Право на защиту и гарантии его реализации подозреваемым

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПРАВО НА ЗАЩИТУ И ГАРАНТИИ ЕГО РЕАЛИЗАЦИИ ПОДОЗРЕВАЕМЫМ

Дудоров Т.Д.

доцент кафедры уголовно-процессуального права, к.ю.н.,

Российский государственный университет правосудия,

Центральный филиал, Россия, г. Воронеж

Марков А.И.

магистрант

Российский государственный университет правосудия, Центральный филиал, Россия, г. Воронеж

Аннотация

В настоящей статье проводится анализ права на защиту как одного из фундаментальных конституционных прав граждан, а также существующих гарантий его реализации в досудебных стадиях производства по уголовным делам. На основе проведенного исследования авторы делают ряд предложений по совершенствованию действующего уголовно-процессуального законодательства.

Ключевые слова: уголовный процесс, уголовное судопроизводство, подозреваемый, обвиняемый, уголовное дело.

Уголовное судопроизводство, в соответствии с принципиальным положением, закрепленным в ч. 3 ст. 123 Конституции РФ, имеет в своей основе принцип состязательности и равноправия сторон. Базовым проявлением состязательности может считаться предоставление подозреваемому и обвиняемому реальной возможности активно участвовать в судопроизводстве, в том числе и путем реализации своего права на защиту.

Право на защиту относится к числу фундаментальных конституционных прав лица, в отношении которого ведется производство по уголовному делу. В соответствии со ст. 48 Конституции РФ каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи. Каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения. Следует отметить, что приведенная конституционная норма прямо указывает на то, что право на защиту в уголовном судопроизводстве принадлежит обвиняемому. О подозреваемом речь идет в двух случаях - при задержании и заключении под стражу. Подавляющим большинством правозащитников и ученых-процессуалистов [1, с.62] данная коллизия относится к разряду технических неточностей законодателя и устраняется ч. 3 ст. 49 УПК РФ, в соответствии с которой момент вступления защитника в уголовный процесс обозначается следующим образом: возбуждение уголовного дела в отношении конкретного лица; фактическое задержание лица, подозреваемого в совершении преступления; применение к нему в соответствии со ст. 100 УПК РФ меры пресечения в виде заключения под стражу; вручение уведомления о подозрении в совершении преступления в порядке, установленном ст. 223.1 УПК РФ; объявление лицу, подозреваемому в совершении преступления, постановления о назначении судебно-психиатрической экспертизы; осуществление иных мер процессуального принуждения или иных процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, подозреваемого в совершении преступления.

Кроме того, разъясняя содержание ст. 48 Конституции РФ, Конституционный Суд РФ указал, что по буквальному смыслу положений, закрепленных в данной статье Основного закона, право на получение юридической помощи адвоката гарантируется каждому лицу «независимо от его формального процессуального статуса, в т.ч. от признания задержанным и подозреваемым, если управомоченными органами власти в отношении этого лица приняты меры, которыми реально ограничиваются свобода и личная неприкосновенность, включая свободу передвижения, удержание официальными властями, принудительный привод или доставление в органы дознания и следствия, содержание в изоляции без каких-либо контактов, а также какие-либо иные действия, существенно ограничивающие свободу и личную неприкосновенность» [7].

Несмотря на, казалось бы, исчерпывающее правовое регулирование права подозреваемого на защиту, правоприменительная практика имеет достаточно большое количество случаев его нарушения. Как показало проведенное авторами эмпирическое исследование, защитник допускается в уголовный процесс преимущественно в процессе задержания подозреваемого, перед его допросом. Сложившаяся практика предварительного опроса, проводящегося вне рамок процессуальной процедуры задержания, без разъяснения подозреваемому ключевого права не свидетельствовать против себя, на наш взгляд, не соответствует требованиям УПК РФ. Как отмечается в специальной литературе, нарушения права подозреваемого на защиту наиболее часто выражаются в: 1) замене одного защитника на другого без согласия подзащитного; 2) один и тот же защитник оказывает юридическую помощь одновременно двум лицам, в показаниях которых имеются существенные противоречия; 3) сторона защиты ограничивается во времени ознакомления с материалами уголовного дела [6].

В подобных условиях совершенно логичным, на наш взгляд, выглядит предложение о более последовательном воплощении в нормах УПК РФ права на защиту подозреваемого. В частности, обнаруживается отсутствие процессуального акта, которым защитник «вводится» в уголовный процесс в рассматриваемом случае. В специальной литературе существует вполне обоснованное мнение о необходимости обязать следователя (дознавателя) выносить постановление о назначении защитника в случаях, предусмотренных ст. 51 УПК РФ либо постановление о допуске лица в качестве защитника при осуществлении защиты по соглашению [5, с.34]. Указанные документы явились бы гарантией обеспечения права подозреваемого на защиту и стали бы весомым дополнением к постановлению о привлечении в качестве подозреваемого (которое мы предлагаем выносить как акт, придающий лицу соответствующий процессуальный статус).

С данной проблемой связан вопрос о форме, в которой реализуется право на защиту. Исходя из положений ч.ч. 1, 2 ст. 50 УПК РФ таковых две: защита по соглашению, которая осуществляется по инициативе подозреваемого на его средства, а также защита по назначению, которая обеспечивается дознавателем (следователем) по просьбе подозреваемого, а в установленных законом случаях и при отсутствии таковой. Если буквально толковать словосочетание «по просьбе подозреваемого», то оба способа защиты инициирует лицо, в отношении которого осуществляется уголовное преследование. Однако при сопоставлении положений ч. 2 ст. 50 УПК РФ и п. 1 ч. 1 ст. 51 УПК РФ, мы приходим к полярному выводу о том, что участие защитника является обязательным во всех случаях, при отсутствии отказа подозреваемого (обвиняемого), сделанного в установленной законом форме. Мы полагаем, что совершенно справедливым является утверждение о том, что со стороны должностных лиц органов уголовной юстиции недопустимо буквальное толкование формулировки «по просьбе подозреваемого» [2, с.49]. Аналогичной позиции придерживается и Верховный Суд РФ [8]. Следует учитывать тот факт, что при отсутствии защиты по соглашению, на компетентное должностное лицо возлагается обязанность обеспечить подозреваемому фактическую возможность реализовать право на защиту, т.е. назначить защитника (ч. 3 ст. 51 УПК РФ). Таким образом, легальная формулировка «по просьбе подозреваемого» должна толковаться расширительно: если подозреваемый не отказался от защитника, задача дознавателя, следователя, прокурора или суда обеспечить его участие в уголовном деле.

Однако обозначенным вопросом затронутая проблема не исчерпывается. Как следует из смысла ч. 3 ст. 50 УПК РФ, неявка защитника, приглашенного по соглашению, влечет за собой назначение другого защитника в течение 5 суток со дня заявления соответствующего ходатайства. В обозначенные 5 суток подозреваемый лишен возможности получить адвокатскую помощь в условиях длящегося уголовного преследования, что, по мнению законодателя, является вполне допустимым. Исключением являются ситуации, связанные с заключением под стражу и задержанием, когда, в соответствии с ч. 4 ст. 50 УПК РФ защитник должен быть приглашен следователем (дознавателем) в течение 24 часов с момента применения указанных мер принуждения. В случае отказа от защитника следственные действия могут быть проведены в его отсутствие. Анализируемые положения уголовно-процессуального закона вызывают вполне справедливую критику со стороны ученых-процессуалистов. В частности, A.B. Орлов пишет о том, что такая норма дает возможность проводить следственные действия без защитника, В.М. Мешков и А.Н. Соколов отмечают, что в течение 24 часов закон обязывает допросить задержанного, а не выяснять возможность явки адвоката [4, с.37].

С точки зрения гарантий реализации права подозреваемого на защиту рассматриваемая норма уголовно-процессуального закона также вызывает сомнения в части закрепления права должностного лица, ведущего производство по уголовному делу, предложить лицу другого защитника. Мы полагаем, что речь должна идти скорее об обязанности следователя (дознавателя), которая должна быть закреплена в ч. 3 ст. 50 УПК РФ.

Расширительное толкование положений УПК РФ в части момента допуска защитника в уголовный процесс допускается, на наш взгляд, и при осуществлении в отношении подозреваемого иных мер процессуального принуждения (п. 5 ч. 3 ст. 49 УПК РФ). Это связано с отсутствием четкого указания, какие именно процессуальные действия следует считать «иными». В специальной литературе под таковыми понимают любые предусмотренные законом меры процессуального принуждения и любые процессуальные действия, осуществляемые в отношении лица, подозреваемого в совершении преступления, если они ограничивают его права и свободы [2, с.17].

Приведенные противоречия в базовых с точки зрения принципа презумпции невиновности положениях, на наш взгляд, негативно сказываются на возможности реализации права на защиту, т.к. фактически подозреваемый отождествляется с виновным в совершении преступления [3, с.70]. Заметим, что возможные нарушения принципа презумпции невиновности влекут за собой цепную реакцию, т.е. ущемление иных прав, составляющих ядро процессуального статуса подозреваемого.

Таким образом, все вышеизложенное позволяет сделать некоторые обобщающие выводы.

Во-первых, границы существования в уголовном процессе фигуры подозреваемого находятся в зависимости от принятия должностным лицом, ведущим производство по уголовному делу, соответствующих процессуальных актов. Мы полагаем, что унифицированным юридическим основанием наделения лица статусом подозреваемого, является вынесение постановления о привлечении лица в качестве подозреваемого. Продолжительность существования подозреваемого как участника уголовного процесса отождествляется законодателем с моментом: 1) предъявления лицу обвинения; 2) прекращения уголовного преследования при наличии одного из оснований, предусмотренных ст.ст.27-28.1 УПК РФ.

Во-вторых, дополнительной гарантией реализации прав подозреваемого знать, в чем он подозревается, и давать по существу подозрения показания и объяснения, на наш взгляд, стало бы закрепление в ч. 2 ст. 46 УПК РФ обязанности следователя (дознавателя) допросить лицо в течение 24 часов с момента вынесения постановления о привлечении его в качестве подозреваемого.

В-третьих, в качестве нарушения фундаментальных основ доказательственного права мы рассматриваем формулировку, используемую законодателем при регламентации права подозреваемого представлять доказательства (п. 4 ч. 4 ст. 46 УПК РФ). Анализируя данную норму в единстве с положениями ч. 2 ст. 86 УПК РФ, где говорится, что подозреваемый вправе собирать и представлять письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств, считаем необходимым внести соответствующие коррективы в п. 4 ч. 4 ст. 46 УПК РФ. С учетом того факта, что детерминирующими признаками реализации подозреваемым своего права на представление предметов и документов, имеющих значение для уголовного дела, являются исключительно добровольный характер указанного действия, а также тот факт, что местонахождение предметов и документов известно только этому лицу, полагаем, что их закрепление в материалах уголовного дела необходимо осуществлять посредством самостоятельного процессуального действия, проводимого в присутствии понятых и оформляемого протоколом.

В-четвертых, анализ законодательной регламентации процессуального статуса подозреваемого позволяет утверждать, что в отличие от иных участников уголовного процесса (за исключением обвиняемого) обязанности данного лица и порядок их разъяснения не содержатся в ст. 46 УПК РФ, что вызывает многочисленные трудности в следственной практике. В этой связи мы полагаем, что необходимо в ч. 1 ст. 92, ч. 1 ст. 100, ч. 1 ст. 146, ч. 1 ст. 223.1 УПК закрепить обязанность органов предварительного расследования протоколом разъяснять подозреваемому его обязанности, а также ответственность за их невыполнение, копию которого необходимо вручать лицу под подпись.

И наконец, в-пятых, право подозреваемого на защиту относится к числу фундаментальных конституционных прав и гарантируется вне зависимости от фактического положения лица в уголовном процессе, а также от наличия юридического основания признания лица подозреваемым. Данный вывод следует из анализа совокупности положений ст. 48 Конституции РФ, ч. 3 ст. 49 УПК РФ, а также постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 г. № 11-П.

Мы полагаем, что в более последовательном законодательном регулировании нуждается реализация права подозреваемого на защиту, а также гарантии таковой. В частности, на наш взгляд, необходимо: 1) обязать следователя (дознавателя) выносить постановление о назначении защитника в случаях, предусмотренных ст. 51 УПК РФ либо постановление о допуске лица в качестве защитника при осуществлении защиты по соглашению; 2) уточнить форму реализации права на защиту, если подозреваемый не отказался от защитника, закрепив обязанность следователя (дознавателя) назначить лицу защитника, обеспечив тем самым возможность получения квалифицированной юридической помощи вне зависимости от наличия ходатайства подозреваемого; 3) аналогичная обязанность должна быть закреплена в ч. 3 ст. 50 УПК РФ в случае неявки приглашенного защитника в течение 5 суток.

Таким образом, несмотря на перманентное изменение и дополнение уголовно-процессуального законодательства, идея состязательности пока не в полной мере нашла отражение в нормах, регламентирующих досудебное производство, в том числе и в тех, которые регламентируют процессуальный статус подозреваемого. Отсутствуют полноценные гарантии участия подозреваемого в доказывании, в практической деятельности органов уголовной юстиции по-прежнему нередки случаи ущемления прав лиц, имеющих личный интерес в исходе уголовного дела и представляющих позицию стороны защиты, которая зачастую противоречит позиции стороны обвинения. В комплекс причин складывающейся ситуации входит не только неправильное применение норм уголовно-процессуального закона, но и недостаточная правовая определенность процессуального статуса подозреваемого лица. Наличие в арсенале должностных лиц, реализующих функцию уголовного преследования, властных полномочий, в том числе и по применению мер принуждения усиливает уязвимость процессуального положения подозреваемого (обвиняемого).

В силу всего вышеизложенного, вопросы, касающиеся прав, обязанностей и ответственности подозреваемого, на наш взгляд, продолжают представлять значительный исследовательских интерес.

уголовный законодательство право судопроизводство

Список литературы

1. Алексеев И.А., Пилипенко А.С. Проблемы реализации конституционного права граждан на защиту при производстве по уголовным делам // Конституционное и муниципальное право. 2013. № 6. С. 62-64.

2. Баранов A.M. Обеспечение законности уголовного преследования и права на защиту в досудебном производстве // Адвокатская практика. 2003. № 6. То же отмечает и М.А. Фомин: Фомин М.А. Сторона защиты в уголовном процессе (досудебное производство). М., 2004. - 536с.

3. Газетдинов Н.И. Реализация принципа презумпции невиновности в уголовном судопроизводстве России // Журнал российского права. 2005. № 1. С. 68-74.

4. Мешков В М. О состязательности уголовного процесса через призму времени // Журнал российского права. 2006. № 2. С. 35-40.

5. Неретин Н.Н. Право на защиту по назначению // Российская юстиция. 2011. № 10. С. 31-34.

6. См: Резник Г.М. Выступление на V научно-практической конференции «Адвокатура. Государство. Общество»// Новая газета. 2008. № 24. С. 3; Соловьев С.А. Право следователя на отвод адвоката через призму процессуального механизма благоприятствования защите // Адвокат. 2016. № 3 // СПС «Консультант Плюс» (Дата обращения: 19.05.2016 г.).

7. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 г. № 11-П «По делу о проверке соответствия Конституции РФ положений части 1 статьи 47 и части 2 статьи 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова» // РГ. 2000. 4 июля.

8. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. № 1 «О применении судами норм уголовно-процессуального кодекса РФ» // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 02.05.2016).

Размещено на Allbest.ru