Уголовная ответственность за финансирование преступной деятельности

Размещено на http://www.allbest.ru/

На правах рукописи

Кустова Виктория Викторовна

УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ФИНАНСИРОВАНИЕ ПРЕСТУПНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

12.00.08 - «Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право»

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата юридических наук

Москва - 2016



Работа выполнена в федеральном государственном казенном образовательном учреждении высшего образования «Академия Генеральной прокуратуры Российской Федерации»

Научный руководитель: доктор юридических наук, доцент Ображиев Константин Викторович

Официальные оппоненты: Пудовочкин Юрий Евгеньевич доктор юридических наук, профессор, ФГБОУ ВО «Российский государственный университет правосудия», отдел уголовно-правовых исследований, заведующий;

Лапшин Валерий Федорович кандидат юридических наук, доцент, ФГКОУ ВО «Академия права и управления Федеральной службы исполнения наказаний», кафедра уголовного права, начальник.

Ведущая организация: ФГКОУ ВО «Московский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В.Я. Кикотя»

Защита состоится 15 декабря 2016 г. в 14 ч. 30 мин. на заседании диссертационного совета Д 170.001.02 при Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации по адресу: 123022, г. Москва, ул. 2-я Звенигородская, д. 15, конференц-зал.

С диссертацией и авторефератом можно ознакомиться в библиотеке Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации по адресу: 123022, Москва, ул. 2-я Звенигородская, 15.

Электронной версией автореферата можно ознакомиться на официальном сайте Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации: http://www.agprf.org, а также на сайте Высшей аттестационной комиссии при Министерстве образования и науки Российской Федерации: http://vak.ed.gov.ru.

Автореферат разослан 11 октября 2016 г.

Ученый секретарь диссертационного совета Н.В. Буланова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования определяется потребностью современной правотворческой и правоприменительной практики в достоверной и обоснованной научной информации о перспективных возможностях использования уголовно-правовых средств для целей раннего предупреждения преступлений. Одно из направлений такого использования связано с противодействием финансированию преступлений.

Текущее состояние преступности, особенно наиболее опасных ее форм и видов (организованной, террористической, экстремистской, насильственной) характеризуется усложнением механизма преступных посягательств, созданием разветвленных преступных сетей соучастников, социальной мимикрией и паразитированием на легальных социальных процессах и отношениях. Все более сложным и ответственным становится этап подготовки преступных посягательств, на котором вопросы финансовой поддержки преступления (стимулирования исполнителей, приобретения орудий и средств, инвестирования и т.п.) приобретают зачастую приоритетное значение. От их успешного разрешения зависит сама возможность и результативность преступлений, возможность сокрытия его следов и вероятность продолжения преступной деятельности.

Сознавая эти особенности современной преступности, законодатель стремится реагировать на них, создавая механизм разрушения финансовой основы преступной деятельности, уголовного преследования «финансистов» и изъятия материальных активов, предназначенных для финансирования преступлений. Среди прочего, его образуют предписания Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) об ответственности за финансирование терроризма (ст. 2051 УК РФ), незаконного вооруженного формирования (ст. 208 УК РФ), экстремистской деятельности (ст. 2823 УК РФ), наемника (ст. 359 УК РФ). Они дополняются положениями об ответственности за организацию преступлений, подстрекательство и пособничество в их совершении. При этом санкции за соответствующие виды криминальной деятельности предполагают возможность назначения не только наказаний, но и применения конфискации имущества в качестве меры уголовно-правового характера.

Данный механизм, как представляется, пока находится в стадии становления и развития, в связи с чем его эффективность нельзя признать в полной мере реализованной. Анализ состояния законности и правопорядка в стране показывает, к примеру, что дела оперативного учета, заведенные в целях выявления и пресечения фактов финансирования терроризма, составляют всего 4% от находящихся в производстве территориальных органов внутренних дел и органов безопасности, а в некоторых регионах России (в Республике Ингушетия и Чеченской Республике) в отдельные годы они вообще отсутствуют1. Практически не реализуется правовой механизм установления и обращения в доход Российской Федерации денег, ценностей, иного имущества и доходов от них, полученных в результате преступной деятельности, используемых или предназначенных для финансирования терроризма, экстремизма и организованной преступности.

Причины такой ситуации носят комплексный и разносторонний характер. Не последнюю роль здесь играют недостатки и противоречия уголовно-правового регулирования: отсутствие единой нормативной концепции противодействия финансированию преступлений, различия в подходах к криминализации и наказуемости данной деятельности, одновременное дублирование и пробельность закона, отсутствие устоявшейся судебной практики квалификации преступлений, нормативная недостаточность регламентации конфискации имущества и др. При этом все они, как представляется, могут быть объяснены наличием существенного разрыва между актуальными потребностями практики и некоторыми консервативными положениями уголовного закона в части ре гламентации ответственности соучастников преступления и применения мер уголовно-правового характера, не связанных с наказанием.

Обсуждение этих проблем и поиск возможных вариантов их преодоления призваны способствовать оптимизации уголовного закона и обеспечению полноценной реализации его профилактической задачи. Свое слово здесь должна сказать наука уголовного права, сопоставляя имеющиеся традиционные правовые конструкции с актуальными потребностями противодействия преступлениям, разрабатывая новые теоретические конструкты и органично вписывая их в существующий нормативный каркас, прогнозируя и обосновывая направления совершенствования закона и практики его применения, приспосабливая их к трансформации преступности в интересах защиты основных правоохраняемых ценностей.

Актуальность уголовно-правового исследования вопросов финансирования преступлений, таким образом, связана с текущими потребностями модернизации правотворческой, правоприменительной практики противодействия преступности, а также с внутренними потребностями юридической науки в обновлении традиционных уголовно-правовых конструкций.

Степень научной разработанности темы борьбы с финансированием преступлений нельзя признать в полной мере удовлетворительной.

В отечественной науке специальное внимание этим вопросам стало уделяться в связи с включением в УК РФ норм об ответственности за содействие терроризму и финансирование экстремизма, что предопределяло направленность и содержание соответствующих исследований П.В. Агапова, И.О. Кошевого, Д.Д. Магомедова, К.В. Михайлова, С.В. Мурадян, В.В. Ульяновой, А.В. Шестакова. До них и вне их вопросы ответственности за финансирование преступлений рассматривались лишь попутно в общих работах об ответственности соучастников преступления (Д.А. Безбородов, В.В. Васюков, С.А. Ершов, Т.И. Косарева, В.Ю. Шубина и др.).

Признавая ценность и результативность проведенных к настоящему времени исследований, приходится вместе с тем констатировать, что финансирование преступлений в качестве самостоятельного предмета научного познания в российской уголовно-правовой науке пока представлено не было. Как следствие, за рамками анализа остались вопросы, без разрешения которых создание целостной теоретической концепции ответственности за финансирование преступлений вряд ли возможно. Среди них: понятие и систематизация преступлений, связанных с финансированием, возможности и пределы оценки данного вида деятельности с точки зрения института соучастия в преступлении, основания самостоятельной криминализации финансирования преступлений, адекватность и соразмерность санкций за это деяние.

Настоящая диссертация призвана способствовать восполнению определенного пробела в уголовно-правовой науке, связанного с комплексным анализом вопросов противодействия финансированию преступлений уголовно-правовыми средствами.

Объектом диссертационного исследования выступает комплекс урегулированных нормами УК РФ социальных отношений, возникающих по поводу совершения общественно опасных деяний, связанных с финансированием преступлений.

Предметом диссертационного исследования являются: понятие и система преступлений, связанных с финансированием преступных деяний; проблемы нормативной оценки и квалификации этих преступлений; проблемы конструирования санкций и применения мер уголовно-правового характера за финансирование преступлений; российский и зарубежных опыт противодействия финансированию преступлений.

Цель диссертации заключается в аргументации новых научных положений, совокупность которых составляет теоретическую концепцию уголовно-правового противодействия финансированию преступлений.

Задачи исследования состоят в том, чтобы:

- проанализировать феномен финансирования в контексте современных криминальных процессов, сформулировать базовые понятия темы «преступления, связанные с финансированием», «финансирование преступлений»;

- выявить систему действующих уголовно-правовых норм об ответственности за финансирование преступлений, оценить ее достаточность современным потребностям раннего предупреждения преступлений;

- определить основные тенденции и предпосылки развития уголовно-правовых норм об ответственности за финансирование преступлений;

- изучить зарубежный опыт криминализации финансирования преступлений на предмет возможной рецепции его лучших достижений отечественной правотворческой практикой;

- установить возможности и пределы использования конструкции соучастия в преступлении для адекватной уголовно-правовой оценки финансирования преступных деяний;

- проанализировать опыт криминализации финансирования преступных деяний в качестве самостоятельного преступления и проблемы его квалификации в следственно-судебной практике;

- определить общие подходы к построению адекватных и соразмерных санкций за финансирование преступления.

Нормативные источники диссертационного исследования включают в себя Конституцию Российской Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права (прежде всего, нашедшие выражение в Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма от 9 декабря 1999 г., Конвенции Совета Европы об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности и о финансировании терроризма (ETS № 198) от 16 мая 2005 г.), УК РФ, иное федеральное законодательство, ориентированное на противодействие преступности и финансированию преступлений (в частности, Федеральный закон от 7 августа 2001 г. № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма», Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» и др.).

Историко-правовой анализ темы выполнен на основе исследования памятников отечественного права XX-XX веков (Русская Правда, Соборное Уложение, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, УК РСФСР и др.). В сравнительно-правовом аспекте изучено законодательство Германии, Австрии, Франции, Великобритании, США, Китая, Японии, Ирана, Иордании и др.

Теоретическая основа диссертации представлена сложившимися в российской уголовно-правовой науке доктринальными концепциями соучастия в преступлении (Ф.Г. Бурчак, Р.Р. Галиакбаров, А.П. Козлов, М.И. Ковалев, П.Ф. Тельнов, А.Н. Трайнин и др.), противодействия преступлениям против общественной безопасности (П.В. Агапов, С.У. Дикаев, В.С. Комиссаров, Г.В. Овчинникова и др.), применения наказания и иных мер уголовно-правового характера (И.И. Карпец, С.И. Курганов, Н.А. Лопашенко, М.Д. Шаргородский и др.), сравнительного правоведения (Г.А. Есаков, И.Д. Козочкин, Н.Е. Крылова, А.В. Серебренникова и др.).

Эмпирическая база диссертационного исследования включает в себя:

результаты анализа статистических данных о состоянии преступности и судимости за преступления, связанные с финансированием преступлений, за период с 2010 по 2015 гг.;

итоги изучения обвинительных приговоров по 116 уголовным делам о преступлениях, предусмотренных ст. 105, 205, 2051, 208, 209, 228, 2822, 2823 УК РФ, а также материалов 178 уголовных дел, в которых применялись нормы института соучастия для оценки действий виновных лиц, рассмотренных судами Московской области, Карачаево-Черкесской Республики, Республики Дагестан, Чеченской Республики, Республики Татарстан;

материалы обобщения опубликованной практики Верховного Суда Российской Федерации (в том числе 68 судебных решений по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 209 и 210 УК РФ);

итоги изучения практики Конституционного Суда Российской Федерации в части проверки конституционности положений уголовного законодательства (10 документов); - данные, полученные в процессе анкетирования 135 сотрудников право-охранительных органов (в том числе 75 сотрудников прокуратуры, выступающих государственными обвинителями в суде, 30 судей и 30 следователей Следственного комитета Российской Федерации; опрос проводился в Москве, Московской и Калужской областях, Республике Дагестан).

При подготовке диссертационного исследования автором также был использован личный опыт прокурорского надзора за уголовно-процессуальной и оперативно-розыскной деятельностью органов внутренних дел и юстиции, полученный в ходе работы в прокуратуре Московской области.

Методологическая основа работы характеризуется соблюдением гносеологических принципов диалектики как всеобщего метода познания действительности, в частности принципов историзма, объективности, конкретности истины, всеобщей связи явлений, системности знания, восхождения от абстрактного к конкретному. В работе использованы общенаучные (анализ, синтез, классификация, типология) и частнонаучные (формально-логический, сравнительно-правовой, историко-правовой, документальный, статистической сводки и группировки данных, экспертного опроса) методы анализа социально-правовых явлений.

Научная новизна диссертации состоит в разработке целостной концепции уголовной ответственности за финансирование преступлений, которая включает в себя взаимосвязанные теоретические положения, отражающие закономерности исторического развития соответствующих уголовно-правовых норм, актуальные правила квалификации преступлений по нормам действующего законодательства, обоснование перспективных направлений совершенствования нормативной практики конструирования диспозиций и санкций норм об ответственности за финансирование преступлений.

Положения, выносимые на защиту:

Преступления, связанные с финансированием, это предусмотренные уголовным законом общественно опасные деяния, которые либо посягают на финансовые интересы государства, либо заключаются в нарушении правил финансирования легальной деятельности, либо состоят в финансировании нелегальной деятельности. Под финансированием преступлений следует понимать общественно опасные и уголовно наказуемые деяния, которые состоят в аккумулировании денежных средств или иных материальных ресурсов и (или) их безвозмездном либо возмездном предоставлении или инвестировании в преступную деятельность самого виновного или третьих лиц.

Система преступлений, связанных с финансированием, представлена следующими видами посягательств:

а) финансирование преступлений:

как самостоятельное преступление (ст. 2051, 208, 2823, 359 УК РФ);

как соучастие в ином преступлении (финансирование как организация преступления, как пособничество и как подстрекательство к совершению преступления);

б) финансирование непреступной деятельности как преступление:

нарушение правил финансирования какой-либо деятельности как преступление;

совершение финансовых операций как способ совершения преступления;

операции с легальными средствами нелегальным путем;

операции с нелегальными средствами легальным путем.

Общественная опасность финансирования преступлений одновременно и совокупно определяется его местом в системе криминальных и экономических отношений. Этот вид деятельности выступает в качестве мощного канала:

самодетерминации преступности, средства аккумулирования и перераспределения финансовых ресурсов между различными видами преступной деятельности, благодаря которым одни преступления обеспечивают и поддерживают совершение других преступлений;

перевода денег и финансовых ресурсов из легального экономического оборота в нелегальные финансовые потоки, в том числе в криминальный бизнес, с характерными негативными последствиями для «белой» экономики в виде инфляции, «бегства» капитала и пр.

Общей линией развития отечественного и зарубежного законодательства в части регламентации ответственности за финансирование преступлений выступает тенденция конструирования для этих целей самостоятельных составов преступлений в особенной части уголовного законодательства. Она объясняется, с одной стороны, узкими рамками института соучастия в преступлении, построенного на началах акцессорной теории, а с другой стороны - ограничительными началами в конструировании оснований ответственности за приготовление к преступлению. Перечень норм об ответственности за финансирование преступлений с учетом имеющегося иностранного опыта может быть расширен. При этом конструирование общей нормы об ответственности за финансирование преступлений нецелесообразно.

Действующее уголовное законодательство содержит резервы в части совершенствования содержания и техники оформления норм об ответственности за финансирование преступлений. Целесообразно:

закрепить составы финансирования терроризма и незаконного вооруженного формирования на уровне самостоятельной статьи закона с обязательным дефинированием понятия «финансирование» в каждом из них;

при описании предмета финансирования использовать термин «деньги или иное имущество», при описании признаков объективной стороны - «сбор или предоставление», при описании субъективной стороны отказаться от указания на заведомость предназначения средств;

обсудить вопрос о криминализации действий, связанных с финансированием незаконного оборота наркотических средств или психотропных веществ, организации занятий проституцией и контрабанды;

включить в объем понятия «пособничество» заранее обещанные действия по легализации предметов, добытых преступным путем.

Квалификация действий, связанных с финансированием преступлений, должна учитывать следующие правила:

понятием «финансирование» не охватывается предоставление оружия или иных запрещенных к обороту предметов, которое требует самостоятельной уголовно-правовой оценки;

разовое предоставление денежных средств или иного имущества конкретном лицу для обеспечения его участия в действиях террористического или экстремистского характера, а равно участия в незаконном вооруженном формировании образует признаки пособничества, но не финансирования терроризма, экстремизма или формирования;

финансирование преступлений как самостоятельный деликт окончено в момент приема финансируемым лицом хотя бы части предоставляемых средств или имущества;

финансирование преступления членами организованной преступной группы или преступного сообщества должно признаваться исполнением финансируемого преступления;

публичное обещание награды любому, кто совершит то или иное конкретное преступление, должно признаться подстрекательством к преступлению либо приготовлением к нему.

Санкции за преступления, состоящие в финансировании преступных деяний, неадекватно отражают их общественную опасность. Они не обязательно должны быть сопоставимы с санкциями, установленными за финансируемые преступления и с наказанием за преступления, совершенные в соучастии, но при этом должны позволять относить финансирование преступлений к деликтам средней тяжести и включать, помимо лишения свободы, альтернативное дополнительное наказание в виде штрафа.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что его результаты способствуют приращению юридического знания, развивая уголовно-правовое учение о соучастии в преступлении и приспосабливая его к актуальным потребностям сегодняшнего дня за счет аргументации предпосылок и оснований самостоятельной криминализации действий отдельных видов соучастников; вносят свой клад в учение о санкциях, создавая модельные представления об адекватности задаче противодействия финансированию преступлений.

Практическое значение результатов исследования определяется возможностью их использования: в работе по совершенствованию уголовного законодательства в направлении усиления его ранней профилактической функции; в практике работы правоохранительных органов и судов по квалификации преступлений, связанных с финансированием преступных деяний; в учебном процессе подготовки специалистов с высшим юридическим образованием, а также в процессе повышения квалификации сотрудников правоприменительных органов.

Апробация результатов диссертации осуществлялась посредством их обсуждения на заседаниях кафедры уголовно-правовых дисциплин Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, а также на 3 научных форумах: VII научно-практической конференции «Актуальные проблемы юридической науки и практики: взгляд молодых ученых» (Академия Генеральной прокуратуры Российской Федерации, 19 июля 2015 г.); заседании круглого стола «Квалификация преступлений: общие и частные проблемы» (Академия Генеральной прокуратуры Российской Федерации, 23 июня 2015 г.); XIII Международной научно-практической конференции «Уголовное право: стратегия развития в XXI веке» (Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА), 28 - 29 января 2016 г.). Основные результаты диссертационного исследования опубликованы в 7 научных статьях (3 из них - в изданиях, рекомендованных ВАК при Министерстве образования и науки Российской Федерации). Отдельные выводы и рекомендации исследования внедрены в практическую деятельность прокуратуры Московской области, а также используются в учебном процессе юридического факультета Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации.

Структура работы определяется ее задачами и логикой исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, последовательно раскрывающих понятийные, сравнительно-правовые, формально-юридические и социально-правовые аспекты избранной темы, заключения, библиографии и приложения.

преступление финансирование предупреждение криминализация

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируются его цели и задачи, характеризуются эмпирическая, нормативная и теоретическая основы диссертации, излагаются положения, выносимые на защиту, определяется их теоретическая и практическая значимость.

Глава 1 «Финансирование преступления: теоретико-правовой и сравнительно-правовой анализ» посвящена анализу понятия и системы преступлений, связанных с финансированием преступной деятельности, их историко-правовому и компаративному исследованию.

«Понятие и система преступлений, связанных с финансированием» отмечается, что в сфере уголовного права финансирование представлено либо элементом объекта охраны, либо частью объективной стороны общественно опасного посягательства. В последнем случае выделяются: а) посягательства на отношения в области финансов, которые по механизму своего совершения с необходимостью предполагают проведение финансовых операций или совершение каких-либо иных действий с финансовыми инструментами (преступления, связанные с легализацией преступных доходов, валютные преступления и т.п.); б) преступления, которые состоят в нарушении установленного порядка легального финансирования легальной деятельности, но имеют при этом иной, нежели финансы, основной объект посягательства (нарушение правил финансирования избирательной кампании); в) преступления, посягающие на интересы безопасности, объективная сторона которых охватывает любые виды предоставления денежных средств или оказания иной материальной помощи и поддержки. Закон признает преступлением либо сам процесс финансирования (финансирование как преступление), либо устанавливает ответственность за финансирование преступной деятельности. При этом уголовно-правовая оценка финансирования преступной деятельности может быть различной с точки зрения того, полагает ли необходимым законодатель конструировать для целей охраны тех или иных объектов самостоятельный состав преступления, либо же считает возможным ограничиться оценкой финансирования как разновидности соучастия лица в преступлении. На основе анализа и обобщения всех разновидностей связанных с финансированием преступлений в работе определяется их понятие и система, предложенные в качестве вынесенных на защиту положений.

Далее отмечается, что финансирование преступлений обладает обязательными признаками общественной опасности, уголовной противоправности и виновности.

Общественная опасность определяется содержанием того объекта, на причинение вреда которому направлена финансируемая деятельность, а также степенью вероятности, размером и содержанием этого вреда. Практикующие юристы усматривают опасность финансирования преступлений в том, что:

включаются материальные стимулы в мотивации исполнителей преступлений (83%); улучшается техническая оснащенность преступлений (79%), создаются условия для вербовки в преступления новых лиц (67), формируется материальная база для установления, подержания и развития коррупционных связей (59%), создаются условия для сокрытия лиц, совершивших преступления (64%). Однако общественная опасность финансирования преступлений должна рассматриваться не только с точки зрения уголовно-правовых взаимосвязей отдельных видов преступлений, но и с точки зрения финансово-экономической. В этом случае целесообразно дифференцировать финансирование преступлений на внутреннее и внешнее, а также с учетом криминологических реалий и происхождения средств, на финансирование преступлений легальными и нелегальными денежными потоками.

Финансирование преступлений обладает «прямой» уголовной противоправностью, при которой запрет на поведение сформулирован непосредственно в тексте уголовного закона. Этот запрет выражен либо нормами о соучастии в преступлении, либо в предписаниях, формулирующих отдельный состав преступления. Причины самостоятельной криминализации финансирования преступлений практикующим юристам видятся следующие: повышенная общественная опасность финансирования отдельных видов деятельности по сравнению с иными (86%), тесная связь и зависимость вероятности какого-либо преступления от финансирования (54%), распространенность финансирования именно этого вида преступлений (62%), необходимость усиления ответственности и наказания за финансирование какого-либо преступления (74%), необходимость ответственности за финансирование общественно опасной деятельности, которая прямо не подпадает под тот или иной состав преступления (43%). В теоретическом плане установление самостоятельной ответственности за финансирование преступлений объясняется также изменением самого подхода к определению правовой природы этого вида деятельности, в отказе от его оценки с позиций соучастия и наделении его статусом самостоятельной угрозы общественной безопасности, а также в стремлении укрепить потенциал уголовного законодательства в обеспечении ранней профилактики преступлений.

Виновность выступает одним из обязательных условий криминализации финансирования преступлений. Правовой упрек лицу возможен лишь в ситуации, когда оно осознает, что совершает финансовые операции или иные действия по предоставлению средств для того, чтобы иные лица использовали их в криминальных целях. Упрек основан на том, что в сознании лица одновременно представлен весьма широкий круг негативных социальных последствий своего деяния: способствование преступлению, увеличение вероятности причинения вреда объекту финансируемого преступления, вывод денежных средств из легального оборота.

«Зарождение и развитие законодательства об ответственности за финансирование преступления» в качестве рабочей гипотезы высказана мысль о том, что законодательство об ответственности за финансирование преступлений напрямую зависит от двух групп социально-правовых факторов: значимости денег в экономике и межличностном взаимодействии, а также от уровня развития института соучастия в уголовном праве. При этом установлено две линии взаимного влияния финансовых и криминальных отношений.

С одной стороны, оно выражалось в спросе исполнителей преступлений на финансовые услуги третьих лиц. Растущая потребность населения в денежных средствах, связанная с сокращением значимости бартерного обмена в общественной жизни, приводила к становлению такого феномена как продажа преступно приобретенного имущества, что стимулировало «ответную реакцию» в виде развития системы скупки и перепродажи «грязных» товаров. Как следствие, приобретение «грязного» имущества стало рассматриваться в качестве сопровождающего основное преступление опасного поведения, для оценки которого были созданы специальные нормативные конструкции, как за счет отдельной криминализации приобретения - сбыта похищенного, так и за счет совершенствования института соучастия, обособления в нем роли пособника и подстрекателя.

С другой стороны, экономические интересы «третьих лиц» стали инициировать и поддерживать совершение преступлений исполнителями. На этапе ранней и средневековой истории активность «криминальных финансистов» не могла возникнуть объективно как по причине слабого развития товарно-денежных отношений, так и по причине того, что лицо, заинтересованное в преступлении, в принципе могло самостоятельно его выполнить. Конкретный, овеществленный результат преступления и преступление как некий социальный факт не были еще разведены. Отсюда - заинтересованность в преступлении могла мыслиться исключительно как заинтересованность в его результатах, в конкретном общественно опасном последствии. Преступная деятельность, представляющая собой в основной массе корыстные посягательства на собственность или межличностные конфликты, по большому счету не требовала финансирования ни в качестве стимулов для совершения преступлений, ни в качестве поддержки в исполнении преступных посягательств. Лишь усложнение самой преступности, вызванное усложнением системы общественных от-ношений, привело к появлению таких преступлений и таких механизмов их совершения, при которых сам процесс совершения преступления, с одной стороны, и его мотивы, конечная цель, результаты, возможности использования в качестве средства для решения тех или иных задач и т.д. - с другой стороны, стало возможным до некоторой степени изолировать друг от друга и даже противопоставлять. В тот момент, когда преступление стало позиционироваться как выступление против существующего правопорядка, а не против конкретных лиц, оно превратилось в относительно самостоятельный общественный феномен, который стал представлять отдельный интерес для некоторой группы лиц, готовых рассматривать его в качестве объекта инвестиций. С этого времени можно начинать отсчет истории собственно финансирования преступлений, когда уже не исполнители преступлений стимулировали развитие коммерческой деятельности в преступной среде, а собственно криминальная коммерция стимулировала и поддерживала совершение преступлений.

На нормативном уровне прямо о предоставлении средств для совершения преступления впервые в российском законодательстве упоминают Воинские артикулы Петра I. И в них, и в последующих актах нормативные предписания, которыми охватывались действия, связанные с предоставлением денежных средств для совершения преступлений, располагались, по преимуществу в рамках уголовно-правового института соучастия в преступлении. Самостоятельная криминализация исследуемых действий наблюдается в конце XIX в. Появление соответствующих норм стало, с одной стороны, выражением широкой научной дискуссии относительно понимания общественной опасности пособничества, которая всегда признавалась менее значимой, нежели опасность исполнительских или подстрекательских действий, а с другой стороны, отражением компромисса между признанием малой опасности пособничества как такового и необходимостью противодействия пособническим действиям средствами уголовного закона.

«Ответственность за финансирование преступления в законодательстве зарубежных стран» проводится компаративный анализ уголовно-правовых предписаний, исходя из сложившейся в науке дифференциации уголовно-правовых систем. В качестве заслуживающих внимания предписаний иностранных законов отмечены:

нормы об ответственности для тех, кто вознаграждает или другим способом, который может нарушить общественный порядок, публично, на собрании или путем распространения письменных материалов одобряет совершение противоправного деяния, направленного против государства и общественной безопасности, после того, как это противоправное деяние было совершено или было совершено покушение на него, наказуемое в уголовном порядке (§ 140 УК ФРГ);

положения о наказуемости лиц, осуществляющих руководство или организацию группировкой, созданной в целях оборота наркотических средств (ст. 222-34 УК Франции); а также лиц, напрямую или через посредника осуществляющих финансирование или участие в финансировании заведения, предназначенного для занятия проституцией (ст. 225-20 УК Франции);

нормы об ответственности за материальную поддержку находящимися за границей и внутри станы организациями или отдельными лицами внутрен-

них организаций или отдельных лиц, совершающих преступления против государственной безопасности (ст. 107 УК Китая), а также положения о признании соучастием в контрабанде предоставления контрабандисту кредитов, финансов, счетов (ст. 156 УК Китая).

Обзор иностранного законодательства выявил некоторые принципиально общие подходы, не различающиеся в зависимости от принадлежности государства к той или иной правовой семье. Установлено, что финансирование преступной деятельности до определенного времени рассматривалось практически всеми государствами как разновидность участия в «чужом» преступлении, как соучастие в собственном смысле этого слова, в форме подстрекательства или пособничества. Однако на некотором этапе конструкция соучастия, в основе своей так или иначе содержащая начала акцессорности, стала откровенно недостаточной. Акцессорность служила серьезным препятствием на пути привлечения к ответственности лиц, которые выполняли так называемые безрезультативные действия, направленные к совершению преступления. В первую очередь, государство ощутило потребность в уголовном преследовании таких лиц в случае планирования или подготовки преступлений, связанных с безопасностью самого государства (измена, заговор, восстание и др.). Выход был найден в практике конструирования на этот счет самостоятельных составов преступлений. Эффективность такого метода была подтверждена в последующем посредством его распространения на иные преступные деяния, посягающие на отношения общественной безопасности и общественной нравственности.

Существующие сегодня различия в криминализации специальных случаев поддержки преступной деятельности представляются заслуживающими внимания, однако, не свидетельствующими о наличии принципиальных расхождений между странами. Они состоят в двух основных моментах: а) выделяет ли при описании составов преступлений в качестве самостоятельной альтернативной формы деяния финансирование преступлений или же финансирование поглощается более общей формулой пособничества, оказания поддержки и помощи; б) случаи финансирования какой именно преступной деятельности получают оценку в законе в качестве самостоятельного преступления (финансирование антигосударственной деятельности, деятельности, связанной с наркотиками, с проституцией и др.).

Глава 2 «Уголовно-правовой анализ финансирования преступления» посвящена исследованию вопросов нормативного оформления, квалификации и наказания за действия, составляющие финансирование преступлений.

«Финансирование преступных деяний как самостоятельное преступление» поддерживается законодательная практика конструирования нескольких отдельных составов финансирования преступлений и критически оценивается идея создания общей нормы об ответственности за финансирование. Отмечается вместе с тем, что дифференциация правовой оценки финансирования предполагает необходимость выработки общего подхода к криминализации деяний и определению признаков состава преступления. Он предполагает: а) соблюдение единого стандарта технико-юридического обособления финансирования преступной деятельности каждый раз на уровне самостоятельной статьи закона (по образцу ст. 2823 УК РФ); б) обязательное дефинирование понятия финансирования применительно к каждому составу.

Далее в работе исследуются элементы общего состава финансирования преступления.

Для описания предмета финансирования в ст. 2051, 208, 2823 УК РФ предлагается использовать термин «деньги или иное имущество», под которыми понимать: наличные денежные средства в валюте Российской Федерации или в иностранной валюте, включая изъятые либо изымаемые из обращения, но подлежащие обмену на находящиеся в обращении денежные знаки; безналичные денежные средства; денежные инструменты; ценные бумаги в документарной форме; бездокументарные ценные бумаги; имущественные права, результаты работ и оказания услуг имущественного характера; права на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий; иное обладающее стоимостью имущество, которое может выступать в качестве объекта гражданских прав, а также юридические акты или документы, дающие право на такое имущество.

В описании объективной стороны финансирования преступления предлагается исключить специальный термин «финансовая операция», ограничившись такими действиями, как сбор и предоставление денег или иного имущества. Обосновывается необходимость учета следующих правил при квалификации преступлений по признакам объективной стороны:

а) распоряжение доходами от незаконного предпринимательства или незаконной банковской деятельности не составляет признаков составов данных преступлений, в связи с чем их размещение на криминальных рынках должно требовать оценки по совокупности преступлений;

б) совершение финансовых операций в процессе легализации доходов от преступлений представляют собой деяние, противоположное по смыслу финансированию преступлений, в связи с чем они могут составлять совокупность лишь при условии совершения в отношении различного по происхождению имущества;

в) когда предоставление ограниченного в обороте имущества для целей совершения преступления или функционирования преступной группы оценивается законом в качестве преступления (такие случаи имеют место в 64% изученных уголовных дел) справедлива постановка вопроса о квалификации содеянного по совокупности преступлений. Его решение должно быть дифференцированным:

снабжение лиц, планирующих или совершающих преступления террористической направленности оружием, должно квалифицироваться по ч. 1 ст. 2051 УК РФ, без дополнительной квалификации по статьям об ответственности за незаконный оборот оружия, поскольку соответствующие действия прямо описаны в диспозиции ч. 1 ст. 2051 УК РФ;

действия организатора незаконного вооруженного формирования, которые состоят в снабжении формирования или его членов оружием, должны квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 208 УК РФ и соответствующими статьями об ответственности за оборот оружия, поскольку вооружение не является обязательным признаком действий по организации незаконного вооруженного формирования;

действия иного лица, снабжающего вооруженное формирование оружием, равно как и действия лица, вооружающего наемника, следует квалифицировать по статьям об ответственности за оборот подконтрольных предметов и по совокупности за пособничество в совершении преступлений, предусмотренных ст. 208 или ст. 359 УК РФ, поскольку запрещенные к обороту предметы не могут входить в объем понятия «средства» для целей применения норм об ответственности за финансирование преступной деятельности;

разовую передача активов для целей совершения преступления можно квалифицировать в качестве пособничества, а не финансирования, исходя из цели таких действий (практика исходит из того, что цель помощи конкретному лицу, которое являлось участником незаконного вооруженного формирования,

продолжении его преступной деятельности, не позволяет квалифицировать предоставление средств как финансирование незаконного вооруженного формирования);

финансирование преступлений следует считать оконченным деянием вне зависимости от того, было и реально совершено финансируемое преступление, а равно вне зависимости от того, на что именно были израсходованы средства при подготовке и совершении этого преступления. Для привлечения лица к ответственности за финансирование преступлений необходимо, чтобы субъект финансируемой преступной деятельности их принял.

Субъективная сторона финансирования преступной деятельности характеризуется умыслом и специальной целью. При финансировании средства предоставляются: а) для совершения конкретных преступлений, начиная от этапа их подготовки и заканчивая сокрытием следов; б) для обеспечения функционирования групп, созданных или создаваемых для совершения этих преступлений; в) для обеспечения функционирования запрещенных в стране организаций. В целях унификации подходов к оценке субъективной стороны предлагается в ст. 2823 УК РФ указание на «заведомость» исключить.

«Финансирование преступных деяний как соучастие в преступлении» определяется, что виновно и причинно связанное с действиями исполнителями и преступным результатом финансирование может обладать признаками подстрекательства, пособничества и организаторства, в зависимости от того, какую роль оно играет в механизме самого преступного деяния. Исключение - финансирование преступления членами организованной преступной группы или преступного сообщества, которое следуя устоявшимся правилам квалификации, должно признаваться исполнительством.

Целесообразно различать два вида финансирования:

а) предоставление денежных средств или иного имущества для их использования при совершении преступления, в том числе и для сокрытия преступления, его следов и участвующих в преступлении лиц, при котором денежные средства выполняют «обеспечительную» функцию, включаясь в уже разработанный механизм совершения преступления;

б) предоставление денежных средств или иного имущества для обеспечения участия в преступлении тех или иных лиц, при котором денежные средства обладают инициирующим, призывным свойством, а само финансирование но сит характер подкупа и призвано обеспечить последующую разработку механизма совершения преступления.

В первом случае имеем место пособничество в совершении преступления, во втором - подстрекательство к нему. В некоторых ситуациях пособнические подстрекательские действия могут сочетаться в поведении одного лица, что способно изменить правовую оценку поведения на организацию преступления.

Финансирование как подстрекательство. Исследование не выявило случаев подстрекательства в «чистом виде», в 4% случаев осужденными выполнялись подстрекательские действия наряду с пособническими или организаторскими, еще в 22% случаев подстрекательские действия «поглощались» со-исполнительскими действиями виновного. В границах подстрекательства финансирование преступления описано в законе с использованием слова «подкуп». Он имел место в каждом десятом случае подстрекательства; в 67% случаев он сочетался с иными способами подстрекательства.

Главное свойство подкупа - возбудить у третьих лиц намерение совершить или участвовать в совершении преступления. Возможность подстрекательства к продолжению начавшегося преступления (разделяемая 67% экспертов) требует ограничительного толкования. Подстрекательство после начала преступления возможно только в том случае, когда: а) субъект совершает продолжаемое или длящееся преступление; б) субъект совершает преступление, само деяние в котором объективно имеет некоторое продолжение во времени, например, побои, причинение вреда здоровью, изъятие имущества.

В ряде случаев подкуп отдельных лиц содержит признаки самостоятельного преступления (п. «б» ч. 2 ст. 204 УК РФ, ч. 3 ст. 291 УК РФ, ч. 1 ст. 309 УК РФ). Для его оценки в полной мере должны быть применимы правила квалификации соучастия совместно с правилами квалификации идеальной совокупности: лицо, осуществляющее подкуп специального субъекта, должно привлекаться к ответственности и за сам факт подкупа, и за подстрекательство его к совершению преступления. Подстрекательство-подкуп, как правило, продиктовано корыстными мотивами, при этом они могут быть реализованы различным способом:

подстрекатель инвестирует собственные средства в подкуп третьих лиц (в том числе и средства, одолженные у третьих лиц, не посвященных в преступные намерения подстрекателя);

подстрекатель распоряжается средствами, предоставленными пособником (при этом возможно подстрекательство к пособничеству в форме предоставления средств);

подстрекатель стимулирует участие в преступлении предоставлением доли от преступно приобретенного имущества.

2. Финансирование как пособничество. Пособники преступления, осуществляющие его финансирование, составили 6% от общего числа соучастников, 13% лиц совершили одновременно пособнические и исполнительские действия, еще у 6% пособничество преступлению было частью организаторских действий. Финансирование в качестве пособничества встречается не более, чем в 7% случаев от общего числа пособнических действий. Наиболее распространенным выступает предоставление денежных средств (85%), затем - обещание приобрести предметы, добытые преступным путем (10%), на последнем месте - устранение препятствий путем предоставления финансовых средств (5%).

Все случаи «финансового пособничества» условно разделяются на две группы:

а) пособничество, при котором денежные средства выступают в качестве орудий или средств совершения преступления (например, предоставление денежных средств для передачи их в качестве взятки),

б) пособничество, при котором денежные средства предоставляются для обеспечения выполнения действий, необходимых для подготовки или совершения преступления.

Финансирования как организация преступления. В преступлениях, предусмотренных ст. 209 и 210 УК РФ, финансирование как проявление организаторской деятельности встречается в 74% случаев. В преступлениях, совершаемых при сложном соучастии, фигура организатора установлена в 8% случаев, из них в 67% организаторская деятельность включала в себя действия, связанные с предоставлением финансов.

Финансирование как проявление организаторской деятельности имеет различающееся значение в ситуации организации преступной группы и в ситуации организации конкретного преступления. В первом случае оно обладает более значимыми характеристиками, позволяющими рассматривать финансирование как элемент масштабной преступной деятельности, охватывающей собой все или многие аспекты функционирования преступной группы. Здесь финансирование раскрывается в его подлинном, экономическом смысле: аккумуляция финансов, их распределение, включая криминальное инвестирование, формирование криминального бюджета, социальная поддержка и пр. Такое финансирование зачастую требует обособления соответствующей криминальной функции и, вне сомнений, представляет повышенную общественную опасность. При организации же отдельного преступления финансирование выполняет гораздо более скромную роль, выступая лишь в качестве одного из средств обеспечения участия в преступлении конкретных лиц либо обеспечения выполнения конкретных преступных действий.

«Наказание за финансирование преступления и конфискация имущества» основное внимание уделено вопросам адекватности и соразмерности санкций за финансирование преступлений. Утверждается, что санкции за преступления, объективная сторона которых состоит в финансировании преступных деяний, не обязательно должны быть сопоставимы или соотносимы с санкциями тех норм, которые устанавливают ответственность за сами финансируемые преступления, а равно с наказанием, которое, как правило назначается за соучастие в преступлении. Законодатель вправе устанавливать любые (однако обязательно соразмерные и адекватные) санкции за финансирование преступлений, не взирая на законодательные или объективно существующие ограничения в назначении наказания за соучастие или неоконченное преступление. работе выявлены особенности и закономерности конструирования санкций за финансирование преступлений:

в случае, когда законодатель устанавливает ответственность за финансирование какого-либо одного, строго определенного преступления, он конструирует основание для этого в норме об ответственности за финансируемое преступление, определяя одну санкцию за оба действия; если же имеется потребность установить ответственность за финансирование нескольких различных преступлений (хотя и объединенных каким-либо признаком), она удовлетворятся посредством создания отдельной нормы об ответственности за финансирование преступления;

степень альтернативности санкций за финансирование преступлений напрямую зависит от количества действий, финансирование которых влечет уголовную ответственность: чем более определен вид этого действия, тем менее альтернативна санкция;

строгость санкции нормы об ответственности за финансирование преступлений, в том случае, когда в ней установлена ответственность за финансирование различных преступлений, не зависит от максимальной величины санкции, установленной в законе за наиболее опасное финансируемое преступление;

имеется связь между строгостью санкции нормы об ответственности за финансирование и количеством альтернативных действий, описанных в диспозиции этой нормы: если норма устанавливает ответственность только за финансирование, санкция относительно невысока, если в норме криминализированы и иные, помимо финансирования, действия, санкция моделируется более строгая.

Знание этих закономерностей позволяет уточнить оценку общественной опасности финансирования преступлений. В работе доказывается, что высокие санкции ч. 1 ст. 2051, ч. 1 ст. 208, ч. 1 ст. 359 УК РФ не вполне адекватно отражают опасность финансирования преступлений. Судебная практика осознает это несоответствие: каждому третьему осужденному по ч. 1 ст. 2051 и ч. 1 ст. 208 УК РФ суды назначали наказание с применением правил ст. 64 УК РФ; от 3 до 10% осужденных назначено наказание в виде лишения свободы условно; от 60 до 85% осужденных реальное наказание в виде лишения свободы назначено из нижней половины санкции. В работе доказывается целесообразность конструирования обособленной санкции только за финансирование преступлений, которое по характеру и степени общественной опасности должно образовывать преступление средней тяжести. Доказывается также целесообразность унификации подхода к конструированию санкций и включение в качестве альтернативного дополнительного наказания в санкции ч. 1 ст. 208 и ч. 1 ст. 359 УК РФ штрафа.

...