Свобода совести и свобода вероисповедания: к вопросу о терминах

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Свобода совести и свобода вероисповедания: к вопросу о терминах

Королева Лариса Александровна

Своеобразным индикатором нового периода в развитии отечественной религиоведческой историографии стало активное использование дефиниций «свобода вероисповеданий», «вероисповедная политика», «вероисповедные реформы» и т.п., первоначальный импульс чему был дан принятием Закона РСФСР «О свободе вероисповеданий» [6; 16; 18]. Однако содержание данных категорий пока не имеет четких рамок. В советской исторической литературе ключевым словосочетанием было «свобода совести» [10; 11; 23; 24; 26], хотя данная категория имеет широкое хождение и в настоящее время [25; 27].

В советской историографии проводился и сравнительный анализ категорий «свобода совести» и «свобода вероисповедания». По поводу их соотношения можно было прочесть следующее: «В законодательстве социалистических стран, гарантирующих осуществление свободы совести, употребляются различные формулировки: конституции СССР, ВНР, СРР и ЧССР провозглашают свободу совести, ГДР и СФРЮ - свободу вероисповедания, НРБ и ПНР - свободу совести и вероисповедания. Указанные различия имеют в основном терминологический, а не содержательный характер» [2, с. 52]. Что касается использования данных формулировок применительно к советской науке, то оценка этому - однозначная: «Иногда терминологическая неточность допускается в литературе. М. Сташевский (см. М. Сташевский «Социалистическое государство и религиозные объединения (на материалах европейских социалистических стран)»), характеризуя советское законодательство, в том числе и конституционное, употребляет формулировку «свобода совести и вероисповедания» вместо законодательного термина «свобода совести» [Там же]. Свобода вероисповедания трактовалась как «структурный элемент свободы совести», «советское государство и право обеспечивали свободу совести… и создавали все условия, необходимые для удовлетворения религиозных потребностей верующих…», «пределы свободы вероисповедания, как и других свобод, определялись в СССР конституционными принципами, устанавливающими недопустимость использования гражданами прав и свобод в ущерб интересам общества и государства, права других граждан…» [Там же, с. 54-55]. Н. С. Гордиенко указывал: «…что же касается свободы совести, то она по-прежнему сводится буржуазным законодательством лишь к свободе выбора религии (свободе вероисповедания)» [9, с. 241]. Ф. К. Лауринайтис доказывал, что каждая из дефиниций «свобода совести», «свобода вероисповедания» и «веротерпимость» имеют свое собственное содержание, но выступают категориями одного порядка. В частности, под свободой вероисповедания подразумевалось официальное и реальное равноправие всех религий и верующих всех исповеданий, что включало «право исповедовать любую религию, право отправлять религиозные обряды, право менять религию, равенство всех религий и всех верующих перед законом» [17, с. 7-12]

И. Н. Вишнякова в продолжение доказывает, что свобода совести соотносится со свободой вероисповедания как «родовое и видовое понятия: свобода вероисповедания - элемент свободы совести, поскольку к свободе вероисповедания относятся свобода выбора религии и свобода отправления религиозных обрядов» [7, с. 14]. С. А. Бурьянов, С. А. Мозговой, анализируя дефиницию «вероисповедная политика», подчеркивают, что неправомерно «сведение проблемы обеспечения свободы совести лишь к вероисповедной политике государства посредством государственно-конфессиональных отношений. Вероисповедная политика во все исторические времена имеет одну и ту же цель - использование религии в политических целях» [5]. М. И. Одинцов считает, что синонимами термина «вероисповедная политика» выступают категории «религиозная политика», «церковная политика», «конфессиональная политика», «поскольку все четыре термина характеризуют ту часть политики государства, что направлена непосредственно на действующие религиозные организации, объединяющие в своих рядах верующих подданных (граждан)» [18, с. 12]. М. И. Одинцов подчеркивает, что вероисповедная политика светского государства имеет серьезные отличия от вероисповедной политики конфессионального государства, причем «применительно к характеристике отношений светского государства к субъектам в сфере мировоззрений правильнее использовать термин «государственная политика в сфере свободы совести», включающий в себя и аспект вероисповедной политики» [Там же, с. 13]. В. А. Антошин обращает внимание на тот момент, что «понятие вероисповедания всегда применяется в религиозном контексте. Как представляется, свобода вероисповедания означает свободу не любых, а именно религиозных убеждений и их внешних проявлений» [1, с. 139-140]. В свою очередь, И. В. Осин убежден, что свобода совести основана на убеждениях, а убеждения могут быть не только религиозными [19, с. 26].

Следует отметить, что свобода совести и свобода вероисповедания тесно взаимосвязаны. В тексте закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», хотя в названии не употребляется категория «свобода вероисповедания», данные дефиниции - свобода совести и свобода вероисповедания - используются в связке. А. Л. Бредихин констатирует: «Федеральный закон регулирует правоотношения в области прав человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания, а также правовое положение религиозных объединений. Таким образом, данным понятиям законом все-таки предписывается различный смысл» [4, с. 146]. Характеризуя государственно-церковные отношения, советские исследователи оперировали главным образом категорией «отделение церкви от государства» [8; 10; 12; 21; 22], причем отделение церкви от государства расценивалось как реальная гарантия подлинной свободы совести, поскольку «только такое отделение лишает церковь государственной поддержки, в частности, финансирования из государственных источников, предоставления церковным организациям экономических, политических и иных привилегий и т.п. Полностью прекращается вмешательство государства в церковные дела, а церкви - в государственные» [9, с. 243-244]. В настоящее время все более востребованными становятся формулировки «светскость», «симфония» духовной и государственной власти», «соработничество» и т.п. Однако трактовка их содержания также находится в процессе активного обсуждения. М. И. Безбородов замечает: «…в основе разделения компетенций государства и церкви лежит принцип светскости, понимаемый РПЦ не в его либеральной западной трактовке (вытеснение религии из сферы общественной жизни, отстранение от участия в решении общественно значимых задач, оценке действий правительства), а как невмешательство двух институтов во внутренние дела друг друга» [3, с. 67].

Е. М. Мирошникова, эксперт международной организации Human Rights Without Frontiers, подчеркивает, что отделение религиозных организаций от государства подразумевает не финансирование их деятельности со стороны государства, не подмены ими государственной власти, но вовсе не исключает их участия в жизни общества [17, с. 32].

Анализируя взаимоотношения власти и РПЦ, К. Н. Костюк пишет: «Важным элементом доктрины является современная интерпретация православного учения о симфонии духовной и государственной власти как взаимном сотрудничестве и ответственности при полном равноправии и «невмешательстве в дела друг друга». Необходимость этого сотрудничества вытекает не из сакральной природы государства, а из практических потребностей общества, прежде всего, в сфере нравственности. Гарантируя государству свою лояльность, Церковь определяет границы государства его правовым суверенитетом на определенной территории, при неприкосновенности юридического статуса Церкви» [13, с. 120]. И. Е. Панкратов подчеркивает, что в реализации своих социальных, образовательных, благотворительных и иных общественно важных проектов Русская Православная Церковь предусматривает поддержку со стороны властей, считая это их обязанностью, причем области «соработничества» данных «партнеров» определены [20, с. 147-148]. М. Л. Малышев считает, что «соработничество» не исключало возможности полного разрыва отношений с государством, если бы оно повело себя (с точки зрения Церкви) вопиюще несправедливо. Церковь открыто и явно позиционировала себя как сила, стоящая выше государства, имеющая право и обязанность решать, в каких сферах возможен диалог с «миром», а в каких - нет» [15]. Таким образом, хотя термин «свобода совести» и его структурный элемент «свобода вероисповедания» имеют давнюю «историю» в отечественной исторической науке, их содержание требует уточнения в связи с изменением общества и, как следствие, законодательной базы.

свобода совесть вероисповедание право

Список литературы

1. Антошин В. А. Свобода совести и вероисповедания: соотношение понятий // Исторические судьбы атеизма: сборник статей Международной научно-теоретической конференции. Магнитогорск: УрАГС, 2011. С. 139-141.

2. Атеизм в СССР: становление и развитие / отв. ред. А. Ф. Окулов. М.: Мысль, 1986. 238 с.

3. Безбородов М. И. Общественно-политическая идеология Русской Православной Церкви: определение модели церковно-государственных отношений // Государство, общество, церковь в истории России ХХ века: материалы Х Международной научной конференции. Иваново: Ивановский государственный университет, 2010. Ч. I. С. 66-69.

4. Бредихин А. Л. Понятие и сущность конституционного права на свободу совести // Исторические судьбы атеизма: сборник статей Международной научно-теоретической конференции. Магнитогорск: УрАГС, 2011. С. 145-148.

5. Бурьянов С. А., Мозговой С. А. Цели и методы религиозной политики: нужна ли России концепция отношений государства и религиозных объединений? // НГ - религии. 2006. 5 апреля.

6. Вероисповедная политика Российского государства / отв. ред. М. О. Шахов. М.: РАГС, 2005. 207 с.

7. Вишнякова И. Н. Конституционно-правовое регулирование свободы вероисповедания: автореф. дисс. … канд. юрид. наук. М., 2000. 21 с.

8. Воробьев В., Данилин А., Михайлов М. Некоторые вопросы ответственности за нарушение закона об отделении церкви от государства и школы и школы от церкви // Советская юстиция. 1971. № 22. С. 14-15.

9. Гордиенко Н. С. Основы научного атеизма. М.: Просвещение, 1999. 304 с.

10.История и теория атеизма. М.: Мысль, 1987. 457 с.

11. Кириченко М. Г. Свобода совести в СССР. М.: Юридическая литература, 1985. 198 с.

12. Клочков В. В. Ответственность за нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви // Вопросы борьбы с преступностью. 1975. № 22. С. 66-83.

13. Костюк К. Н. Возникновение социальной доктрины Русской Православной Церкви // Общественные науки и современность. 2001. № 6. С. 120-123.

14. Лауринайтис Ф. К. Государственно-правовое регулирование свободы совести в СССР (на материалах Литовской ССР): автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Киев, 1984. 21 с.

Размещено на Allbest.ru