Опознание как форма реализации идентификации в системе следственных действий

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Российский государственный университет правосудия

Опознание как форма реализации идентификации в системе следственных действий

Дудоров Т.Д.

доцент кафедры уголовно-процессуального права, канд.юр.наук

Аннотация

В статье отмечается, что предъявление для опознания по своей природе является следственной формой криминалистической идентификации, т.е. деятельности специально уполномоченных лиц, осуществляемой в рамках действующего законодательства и заключающаяся в проведении сравнительного исследования материальных объектов. Анализируя идентификационную сущность предъявления для опознания, а также методы и цели его проведения можно выделить его из числа других следственных действий и отметить тот факт, что опознание занимает особое место в их системе, закрепленной действующим УПК.

Ключевые слова: следственное действие, криминалистическая идентификация, расследование, процессуальная форма, опознание.

Повышение эффективности правоохранительной деятельности традиционно является одной из приоритетных задач государственной власти. Ее решение находится в прямой зависимости не только от совершенства законодательства, но и от наличия сбалансированного механизма его практической реализации. Приведенный тезис, на наш взгляд, в полной мере проявляется в деятельности по расследованию преступлений, которая осуществляется в правовом поле, ограниченном уголовно-процессуальным законодательством. Помимо правового регулирования производства следственных действий, являющихся преимущественным способом доказывания обстоятельств уголовного дела, немаловажную роль играют вопросы тактики их производства. С этих позиций предъявление для опознания как процессуальный способ криминалистической идентификации представляет особый интерес.

Анализ практики производства данного следственного действия показывает, что зачастую его результаты имеют решающее значение в общей системе доказательств, но вместе с тем, его потенциальные возможности реализуются лишь частично с использованием традиционного способа идентификации - зрительного. Однако с развитием технических средств связи и межличностного общения, средств аудио и видеозаписи в качестве объектов предъявления для опознания все чаще выступают не только живые лица, но и иные объекты, обладающие признаками и свойствами, воспринимаемыми не столько зрительно, сколько другими органами чувств (слухом, обонянием, вкусом).

Кроме того, возникают проблемы организационного характера, связанные с проведением дистанционной идентификации объекта, исключающей прямой зрительный контакт опознающего с опознаваемым. Именно практические проблемы ставят вопрос о степени достаточности и детализации правового регулирования порядка производства предъявления для опознания.

Сущность предъявления для опознания как самостоятельного следственного действия, порядок производства которого регламентируется ст. 193 УПК РФ, заключается в отождествлении (идентификации) предъявляемого объекта, т.е. оно является процессуальной формой криминалистической идентификации [1, 8]. Именно этот тезис, на наш взгляд, является ключевым при детерминации опознания и определении его места в общей системе следственных действий. При этом необходимо разграничивать два понятия: «опознание» и «предъявление для опознания». Первый характеризует именно форму криминалистической идентификации, второй - ее процессуальное выражение.

В основе теории криминалистической идентификации лежат положения диалектики о способности материи к отражению, а также о взаимосвязи и взаимообусловленности явлений объективной действительности. Каждая вещь обладает как индивидуальными, так и общими признаками с другими вещами, их группами и видами. При этом, несмотря на тот факт, что любой объект обладает признаками, позволяющими отнести его к какой-либо группе однородных объектов, двух абсолютно идентичных объектов не существует [2, 35]. Данный тезис позволяет определить идентификацию как исследовательский процесс, который научно подкреплен теорией криминалистической идентификации, предлагающей обоснованное разрешение вопроса о тождестве материальных объектов по их отображениям и использование полученных результатов в уголовном процессе.

Термин «идентификация» происходит от латинского «idem», т.е. тот же самый, тождественный, что толкуется как «полное сходство» [3]. В криминалистической науке данное понятие толкуется неоднозначно. Анализ библиографии вопроса позволяется выделить две доминирующие точки зрения. Согласно первой, под идентификацией понимается обычный процесс установления единичного тождества объекта[4, 87]. Групповая же его принадлежность, по мнению представителей данной теории, составляет самостоятельный способ доказывания. Мы полагаем, что при таком подходе не учитываются последовательные стадии идентификации, т.е. сужение группы объектов до полного исключения всех остальных схожих по признакам. Именно такой подход заложен в основу противоположной позиции, согласно которой установление групповой принадлежности является одной из стадий идентификации и позиционируется как одна из ее задач при решении частных вопросов. Так, В. Я. Колдин указывает, что криминалистическая идентификация должна быть определена как сравнительное исследование отображенных в следах и чувственно конкретных образах объектов с целью разрешения вопроса об их тождестве для последующего установления единичного материального объекта и его связи с расследуемым событием [5, 27]. В приведенном определении установление групповой принадлежности косвенно подразумевается как этап установления единичного тождества, который является конечной целью идентификации. Мы солидаризируемся с позицией, высказанной А.Е. Михайловым о том, что в качестве самостоятельной цели идентификации может выступать и установление групповой принадлежности объекта, что позволяет детерминировать ее как деятельность специально уполномоченных лиц, осуществляемую в рамках действующего законодательства, и заключающуюся в проведении сравнительного исследования материально-определенных объектов, отображенных в материальных следах либо конкретно - чувственных образах, для установления наличия групповой принадлежности или индивидуального тождества либо их отсутствия с целью приобретения доказательств по уголовному делу [6, 36].

Конечная цель - установление групповой принадлежности объекта может быть проиллюстрирована следующим примером. По уголовному делу в отношении В., обвиняемого в совершении квартирной кражи. В. дал признательные показания. Следствием было установлено, что среди похищенного был видеомагнитофон марки «Sony». У потерпевшего С. была изъята инструкция по эксплуатации данного видеомагнитофона, на которой имелось изображение видеомагнитофона этой серии. С изображения была сделана фотография, предъявленная наряду с изображениями других видеомагнитофонов подозреваемому В. для опознания. Проведение данного следственного действия имело две задачи: проверку версии о возможном самооговоре подозреваемого В., поскольку иных прямых доказательств совершения им преступления у следствия не имелось, а также установление факта преступной осведомленности подозреваемого о внешнем облике похищенного им видеомагнитофона. Учитывая, что изображение предъявляемого для опознания видеомагнитофона не может отражать индивидуальных признаков опознаваемого объекта, а содержит лишь общие данные о его внешнем виде, опознание проводилось исключительно с целью установления групповой принадлежности видеомагнитофона. Подозреваемый при опознании указал на предъявляемое изображение с инструкции от похищенного видеомагнитофона и заявил, что похищенный им видеомагнитофон выглядел точно также. Вскоре был выявлен г-н Р., приобретший похищенный видеомагнитофон и в последующем перепродавший его. Свидетелю Р. было предъявлено для опознания изображение с инструкции от похищенного видеомагнитофона, и Р. также указал на изображение с инструкции от похищенного видеомагнитофона. Таким образом, была сформирована цепь косвенных доказательств, позволяющая однозначно установить факт хищения В. видеомагнитофона, принадлежащего г-ну С., что было использовано судом при вынесении обвинительного приговора [7].

Традиционно выделяются процессуальная и непроцессуальная формы использования криминалистической идентификации. Если идентификационные действия урегулированы УПК РФ, то такая форма является процессуальной. При их регламентации иными нормативными актами (например, в сфере оперативно-розыскной или регистрационной деятельности), ее относят к непроцессуальной. В свою очередь процессуальная форма идентификации подразделяется на судебно-следственную и экспертную. В основу разграничения в данном случае кладутся используемые методы исследования [8, 50]. Результаты экспертиз более достоверны ввиду применения специальных научных разработок, методик, технических средств. Тем не менее, как отмечали многие ученые криминалисты, следственная идентификация также играет немаловажную роль в процессе предварительного расследования уголовных дел, и результаты ее занимают собственную значимую нишу при установлении обстоятельств, подлежащих доказыванию и иных обстоятельств уголовного дела [9, 342]. Следственно-судебная форма криминалистической идентификации соответственно подразделяется на идентификацию, осуществляемую в рамках следственных действий на стадии предварительного расследования, и идентификацию, осуществляемую в рамках судебных действий. С учетом предмета нашего исследовательского интереса, более подробно рассмотрим особенности криминалистической идентификации, осуществляемой в рамках производства опознания. Именно это следственное действие традиционно применяется для решения идентификационных задач, поскольку своей основной целью имеет установление тождества объекта. Кроме того, предъявление для опознания может иметь и ряд факультативных задач, таких как проверка имеющихся версий или получение данных для построения новых версий, а также проверка показаний. Но именно идентификационная направленность предъявления для опознания выводит данное следственное действие в ранг самостоятельных процессуально-определенныхактов, монополизирующих опознавательную функцию [10, 29]. В этой связи позволим себе не согласиться с мнением тех ученых-процессуалистов, которые полагают, что предъявление для опознания не является единственной формой опознания, поскольку последнее может проводиться в рамках иных следственных действий [11, 14].

Опознание как форма идентификации, заключающаяся в психологическом узнавании объекта и направленная на определение его тождества самому себе, процессуально существует только в рамках предъявления для опознания. В рамках иных следственных действий решаются другие задачи. Полагаем, что приведенный тезис достаточно четко определяет место опознания в системе следственных действий. Думается, что уникальность предъявления для опознания может быть проиллюстрирована посредством его сопоставления с несколькими следственными действиями, имеющими элементы идентификационной направленности. Например, по своей правовой природе опознание достаточно сходно с допросом и очной ставкой, в ходе которых получаются личные доказательства, а именно показания о тождестве предъявляемого объекта. Однако существенная разница имеется в объеме и способе получения сведений. Основной задачей допроса является получение максимально возможного объема информации об обстоятельствах уголовного дела у допрашиваемого лица. В качестве тактического приема в ходе допроса могут предъявляться вещественные доказательства, но в данном случае при наличии определенного внешнего сходства по форме, по сути таковое не имеет ничего общего с опознанием и преследует иную цель - конкретизацию и детализацию даваемых лицом показаний. Очная ставка проводится с целью устранения существенных противоречий в показаниях ранее допрошенных лиц. В ходе ее производства допрашиваемым лицам также могут предъявляться вещественные доказательства, причем задачи в этом случае ставятся идентичные тем, что преследует данный тактический прием при допросе. Предъявление вещественных доказательств в ходе очной ставки в целях опознания объекта не допускается [12, 8]. Вместе с тем сама процедура очной ставки включает в себя выяснение степени знакомства между собой допрашиваемых лиц, предполагающего протекание акта узнавания допрашиваемыми друг друга, что преследует цель выяснения отношения между ними, а не опознания.

В специальной литературе высказывается точка зрения о том, что проверка показаний на месте имеет существенное сходство с предъявлением для опознания и в некоторых случаях может быть использована для установления тождества объектов недвижимости [13, 151]. Мы полагаем, что такая позиция не свободна от критики, поскольку целью проверки показаний на месте является указание ранее допрошенным лицом мест и объектов, связанных с расследуемым событием; описание какого-либо события, связанного с преступлением; демонстрация отдельных действий, производящихся в связи с расследуемым преступлением; а также изучение показаний с целью проверки имеющихся и в установлении новых обстоятельств. Отождествление конкретного места (помещения, участков местности, отдельно стоящих зданий и сооружений) не является целью проверки показаний. В этой связи справедливым представляется утверждение Р.С. Белкина о том, что при проверке показаний на месте речь идет не о выборе какого-либо места из числа предъявляемых, а об указании на него, описании его признаков и совершенных на нем действий, об указании на те или иные скрытые предметы, в то время как опознание исчерпывается заявлением о том, что лицо опознает (или не опознает) предъявленный ему объект по каким-либо признакам в результате предоставленной ему возможности выбора [14, 130].

Аналогичный подход, на наш взгляд, должен использоваться и в случае сопоставления предъявления для опознания и следственного эксперимента. Имеются попытки отождествить данные действия при установлении каких-либо фактов на основании органов чувств (за исключением зрения) [15, 14]. При осмыслении содержания сопоставляемых следственных действий, на наш взгляд, нужно учитывать, что основу следственного эксперимента составляет моделирование какой-либо ситуации и проведение в связи с этим опытов с целью проверки или уточнения данных, имеющих значение для дела. Поэтому, как совершенно правильно подметила 3. Г. Самошина, задачи следственного эксперимента ограничиваются установлением возможности воспринимать, а само восприятие конкретного объекта выявляется и фиксируется с помощью исключительно предъявления для опознания [16, 23]. Опознание при производстве следственного эксперимента осуществлять недопустимо.

С учетом изложенного, позволим себе сделать некоторое обобщение. Предъявление для опознания является процессуальной формой криминалистической идентификации, имеющей целью установление наличия групповой принадлежности или индивидуального тождества объекта с целью приобретения доказательств по уголовному делу. Уникальность целей предъявления для опознания отличает его от других следственных действий и обеспечивает ему самостоятельное место в перечне следственных действий, установленных действующим уголовно-процессуальным законодательством. С учетом сущностных признаков следственного действия к которым могут быть отнесены: 1) познавательная направленность; 2) результат производства - получение доказательств; 3) субъект производства - дознаватель, следователь, а также иные участники уголовного процесса, уполномоченные на производство предварительного расследования; 4) уголовно-процессуальная форма, т.е. регламентированный УПК РФ порядок производства каждого следственного действия, позволим себе определить предъявление для опознания как следственное действие, имеющее целью установление наличия групповой принадлежности или индивидуального тождества предъявляемого объекта, с объектом, бывшим ранее предметом наблюдения опознающего. Исключение нами из предлагаемой дефиниции детерминирующих признаков следственного действия связано с предложением законодательного закрепления рассматриваемого определения путем внесения в статью 5 УПК РФ пункта 40.2 следующего содержания «Следственное действие - это процессуальное действие, осуществляемое уполномоченным должностным лицом в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом, в досудебных стадиях производства по уголовному делу, направленное на собирание и (или) проверку доказательств».

Список литературы

1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 03.05.2017). // Собрание законодательства РФ. - 2001. - № 52 (ч. I). - Ст. 4921; Официальный Интернет-портал правовой информации http://www.pravo.gov.ru.

2. Бурыка Д.А. Актуальные проблемы психологии предъявления для опознания / Д.А. Бурыка, Е.В. Егорова Е.В. // Юридическая психология. ? 2012. ? № 4. ? С. 8-10;

3. Колмаков В.П. Идентификационные действия следователя / В.П. Колмаков. ? М.: Юридическая литература, 1977. - 112 с.

4. Ожегов С. И. Словарь русского языка : около 53000 слов / под общ. ред. Л. И. Скворцова. 24-е изд., испр. ? М, 2005. ? С. 1047.

5. Криминалистика : учебник / под общ. ред. В. А. Образцова. ? М.: Юрист, 1995. - 760 с.

6. Колдин В. Я. Судебная идентификация: Учебное пособие / В.Я. Колдин. ? М.: ЛексЭст, 2003. - 528 с.

7. Михайлов А.Е. Предъявление для опознания (уголовно-процессуальный и криминалистический аспекты): дис. … канд. юрид. наук / А.Е. Михайлов. ? Владимир, 2011.? 233 с.

8. Архив Центрального районного суда г.Воронежа. Уголовное дело № 1-43/13.

9. Музыченко П.Б. Актуальные проблемы теории и практики идентификации личности / П.Б. Музыченко // Российская юстиция. ? 2014. ? № 9. ? С. 49-52.

10. Топорков А.А. Криминалистика: Учебник / А.А. Топорков. ? М.: Контракт, 2012. - 495 с.

11. Брижак З.И. Повышение эффективности следственных действий (на примере опознания живых лиц / З.И. Брижак, С.Н. Волочай С.Н. //Российский следователь. ? 2013. ? № 10. ? С. 28-30.

12. Самолаева Е. Ю. Теория и практика предъявления для опознания людей: дис. ... канд. юрид. наук / Е.Ю. Самолаева. ? М, 2004. - 187 с.

13. Соловьев А. Б. Очная ставка: методическое пособие / А.Б. Соловьев. ? М.: Юрлитинформ, 2006. - 160 с.

14. Гапанович Н.Н. Опознание в судопроизводстве (процессуальные и психологические проблемы) / Н.Г. Гапанович. ? Минск, 1975. - 176 с.

15. Белкин Р.С. Тактика следственных действий / Р.С. Белкин, Е.М. Лившиц. ? М.: Новый юрист, 1997. - 176 с.

16. Степаненко Д.А. Общие положения учение об идентификации по мысленному образу / Д.А. Степаненко // Эксперт-криминалист. ? 2008. ? № 1. ? С. 12-16. следственный опознание идентификация

17. Самошина З.Г. Вопросы теории и практики предъявления для опознания на предварительном следствии / З.Г. Самошина. ? М.: ИздательствоМГУ, 1976. - 90 с.

Размещено на Allbest.ru