Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 347.426.4

Судебная практика по компенсации физического или морального вреда по искам ВИЧ-инфицированных осужденных

А. К. Теохаров

В статье представлен анализ судебной практики по делам о компенсации физического или морального вреда с участием ВИЧ-инфицированных осужденных. Автором было изучено 250 судебных решений о рассмотрении административных и гражданских дел по искам указанных осужденных. Установлено, что основаниями обращения ВИЧ-инфицированных осужденных в суды с исковыми заявлениями о компенсации физического или морального вреда являются: 1) ВИЧ-инфекция выявлена в период отбывания наказания в исправительных учреждениях; 2) неоказание медицинской помощи или непредоставление антиретровирусных препаратов; 3) совместное содержание с лицами, страдающими иными инфекционными заболеваниями; 4) непредоставление дополнительного питания; 5) разглашение врачебной тайны.

Анализ судебной практики показал, что в 93 % случаях исковые заявления осужденных остаются без удовлетворения, а в остальных случаев исковые требования судами удовлетворены частично. Установлено, что большинство исковых заявлений инициированы по причине выявления ВИЧ-инфекции в период отбывания наказания в исправительных учреждениях. Также предложены рекомендации по единообразному применению судебной практики по указанной категории дел.

Ключевые слова: физический вред; моральный вред; ВИЧ-инфекция; осужденный; исправительные учреждения; эпидемиологическое расследование.

судебный физический вред инфицированный

The article analyzes the judicial practice in cases of compensation of physical or moral harm with the participation of HIV-infected convicts. The author studied 250 court decisions on the consideration of administrative and civil cases on the claims of the convicted persons. It is established that the grounds for the appeal of HIV-infected convicts to the courts with claims for compensation of physical or moral harm are: 1) HIV infection was detected during the period of serving the sentence in correctional institutions; 2) non-provision of medical care or non-provision of antiretroviral drugs; 3) joint detention with persons suffering from other infectious diseases; 4) failure to provide additional food; 5) disclosure of medical confidentiality.

The analysis of judicial practice showed that in 93 % of cases the statements of claim of convicts remain unsatisfied, and in other cases the claims of the courts are partially satisfied. It is established that the majority of statements of claim are initiated because of detection of HIV infection during serving of punishment in correctional institutions. Recommendations on the uniform application of judicial practice in this category of cases are also proposed.

Keywords: personal injury; moral injury; HIV infection; the condemned; correctional facility; epidemiological investigation.

В местах лишения свободы ежегодно в среднем на 5 % увеличивается количество ВИЧ-инфицированных осужденных, и на 1 января 2018 г. их численность составляет свыше 63 тыс. человек (9,2 % от общего количества осужденных) [4]. В настоящее время ВИЧ-инфицированные стали представлять определенную категорию осужденных, которая имеет отличительные особенности: дополнительное медицинское обеспечение (антиретровирусная терапия), повышенные нормы питания, некоторые послабления режимных требований (предоставление дневного сна, ношение обуви не установленного образца и т. д.).

В связи с увеличением количества ВИЧ-инфицированных осужденных растет и число поступающих от них исковых заявлений в адрес исправительных учреждений и иных правоохранительных органов. Определенный интерес представляет анализ данной судебной практики, ее согласованности с решениями Европейского суда по правам человека, а также выработка рекомендаций по ее единообразному применению.

Основаниями обращения ВИЧ-инфицированных осужденных в суды с исковыми заявлениями о компенсации физического или морального вреда являются следующие:

1) ВИЧ-инфекция выявлена в период отбывания наказания в исправительных учреждениях;

2) неоказание медицинской помощи или непредоставление антиретровирусных препаратов;

3) совместное содержание с лицами, страдающими иными инфекционными заболеваниями;

4) непредоставление дополнительного питания;

5) разглашение врачебной тайны.

1. ВИЧ-инфекция выявлена в период отбывания наказания в исправительных учреждениях. По данной причине подаются 58 % исковых заявлений от ВИЧ-инфицированных осужденных. Во всех изученных случаях в удовлетворении исковых требований судами было отказано в полном объеме.

В обоснование заявленных требований истцы в большинстве случаев ссылались на то, что заражение произошло по вине медицинских работников, которые производили хирургические действия, инъекции, лечение зубов и т. д. Однако во всех случаях в судебных заседаниях не были установлены факты нарушений со стороны должностных лиц исправительных учреждений прав истцов и причинно-следственная связь между их действиями (бездействием) и указанными истцами последствиями. В обоснование своих решений суды руководствовались ст. 151, 1064, 1085 Гражданского кодекса РФ (ГК РФ) и ст. 56, 57 Гражданского процессуального кодекса РФ (ГПК РФ).

Следует отметить, что основная проблема при рассмотрении подобных исковых заявлений состоит в том, что антитела к ВИЧ появляются не сразу после инфицирования, а с некоторой задержкой. В связи с этим возможна ситуация, когда инфицирование уже произошло, а тест на ВИЧ оказывается отрицательным. Этот временной период называется серонегативным окном, которое может длиться от 2 недель до 5 месяцев в зависимости от состояния иммунитета человека.

В большинстве судебных решений было установлено, что положительный ВИЧ-статус осужденных выявлен примерно в указанный временной промежуток. Поэтому, принимая решение об отказе в удовлетворении исковых требований, суды часто ссылались на то, что с момента отбывания наказания в исправительных учреждениях осужденные находились в периоде серонегативного окна. Так, П. 29 марта 2014 г. был помещен в следственный изолятор, где в апреле 2014 г. у него для проверки на наличие ВИЧ-инфекции был взят анализ крови, который оказался отрицательным. В дальнейшем П. перевели в лечебное исправительное учреждение, где у него взят тот же анализ, однако результат был положительным. Истец полагал, что из-за халатных действий сотрудников учреждения произошло его заражение. Однако из представленных ответчиком документов следовало, что у П. заболевание выявлено спустя три месяца с момента заключения под стражу. Тем самым истцом не доказан факт заражения по халатности сотрудников учреждения [20].

В 85 % случаях судебное решение основывалось на результатах эпидемиологического расследования, проведение которого обязательно в каждом случае выявления ВИЧ-инфекции. В соответствии с методическими рекомендациями по эпидемиологическому расследованию случая ВИЧ-инфекции и проведению противоэпидемических мероприятий одним из важных направлений эпидемиологического расследования является выявление и локализация возможных очагов распространения ВИЧ-инфекции. Поэтому в целях установления обстоятельств дела для суда важно установить источник заражения ВИЧ-инфекцией.

Как правило, в актах эпидемиологического расследования в качестве источника заражения указываются парентеральное употребление наркотиков до заключения под стражу, половые связи во время длительных свиданий и нарушение целостности кожных покровов (татуировки). Так, по факту выявления ВИЧ-инфекции у осужденного Ф. проведено эпидемиологическое расследование. Согласно п. 16 не в медицинских учреждениях истцу проводились манипуляции с нарушением целостности кожных покровов (татуировки) в 2009, 2012 гг. в период нахождения в исправительных учреждениях [13]. В другом деле в карте эпидемиологического расследования очага ВИЧ-инфекции установлено, что Б. внутривенно вводил себе наркотические вещества до заключения под стражу [19].

Интересно отметить, что среди изученных судебных решений встречались и те, в которых актами эпидемиологических расследований в качестве источника инфицирования установлено парентеральное употребление наркотиков в период отбывания наказания. Например, по прибытии в исправительное учреждение С. был взят на динамический учет с диагнозом “хроническая наркомания”, в связи с чем ему проводились обследования по коду 102 на ВИЧ-инфекцию: 13 сентября 2006 г., 13 марта 2007 г., 12 сентября 2007 г., 2 января 2008 г., 25 августа 2008 г., 11 марта 2009 г. -- результаты носили отрицательный характер; 24 июня 2009 г. у С. была обнаружена ВИЧ-инфекция. Из карты эпидемиологического расследования следует, что с 1999 г. до момента опроса истца, в том числе и в период содержания в исправительном учреждении, С. внутривенно употреблял наркотическое средство (героин), наиболее вероятным фактором зарождения истца указан наркотический контакт (л.д. 66-76) [15].

В другом деле Ф. обратился с требованием о взыскании компенсации морального вреда, считая, что в результате действий медицинских работников учреждения он был заражен ВИЧ-инфекцией. В подтверждение своих доводов Ф. указал на приговор суда, в соответствии с которым Т. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 293 Уголовного кодекса РФ (УК РФ). В частности, Т., зная, что в исправительном учреждении среди осужденных распространяются и путем внутривенных инъекций употребляются наркотические средства, будучи обязанным осуществлять медицинский контроль за выполнением санитарно-гигиенических норм и правил, к выполнению возложенных на него должностных обязанностей по службе относился недобросовестно и небрежно. Из указанного приговора суда и заключения комплексной санитарно-эпидемиологической экспертизы, проведенной в период предварительного расследования, следует, что заражение Ф. произошло по причине немедицинского потребления наркотиков путем внутривенных инъекций [18].

В вышеприведенных примерах суды, учитывая, что источником заражения ВИЧ-инфекцией является немедицинское употребление осужденными наркотиков в исправительных учреждениях, приходили к выводу, что наступление вредных последствий произошло в результате действий самих истцов, причинно-следственная связь между действиями должностных лиц и наступлением вреда отсутствует, правовых оснований для удовлетворения исков не имеется. Указанные судебные решения также остались без изменения и после рассмотрения апелляционных жалоб [1; 3].

Однако следует напомнить, что в соответствии с ч. 3 ст. 101 Уголовно-исполнительного кодекса РФ (УИК РФ) администрация исправительных учреждений несет ответственность за выполнение установленных санитарно-гигиенических и противоэпидемических требований, обеспечивающих охрану здоровья осужденных. Также согласно п. 11 Правил обязательного медицинского освидетельствования лиц, находящихся в местах лишения свободы, на выявление вируса иммунодефицита человека (ВИЧ-инфекции) (в ред. от 30.12.2005) администрация учреждений уголовно-исполнительной системы обеспечивает условия, исключающие распространение ВИЧ-инфекции.

Как указал Конституционный суд РФ в определении от 04.06.2009 № 1005-О-О, “государство принимает на себя ответственность за незаконные действия каждого должностного лица, с наличием которых закон связывает возникновение права на возмещение вреда у потерпевшего и обязанности возмещения вреда, включая фактические действия (противоправное, вредоносное поведение) либо бездействие, в частности несовершение государственным органом или должностным лицом тех действий, относящихся к сфере их публично-правовых (властных) обязанностей, которые они должны были совершить в соответствии с законом” [7].

Согласно постановлению Пленума Верховного суда РФ от 10.02.2009 № 2 (в ред. от 09.02.2012) к бездействию органов государственной власти, должностных лиц, государственных служащих относится неисполнение органом государственной власти, органом местного самоуправления, должностным лицом, государственным или муниципальным служащим обязанности, возложенной на них нормативными правовыми и иными актами, определяющими полномочия этих лиц (должностными инструкциями, положениями, регламентами, приказами) [6].

Таким образом, в случаях, когда заражение осужденного ВИЧ-инфекцией произошло в результате употребления наркотиков в местах лишения свободы, следует исходить из того, что администрация исправительного учреждения не обеспечила условия, исключающие распространение ВИЧ-инфекции, не выполнила установленные режимные и противоэпидемические требования по охране здоровья осужденных. Исходя из положений ст. 56 ГПК РФ, присутствуют основания для наступления гражданской ответственности по возмещению ущерба, причиненного в результате незаконного бездействия администрации исправительного учреждения, поскольку имеются условия привлечения к ответственности -- факт заражения в исправительном учреждении, незаконность бездействия, причинная следственная связь, а также вина администрации исправительного учреждения.

Об ответственности администрации исправительного учреждения за ненадлежащее обеспечение условий, исключающих распространение ВИЧ-инфекции, в своих постановлениях указывает Европейский суд по правам человека. Так, осужденный Г., полагая, что он заразился ВИЧ-инфекцией во время медицинских процедур в исправительных учреждениях, предъявил иск, требуя от администрации учреждения компенсацию за свое заражение в размере 10 млн рублей. В обоснование своих требований заявитель указал, что 7 февраля 2011 г. анализ его крови оказался положительным. При этом анализы, проводившиеся несколько раз (в 2009 и 2010 гг.), когда заявителя переводили в исправительную колонию № 13, лечебное исправительное учреждение № 10 и изолятор г. Барнаула, показывали отрицательный результат.

При рассмотрении подобных жалоб Европейский суд исходит из стандарта доказывания “вне разумного сомнения”. Такой критерий доказывания может следовать из совокупности достаточно веских, ясных и согласованных предположений или похожих неопровержимых фактических презумпций. В указанных случаях возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм и смерти, причиненных во время содержания в исправительных учреждениях. Исходя из того, что лица, содержащиеся под стражей, находятся в особо уязвимом положении, и власти несут ответственность за обращение с ними, суд присудил выплатить заявителю 900 тыс. рублей [11].

2. Неоказание медицинской помощи или непредоставление антиретровирусных препаратов. Иски о признании незаконными действия по оказанию медицинской помощи и взыскании компенсации морального вреда составили 30 % от изученных судебных решений. В 85 % случаях подобные исковые заявления остаются без удовлетворения, остальные удовлетворяются частично.

В качестве оснований обращения в суд осужденные указывают:

- неуведомление о наличии заболевания;

- несвоевременную замену лекарственного препарата;

- изъятие лекарственных препаратов;

- отсутствие проведения анализов крови на иммунитет-статус.

Изучение судебной практики свидетельствует, что в отсутствии надлежащей медицинской помощи заявители усматривают нарушение положений ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее -- Конвенция). Так, Д. утверждал, что в период ареста с 13 по 16 августа 2012 г. у него отобрали лекарственные средства для лечения ВИЧ-инфекции. Суд отметил, что в материалах дела отсутствуют доказательства, подтверждающие доводы заявителя, и свидетельствующие, что перерыв в приеме лекарств оказал негативное влияние на состояние его здоровья. К тому же медицинская документация убедительно демонстрирует, что состояние здоровья заявителя не ухудшилось за период его нахождения под стражей и заболевание не прогрессировало. Таким образом, суд не смог прийти к заключению, что были допущены нарушения ст. 3 Конвенции [12].

В другом деле Европейский суд по правам человека посчитал, что имело место нарушение ст. 3 Конвенции в части неадекватной медицинской помощи, доступной заявителю во время содержания под стражей. В период содержания под стражей Б., являясь ВИЧ-инфицированным, регулярно проходил общий анализ крови. Клинические показания не требовали, чтобы заявителю было назначено антиретровирусное лечение.

Общий анализ крови является стандартным обследованием и неэффективным для наблюдения ВИЧ-состояния пациента. Приказом Минздравсоцразвития РФ от 24.12.2012 № 1511н утвержден стандарт медицинской помощи больным болезнью, вызванной вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ), согласно которому больные требуют тестирования CD4 лимфоцитов в качестве диагностической меры каждые 12 месяцев.

Таким образом, суд установил, что Б. не был обеспечен минимальным уровнем медицинского наблюдения для своевременного лечения ВИЧ-инфекции, не получал адекватную медицинскую помощь, и обязал выплатить заявителю в качестве компенсации морального вреда 1,55 млн рублей [8].

Следует отметить, что подавляющее большинство подобных исков связано с обеспеченностью осужденных препаратами высокоактивной антиретровирусной терапии. К тому же в 2015 г. Минздравом России была сорвана закупка необходимых антивирусных препаратов: пять наименований из них не поступили в исправительные учреждения. По этой причине с сентября 2015 г. медицинские учреждения ФСИН России находились в условиях дефицита указанных препаратов [5]. Как результат, в 2015-2017 гг. зафиксировано увеличение исковых заявлений от осужденных.

Примером служит случай с осужденной К., которая в течение трех месяцев не получала антиретровирусные препараты по причине их отсутствия. Представителями ответчиков также было признано, что истица не получала указанные препараты в силу их отсутствия в учреждениях УИС на территории Кабардино-Балкарской Республики.

Руководствуясь п. 125 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений (в ред. от 28.12.2017), согласно которому “при невозможности оказания медицинской помощи в исправительном учреждении осужденные имеют право на оказание медицинской помощи в медицинских организациях государственной системы здравоохранения и муниципальной системы здравоохранения”, суд обоснованно пришел к выводу, что К. должна была получить квалифицированную медицинскую помощь вне зависимости от причины отсутствия необходимых лекарственных препаратов в исправительном учреждении.

В обосновании своих доводов суд также ссылался на постановления Европейского суда по правам человека от 15.06.2010 по делу “Ашот Харутюнян против Армении” [9], от 24.01.2012 по делу “Валерий Самойлов против Российской Федерации” [10], в которых указано, что отказ в помощи необязательно должен повлечь резкое ухудшение состояния здоровья или причинить сильные страдания. Тот факт, что заключенный нуждался и требовал оказания медицинской помощи, которая ему не была оказана, уже причиняет вред и влечет нарушение ст. 3 Конвенции.

Доводы ответчиков о том, что К. не представила доказательств причинения какого-либо вреда ее здоровью, суд посчитал несостоятельными, поскольку ей был причинен моральный вред в виде нравственных страданий в результате неоказания необходимой медицинской помощи, который не вызывает сомнений и не нуждается в доказывании. На основании изложенного суд, частично удовлетворив требования истицы, решил взыскать с Министерства финансов РФ 30 тыс. рублей [21].

Анализ подобных судебных решений свидетельствует о том, что администрация исправительного учреждения либо признает факт отсутствия (перерыва) антиретровирусной терапии, либо настаивает, что доводы истцов не соответствуют действительности, не подтверждены какими-либо доказательствами, и все нуждающиеся в соответствующем лечении осужденные его получают в полном объеме.

Осужденный Х. три года отбывал наказание в исправительной колонии строго режима, где он проходил регулярные медицинские осмотры, в результате которых ВИЧ-инфекция не была выявлена. Для дальнейшего отбывания наказания Х. был переведен в другое исправительное учреждение, где его уведомили о том, что он является инфицированным. Таким образом, в течение трех лет его не уведомляли о наличии у него ВИЧ-инфекции и не назначали ему лечение. На момент его извещения о наличии инфекции количество иммунных клеток у него было критическим.

Представитель исправительной колонии в судебном заседании иск не признала и пояснила, что медицинский персонал трижды пытался письменно уведомить Х. о его диагнозе. Осужденный отказывался с ним знакомиться и расписываться, о чем было составлено три акта. Ему устно был сообщен диагноз, после чего он не обращался к врачу с жалобами на ухудшение состояния здоровья. Х. не могли лечить без его согласия, так как любое медицинское вмешательство происходит только с добровольного согласия больного. Однако в ходе судебного заседания установлено, что Х. не отказывался от ознакомления со своим диагнозом, тем самым суд не может расценивать указанные акты как доказательства того, что сотрудники медицинской части учреждения принимали меры к извещению Х. о наличии у него заболевания. К тому же в амбулаторной карте осужденного отсутствуют записи о том, что с ним было проведено какое-либо консультирование по поводу ВИЧ-инфекции.

В обосновании своих доводов суд апеллировал п. 5.6, 6.2-6.4, 6.8 Постановления Главного государственного санитарного врача РФ от 11.01.2011 № 1 (в ред. от 21.07.2016) “Об утверждении СП 3.1.5.2826-10 “Профилактика ВИЧ-инфекции”“ и решил, что компенсация морального вреда подлежит взысканию в размере 100 тыс. рублей [14].

3. Совместное содержание с лицами, страдающими иными инфекционными заболеваниями. Исковые заявления, инициированные по данному основанию, в рамках изучения судебной практики составили 8 % и во всех случаях судами остались без удовлетворения. В обосновании своих решений суды применяют ст. 151, 1069 ГК РФ, ч. 1 ст. 56 ГПК РФ. Однако во всех судебных решениях были допущены ошибки при анализе ведомственных приказов, регламентирующих содержание осужденных в местах лишения свободы.

Г. обратился с исковым заявлением о взыскании компенсации морального вреда. В обоснование заявленного требования Г. указал, что во время нахождения в помещении камерного типа неоднократно нарушались его права, в том числе допущено совместное содержание с больными туберкулезом.

Судом было указано, что довод о совместном содержании ВИЧ-инфицированных и больных туберкулезом осужденных является несостоятельным, поскольку согласно п. 345 приказа Минздравсоцразвития РФ и Минюста РФ от 17.10.2005 № 640/190 (в ред. от 06.06.2014) в местах лишения свободы осужденные, состоящие на учете в IV группе диспансерного учета, размещаются на общих основаниях. Раздельное содержание ВИЧ-инфицированных осужденных предусмотрено п. 313 приказа в случае обострения у них вторичных заболеваний или развития терминальной стадии [16].

В данном случае довод суда вступает в противоречие с п. 117 вышеупомянутого приказа, согласно которому больные с различными инфекционными заболеваниями содержатся раздельно (в настоящее время указанный приказ утратил силу, а пришедший на смену ему приказ Минюста России от 28.12.2017 № 285 не содержит нормы, регламентирующие содержание ВИЧ-инфицированных осужденных с лицами, страдающими иными инфекционными заболеваниями).

Следует отметить, что при рассмотрении подобных заявлений в ходе судебного разбирательства не находит подтверждения факт совместного содержания ВИЧ-инфицированных и больных туберкулезом осужденных (как правило, доказательств истцом не представлено). Однако в анализируемом решении судом не опровергнут факт совместного содержания Г. с больными туберкулезом, и в то же время не установлены личности и группы диспансерного учета данных осужденных. Каких-либо документальных доказательств не представлено, и суд в своем решении руководствовался доводами начальника медицинской части, который пояснил, что на территории колонии содержатся только клинически излечимые осужденные. Также начальник медицинской части заявил, что осужденные с диагнозом ВИЧ могут содержаться в колонии, так как не являются социально опасными.

Представляется, что при рассмотрении подобных исковых заявлений суду в обоснование своих доводов следовало сослаться на разъяснения Департамента государственного санитарно-эпидемиологического надзора Министерства здравоохранения РФ от 29.09.2003 № 1100/2731-03-116, в которых указано, что “при соблюдении морально-этических и санитарно-гигиенических норм ВИЧ-инфицированные не представляют угрозы для окружающих, поэтому совместное содержание данных лиц со здоровыми подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными в учреждениях уголовно-исполнительной системы считается допустимым”. Также следует устанавливать факт обращения (необращения) осужденного с жалобами и заявлениями к администрации исправительного учреждения на нарушение прав и несоответствие условий содержания требованиям действующего законодательства.

В другом деле осужденный Ш., требуя взыскания с ответчиков компенсации морального вреда, ссылался на содержание его в одной палате с осужденными, имеющими иные заболевания, что причинило ему нравственные и физические страдания, поскольку он опасался заражения. Доводы Ш. судом отклонены, так как в соответствии с п. 133 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений в лечебно-профилактических учреждениях не предусмотрено изолированное содержание указанных осужденных. Утверждение суда является ошибочным, так как в указанном пункте сказано, что “осужденные, больные инфекционными заболеваниями, содержатся раздельно по видам инфекций и отдельно от больных, проходящих лечение по поводу неинфекционных заболеваний”.

4. Непредоставление дополнительного питания. Исковые заявления, инициированные по данному основанию, в рамках изучения судебной практики составили 4 %. Только в одном случае исковые требования были частично удовлетворены, во всех остальных -- остались без удовлетворения, так как не было доказано нарушение требований закона в части предоставления повышенных норм питания, и в суд представлены документы, из которых следует, что осужденные получали необходимое питание.

Среди изученных судебных решений следует привести следующий пример, в котором решение суда представляется ошибочным. Так, С., являясь ВИЧ-инфицированным, должен был состоять на повышенной норме питания, предусмотренной приказом Минюста РФ от 26.02.2016 № 48. Однако в период с апреля по июнь 2016 г. С. не получал дополнительное питание, как пояснил представитель ответчика, в связи с отсутствием разъяснений изменений, внесенных в закон. 11 июля 2016 г. медицинской частью исправительного учреждения были получены разъяснения приказа, и осужденный С. был переведен на норму питания 5.2а с 12 июля 2016 г.

Из представления прокурора Забайкальского края по надзору за соблюдением законом в исправительных учреждениях следует, что в нарушение ч. 3 ст. 99 УИК РФ и приложения к вышеназванному приказу дополнительные продукты осужденному С. не выдавались в период с апреля 2016 г. Таким образом, факт нарушения права истца на дополнительное питание доказан.

Однако суд в удовлетворении исковых требований отказал по причине того, что для возложения обязанности возмещения компенсации морального вреда недостаточно самого факта нарушения. Также суд отметил, что истец не доказал факт причинения ему нравственных либо физических страданий и не указал, какие именно нравственные и моральные страдания им перенесены и в чем они выразились. Кроме того, отсутствие дополнительного питания не усугубило тяжесть заболевания осужденного [23].

Указанное решение суда представляется ошибочным, так как допущенные должностными лицами государственного органа нарушения находятся в непосредственной причинной связи с наступившими у истца неблагоприятными последствиями, выразившимися в непредоставлении дополнительного питания по установленным нормам. Кроме того, как указал в приведенных выше постановлениях Европейский суд по правам человека, непредоставление осужденному дополнительного питания само по себе уже свидетельствует о нарушении его прав, и это необязательно должно повлечь резкое ухудшение состояния здоровья или причинить сильные страдания. Доводы суда о том, что С. не представил доказательств причинения какого-либо вреда его здоровью, следует признать несостоятельными, поскольку ему был причинен моральный вред в виде нравственных страданий в результате непредоставления дополнительного питания.

Авторская позиция также согласуется с решением Ленинского районного суда г. Владимира от 28.11.2014 по аналогичным исковым требованиям, в котором суд, руководствуясь положениями ст. 53 Конституции РФ, ст. 151, 1069, 1071, 1101 ГК РФ и ст. 56 ГПК РФ, частично удовлетворил требования истца [17]. Данное решение осталось без изменения и после апелляционного рассмотрения [2].

Разглашение врачебной тайны. Среди изученной судебной практики решения по указанному основанию составили 2 %, и во всех случаях исковые заявления оставались без удовлетворения, так как доводы истцов о распространении должностными лицами информации, составляющей врачебную тайну, не нашли подтверждения в судебных заседаниях.

Так, в Красноярский МСО СУ СК РФ поступило сообщение от осужденного Т. по вопросу его возможного заражения ВИЧ-инфекцией в период отбытия наказания в исправительной колонии. Указанное обращение в тот же день было направлено по компетенции в ГУФСИН России по Красноярскому краю. Т. обратился в суд с иском, в котором ссылался на то, что Красноярским МСО СУ СК России по Красноярскому краю без его согласия была направлена информация об имеющемся у него диагнозе “ВИЧ-инфекция”.

Руководствуясь ч. 2 ст. 6 Федерального закона от 02.05.2006 № 59-ФЗ (в ред. от 27.11.2017) “О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации”, суд счел доводы истца о нарушении его прав в отношении разглашения врачебной несостоятельными, так как его обращение было направлено в соответствующий орган, в компетенцию которого входит решение поставленных в обращении вопросов, что не является разглашением сведений, содержащихся в обращении. В связи с этим в удовлетворении иска судом было отказано [22].

Анализ судебной практики по делам о компенсации физического или морального вреда с участием ВИЧ-инфицированных осужденных позволил сделать следующие выводы:

В 93 % случаях исковые заявления осужденных остаются без удовлетворения, так как в судебных заседаниях не были установлены факты нарушений со стороны должностных лиц исправительных учреждений прав истцов и причинно-следственная связь между их действиями (бездействием) и указанными истцами последствиями. В остальных случаев исковые требования судами удовлетворены частично.

Большинство исковых заявлений инициированы по причине выявления ВИЧ-инфекции в период отбывания наказания в исправительных учреждениях. Во всех случаях в удовлетворении исковых требований судами было отказано в полном объеме.

Когда заражение осужденного ВИЧ-инфекцией произошло в результате употребления наркотиков в местах лишения свободы, следует исходить из того, что администрация исправительного учреждения не обеспечила условия, исключающие распространение ВИЧ-инфекции, не выполнила установленные режимные и противоэпидемические требования по охране здоровья осужденных.

В том случае, если судом установлен факт неоказания медицинской помощи или непредоставления антиретровирусных препаратов, это уже причиняет вред и необязательно должно повлечь резкое ухудшение состояния здоровья или причинить сильные страдания.

Литература

1. Апелляционное определение Верховного Суда Республики Татарстан от 18.02.2013 по делу № 33-912/2013 [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/SjE7PArQcMmT/ (дата обращения: 05.10.2018).

2. Апелляционное определение Владимирского областного суда от 26.03.2015 по делу № 33-824/2015 [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/cSmr9TXJhJLT/ (дата обращения: 13.09.2018).

3. Апелляционное определение Калужского областного суда от 30.10.2014 по делу № 33-3245/2014 [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/LfU90wCokkob/ (дата обращения: 05.10.2018).

4. ВИЧ, СПИДа в России: официальный сайт [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: https://spid-vich-zppp.ru/statistika/ofitsialnaya-statistika-vich-spid-rf-2016.html (дата обращения: 09.10.2018).

5. Генеральная прокуратура Российской Федерации: официальный сайт [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://www.genproc.gov.ru/smi/news/genproc/news-1078221/ (дата обращения: 20.09.2018).

6. О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10.02.2009 № 2 [Электронный ресурс] // Справочная правовая система “КонсультантПлюс”.

7. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью “Уния” на нарушение конституционных прав и свобод статьями 1069 и 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации: определение Конституционного Суда РФ от 04.06.2009 № 1005-О-О [Электронный ресурс] // Справочная правовая система “КонсультантПлюс”.

8. Постановление Европейского суда по правам человека по делу “А. Б. (A. B.) против Российской Федерации” от 14.10.2010 (жалоба № 1439/06) [Электронный ресурс] // Справочная правовая система “КонсультантПлюс”.

9. Постановление Европейского суда по правам человека по делу “Ашот Харутюнян (Ashot Harutyunyan) против Армении” от 15.06.2010 (жалоба № 34334/04) (III Секция) [Электронный ресурс] // Справочная правовая система “КонсультантПлюс”.

10. Постановление Европейского суда по правам человека по делу “Валерий Самойлов (Valeriy Samoylov) против Российской Федерации” от 24.01.2012 (жалоба № 57541/09) (Первая секция) [Электронный ресурс] // Справочная правовая система “КонсультантПлюс”.

11. Постановление Европейского суда по правам человека по делу “Горелов (Gorelov) против Российской Федерации” от 09.01.2014 (жалоба № 49072/11) [Электронный ресурс] // Справочная правовая система “КонсультантПлюс”.

12. Постановление Европейского суда по правам человека по делу “Сергей Денисов (Sergey Denisov) против Российской Федерации” от 08.10.2015 (жалоба № 21566/13) (Первая секция) [Электронный ресурс] // Справочная правовая система “КонсультантПлюс”.

13. Решение Воркутинского городского суда Республики Коми от 30.10.2013 по делу № 2-974/2013 [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/izRSx1kzKVoW/ (дата обращения: 05.10.2018).

14. Решение Дзержинского районного суда г. Новосибирска от 06.04.2017 по делу № 2-212/2017 [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/S6pwkMPV1ElV/ (дата обращения: 07.09.2018).

15. Решение Калужского районного суда Калужской области от 29.07.2014 по делу № 2-6471/1/2014 [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/RshQshYELBxt/ (дата обращения: 05.10.2018).

16. Решение Комсомольского районного суда г. Тольятти от 27.10.2015 по делу № 2-2613/2015 [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/77Qx3IOD3F5K/ (дата обращения: 05.10.2018).

17. Решение Ленинского районного суда г. Владимира от 28.11.2014 по делу № 2-3317/2014 [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/m6d3T8ou6qom/ (дата обращения: 07.10.2018).

18. Решение Нижнекамского городского суда Республики Татарстан от 17.05.2012 по делу № 2-1490/12 [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/Li3VTGW3K4lR/ (дата обращения: 05.10.2018).

19. Решение Нытвенского районного суда Пермского края от 25.10.2012 по делу № 2-272/2012 [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/sIj5hfEyFwm1/ (дата обращения: 05.10.2018).

20. Решение Октябрьского районного суда г. Новосибирска от 19.05.2015 по делу № 2-1552/2015 [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/eBuWPOup6tHc/ (дата обращения: 05.10.2018).

21. Решение Прохладненского районного суда Кабардино-Балкарской Республики от 06.04.2016 по делу № 2-384/2016 [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/LDMNCst9zeQw/ (дата обращения: 11.09.2018).

22. Решение Самарского районного суда г. Самары от 05.06.2017 по делу № 2-1191/2017 [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/uEEEuQRF8Rdn/ (дата обращения: 07.10.2018).

23. Решение Центрального районного суда г. Читы от 10.11.2016 по делу № 2-6038/2016 [Электронный ресурс]. -- Режим доступа: http://sudact.ru/regular/doc/Meq8rxecDcNx/ (дата обращения: 05.10.2018).

Размещено на Allbest.ru