Размещено на http://www.allbest.ru/

О некоторых проблемах правового механизма обеспечения прав граждан в уголовном судопроизводстве

Селина Елена Викторовна

Аннотация

УДК 343

Abstract

About some problems of a legal mechanism for ensuring the rights of citizens in criminal proceedings

Elena V. Selina, doctor of law, docent, professor. Department of criminal law, criminal procedure and criminalistics, People's Friendship University of Russia, elena_selina@bk.ru.

This article analyzes the problems of criminal procedural rehabilitation, the presumption of innocence, the presumption of sanity, guarantees the rights of individuals involved in criminal proceedings, predefined by the constitutional basis of natural law thinking. The author discusses natural and legal burdens of proof.

It is proved that the task of the assessor is to extrapolate the findings in the examination of human and learning materials provided on the information model performing certain actions described in the expert job.

Keywords: rehabilitation, innocence, innocence, insanity, penalty, crime, natural law, the burden.

Содержание

В новом видении системы гарантий прав личности, вовлеченной в сферу уголовного судопроизводства, предопределенном воспринятой Конституцией РФ 1993 г. теорией естественного права, вот уже более 20 лет выявляются детали, укрывшиеся от первоначального взгляда законодателя. Не все из связанных с этим проблем охватывают широкую судебно-следственную практику, но все они отражаются на восприятии современного российского права и правосознании граждан.

Начнем с того, что механизм осуществления положений ст. 10 Уголовного кодекса РФ об обратной силе уголовного закона, устраняющего преступность деяния, так и не получил полного воплощения.

Издание такого закона, т. е. закона, декриминализирующего деяние, - это, конечно, не ежедневный насущный вопрос для большинства граждан, попавших в сферу уголовного судопроизводства, а, наоборот - большая редкость. Но все же возможны (на практике крайне редки) обращения граждан в Конституционный Суд РФ (далее - КС РФ) и Европейский Суд по правам человека (далее - ЕСПЧ), касающиеся положений УК РФ. К тому же правовой механизм реабилитации всех незаконно обвиненных в годы советского лихолетья, который мыслился согласно системе уголовного процесса, включенной в новый УПК РФ (2001 г.), не завершен в этой части. Например, к 75-летнему юбилею пятого российского нобелевского лауреата по литературе, можно вспомнить о нелепом приговоре за тунеядство в период самого продуктивного творческого процесса.

Реабилитация (новое понятие, введенное действующим УПК РФ) относится к тем, в отношении кого выяснилось, что инкриминируемое деяние вообще не имело места, не содержит вмененного в вину состава преступления или совершено не обвиняемым, который признается непричастным к совершению этого преступления. Но если отменен сам состав преступления - правовые последствия должны быть иными. Простой тест для этого: под декриминализацию "с натяжкой" можно подвести все три варианта реабилитирующих выводов, но с уточнением, что речь идет не о вмененном (инкриминированном), а о каком бы то ни было преступлении. Не существует больше определенного состава преступления, значит - в отношении привлеченных лиц нет события какого-либо преступления, состава какого-либо преступления, причастности к какому-либо преступлению.

Как это регулируется действующим УПК РФ?

В случае, когда приговор еще не вступил в законную силу, а преступность и наказуемость деяния уже были устранены новым уголовным законом, уголовное преследование прекращается с формулировкой "за отсутствием состава преступления" (ч. 2, п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ).

Но после вступления приговора в законную силу декриминализация деяния влечет лишь освобождение от наказания (п. 13 ст. 397 УПК РФ). Данный вопрос решается судом по ходатайству самого осужденного (п. 2 ч. 1 ст. 399 УПК РФ) или по представлению учреждения, исполняющего наказание (п. 5 ч. 1 ст. 399 УПК РФ), если к тому времени гражданин еще отбывает наказание.

Думается, издание закона, устраняющего преступность деяния, должно влечь утрату приговором суда законной силы, что предполагает отмену самого решения "признать виновным". Полномочия по инициированию отмены приговоров в таких случаях могут быть возложены на органы государства, отслеживающие изменения в законодательстве.

Но не должна быть исключена и возможность добиваться решения реабилитирующего характера в отношении фактического состава, установленного в ходе уголовного судопроизводства, хотя и не образующего более состава преступления. В Постановлении от 19.11.2013 №24-П КС РФ разъяснил, что взаимосвязанные положения ст. 10 УК РФ и ряд положений УПК РФ (ч. 2 ст. 24, ч. 2 ст. 27, ч. 4 ст. 133, ст. 212) не соответствуют Конституции РФ в той мере, в какой они лишают лицо, уголовное преследование которого прекращено на досудебной стадии уголовного судопроизводства вследствие принятия нового уголовного закона, устраняющего преступность и наказуемость инкриминируемого ему деяния, возможности обжалования в судебном порядке законности и обоснованности вынесенных в ходе осуществления уголовного преследования этого лица актов органов дознания и предварительного следствия, в том числе фиксирующих выдвинутые подозрение, обвинение в инкриминируемом ему деянии, применение мер процессуального принуждения в ходе производства по уголовному делу, а в случае установления их незаконности и необоснованности - возможности признания за ним права на реабилитацию.

Федеральным законом от 08.03.2015 № 36-ФЗ в УПК РФ введена статья 125.1, посвященная особенностям рассмотрения отдельных категорий жалоб - жалоб на постановление о прекращении уголовного дела или уголовного преследования, в частности, по основаниям, указанным в части второй статьи 24 УПК РФ, если до вступления приговора в законную силу преступность и наказуемость деяния были устранены новым уголовным законом. Лицо, в отношении которого прекращено уголовное преследование по этому основанию, вправе добиваться признания данного постановления незаконным и необоснованным перед судом, рассматривающим жалобу с применением норм главы 37 УПК РФ, посвященной судебному следствию.

Как представляется, все положения УПК РФ о действии уголовного закона, подлежащего применению по уголовному делу, целесообразно изложить в отдельной главе, в которую следует поместить, помимо процедуры осуществления решения законодателя о декриминализации деяния, - также все положения, относящиеся к инициированию участниками уголовного процесса решения законодателя о декриминализации. Такое инициирование возможно посредством обращения в КС РФ или ЕСПЧ. Решения обоих названных судов УПК РФ рассматривает в качестве новых обстоятельств, "исключающих преступность и наказуемость деяния": нечто среднее между декриминализацией (устранение, как преступности, так и наказуемости деяния) и необходимой обороной и прочими обстоятельствами, исключающими преступность деяния (когда об устранении наказуемости речи нет, это естественно предопределено). В первоначальной редакции УПК РФ "новые обстоятельства" - это обстоятельства, устраняющие преступность и наказуемость деяния.

Но, например, ЕСПЧ рассматривает вопросы и права, и практики, при этом не изменяет ни обжалованные решения, ни - законы, а лишь толкует Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, устанавливает нарушение ее положений, дает рекомендации национальным государственным органам (и может присудить денежную компенсацию). Правовой механизм с участием ЕСПЧ в российском УПК не разработан: об ЕСПЧ говорится лишь трижды (ст. 413-415) в связи с его решениями. При этом средства реагирования Президиума Верховного Суда РФ на решение ЕСПЧ, предусмотренные УПК РФ (ч. 5 ст. 415) однообразны для всех видов этих решений (касающихся законодательства или практики): отменить или изменить обжалованное решение.

Особый механизм обращения Верховного Суда РФ с законодательной инициативой в Государственную Думу в связи с решением ЕСПЧ по уголовному делу, находящемуся на рассмотрении суда, не предусмотрен. Какие-либо обращения в органы государства граждан в связи с состоявшимся решением ЕСПЧ также не охвачены уголовно-процессуальной формой. Направление судом запроса в Конституционный Суд РФ или принятие Конституционным Судом РФ к рассмотрению жалобы о соответствии закона, примененного или подлежащего применению в уголовном деле, Конституции Российской Федерации, предусмотрено в качестве основания приостановления производства по уголовному делу в суде (п. 3 ч. 1 ст. 238 УПК РФ). Эти положения также по изложенной концепции должны войти в предлагаемую главу УПК РФ о действии уголовного закона, подлежащего применению. невиновность вменяемость доказывание процессуальная

Реабилитация - это, прежде всего, восстановление доброго имени человека. Обеспечением этой возможности придан новый вектор современному пониманию приоритета прав человека в государстве. При этом есть нормативно-правовые акты, связывающие правовые последствия, важные для граждан, обвиненных в преступлении, с прекращением уголовного преследования именно по реабилитирующим основаниям. Таково, например, Положение о правоохранительной службе в органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ от 05.06.2003 № 613 (ред. от 01.07.2014). В нем раскрывается, какие основания прекращения уголовного преследования относятся к реабилитирующим (непричастность подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления, отсутствие события преступления, отсутствие в деянии состава преступления).

Однако ряд противоречий уголовно-процессуального закона не позволяет добиться справедливого отражения в официальных решениях реального положения дел. В первую очередь, следует говорить о делах частного обвинения.

В случае отзыва частным обвинителем своего заявления, принятого мировым судьей, оформляется решение о прекращении уголовного преследования в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым (ч. 2 ст. 20; ч. 5 ст. 319 УПК РФ). По делам публичного и частно-публичного обвинения при отказе от обвинения обвинителя, который является государственным, принимается реабилитирующее решение: об отсутствии события или состава преступления, или о непричастности лица к совершению преступления (ч. 7 ст. 246 УПК РФ).

Сравнению положения ч. 2 ст. 20 не с 246-ой статьей, а со ст. 25 УПК, есть методические основания. Но в целях обеспечения прав личности следует сопоставить статьи 20 и 246. В качестве элементов частного начала в уголовном судопроизводстве, действительно, сопоставимы, прежде всего, такие основания прекращения уголовного преследования, как "в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым" по делу частного обвинения (заключающегося хотя бы и в одностороннем отзыве заявления - ст. 20 ч. 2 УПК) и "в связи с примирением сторон" по ст. 25 УПК по делам о преступлениях небольшой или средней тяжести, в случаях, если обвиняемый примирился с потерпевшим и загладил причиненный ему вред. Второе невозможно вопреки желанию обвиняемого, а первое, согласно судебной практике, - не предусматривает учета согласия обвиняемого.

Думается, при отказе частного обвинителя от обвинения уголовное преследование должно прекращаться по одному из реабилитирующих оснований (отсутствие события преступления, отсутствие в деянии состава преступления, непричастность обвиняемого к совершению преступления).

Прекращение уголовного преследования в ходе досудебного производства предполагает либо реабилитирующий вывод (отрицательный относительно состоятельности обвинения), либо - согласие лица на прекращение в отношении него уголовного преследования по нереабилитирующему основанию (ч. 2 ст. 27 УПК РФ). Но есть одно исключение. В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 439 УПК РФ следователь прекращает уголовное дело, если посчитает установленным факт совершения невменяемым лицом общественно-опасного деяния и решит, что характер совершенного деяния и психическое расстройство лица не связаны с опасностью для него или других лиц либо возможностью причинения им иного существенного вреда.

Каких-либо особых правил обжалования этого решения, отличных от общего порядка обжалования действий и решений органов, ведущих досудебное производство (ст. 125 УПК РФ), закон не предусматривает. При этом решение, предусмотренное п. 1 ч. 1 ст. 439, по сути, является итоговым решением по уголовному делу, содержащим положительный вывод о доказанности деяния. Для обжалования таких решений уголовно-процессуальным законом предусмотрены условия обращения в вышестоящие судебные инстанции со всеми соответствующими этому условиями (вышестоящий суд, состязательность, рассмотрение существа дела). А в данном случае лицо не получает такого права, чем может быть нарушен процесс установления истины.

Считается, что в России, в отличие от западных государств, бремя доказывания никогда не перемещается на обвиняемого. Так, в американской системе права бремя доказывания невменяемости обвиняемого лежит на стороне защиты, если на невменяемость ссылается сторона защиты.

В доктрине российского уголовного процесса традиционно считается, что бремя доказывания (в виде обязанности) лежит только на стороне обвинения. Для вопросов невменяемости законодательное обязывание осуществлено вдвойне: помимо общей обязанности стороны обвинения по доказыванию обстоятельств общественно опасного деяния в целом, установлено обязательное проведение судебной экспертизы. Назначение и производство судебной экспертизы обязательно, если необходимо установить психическое или физическое состояние подозреваемого, обвиняемого, когда возникает сомнение в его вменяемости (п. 3 ст. 196 УПК РФ).

Данное положение, однако, не отменяет того, что в России действует презумпция вменяемости, неизменная, как и любая фактическая презумпция: сомнение во вменяемости лица в качестве условия применения ст. 196 УПК РФ отражает личностно-оценочный аспект этого условия и свидетельствует о дискреционном характере данной нормы. В том случае, если ни у следователя, ни у судьи не возникло сомнений во вменяемости обвиняемого, усилия по доказыванию невменяемости могут быть приложены только со стороны защиты.

Если расследуется общественно опасное деяние, совершенное в условиях очевидности, в присутствии множества свидетелей, то иногда может создаться впечатление, что основанием для экспертизы послужил один только характер инкриминируемого содеянного, поскольку он неотделим от других проявлений странного поведения лица, подтвержденного свидетелями и достаточного для назначения экспертизы.

Характер содеянного в инкриминируемом деянии, не сообразующийся ни с какими представлениями о преступных, аморальных, но все же свойственных здоровому человеку мотивах поведения, при отсутствии других данных, не может служить основанием назначения судебно-психиатрической экспертизы. Лицо, направленное на экспертизу, может оказаться впоследствии непричастным к данному деянию, как это произошло в известном случае сфабрикованного дела против Д. Медкова, обвиненного в убийстве сестры, оказавшейся живой и здоровой.

Иными словами, в качестве исходной для эксперта информации не может преподноситься лишь то обстоятельство, согласно которому следователь убежден в совершении определенным человеком определенных действий. Наоборот, инкриминируемые действия должны преподноситься эксперту лишь в качестве возможной модели, так что было бы не лишним представлять на экспертизу несколько моделей действий, лишь одна из которых действительно интересует расследование, имея реальную подоплеку.

Моделирование и экстраполяция, осуществленные экспертом при оценке юридического критерия невменяемости, отражаются в выводах эксперта путем избрания формулировок, содержащих указание на возможность или исключение возможности для лица осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, если предположить, что этим лицом совершено деяние, описанное в постановлении о назначении экспертизы. Отрицательный вывод наиболее лаконичен: степень болезненных расстройств недостаточно значительна для того, чтобы исключить вменяемость при совершении действий, описанных в экспертном задании. Положительный вывод требует более пространного ответа.

Именно о наличествующих либо исключенных поведенческих возможностях, а не о состоявшемся событии общественно опасного деяния либо преступления, делает вывод эксперт. В качестве возможностей (а не данностей) акты поведения должны получить необходимую детальную проработку психологического механизма. Такой подход полностью соответствует презумпции невиновности.

Понятие "бремя доказывания" вошло в текст УПК при последней кодификации.

Представляется, что следует различать естественное и правовое бремена доказывания.

Естественное бремя доказывания составляет коммуникативный груз ответственности за соответствие предоставленной информации сведениям о реальной жизни, которыми обладают другие люди. Желающий вызвать к себе доверие добивается признания правоты своих слов. Тот, кто что-либо утверждает, должен это подтвердить или указать пути такого подтверждения. Другие люди при этом не обременены доказыванием уже потому, что они не в состоянии осуществить подтверждение чего-то, им не известного или ими не сформулированного. Естественное бремя доказывания означает необходимость подтверждения того, на что кто-либо ссылается. Такое бремя показывает недостаточность голословных утверждений, за исключением утверждения о невиновности - на основе презумпции невиновности. Естественное бремя доказывания отражено, например, в предупреждении задерживаемого по подозрению в совершении преступления о том, что все сказанное им может быть использовано против него (сказал "А", говори и "Б" и т. п.) Естественное бремя доказывания, образующееся у обвиняемого, как правило, свидетельствует против него.

Правовое бремя доказывания означает правовую обязанность доказывания. Логически бремя доказывания не означает обременения правовыми обязанностями или возможностью обернуться сложными правовыми последствиями. Но в уголовном процессе данные обременения всегда присутствуют. Обязанность доказывания лежит на органах государства, ведущих уголовный процесс, а угроза последствий недоказанности утверждений - на обвиняемом.

Поэтому нельзя ставить знак равенства между нарушением прав обвиняемого и констатацией в отношении него естественного бремени доказывания, не охваченного презумпцией невиновности, а основанного на сложившихся фактических презумпциях, важных для данного случая.

Бремя доказывания виновности обвиняемого лежит на стороне государственного обвинения, преодолевающей презумпцию невиновности. Если защита ссылается на невменяемость, то, напротив, уже сторона защиты преодолевает установленную презумпцию - презумпцию вменяемости.

Думается, презумпция вменяемости имеет иную правовую природу, чем презумпция невиновности. Презумпция невиновности определена правовым статусом человека и гражданина, а презумпция вменяемости - наблюдающимся в обществе процентом больных психическими расстройствами, приходящимся "на душу населения".

Презумпция невиновности является в чистом виде правовой презумпцией. Презумпция вменяемости относится к категории фактических презумпций. В отличие от других таких презумпций (например, презумпций физических возможностей обычного человека) она моделируется как социальная норма, поскольку:

1) используется для огромного множества случаев,

2) скрыто содержит в себе возможные преференции для обвиняемого.

(Официально лицо освобождается от ответственности по причине заболевания и отсутствия способности понимать свои действия и отдавать себе в них отчет. А практически человек не подвергается наказанию).

Таким образом, презумпция вменяемости не противоречит презумпции невиновности.

В заключение следует отметить, что в юридической литературе рассматривается широкий спектр актуальных проблем уголовного судопроизводства, начиная от введения уголовной ответственности потерпевшего за уклонение от прохождения освидетельствования и судебной экспертизы [1] и вплоть до пересмотра приговоров, постановленных в особом порядке принятия судебного решения [2]. И в то же время, например, изменения, внесенные в УПК РФ 8 марта 2015 года, включают четыре федеральных закона. Одним из них частично решена одна из проблем, ради решения которых задумывалась эта статья. В целом о завершении законодательной реформы говорить еще очень рано.

Литература

1. Ларин Е.Г. Новая обязанность потерпевшего в связи с его участием в производстве следственных действий. "Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки". 2015. № 2.

2. Бородинова Т.Г. Пересмотр приговоров, постановленных в особом порядке принятия судебного решения. "Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки". 2015. №1.

References:

1. Larin E G. A new duty of the victim in connection with his participation in investigative actions // Humanities, Social-economic and Social Sciences. 2015.

№ 2.

2. Borodinova T.G. The revision of judgments taken in a specific order of a court decision // Humanities, Social-economic and Social Sciences. 2015. № 1.

Размещено на Allbest.ru