Преступная трудовая деятельность: экономические аспект

Размещено на http://www.allbest.ru/

Преступная трудовая деятельность: экономические аспекты

Мазин А.Л. заведующий кафедрой экономики Нижегородского института менеджмента и бизнеса, доктор экономических наук, профессор

Голубцов А.Н. заведующий кафедрой экономики Нижегородского филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, доктор экономических наук, профессор

Криминальную экономическую деятельность можно разделить на трудовую и предпринимательскую. Экономический подход показывает, что преступление совершается, если доход от него выше дохода от альтернативной легальной деятельности с учетом вероятности поимки и тяжести наказания. Экономические реформы в России сопровождались ростом количества преступлений; при этом для многих людей преступная деятельность оказалась экономически выгодна. Особая проблема России -- массовое воровство. Чтобы преступления в стране перестали окупаться, необходимо формирование такой институциональной среды, в которой у человека растут не только прямые, но и альтернативные издержки преступления

Ключевые слова: криминальный труд, альтернативные издержки, экономическая реформа, массовое воровство

Существует ли криминальный труд?

Труд можно определить его как целесообразную энергозатратную деятельность людей по созданию благ, удовлетворяющих потребности индивида и общества.[1] Очевидно, что называть деятельность человека, ворующего у соседа картошку (понятно, что не только у соседа и не только картошку) трудовой очень непривычно; более того, это может вызвать серьезный внутренний протест, особенно учитывая, что понятие «труд» обычно ассоциируется именно с полезной деятельностью на благо общества.

В то же время можно заметить, что и вор, и грабитель прилагают для достижения результата (денег, вырученных от продажи наворованного или награбленного) физические и умственные усилия, нередко реализуют при этом профессиональные знания и опыт. Многие криминальные профессии (например, вор-карманник, хакер) требуют многолетней подготовки и постоянной практики. Иначе говоря, по ряду формальных признаков представители криминальных профессий тоже трудятся. Заключенные, которые роют подкоп для побега, действуют вполне целенаправленно и затрачивают энергию; обретенная свобода выступает для них в роли еланного блага.

Впрочем, говорить о благе применительно к результатам криминальной деятельности очень непросто. Результат деятельности вора -- не созидание благ, а лишь присвоение собственности других людей. В рыночной сделке и продавец, и покупатель обычно выигрывают. Преступник же осуществляет действия, направленные на увеличение исключительно собственной полезности, что и можно расценивать в качестве единственного продукта или результата его деятельности. Таким образом, казалось бы, можно провести водораздел между трудом и преступлением. Но только на первый взгляд.

Дело в том, что существуют «преступления без жертв» (термин достаточно условен). Типичные примеры -- торговля наркотиками, проституция, игорный бизнес, отчасти -- контрабанда. Отсутствие жертвы следует понимать лишь как отсутствие насилия или угрозы насилия по отношению к продавцу или покупателю блага (товара или услуги). Разумеется, элементы насилия можно обнаружить и здесь, если, к примеру, человека насильно «сажают на иглу», а женщин (особенно иммигранток) принуждают заниматься проституцией. Еще чаще потребитель подвергается обману, например, когда в игре (например, в «наперсток») у него просто нет шансов на выигрыш. Тем не менее, в большинстве случаев потребитель делает выбор вполне сознательно и добровольно, следовательно, в той или иной степени получает от сделки искомую выгоду. Игра, связанная с риском, чаще оборачивается для клиента проигрышем, но когда казино (букмекер) ведет честную игру, опасность проигрыша входит в «правила игры», если же его бизнес жульнический, клиент становится жертвой скорее асимметричности информации, чем насилия (при контрабанде, как и иных таможенных или налоговых нарушениях, жертвой становится не покупатель, а государство).

Кроме того, подобные виды деятельности, будучи вне закона в одних странах, легализованы в других. В Голландии разрешена продажа легких наркотиков. В США игорный бизнес в одних штатах запрещен, в других -- разрешен. Если проституция или игорный бизнес носят легальный характер, то деятельность людей, занятых предоставлением подобных услуг, должна быть признана трудом, а их доход -- трудовым. Если такие виды деятельности запрещены, то нормативный подход позволяет не признавать их трудом (тем более, если учитывать степень общественной опасности той или иной деятельности), но позитивный подход ставит подобный вывод под сомнение. Таким образом, вопрос о признании незаконной деятельности трудовой остается спорным.

Если преступник принимает самостоятельное решение, сопоставляя при этом ожидаемые выгоды от преступления с издержками (в том числе упущенной выгодой от иного, альтернативного занятия), то хотя он и прилагает для достижения поставленной цели усилия, его вряд ли можно считать участником трудовых отношений, а его деятельность -- трудом. Такое преступление можно трактовать либо как своеобразную форму криминальной самозанятости, либо как криминальную предпринимательскую деятельность.

На криминальном рынке труда существуют свои наемные работники и работодатели, а криминальную экономическую деятельность вполне можно разделить на трудовую и предпринимательскую. В качестве «трудящихся» здесь, к примеру, выступают сборщики дани, охранники и другие исполнители приказов криминальных руководителей. В ряде случаев вполне можно говорить о контрактных отношениях или о договоре подряда, например, когда профессиональный грабитель заказывает специалисту изготовление инструментов для взлома сейфов, или заказчик и исполнитель заключают сделку об убийстве конкурента.

Действия правоохранительных органов представляют для преступников фактор риска, т.е. элемент внешней среды, угрожающий потерей доходов, собственного имущества, свободы и т.п. Нередко подобные риски переводятся в постоянные издержки с помощью взяток представителям правоохранительных структур; последние, кстати, могут выступать в роли конкурентов преступникам, например в сфере охранного бизнеса.

Таким образом, вполне правомерным выглядит анализ в рамках экономической теории труда хотя бы некоторых аспектов криминальной экономической деятельности, включающей в себя деятельность трудовую (по найму или самостоятельную, на принципах самозанятости) и предпринимательскую, связанную с планированием и организацией преступлений, поиском новых форм получения криминальных доходов, координацией действий преступных группировок, установлением деловых контактов с представителями правоохранительных органов и политиками и т.п. Преступная экономическая деятельность редко находится в центре внимания экономистов-теоретиков, но это не означает, что она их совершенно не интересует. За рубежом выделилось особое направление экономической науки, исследующее экономическое «подполье», т.е. мир за рамками «общественного договора», где действуют преступники и борющиеся с ними правоохранительные органы. Это направление получило название экономической теории преступлений и наказаний (Economics of crime and punishment). Познакомимся с основными идеями и теоретическими положениями данного направления экономической мысли и попробуем применить их для осмысления сегодняшних российских проблем, связанных, в частности, с разгулом преступности, массовым распространением воровства, коррупции и т.п.

Преступление в трактовке экономистов

Учеными, развивающими это направление экономики, преступление рассматривается как разновидность рискованного бизнеса (экономической деятельности); при этом предполагается, что, поведение преступника рационально, т.е. он стремится наиболее эффективно использовать имеющиеся в его распоряжении ресурсы (в том числе человеческий и физический капитал), сравнивая издержки и выгоды каждого решения.
В 1972 г. американец М. Сесновиц, анализируя прибыльность «профессии» взломщика, вывел формулу расчета доходности для любой преступной деятельности. При этом кража со взломом рассматривалась автором всего лишь как высокорискованная экономическая деятельность:

трудовой экономический криминальный предпринимательский

R = (1-p)S + p(S-D) = S - pD

где R -- доход взломщика; р -- вероятность того, что вор будет пойман и наказан; S -- величина украденного; D -- денежные потери взломщика в случае наказания.

Отметим, что данная формула универсальна и может использоваться для расчета доходности и грабежей, и воровства, и наркоторговли, и уклонения от налогов и т.д. Кстати, труднее всего учесть величину D -- денежные потери взломщика в случае наказания. В случае, если наказанием является штраф, как раз легко. А если тюремное заключение? М. Сесновиц предложил оценивать упущенный легальный заработок; правда, неясно, как при этом учесть неденежные аспекты издержек (страдания, потерю здоровья, распад семьи и т.п.). Расчеты М. Сесновица (естественно, на примере США) дали любопытный результат: R = -200 долл., т.е. средний ожидаемый чистый доход американского взломщика оказался величиной отрицательной; иначе говоря, доходы преступников оказались ниже заработков от отвергнутой ими легальной деятельности. Рационален ли в таком случае преступник? Да, если он является человеком, склонным к риску, и преступление для него -- разновидность рискованного бизнеса.

Г.Беккер выразил ожидаемую полезность от совершения правонарушения следующей, более универсальной, чем у Сесновица, формулой:

EU = (1-p) ? U(Y) + p ? U(Y-f) = U(Y-pf)

где EU -- ожидаемая полезность от преступления; р -- вероятность осуждения правонарушителя, Y -- доход от преступления, U -- функция полезности преступника, f -- наказание за преступление.

Оценивая доход от преступной деятельности, преступник должен учитывать и отвергнутые альтернативные возможности. У Г.Беккера: если EU > 0, человек выбирает преступную карьеру, если EU < 0, занимается легальной экономической деятельностью. При портфельном выборе человек распределяет свой доход или свое время в различных пропорциях между легальной и нелегальной деятельностью.

Вероятность раскрытия преступления и тяжесть наказания должны быть такими, чтобы выполнялось условие pD > S (т.е. преступление не должно окупаться), а правонарушителями становились лишь люди, склонные к риску.

Зависимость числа преступлений от вероятности осуждения и от тяжести наказания заметно варьируется по различным видам преступлений и в разных странах. Исследования показали, что чем тяжелее преступление, тем в большей степени правонарушители чувствительны к вероятности раскрытия преступления и тем слабее они реагируют на тяжесть наказания.
Внутри экономики преступлений и наказаний существуют частные теории тех или иных видов преступлений. Так, экономика наркотиков представляет собой типичный пример сферы, где совершаются «преступлений без жертв», т.е. участники купли-продажи вступают в отношения добровольно. В соответствии с теорией уклонения от налогов налогоплательщики будут уклоняться от уплаты налогов, если pN < T; где р -- вероятность выявления нерадивого налогоплательщика; N -- налагаемый на него штраф; Т -- величина подоходного налога. Правительство, стремящееся максимизировать бюджетные поступления, должно подобрать оптимальные параметры p и N.

Следует учитывать, что преступник учитывает не столько реальные данные о раскрываемости преступлений, сколько доступную ему информацию, поэтому роль средств массовой информации и других средств воздействия на массовое сознание в снижении преступности очень велика, а мифы об успехах в борьбе с преступностью нужны не меньше, чем сами успехи.

Российская преступность в период экономических реформ.

Экономические реформы в России сопровождались значительным ростом количества преступлений. Многие из них были вызваны прогрессирующей бедностью населения и ростом безработицы. Так, в середине 90-х годов по расчетам ученых ИСЭПН РАН, в Санкт-Петербурге рост безработицы только на 1% вызывал увеличение преступности на 8%. Таким образом, упущенный легальный заработок у многих людей, вступающих на преступную стезю, оказывался невысоким.

В начале 90-х годов произошел первый всплеск преступности, в первую очередь экономической. В стране начиналась эпоха первоначального накопления капитала, всегда и везде сопровождающаяся ростом преступлений и насилия. Значительно выросла доля преступлений, непосредственно направленных на жизнь, здоровье и имущество граждан. Так, количество зарегистрированных убийств или покушений на убийства в 1993 г. по сравнению с 1991 г. выросло в 1,8 раза; тяжких телесных повреждений -- в 1,6 раза; разбойных нападений -- в 2,2 раза; грабежей -- в 1,8 раза. В последующие годы уровень преступности почти не менялся, оставаясь очень высоким (в среднем 1750 случаев на 100 тыс. населения). Правда, следует учитывать, что в стране каждое второе экономическое преступление и каждое третье уголовное не регистрируется.

В 90-е годы существенно изменилась качественная сторона преступности; происходила экспансия организованной преступности и её капиталов в российскую экономику, прежде всего в её наиболее прибыльные отрасли. Преступные группировки стали контролировать в десятки тысяч предприятий, сотни банков. Под полным контролем криминальных структур оказался игорный и шоу-бизнес, практически вся оптовая и розничная торговля Москвы, Санкт-Петербурга и других крупных городов, значительная доля экспорта сырья, производство и продажа спиртных напитков. Отмечались признаки проникновения криминального бизнеса в традиционно государственную торговлю промышленным золотом, алмазами и оружием.

Огромные доходы, существующие у представителей (особенно лидеров) организованной преступности, привели к расширению масштабов подкупа государственных служащих и политиков. По американским оценкам, на подкуп влиятельных чиновников в государственных структурах крупные преступные группировки России тратят от 30 до 50% своих прибылей. Масштабы коррупции на всех этажах государственной власти очень велики. Обычно волна коррупции захватывает общество тогда, когда государственные чиновники получают возможность обогащаться без особого риска. Еще одна причина массовой коррупции заключается в тех возможностях, которыми располагают многочисленные российские чиновники, контролирующие бизнес. Нечетко сформулированные правила, чрезмерное регулирование и повсеместный контроль дают должностным лицам исключительную власть, создают широкие возможности для коррупции.

В годы реформ в России не просто происходил рост преступности; население пребывало в состоянии прогрессирующей незащищенности от преступных посягательств на жизнь, здоровье и имущество. Незащищенными ощущали себя все социальные слои и группы населения -- предприниматели, политики, рядовые граждане. Ослабление безопасности населения оказалось связано не только с ростом преступности, но и с серьезными переменами в деятельности правоохранительных органов. Среди рядовых работников милиции получила широкое распространение вторичная, неформальная занятость. По экспертным оценкам, в рабочее время подрабатывает треть работников милиции; 2/3 подрабатывающих получают деньги за охрану коммерческих структур; многие обирают торговцев, берут плату вместо штрафа и т.п. Руководство правоохранительных органов нередко относится к подобной деятельности рядовых сотрудников с пониманием.

Большинство предприятий с самого начала реформ было вынуждено платить дань бандитским формированиям за обеспечение своей безопасности (прежде всего от них самих). Подобную деятельность иногда определяют как «силовое партнерство», основанное на коммерческом использовании потенциального насилия. Во второй половине 90-х годов на рынке охранных услуг организацию «крыши» предприятиям (как легальным, так и криминальным) все чаще стали брать на себя руководящие работники правоохранительных органов. Естественно, все это отразилось на авторитете этих органов, поэтому очень часто пострадавшие от криминала люди просто не обращаются к ним за защитой.

В стране возник специфический рынок охранных услуг, спрос на которые стал удовлетворяться не только государственными, но и частными службами, занятыми охранной и детективной деятельностью; в них перешли работать многие из тех, кто прежде служил в МВД и КГБ-ФСБ. Многие охранные предприятия, особенно крупные, являются подведомственными. Они предлагают клиентам по сути дела те же услуги, что и бандитские «крыши»: охрану, обеспечение соблюдения контрактных отношений, разрешение конфликтных ситуаций. Кроме того, они имеют возможность осуществлять сбор информации о партнерах и конкурентах, поскольку обладают доступом к информационным ресурсам силовых ведомств благодаря сохранившимся неформальным связям с их сотрудниками.

Значительно выросли издержки граждан от преступлений. Имеются в виду не только затраты на обеспечение личной безопасности и безопасности имущества (железные двери, решетки, домофоны и пр.), но и издержки тех людей которые стали жертвами преступлений (ограблений, угонов, мошенничеств, разбойных нападений и др.). Причем это издержки не только финансовые и материальные, но и моральные, связанные с переживаниями самих жертв, их родных и близких. Постоянный страх (люди боятся ходить поздно вечером по улицам, родители боятся отпускать детей из дома одних, страшно, возвратившись домой, обнаружить квартиру ограбленной и т.п.) привел к снижению качества жизни огромного числа российских граждан.

Предприниматели также стали нести немалые потери: более половины руководителей российских предприятий вынуждены тратить заметную часть доходов на охрану и безопасность своего бизнеса. Поскольку эти затраты включаются в цену товаров и услуг, расплачиваться за охрану приходится все тому же населению.

В нулевые годы положение с преступностью в России не улучшилось (рис. 1).

Рис.1. Число зарегистрированных преступлений на 100 тысяч человек постоянного населения и доля краж в общем числе зарегистрированных преступлений (%), 1985-2009 годы

И хотя официальная статистика показывает уменьшение тяжких преступлений после окончания 90-х годов, к сожалению, она не всегда объективно отражает истинное положение дел. Значительная часть преступности является латентной. В 800-страничном труде «Теоретические основы исследования и анализа латентной преступности», явившемся результатом 10-летнего исследования ученых НИИ Академии Генеральной прокуратуры РФ под руководством профессора Сергея Иншакова, доказывается, что преступность за это 10-летие не только не снизилась, но постоянно росла.

Можно ли при анализе криминальной экономической деятельности в России использовать идеи и выводы экономической теории преступлений и наказаний? Очевидно, можно, но с определенными оговорками. Использование формул Сесновица и Беккера требует достоверной информации о доходах, которые приносят те или иные виды преступной деятельности. Кроме того, необходимо знать вероятность поимки преступников и величину их потерь (денежных и неденежных) в том случае, если их не только поймают, но и накажут.

Исследований, в которых вся подобная информация была бы соответствующим образом собрана и обобщена, в России пока нет, но косвенные данные позволяют делать некоторые выводы. По мнению экспертов, в 90-е годы между различными криминальными профессиями в России существовали большие различия; некоторые из них отражены в таблице 3.

Таблица 1. Некоторые различия между криминальными профессиями в России в 90-е гг. (экспертные оценки)

Как видим, доходы очень разные, как и продолжительность профессиональной деятельности, по-видимому, обратно пропорциональная возможности (вероятности) потерять здоровье, быть пойманным или убитым. Конечно, в таблице приведена неполная информация, например, нет данных о доходности и рискованности торговли наркотиками, которая, судя по публикациям в печати, может приносить прибыль не меньше 300%. Такой доход позволяет наркоторговцам не только расширять свой бизнес и наращивать емкость наркорынка, но и вкладывать средства в подкуп силовых структур.

Что же касается наемных убийц, то наряду с профессионалами среди них немало «любителей»: мелких уголовников, алкоголиков, наркоманов. И спрос, и предложение на рынке подобных услуг весьма велики, но рынок сегментирован: цена за выполнение «заказа» может быть и очень высокой, и очень низкой -- в зависимости от сферы деятельности жертвы, квалификации киллера, географии и т.п. В области среднего бизнеса обычно речь идет о сумме 5-10 тысяч долларов и киллерами выступают, как правило, мелкие уголовные элементы; в мелком бизнесе убийцей может стать кто угодно: наркоманы готовы работать (совершать преступление) за сумму, эквивалентную необходимой дозе, алкоголики -- за бутылку водки, даже не особенно беспокоясь о наказании: многие настолько обеднели и опустились, что готовы пребывать в тюрьме, потому что там их хотя бы накормят.

Очевидно, что анализ сложившейся ситуации на рынке труда в России с помощью вышеприведенных формул приведет нас к грустному выводу: для множества людей «преступление окупается» (кстати, это относится не только к российским гражданам: многие иммигранты, особенно из стран бывшего СССР, стоят перед тем же выбором, что и наши соотечественники, и нередко выбор этот делается в пользу именно противозаконной, а подчас -- криминальной деятельности). Для изменения этой ситуации необходимо;

- снижение для преступника вероятности остаться безнаказанным;

- ужесточение наказаний (по-видимому, лишь по отношению к наиболее тяжким преступлениям);

- увеличение альтернативных издержек преступной деятельности, т.е. упущенных доходов от деятельности легальной, как трудовой, так и предпринимательской.

Решение этих задач невозможно без качественного совершенствования работы всей правоохранительной системы государства: милиции, прокуратуры, судов и т.д. При этом, по-видимому, следует признать обоснованность вывода Economics of crime о том, что реальной целью правоохранительной деятельности может быть лишь оптимизация уровня преступности, а не ее искоренение и ликвидация.

В современной России укреплению правопорядка мешают не только экономические проблемы (безработица, инфляция, чрезмерная дифференциация доходов, бедность), но и коррумпированность чиновников и работников правоохранительных органов, опасное распространение оружия, этнические и религиозные конфликты, стремительное размывание духовных ориентиров и активное тиражирование культа насилия, алчности и мошенничества.

Рис.2. Число тяжких и особо тяжких преступлений в России в 1992-2010 годы

В заключение -- немного о воровстве. Особая проблема России, правда, отнюдь не новая -- массовое воровство. Имеется в виду не только профессиональные воры, но и обычные рядовые граждане, для которых воровство можно назвать «любительским занятием». Это люди, ворующие от случая к случаю, когда представится возможность украсть без особого риска. Массовое распространение получили кражи в садах и дачах у горожан (особенно зимой), на приусадебных участках у сельских жителей, кражи урожая и техники у фермеров и т.п. Многими людьми считается вполне нормальным украсть что-либо у зазевавшегося соседа. Что же касается воровства работников на собственных предприятиях, то в последние годы данная проблема не привлекает общественного внимания, по-видимому, лишь потому, что это было всегда, и кажется, что есть проблемы поважнее.
Конечно, традиции воровства закладывались очень давно, задолго до советских времен. Иначе и не могло быть в условиях многовековой экономической несвободы огромной части населения страны и невозможности обычному человеку (тем более крепостному крестьянину) добиться индивидуального экономического успеха и преуспевания собственными усилиями. В людях жила тоска по чуду («По щучьему велению...»), они втайне восхищались бандитами и убийцами, воспевали их в песнях («Из-за острова на стрежень», «Есть на Волге утес» и др.). Даже то, что у человека было, что он добыл своим трудом (праведным или неправедным, вопрос другой), государство всегда могло у него отобрать. Естественно, что в подобных исторических условиях традиции уважения к чужой собственности укорениться не могли.

В советское время всеобщее огосударствление, массовая экспроприация, раскулачивание и т.п. лишь продолжили и углубили традиции неуважения к частной собственности. Государство неоднократно отбирало у людей их сбережения: денежными реформами, отказом от своевременных выплат по государственным облигациям (например, в начале 60-х годов эти выплаты были отложены на 20 лет), высокой инфляцией 90-х годов. В подобных условиях серьезно подрывались стимулы, побуждающие людей сберегать деньги и приумножать личную собственность; нередко пьянство оказывалось вполне рациональным ответом человека на ту роль, которую отводило ему государство.

В СССР законодательство предусматривало значительно более жесткое наказание за посягательство на общественную собственность, чем на личную (о частной в то время речи не было). Общественная мораль, напротив, воровство социалистической собственности воровством почти не считала; работник, уносящий с предприятия производимую (нередко им же самим) продукцию, используемые инструменты и т.п., назывался «несуном». Конечно, несунов ловили и наказывали (в 70-80-е годы уже не слишком строго), но сам термин, особенно часто используемый журналистами, отражал тот факт, что в народном сознании понятия «несун» и «вор» синонимами не были. В то же время привычка воровать у государства разлагала людей, приучая их к моральной дозволенности присвоения чужого имущества; перейти грань от несуна до вора было не так уж и сложно.

Приватизация 90-е годов почти не повлияла на отношение работников к имуществу и продукции теперь уже негосударственных предприятий: воровали по-прежнему, причем даже тогда, когда формальным собственником являлся трудовой коллектив. Самое любопытное, что воровством в этот период занимались не только рядовые работники, но и руководители приватизированных предприятий. Реальную власть на большинстве из них получили не собственники-акционеры, а менеджеры. Для многих из них более соблазнительным оказалось личное (нередко криминальное) обогащение, чем забота о развитии предприятия, об инвестициях, о трудовом коллективе и т.п.

Со временем там, где появился новый, действительно реальный собственник, думающий о перспективах своего бизнеса, для «несунов» настали нелегкие времена: их стали чаще ловить и безжалостно выгонять с работы. Таким образом, риск их поимки и наказания вырос.

В настоящее время очень распространены разнообразные финансовые хищения, которые можно разделить на:

? хищения со стороны рядовых сотрудников (например, контракт за небольшой откат);

? хищения со стороны руководителей среднего звена (заместитель, финансовый директор), которые обладают правом подписи значимых документов;

? хищения со стороны высших менеджеров или даже собственников.

Было бы неверным связывать борьбу с воровством и хищениями только с увеличением вероятности поимки и тяжести наказания. Необходимо создание в России такой институциональной среды, в которой у человека растут не только прямые, но и альтернативные издержки преступления, т.е. достаточно велики доходы от легальной экономической (трудовой или предпринимательской) деятельности. Иногда воровство представляет собой крайнюю форму оппортунистического поведения, протеста против социального и экономического унижения.

Немалые перспективы заключаются в использовании психологических факторов, например представлений людей о том, что справедливо, а что нет. Как показывает практика, уровень воровства снижается, если работникам предоставляется возможность пользоваться оборудованием и продукцией своего предприятия, а также покупать выпускаемые предприятием товары по льготной цене. Отсутствие подобных льгот воспринимается многими российскими работниками как несправедливость, дающая им своеобразное моральное право на воровство.

Стоит еще раз обратить внимание на зарубежный и отечественный опыт воспитания у работников фирменного патриотизма и гордости от принадлежности к организации. Немалую роль способны сыграть улучшение психологического климата в трудовом коллективе и развитие демократических принципов управления.

По-видимому, воровство еще долго будет оставаться бичом нашей экономической и общественной жизни. В то же время, будучи оптимистами, авторы надеются на то, что еще при жизни нынешнего поколения российских граждан острота проблемы будет существенно снижена, и о России перестанут говорить, что это страна, в которой все воруют. Надежды связаны главным образом с тем, что динамичное развитие экономики в условиях конкуренции и сильного правового государства приведет к тому, что для подавляющего большинства граждан страны преступление просто перестанет окупаться.

Литература

1. Мазин А.Л. Экономика труда: Учебное пособие -- 3-е изд., перераб. и доп. ЮНИТИ-ДАНА, 2009. -- 623 с.

2. Мазин А.Л. Российский рынок труда: институциональные и микроэкономические аспекты функционирования: монография. -- Н.Новгород: НИМБ, 2003. -- 359 с.

3. Мазин А.Л., Шеронова Н.П. Государственное регулирование экономики: учебное пособие. -- Н.Новгород, НИМБ, 2009. -- 116 с.

4. Латова Ю. Экономическая теория преступлений и наказаний // Вопросы экономики. -- 1999. -- №10. -- С.31-36.

5. Мазин А.Л. Взаимоотношения нанимателя и работника в условиях кризиса // Человек и труд.- 2009. -- №12. -- С.11-15.

6. Мазин А.Л. Потенциал межфирменной мобильности работника и его роль в трудовых отношениях // Управление персоналом. -- 2011. -- №5. -- С.24-32.

7. Мазин А.Л. Дискриминация на российском рынке труда // Человек и труд. 2011. -- №8. -- С. 22-26.

Размещено на Allbest.ur