Информационно-техническое обеспечение и возможности защиты основных прав человека в словацком уголовном деле

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 343.2

Информационно-техническое обеспечение и возможности защиты основных прав человека в словацком уголовном деле

Доказательства серьёзных преступлений в условиях современного общества, интегрированной Европы и глобализированного мира не могут обойтись без использования современных и наступательных по характеру средств, которые применяются секретным способом. Эти средства секретного наблюдения являются типичными для полицейских государств, а не для государств правовых и демократических. Законы государств, которые позволяют пользоваться такими инструментами секретным способом против отдельных лиц, в то же время должны создать достаточные гарантии защиты затронутых прав в контексте европейских и международных стандартов и в контексте требований, которые ставит им по прецедентному праву ЕСПЧ.

Ключевые слова: информационно-технические средства, уголовное дело, защита основных прав человека, гарантии основных прав человека.

Докази серйозних злочинів в умовах сучасного суспільства, інтегрованої Європи і глобалізованого світу не можуть обійтися без використання сучасних і наступательних за характером засобів, які застосовуються у секретний спосіб. Ці засоби секретного спостереження є типовими для поліцейських держав, а не для держав правових і демократичних. Закони держав, які дають змогу користуватися такими інструментами у секретний спосіб проти окремих осіб, водночас мають створити достатні гарантії захисту порушених прав у контексті європейських та міжнародних стандартів і в контексті вимог, які ставить їм за прецедентним правом ЄСПЛ.

Ключові слова: інформаційно-технічні засоби, кримінальна справа, захист основних прав людини, гарантії основних прав людини.

Evidence of serious crimes in the conditions of modern society, integrated Europe and the globalized world can not do without the use of modern and inappropriate, by nature, means that are used in a secret way. These means of secret surveillance are typical for police states, and not for states legal and democratic. The laws of states that allow such instruments to be used in a secret way against individuals, at the same time, must create sufficient guarantees for the protection of affected rights in the context of European and international standards and in the context of the requirements set by the ECtHR case-law.

Key words: information technology means, criminal case, protection of basic human rights, guarantees of basic human rights.

Постановка проблемы. Постепенно развивающемуся обществу, его модернизации, процессу глобализации, с точки зрения интегрированной Европы, ничем не уступает в развитии преступность и особенно её тяжелые формы. Методы совершения тяжёлых экономических преступлений пополняются более современными элементами. Реакция государства на модернизацию форм и методов совершения преступлений обязательно ведёт к использованию современных средств и инструментов для обнаружения, выявления виновных и их идентификации. Оказалось, что оригинальные классические методологии расследования и типичные варианты доказательства, используемые в них, являются малоэффективными в борьбе с серьёзными видами преступлений. Для этих целей, то есть ради обнаружения и доказательства необходимо использовать современные, сильно ограничивающие концепцию прав человека доказательства. С одной стороны, речь идёт о современных, но, с другой, очень интенсивных средствах, которые вмешиваются в область основных прав человека и свобод заинтересованных лиц, так как это гарантировано не только конституциями государств, но и на европейском и даже международном уровне. Однако обнаружение и доказательство серьёзного преступления в другом направлении не ведёт. Конфликт возникает между требованием защиты прав человека и их сохранения с требованием об эффективности и действенности борьбы с серьёзными преступлениями. Некоторые виды преступлений совершаются таким образом, что выявление и доказательство их исполнения невозможно никаким другим путём. Однозначно, интерес к последовательной и всесторонней защите прав человека должен в определённой степени отступать на задний план, по сравнению с интересами государства в области защиты прав человека, от преступной деятельности, в том числе и его наиболее серьезных форм. В противном случае, защитная функция, как основная функция уголовного права, явилась бы лишь пустой идеей. Таким образом, по нашему мнению, нужно отказаться от строгой и всеобъемлющей защиты основных прав человека и настаивать на возможности государства вмешиваться в них на условиях, которые определяет уголовное законодательство с целью последовательной защиты общества, его членов, основных прав человека.

Как мы уже говорили, этот путь ведёт в направлении, связанном с использованием современных средств, которые проводятся, как правило, секретно и позволяют получить относительно объективные и надежные показания для уголовного судопроизводства. В такие институты, без сомнения, можно включать информационно-технические средства в процессуальной плоскости их использования. Кроме прочего, сюда же можно отнести также средства оперативно-розыскных мероприятий, которые носят аналогичный характер. Для обеих групп средств является типичным то, что их преимуществами можно воспользоваться, с точки зрения процесса, опираясь на положения уголовного права (Закон № 301V2005 с позже внесенными поправками, далее УП или «уголовное право»).

Информационно-технические средства в уголовном судопроизводстве лежат в процедурной плоскости их использования, представляют институты перестрахования, но также у них характер доказательств. Как институты перестрахования они направлены на обеспечение информацией, что имеет важное значение в рамках уголовного судопроизводства. То, что они так или иначе важны для уголовного преследования, означает, что их результаты могут быть использованы в качестве доказательств в уголовном судопроизводстве, в том числе законность использования этих средств также находит своё отражение и в законности накопленных доказательств. Следует отметить, что информационно-технические средства сами по себе не носят характер доказательств, но им характерно понятие средств доказывания. Информация, полученная с их помощью, сразу носит характер доказательств в уголовном процессе. Поэтому нельзя согласиться с формулировкой законодателя, которая содержится в положениях ст. 119 (2), втором предложении части УП, что средствами доказывания являются прежде всего допрос обвиняемых, свидетелей, экспертов, экспертизы и экспертные заключения, проверка показаний на месте, рекогниция, реконструкция, следственный эксперимент, осмотр, дела и документы, имеющие значение для уголовного дела, заявление, информация, полученные благодаря использованию информационно-технических средств. Здесь законодатель неправильно различает доказательства прямого знания и средства доказывания конкретного процессуального действия, при помощи которого получаются в установленном законом порядке доказательства [1, с. 496].

Тот факт, что информационно-технические средства имеют характер перестраховочных институтов по отношению к вещам и информации, демонстрируется также их систематическим включением в положения Уголовного кодекса, который дифференцирует их на части, в зависимости от того, имеются в виду институты, которые уполномочены осуществлять задержание лиц и вещей (главным образом, вещей), или институты призваны к обеспечению информаций в уголовном судопроизводстве.

К обеспечению вещей, важных для уголовного судопроизводства, относится главным образом задержание, открытие и просмотр содержимого отгрузки (§ 106 ТП), что на самом деле является только какой-то промежуточной ступенью, которая позволяет проверять содержимое отгрузки, а на основе того, что или какие конкретные элементы отгрузка содержит, можно использовать любой из других существующих институтов, которые, однако, имеют характер средств операттивно-розыскной деятельности. уголовный преступление доказательство

К информационно-технологическим средствам обеспечения безопасности информации, имеющим значение для уголовного дела, принадлежат, прежде всего, изготовление видео, аудио и аудио-визуальных записей (§ 114 ТП), прослушивание и запись телекоммуникационных операций (§ 115 ТП) и передачи данных телекоммуникационных операций (§ 116 ТП).

Определение информационно-технических средств включает в себя положения Уголовного процессуального кодекса. Именно в положениях § 10 абз. 21 ТП приводится, что информационно-техническими средствами считаются «электротехнические, радиотехнические, фототехнические, оптические, механические, химические или другие технические средства и оборудования или их файлы, используемые в секретном порядке» при:

- подслушивании и записи телекоммуникационных операций в электронных коммуникационных сетях;

- изготовления видео, аудио и аудио-визуальной записи;

- поиска, открытии и просмотра содержимой отгрузки.

В то же время согласно условиям, их использование объединяет вмешательство основных прав и свобод человека заинтересованных лиц. Для использования этих средств, по смыслу приведённого положения, поставщики электронных коммуникационных услуг, в том числе и почтовая компания, все виды экспедиторов и транспортных организаций обязаны предоставить необходимое взаимодействие. У них нет возможности апеллировать к обязанности хранить профессиональную тайну и к тому, что такую информацию создает содержание охраняемых законом тайн. Это определение для целей уголовного дела является обязательным, как это следует из этого положения («для целей настоящего Закона»), поскольку это юридическое определение. На основе этого можно умозаключить, что часто одни виды деятельности (подслушивание, запись, изготовление записей, поиск, открытие и просмотр содержимой отгрузки) считают информационно-техническими средствами, в сущности это касается конкретных видов деятельности, которые реализованы с помощью этих специфических средств. Специфические средства и оборудования, которые используются для этих целей, носят характер информационной технологии, которая по своей конструкции, определению и направлению позволяет произвести такие записи. Эти средства, оборудование и системы, которые непосредственно предназначены для записи и захвата информации, с этой целью они структурно адаптированы. Конкретное действие означает подслушивание, запись, изготовление записей, поиск, открытие и просмотр содержимой отгрузки это конкретные действия, но не простые информационно-технические средства.

Прямо упомянутое положение определяет способ использования этих средств. Они используются секретным способом так, чтобы об их использовании заинтересованные лица не знали. Это фундамент, к которому относится суть этих средств, и одновременно это то, из-за чего названные существенные доказательства имеют такое важное значение для целей уголовного судопроизводства. Лица, которых касаются указанные средства, не осознают тот факт, что они используются. Если бы они знали, что их связь и другие виды деятельности регистрируются или перехвачены, если бы они знали, что их отгрузки контролируются, вероятно, они бы ограничили их деятельность, контакты приостановили так, чтобы не реализовалась любая незаконная деятельность или укрепили бы сопроводительную историю такой деятельности и контактов. Знание заинтересованных лиц об использовании информационно-технических средств против них было бы направлено на недостижение их цели, а для уголовного дела, вероятно, не имелось бы объективных знаний о реальном характере осуществляемой деятельности и о характере конкретных мероприятий, контактов и так далее.

Секретный способ использования этих средств, а также сущность деятельности, которая с индивидуальными средствами соединяется, повлечёт за собой то, что констатируется интенсивное столкновение этих институтов с основными правами заинтересованных лиц. Не только самостоятельная деятельность, которая составляет их суть, метод отчетности исполнения, но и невежество тех заинтересованых лиц об их использовании, и, следовательно, отсутствие их согласия для этой цели привели к интенсивному столкновению с правом на частную жизнь, на защиту жилища, личными правами заинтересованных лиц, правом на защиту тайны переписки и тайны связи. Для того чтобы в личные права заинтересованных лиц вмешиваться иным законным образом, нужно, как правило, добиться согласия заинтересованных лиц. Исключая возможности записывания исполнения государственных функций или даже возможности использования института гражданскоправовой самопомощи, у частных лиц ни государственных органов нет разрешения (без соблюдения правовых условий) затрагивать права и законные интересы других лиц. Первым вариантом судебного иска является согласие заинтересованного лица, а второй вариант заключается в выполнении строгих условий, установленных законом. В плоскости процесса это просто положения Уголовного процессуального кодекса, содержащего условия и правила для использования информационно-технических средств. После их завершения можно констатировать, что использование конкретного информационно-технического средства само по себе является юридическим, а также имеет правовой характер вмешательства в основные права человека и свободы заинтересованных лиц.

Это кое-что раскрывает о характере информационно-технических средств в уголовном процессе и о интенсивности, с которой компетентные органы, осуществляющие записи конкретных действий, затрагивают права заинтересованных лиц. Мероприятия могут рассматриваться как юридические, если соответствуют условиям и требованиям, которые связывают возможности использования информационно-технических средств положений Уголовного процессуального кодекса. Более или менее последовательно в положениях Уголовнопроцессуального кодекса регулируются условия их использования с учётом характера и особенных признаков этих средств. Эти условия должны исключать произвольное и любое использование информационно-технических средств в уголовном процессе, и одновременно их использование оговаривается для самых серьезных преступных действий, имеющих характер преступлений. Создание системы гарантий означает, что институтами не будут злоупотреблять, и в гарантированные права будут вмешиваться только там, где это необходимо. В систему гарантии защиты прав субъектов заинтересованых лиц можно включить тот факт, что положения Уголовного процессуального кодекса рассматривают такие вопросы: а) определение преступлений, в связи с уголовным преследованием, для которого можно использовать конкретные информационнотехнические средства; б) часть и стадии уголовного процесса, в котором можно использовать данные средства; в) субъект, который принимает решение об использовании средств; г) тип и форма решения об использовании средств; д) определение периода, в течении которого конкретным средством можно спользоваться; варианты достижения продолжения срока его действия,е) путь, которым конкретные средства выполняются; ж) возможности использования полученых информаций в качестве доказательства в уголовном процессе; з) обработка полученых информаций в ходе уголовного судопроизводства; и) обязанность информировать заинтересованые лица; й) возможность вносить обжалование.

При этих условиях следует стремиться к незлоупотреблению информационно-технических средств, а таким образом и к их использованию только в оправданных случаях. Лимитируется возможность использования информации, полученной таким образом, для строгой оценки законности использования конкретных средств, что можно в любом случае оценить положительно. Тот факт, что положения Уголовного процессуального кодекса, касающиеся конкретных информационно-технических средств, часто непоследовательны, формулярно, теоретически и практически проблематичны, является фундаментальным недостатком Словацкой процессной коректировки, возможностей их использования, а также возможностей законного вмешательства в гарантированные права. На эти недостатки указываю в предоставленной диссертации.

Гарантии защиты прав в международной перспективе

С точки международной зрения можно сделать вывод, что информационно-технические ресурсы выбираются в зависимости от конфликта с правами, упомянутыми в ст. 8 абз. 1 в Конвенции о защите прав человека. Это, в основном, право на частную жизнь, защиту семейной жизни, защиту секретности коммуникаций, которые закрепляют положение, о котором идёт речь. С одной стороны, эти права гарантированы, с другой, они не считаются абсолютными, поскольку прямо в абз. 2 формируются условия и возможности вмешательства в них (Чентеш в этом контексте говорит о легитимности вмешательства в гарантированные права) [2, с. 56]. Государственные органы, таким образом, имеют возможность законно вмешиваться в эти права, но только после выполнения условий, которые упомянуты в этом положении [3, с. 2]. Речь идёт не о формулировке абсолютных прав [4, с. 82]. Одним из главных условий является выполнение требований в соответствии со законом. Государства, следовательно, сами должны в свой законный приказ модифицировать варианты использования этих средств, и насколько это возможно, достаточно конкретно, однозначно и последовательно. Кроме соответствия с законом (в смысле внутригосударственной адаптации различных государств), обязательно, чтобы такие мероприятия были в условиях демократических государств непосредственно для обеспечения безопасности, достижения экономического благополучия, в целях предотвращения беспорядков, предупреждения преступности (преступления), в целях защиты здоровья, нравственности или других основных прав человека преступности (преступления), в целях защиты здоровья, нравственности или других основных прав человека.

Одним из наиболее интенсивно нарушаемых прав, несомненно, является право на неприкосновенность частной жизни, так как это гарантирует ст. 8 абз. 1 Конвенции. Интерпретация этой статьи и конкретные дела рассматриваются в ЕСПЧ, который изначально не допускал вмешательства органов государства в право на неприкосновенность частной жизни лиц, а постепенно от этого мнения отошёл. Это произошло под влиянием серьёзного преступления, особенно в связи с быстро развивающейся в Европе организованной преступностью. Он признал, что, в конечном счёте, на право на частную и на семейную жизнь лиц разрешено посягать, но только после выполнения условий, изложенных в законе, который в этом государстве допускает использование наступательных средств вмешательства в эти права ради достижения чётко определенных целей (ст. 8 абз. 1 Конвенции). Органы государства, в первую очередь, должны стремиться в своей деятельности к защите основных прав и свобод человека и, следовательно, защите права на неприкосновенность личной и семейной жизни отдельных лиц. Власть в государстве сама по себе должна быть ограничена законом [5, с. 48]. В частную жизнь отдельных лиц государственные органы не должны вмешиваться больше, чем это необходимо для достижения законных и юридически определенных целей и после реализации других правовых условий, к которым такие вмешательства в правовом и демократическом государстве должны привязать.

Соответствие условиям, установленным для вмешательства в права, гарантированные в ст. 8 Конвенции, Европейский суд по правам человека рассматривает очень строго. Необходимость чёткого выполнения условий, указанных в абз. 2 настоящей статьи, показывает в ряде своих решений. Под влиянием бурно развивающейся в Европе преступности он разрешает определенное вмешательства в права, гарантированные Конвенцией, но в то же время ЕСПЧ заявил, что средства секретного наблюдения не могут быть инструментами правового и демократического государства. Такие средства имеют характер инструментов, используемых полицейскими государствами, поэтому, если ими должны пользоваться правовые и демократические государства, нужно иметь на то уважительную причину. Помимо строгого законодательного регулирования, необходимо, чтобы их использование управлялось принципом необходимости их следует использовать только в тех случаях, когда это на самом деле необходимо. Тот факт, что их использование является необходимым и важным, нельзя путать с теми случаями, когда их применение является приёмлемым или возможным, а в случае необходимости полезным или желательным. Государства, которые во своём законодательстве допускают использование средств тайного наблюдения, должны одновременно, последовательно разработать на уровне закона условия их использования таким образом, чтобы создать набор правил, представляющих гарантии защиты основных прав человека, которые их использованием нарушились. Характер таких гарантий, конечно, спорный и сильно зависит от правоохранительных органов в конкретных странах. В своих решениях Европейский суд по правам человека выразил требование к существованию системы гарантий системы критерии, которые должны быть учтены при использовании любых наступательных средств, затрагивающих гарантированные права, а именно:

- возможности использования таких институтов в уголовном судопроизводстве;

- контекст времени использования таких средств;

- процесс предложения разрешения продления разрешения;

- круг лиц уполномочены принимать решения об использовании этих средств;

- возможность осуществления контроля и субъекты контроля их использование;

- возможность введения обжалования.

Как мы уже упоминали, ЕСПЧ при оценке выполнения таких требований был очень строгим и весь ряд правовых корректировок не был достаточным для выполнения условий, которые сформулированы в п. 8 (2) Конвенции. Например, эти условия не выполнила немецкая уголовная корректировка, как отметил ЕСПЧ в решениях «Класс против Германии». Также корректировка британцев не была, по мнению Европейского суда по правам человека, достаточной для того, чтобы выполнить условия в соответствии с законодательством и прочие условия, необходимые по абз. 2. По мнению суда, была британская корректировка была расплывчатой, мало точной и поэтому не могла удовлетворить требования в соответствии с законом. Если у органов государства должно быть свободное рассуждение, оно не может быть безграничным или же должно быть ограничено какими-нибудь рамками. Эти видит ЕСПЧ в обеспечении защиты основных прав человека и свобод личности отдельных лиц. Затем должны в правовой корректировке существовать требования по защите прав и свобод, возможность достичь этой защиты от злоупотребления государственной властью и, таким образом, от несанкционированного вмешательства в гарантированные права. Эти факты, подчеркивает ЕСПЧ и в других своих решениях, например в решении «Копи против Швейцарии».

В связи с использованием этих средств и нарушением права на неприкосновенность частной жизни и права семейной жизни, надо иметь в виду реализацию принципов законности, обоснованности и соразмерности [6, с. 83]. Правомерности вмешательства государства в права на неприкосновенность частной жизни (и права на семейную жизнь) означает, что государство имеет право ограничивать только на основании закона. Это требование напрямую вытекает из ст. 8 (2) Конвенции. Термин «закон», который Конвенция использовала, органы Страсбурга толкуют относительно широко и принципиально не с формальной точки зрения, а с материальной. Не важно ни указание законодательства, ни то, какой орган права выдал. В так называемых делегированных полномочиях (парламент передал полномочия принимать общеобязательную норму) не проверяют основания, по которым парламент постановил, что правовую корректировку выполнил незаконодательный орган. Орган, которому парламент передаст законодательные полномочия, может быть не только органом исполнительной власти, а также органом профессионального самоуправления. Правовой стандарт, выданный таким органом, Европейский суд считал «законом», например как в случае Бартольд [7, с. 64].

Испытание на правомерность вмешательства в затронутые права включает рассуждение о том, являются ли такие меры или приказы, на основании которых органы государственной власти нарушают право на неприкосновенность личной и семейной жизни, соответствующими требованиям и задачам, которые сформулированы в с. 8 (2) Конвенции. Этом раздел формулирует конкретную цель, на достижение которой должны быть направлены вмешательства в затронутые права, что в случае законности, а также после удовлетворения критерия пропорциональности может быть приемлемым [8, с. 44].

Требование о пропорциональности вмешательства проявляется в поиске и соблюдении определенного баланса между правами, которые доступны и возможности выбора конкретных видов средств, ведущих к реализации отчетной (легитимной) цели. Само вмешательство должно быть необходимым (т. е. если поставленная цель не может быть достигнута другим способом, с использованием более мягкого средства), и его реализация должна соответствовать насущной потребности общества достижению отчётной цели в контексте сущности права, которое должно быть для этих целей ограничено. Таким образом, необходимо изучать выполнение теста пропорциональности, или же то, если такое вмешательство пройдёт испытанием тестом пропорциональности ввиду последствия вмешательства в гарантированные права. По мнению профессора Холландеора, принцип пропорциональности является «общим тестом конфликта основных прав или общественных благ, а следовательно, и столкновения общественных благ и прав и основных прав коллизирующих с правом на неприкосновенность частной жизни» [9, с. 46]. В рассмотрение вопроса о приемлемости вмешательства государственной власти и органов государства в частную сферу личности, с точки зрения соразмерности, включили оценку [10, с. 59]:

- способности (пригодности);

- необходимости;

- адекватности (в узком смысле);

- минимализации ограничения основных прав.

Гарантии защиты затронутых прав с точки зрения внутригосударственных интересов