дрост, Г.И. Тункин, А.Н. Трайнин и др.), которая продолжена нынешним поколением юристов-международников и специалистов уголовного права.

В отечественной науке этой проблемы касались В.А. Василенко, В.Ф. Антипенко, Н.А. Манийчук, Н.А. Зелинская и другие.

Новым импульсом актуализации проблемы в современных условиях должна послужить кандидатская диссертация Важной Е.А. «Концепция уголовной ответственности государства», которую она подготовила на кафедре международного права Института международных отношений Национального авиационного университета и в 2013 году успешно защитила.

Знаковыми обстоятельствами, сопровождающими это событие, которые, собственно говоря, и обусловили выход настоящей статьи, являются, во-первых, то, что работа Е.А. Важной выполнена в рамках формирующейся на кафедре научной школы, оригинальность научной идеи которой связывается с обоснованием международно-криминологического содержания нормотворчества в международном праве, регулирующем борьбу с международными преступлениями. Диссертационное исследование существенно укрепляет аргументационную базу научной школы, подтверждая состоятельность международной криминологии как самостоятельного направления криминологической науки и указывая на вытекающие из этого новые возможности повышения эффективности международного права в сфере борьбы с терроризмом.

Во-вторых, ценность работы Е.А. Важной определяется тем, что проблему уголовной ответственности государства она «реанимирует» в современных условиях возрастания международной насильственной конфликтности, продуцируемой в немалой степени государствами, когда в доктрине вполне обоснованно ставится вопрос о криминогенности глобализации. Международно-криминологический подход здесь и состоит в том, чтобы определить истинные движущие механизмы этой конфликтности и, следовательно, избежать ошибок в определении предмета правового регулирования в международно-правовом нормотворчестве антиконфликтной направленности.

Оснащенный международно-криминологическим видением международных взаимодействий, институт уголовной ответственности государства сам по себе является эффективным инструментом действенности международного права, как наиболее острая форма ответственности государства в целом по международному праву, поскольку указанный институт должен функционировать в сфере серьезных нарушений международного права (международных преступлений). Наряду с этим актуальность постановки проблемы уголовной ответственности государства во многом объясняется тем, что по своей сущности этот институт призван создавать благоприятные условия для обеспечения адресности ответственности по международному праву.

Именно уголовно-правовая процедура в международном праве позволяет избежать для народов необоснованной обязанности претерпевать и фактического претерпевания определенных лишений и страданий [10, c. 26].

Лучшим аргументом здесь может быть вывод великого гуманиста Ж.-Ж. Руссо, который считал, что конфликты и войны возникают между правителями и государственными машинами, которые они контролируют: «Итак, война - это отношение отнюдь не человека к человеку, но Государства к Государству, когда частные лица становятся врагами лишь случайно и совсем не как люди и даже не как граждане, но как солдаты; не как члены отечества, но только защитники его. Наконец, врагами всякого Государства могут быть лишь другие Государства, а не люди, если принять в соображение, что между вещами различной природы нельзя установить никакого подлинного отношения» [8, с. 20].

Говоря об уголовной ответственности государства или об ответственности государства вообще, следует учесть, что в условиях глобализации функции государства меняются. Изначально государство создается как политическая организация власти народа, однако из «держателя» нации, гаранта ее целостности и безопасности (по меньшей мере, так государство позиционировалось) оно превращается в своеобразного менеджера в международном пространстве, лоббиста интересов крупного капитала, наделяемого функциями обеспечения доступа к ресурсам, технологиям, размещения инвестиций и т.п.

Следовательно, способность и свойства, продуцирующие международные преступления, государству придает, как правило, не народ, а (реально) правящие заинтересованные элиты. Отсюда обеспокоенность по поводу возможностей безосновательного осуждения народов в рамках уголовной ответственности государства, как основной аргумент противников этого института международной ответственности в доктрине, выглядит неубедительно. уголовный ответственность государство международный

На наш взгляд, изначально преступной воля народа быть не может. В противном случае такая воля как преступная в результате демократических процедур должна быть заложена в Конституцию государства в виде возможностей и нацеленности на совершение международных преступлений.

Криминальность государства, его поведения следует в большинстве случаев связывать с ситуацией, когда механизм государства начинает действовать вне общества, вопреки чаяниям и сущности общества, вплоть до враждебности обществу. При этом, воплощая свою преступную волю, влиятельные индивиды или правящие группы таких индивидов эксплуатируют возможности государства. Используя в преступных целях государственные механизмы, они способны придать воле и интересам народа преступный характер. Таким образом, речь может идти лишь о видимости преступного поведения народа.

Поскольку государство действует в международном пространстве, подобные трансформации в нем подлежат наказанию и устранению во избежание повторения впредь, как составляющие угрозу международной безопасности. Таким образом, речь идет о функции уголовного наказания и устранения тех механизмов (в их конкретном формате), органов и физических лиц, сочетание которых делает поведение государства преступным по международному праву. А это со всей очевидностью является одной из основных характеристик института уголовной ответственности.

Международно-криминологический подход, лежащий в основе института уголовной ответственности государства, и во многом определяющий его эффективность, создает возможности определения тех лиц и групп лиц, в чьих интересах осуществляется преступная трансформация государства, прикрываемая интересами и волей народа, точнее говоря, ее видимостью.

При этом необходимо предостеречь от ошибочного восприятия вышеуказанной международно-правовой конструкции как предлагаемой в пределах ныне существующего института ответственности государства по международному праву и международно-правовой уголовной ответственности физических лиц.

Речь идет именно об уголовном наказании в отношении государства путем адресного применения криминальной репрессии в отношении государственных органов, институтов, учреждений, юридических и физических лиц, образующих преступный по международному праву (и, как правило, антиконституционный по национальному праву) тип поведения и действий государства.

Конечно же движущей силой образующегося преступного по международному праву сочетания государственных органов и институтов, является мотивация индивидов (групп индивидов), определяемая их интересами. Но, воплощая свои интересы, они сообщают комплекс криминальности государственному механизму, то есть государству.

Возвращаясь к существующему в международном праве режиму двойной ответственности уместно с этой точки зрения задаться следующим вопросом. Если именно интересы и деяния физических лиц (наказуемые в уголовном по международному праву порядке) воплощают криминальную сущность события противоправности, присваемого также и государству, то почему ответственность за его совершение должна трансформироваться в некриминальные формы? И почему международное право, регулирующее межгосударственные отношения в столь важной сфере реализации ответственности, определяющей эффективность этого самого международного права, должно приоритет строгости формы ответственности перекладывать на индивидов? Ведь сам факт уголовной по международному праву ответственности физических лиц является признанием преступности деяния, которое стало возможным благодаря сформировавшемуся в самостоятельную преступную систему государственному механизму.

Еще Гуго Гроций указывал на взаимосвязь ответственности государства и индивида: «Общество как любое иное государство, отвечает за поступки отдельных граждан, когда нет собственного деяния или упущения» [3, с. 506].

Эту же связь в виде производной ответственности обосновывал Л. Оппенгейм, показывая, что «будучи правом только между государствами, международное право должно сделать каждое государство в известном смысле ответственным за определенные, наносящие ущерб международные действия, совершенные его гражданами или иностранцами» [7, с. 311].

Мощный гносеологический инструментарий международной криминологии, благодаря вовлечению в процесс познания международных преступлений таких фундаментальных смежных с правом наук как геополитика, геоэкономика, международная социология, конфликтология, культорология и др., создает в современных условиях возможности для определения реальной сущности механизмов международных преступлений их генезиса, причин, условий и предпосылок. Это обусловливает особое качество уголовной ответственности государства, наполняет новым содержанием понятия вины, ущерба и другие категории, определяющие её специфику в международных правоотношениях. Учитывая возможности международной криминологии в механизме уголовной ответственности государства по международному праву, значительная роль должна отводиться самой процедуре уголовного расследования, что в таких условиях делает эту процедуру прицельной и результативной. Обратная связь здесь заключается в насыщении международной криминологии фактическим материалом, стереотипами международных правонарушений, наиболее опасными для международного мира и правопорядка.

Наряду с карательным и воспитательным воздействием одна из главных функций уголовной ответственности состоит в предупреждении преступности, устранении условий и (государственных) механизмов преступлений. В распространенной ныне концепции объективной ответственности эта функция, по сути, отсутствует. В доктрине, как и в практике, обнаруживает себя тенденция к признанию объективной ответственности за международные правонарушения, то есть ответственности за нарушение обязательств независимо от вины, когда сам факт нарушения обязательства порождает ответственность. Объективная ответственность нашла закрепление в статьях об ответственности государств, начиная с самого принципа ответственности.

Однако, если в отношении международных деликтов такая конструкция приемлема, то в отношении международных преступлений её беспомощность является очевидной. Чтобы в этом убедиться достаточно ознакомиться со статистикой, характеризующей неуклонное возрастание вооруженной террористической конфликтности, наркобизнеса, контрабанды оружия, различных сфер так называемой параэкономики и т.п. Международная криминология создает реальные возможности определения в этих и других, сокрушающих международный мир преступных процессах, роли и интересов государства. Несмотря на то, что международное сообщество формально не иерархиезировано и не организовано властно как государство, оно представляет единую социальную мегацелостность, нуждающуюся в безопасном развитии.

Ведь не случайно в истории международного права имеют место факты, когда по наиболее существенным угрозам мировому сообществу вина как элемент правонарушения с участием государства предусматривается международными договорами. В Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него 1948 года говорится: «В настоящей конвенции геноцид означает любое из следующих деяний, совершенное с намерением…» (ст. 2). В качестве другого примера можно привести статью 54 Положения о законах и обычаях сухопутной войны 1907 года, согласно которой подлежит преследованию «всякий преднамеренный захват, истребление или повреждение» культурных и исторических ценностей. В арбитражной практике также имели место случаи ссылок на вину. В известном решении Женевского арбитража по делу фрегата «Алабама» в качестве основания ответственности было признано отсутствие надлежащей заботы. В особом мнении по делу об инциденте в проливе Корфу судья Международного Суда ООН С.Б. Крылов, утверждая, что для признания государства ответственным необходимо установить не только факт объективного нарушения норм международного права, но и «злую волю» государства или, по крайней мере, виновное упущение [4, с. 92].

Авторитетной является позиция известного в мире украинского юриста-международника В.А. Василенко, который, исследовав данную проблему, пришел к выводу: «Таким образом вина государства предоставляет собой не фикцию и условность, а является реальностью и условием для квалификации его поведения как международного правонарушения» [2, с. 160].

Вина признавалась элементом международного правонарушения также и другими учеными, занимавшимися анализом проблемы ответственности: Г.И. Тункиным, Д.Б. Левиным, П. Курисом, Ю.М. Колосовым, В.А. Мазовым, Ю.В. Петровским.

Эту позицию разделяли и западные ученые А. Фердросс, Г. Дам, Л. Оппенгейм и др. Последний, в частности, считал, что действие государства не является международным правонарушением, «если оно совершено не намеренно и не злостно и без преступной небрежности».

Впрочем, следует признать, что в доктрине мнения по поводу обязательности квалификации вины государства разделились и, как уже было сказано, возобладала точка зрения сторонников концепции объективной ответственности [5, с. 87 - 91].

Тем не менее, в условиях эскалации международной конфликтности и международной преступности возможности международной криминологии предполагают наполнение концепции уголовной ответственности государства и сопряженных с ней квалификационных категорий (вины, мотивации, умысла, ущерба и др.) реальным международным содержанием [1, с. 200-216].

В современных условиях сущность властных отношений мало в чем изменилась, поэтому определение вины государства, механизмы формирования его «злой воли» предполагает конкретизацию ответственности, которой можно достичь в уголовном по международному праву порядке при активном использовании международно-криминологических средств и возможностей.

Идею уголовной ответственности государства не следует примитизировать, проводя параллели с уголовным наказанием индивида. Уголовная ответственность и наказание - понятия не тождественные даже во внутреннем праве, а в международном праве - и того более [10, с. 27]. Уголовная по международному праву ответственность как международное осуждение, порицание виновного в совершении международного преступления государства и как вид международного принуждения шире, чем наказание, являющееся одной из форм выражения уголовной ответственности. Конечно же, уголовное наказание связывается прежде всего с физическим лицом. Отсюда назначение уголовной ответственности государства прежде всего состоит в том, чтобы определить физических лиц, которые совершили и в интересах которых совершено деяние, инкриминируемое международным сообществом определенному государству и квалифицированное международным сообществом как угрожающее международному миру и безопасности. Это предполагает насыщенность института уголовной ответственности государства международным уголовно-процессуальным содержанием, однако вовсе не означает возвращение на «исходную позицию» к уголовной ответственности по международному праву только индивида.

Сущностной характеристикой уголовной ответственности государства является тот порочный симбиоз, когда физические лица, в интересах которых происходит преступное поведение государства, вне соответствующих криминально деформированных государственных механизмов и органов реализовать свои преступные цели не смогли бы. Уголовная ответственность государства предполагает устранение его уязвимости к подобного рода криминальным трансформациям во всем комплексе элементов, образующих обустройство этого государства.

Другими словами, речь идет о том, что именно институт уголовной ответственности государства наиболее эффективен в воспрепятствовании возникновению феномена «злой воли» государства.

Роль воли государства как категории, являющейся первично международно-правовой, отрицать трудно, поскольку международное право как уникальная правовая система формируется в результате согласования воль государств [9, с. 82, 91, 108].

Но аргументируя возможность вины государства наличием у него воли, было бы несправедливым обойти вниманием довольно убедительные доводы тех ученых, которые в уголовном процессе апеллируют к воле индивидуальной. Так, еще Р. Филлимор по поводу уголовного наказания государства писал: «Уголовное право имеет дело с физическими лицами - существами мыслящими, чувствующими, имеющими волю. Юридическое лицо, строго говоря, не имеет этих атрибутов, хотя через представительство и систему управления воля определенных индивидов рассматривается как воля корпораций, но только для определенных целей. Для того, чтобы имелось основание для применения уголовного закона, необходима индивидуальная воля. Воля, выражаемая через посредство представительства, не дает основания для применения уголовного закона» [14, с. 5].

Однако внимательная оценка этих аргументов, по меньшей мере, устраняет их категоричность.

Во-первых, почтенный автор не отрицает саму возможность трансформации воли индивидов в волю государства. Во-вторых, преступная («злая») воля индивидов воплощается в волю государства, как правило, не через легитимные механизмы демократического представительства, а в случаях, когда эти механизмы претерпевают определенное перерождение и обретают способность воплощать волю индивидов, влекущую преступное поведение государства.

Следовательно, институт уголовной ответственности государства призван устранить саму эту предрасположенность государственных механизмов трансформироваться и реализовывать «злую» волю индивидов. Речь идет прежде всего о ликвидации (как форме уголовного наказания) тех элементов и органов государства, а, возможно, и всей государственной машины в целом, которые претерпели криминальную деформацию и способны воплощать преступные интересы и намерения влиятельных индивидов.

Последователь Р. Филлимора П. Дрост, исходя из концепции, рассматривающей государство как фикцию, также отвергает возможность уголовной ответственности государства по международному праву. Возможность наказания государства, по мнению П. Дроста, юридически и практически исключается. Правительствa же могут и должны быть наказуемыми, если международный правопорядок будет предусматривать осуществление уголовной юстиции [12, с. 293].

Но, допуская реальность уголовной ответственности правительства определенного государства в условиях «фикции» этого государства, следует понимать, что вне определенным образом трансформированных (под преступные цели) государственных механизмов деяния правительства, которые бы служили основанием для уголовной ответственности по международному праву, вряд ли были бы возможны.

Следовательно, вопрос уголовной ответственности государства и с этой точки зрения во многом носит международно-криминологическое содержание, связанное с установлением собственно преступного механизма, движущих интересов физических лиц, влияющих на преступное поведение государства и т.п.

В этих условиях по другому следует подходить и к определенной еще Г. Гроцием обязанности государства наказывать за преступление. Ф.Ф. Мартенс, следуя Г. Гроцию, указывал, что ответственность государства (по международному праву - прим. В.А.) возникает лишь в случае отказа наказать виновного [6, с. 434].

Однако, если само государство, его органы и механизмы определены как преступные, возлагать на него такую функцию неприемлемо. Уголовная ответственность индивидов должна в таких случаях наступать по международному праву в рамках уголовной ответственности государства.

Возражения против концепции уголовной ответственности государства во многом строятся на теории единства путей развития права.

Так Д. Анцилотти считал, что теория, по которой наказание отличается от возмещения ущерба, формируется тогда, когда государство оказалось в состоянии взять на себя функции защиты объективного права, «следовательно на стадии развития, которой международное право еще не достигло и, возможно, никогда не достигнет» [11, с. 96-97].

Несколько оптимистичнее в отношении перспектив введения уголовной ответственности государства был настроен другой сторонник теории единства развития права, профессор Р. Бадеван. В 30-е годы ХХ столетия он указывал: «Несомненно, что эти взгляды забегают далеко вперед по сравнению с ныне действующим правом» [13, с. 11].

Ныне международное сообщество как социальный субъект международного права не обладает атрибутами государства, но оно как и государство обладает правом на мир и безопасность, которое в прежние времена отчасти обеспечилось за счет jus ad bellum.

В условиях насыщения международного пространства протестностью и насильственной конфликтностью потребность в (уголовном) наказании «провинившихся» государств и их (неугодных) лидеров с претензиями на обеспечение международной безопасности все чаще реализуется стихийно через формирование коалиций. Так, к примеру, происходило в Югославии, Афганистане, Ираке, Ливии, возможно - в Сирии и т.п.

Институт уголовной ответственности призван вывести эту опасную тенденцию из зоны стихийности, воспрепятствовать фактору права силы в международных отношениях.

И в этом смысле институт уголовной ответственности особенно актуален в отношении большого числа стран, где интересы частного бизнеса слабо сопряжены с интересами народов. Отсюда усиливается важная для кризисного международного сообщества социальная функция уголовной ответственности государства с ее нацеленностью на устранение условий социального конфликта.

Таким образом уголовная ответственность государства предполагает конкретную и жесткую уголовно-процессуальную процедуру определения объектов международной криминальной репрессии и ее последующего применения, ориентируясь не только на преступных должностных лиц, институты и органы государства, но прежде всего, на механизмы их трансформации в состояние, результирующее преступное поведение государства в международных взаимодействиях. Эффективность такой процедуры во многом обеспечивается возможностями и инструментарием международной криминологии.

Библиографический список

1. Антипенко В.Ф. Международная криминология: опыт исследования терроризма / В.Ф Антипенко: монография. - О.: Феникс, 2011. - 356 с.

2. Василенко В.А. Ответственность государства за международные правонарушения / Владимир Андреевич Василенко. - К .: Вища школа, 1976. - 267 с.

3. Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1956. - С. 506.

4. Крылов С.Б. Международный Суд. М., 1958. - С. 92.

5. Лукашук И.И. Право международной ответственности. - М.: Волтерс Клувер, 2004. - 432 с.

6. Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов ; в 2-х т. / Ф. Ф. Мартенс. - М. : Зерцало, 2008. - Т. 1. - 368 с.

7. Оппенгейм Л. Международное право / Л. Оппенгейм; [пер. с англ.]; под ред. С. Б. Крылова. - М. : Иностр. лит., 1948. - Т. 1. - Полут. 1. - 407 с.

8. Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. Трактаты. М.: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле, 1998. - С. 20.

9. Тункин Г.И. Теория международного права / Григорий Иванович Тункин. - М. : Издательство «Зерцало», 2000. - 416 с.

10. Уголовное право УССР. - К.: «Вища школа», 1984. - 383 с.

11. Anzilotti D. Teoria generale della responsibilita dello stato nel dirito internationale. - 1959. - 287 р.

12. Drost P. The Crime of State. - Leyder, 1959. - Vol. I. - 350 р.

13. Dumas. De la responsibilite internationale des Etats. - 1930. - 365 р.

14. Phillimore R. Commentaries upon International Law. - L., 1879. - Vol.І. - 655 р.

Размещено на Allbest.ru