Псевдорелигиозная организация как субъект уголовно-исполнительных правоотношений

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Псевдорелигиозная организация как субъект уголовно-исполнительных правоотношений

А. С. Морозов

В работе анализируются причины и последствия проникновения религиозных сект и иных псевдорелигиозных организаций в пенитенциарные учреждения России. Автором рассматриваются особенности деятельности деструктивных религиозных организаций под влиянием криминальных норм поведения. Несмотря на положительную роль религии в исправлении осужденных, имеют место случаи, когда участие осужденного в деятельности религиозной организации оказывается лишь прикрытием для совершения противоправных действий. Несмотря на провозглашение принципа свободы вероисповедания, следует избирательно подходить к вопросу допущения различного рода псевдорелигиозных организаций, сект к работе по исправлению осужденных, так как деятельность многих из них может привести к диаметрально противоположным последствиям. При решении вопроса о допущении к работе с осужденными религиозных организаций одинаковый подход ко всем религиозным конфессиям представляется недопустимым. В заключение ставится вопрос о целесообразности нормативно-правового закрепления понятия «религиозная секта»: логическое сужение признаков криминальной религиозной группы может привести к уклонению от ответственности представителей иных реально существующих псевдорелигиозных организаций, причиняющих вред общественным интересам, и, наоборот, необоснованно ограничить доступ в исправительные учреждения законопослушных религиозных организаций, не относящихся к числу традиционных.

In work the reasons and consequences of penetration of religious sects and other pseudo-religious organizations in penal institutions of Russia are analyzed. Features of activity of the destructive religious organizations under the influence of criminal standards of behavior are considered by the author. Despite a positive role of religion in correction condemned, cases when the religious belief appears only cover for commission of illegal actions take place. Despite declaration of the principle of a freedom of worship, it is necessary to approach selectively a question of different assumption of the pseudo-religious organizations, sects to work on correction condemned as activity of many of them can lead to opposite consequences. At the solution of a question of an assumption to work with condemned the religious organizations identical approach to all religious faiths it is represented inadmissible. The question of expediency of standard and legal fixing of the concept “religious sect” is in summary raised: logical narrowing of signs of criminal religious group can lead to evasion from responsibility of representatives of other real-life pseudo-religious organizations doing harm to public interests, and, on the contrary, unreasonably to limit access to correctional facilities of the law-abiding religious organizations which aren't among the traditional.

Ключевые слова: светскость; исправительное учреждение; осужденный; криминальная субкультура; религия; секта; адепт.

Key words: the secular; correctional facility; the condemned; criminal subculture; religion; sect; the adherent.

Развитие демократических начал в современном российском государстве обусловило необходимость нормативно-правового закрепления места религии в жизни общества. Светскость российского государства, с одной стороны, накладывает обязательство по допуску различного рода религиозных организаций к осуществлению своей деятельности в Российской Федерации, с другой -- не допускает прямого участия государства в решении вопросов религиозного значения. Достижение баланса между данными факторами -- трудная и подчас недостижимая задача. Многие псевдорелигиозные организации, пользуясь предоставленной им свободой, осуществляют свою деятельность с целью достижения не религиозных, а сугубо экономических, политических, криминальных целей.

С принятием Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» произошло упорядочение деятельности религиозных организаций, был установлен барьер, препятствующий проникновению деструктивных сект или иных псевдорелигиозных организаций в пенитенциарные учреждения [7, с. 126]. Несмотря на это, за последние годы наблюдается рост динамики распространения нетрадиционных религиозных организаций: религиозные секты, опираясь на положения Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», заняли прочное место в религиозной жизни многих россиян [1, с. 79]. По мнению В. Ф. Лелюх и А. Э. Поздняковой, при всей прогрессивной направленности рассматриваемого закона он имеет и негативное последствия, так как дает возможность западным и восточным проповедникам оказывать религиозное влияние на традиционно православный российский народ, в том числе и в пенитенциарной сфере. Так, в 1995-1996 гг. учреждения уголовно-исполнительной системы посетили миссионеры из Великобритании, Федеративной Республики Германия, Латвийской Республики, Нидерландов, Соединенных Штатов Америки, Республики Украина, Финляндской Республики, Королевства Швеция, Эстонской Республики и даже Японской Империи. По причине того, что большая часть сотрудников исправительных учреждений, как и большинство населения России, имеет низкий уровень религиозного образования, а, следовательно, не разбирается в нюансах отдельно взятого вероучения, доступ в исправительные учреждения получили не только протестанты, католики, мусульмане, буддисты, но и представители тоталитарных сект [2, с. 232]. Большую опасность также представляют исламистские организации, оккультные апокалиптические секты, сатанисты и иные неорелигиозные группы, открыто осуществляющие агитационную деятельность среди осужденных [8, с. 77].

Деятельность подобных организаций в пенитенциарной сфере, несмотря на ее относительную изолированность, представляет бомльшую, чем на свободе, общественную опасность. Причиной тому является схожесть способов, методов вовлечения новых адептов с механизмами вовлечения в преступную группу, существующими в среде осужденных. После освобождения из мест лишения свободы бывшие осужденные, попавшие под воздействие сект, не имеют возможности добровольного выхода из их состава, что ставит под угрозу не только их жизнь и здоровье, но и права и законные интересы родных и близких им лиц. В силу наметившейся государственной тенденции на борьбу с подобного рода псевдорелигиозными образованиями в последнее время сектанты все чаще стали выдавать себя за служителей традиционных конфессий, в частности, православной церкви, что еще в большей степени затруднило практику борьбы с ними [2, с. 232].

Несмотря на положительную роль религии в исправлении осужденных, имеют место случаи, когда религиозная вера оказывается лишь прикрытием для совершения противоправных действий. Так, по результатам проводимых администрациями исправительных учреждений проверок выявляются факты использования религиозных помещений в целях хранения запрещенных предметов. Имеют место случаи несознательного отношения священнослужителей, в том числе традиционных конфессий, к своим обязанностям: пользуясь возможностью общаться с осужденными наедине, они сами передают им запрещенные предметы [8, с. 49]. Как отмечает о. Игорь, регулярно посещающий исправительные учреждения Самарской области, во время обходов часто слышатся прошения принести или передать какие-либо вещи: очки, одежду, лекарства или витамины. В такой ситуации священнослужитель сталкивается с проблемой нравственного выбора: «Может быть, это была естественная человеческая просьба, а может, и связь с преступным миром, условный язык. Мы не имеем права все это поддерживать». Требования церковной дисциплины обязывают священника в подобных ситуациях

подавлять в себе пастырские и человеческие чувства [74 с. 40].

Таким образом, несмотря на провозглашение принципа свободы вероисповедания, следует избирательно подходить к вопросу допущения различного рода псевдорелигиозных организаций, сект к работе по исправлению осужденных, так как деятельность многих из них может привести к диаметральнопротивоположным последствиям. А. В. Тонконогов писал, что учеными-пенитенциаристами было отмечено отрицательное влияние некоторых из них на жизнедеятельность осужденных: практиковались коллективные пляски с самобичеванием, пророчествами, в

результате которых осужденные впадали в состояние религиозного экстаза, теряя контроль над своими действиями. Криминальная форма сектантства зачастую проявляется в том, что адепты вопреки морально-этическим, нравственным и юридическим нормам совершают как мелкие правонарушения, так и преступления различной степени тяжести. Некоторые адепты сект (в том числе сатанистских), оказавшись в учреждениях уголовно-исполнительной системы, продолжают совершать ритуальные действия, предусмотренные соответствующими псевдорелигиозными нормами [7 с. 87-90]. В этой связи при решении вопроса о допущении к работе с осужденными религиозных организаций

одинаковый подход ко всем религиозным конфессиям представляется недопустимым.

Следует обратить внимание на правовые основания допуска священнослужителя к осуществлению своей деятельности в отношении лиц, подверженных пенитенциарному воздействию, ответить на вопрос о том, почему одни религиозные организации имеют доступ в исправительные учреждения, а другие -- нет. На сегодняшний день священнослужители, допущенные к служению в исправительных учреждениях, фактически выполняют функцию по исправлению осужденных, формированию у них моделей нравственного, правомерного поведения. При этом священнослужитель, наряду с сотрудниками администрации исправительного учреждения, является субъектом оценки степени исправления осужденного при решении вопроса о его условно-досрочном освобождении. Данный факт представляет интерес в связи с тем, что оценка правомерности поведения осужденного осуществляется священнослужителем посредством установления соответствия его поступков религиозным нормам. Нельзя забывать о том, что назначенное лицу наказание является следствием совершения им преступления, т. е. нарушения предписаний юридических норм поведения. Посягательство на закрепленные в нормах права интересы общества и государства наказывается посредством реализации именно правовых, а не моральных, религиозных, политических и других средств принуждения. В этой связи юридические факты привлечения и освобождения лица от уголовной ответственности должны быть следствием деятельности государства как субъекта, уполномоченного от имени народа на осуществление властных полномочий.

Методические рекомендации по использованию системы «социальных лифтов» [3], по сути, закрепляют возможность опосредованного влияния религиозных норм на процесс применения норм права, что не в полной мере укладывается в принцип светскости государства. С целью разрешения данной проблемы следует обратить внимание на тот факт, что ст. 14 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, гарантирующая свободу совести и свободу вероисповедания осужденным, позволяет осуществлять на территории исправительного учреждения религиозную деятельность лишь тем организациям, которые зарегистрированы в установленном законом порядке. Религиозные организации, не имеющие государственной регистрации, не вправе проводить религиозные обряды в учреждениях, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы [5].

Согласно ст. 11, 12 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» для регистрации религиозной организации в числе прочих документов требуется предоставить устав религиозной организации, документ, подтверждающий существование религиозной группы на данной территории на протяжении не менее пятнадцати лет, сведения об основах вероучения и соответствующей ему практики, в том числе об истории возникновения религии и данного объединения, о формах и методах его деятельности, об отношении к семье и браку, к образованию, особенностях отношения к здоровью последователей данной религии и т. п. В случае несоблюдения предъявляемых требований, противоречия цели и деятельности религиозной организации Конституции Российской Федерации и законодательству Российской Федерации в государственной регистрации ей может быть отказано. Поскольку в результате регистрации религиозной организации государство признает отсутствие противоречий между религиозными и юридическими нормами поведения, можно сделать вывод, что оценка поведения осужденного на предмет его соответствия религиозным предписаниям опосредованно является оценкой соответствия его поведения нормам права. Таким образом, к осуществлению религиозной деятельности в пределах исправительного учреждения следует допускать исключительно те религиозные организации, устав которых не противоречит действующему российскому законодательству, а, напротив, направлен на усиление уровня правового сознания и правовой культуры граждан. При этом, как уже отмечалось ранее, следует обращать внимание не только на правила поведения, закрепленные в уставе религиозной организации, но и на фактическую составляющую ее деятельности.

В защиту прав религиозных меньшинств следует обратить внимание на то, что для права религиозное поведение человека имеет значение лишь в том случае, если оно имеет внешнее выражение. Само по себе вероисповедание, несмотря на его тоталитарность, радикальность, в случае, если оно выражено исключительно на уровне субъективной стороны, в правовом регулировании не нуждается. Таким образом, вероисповедание различного рода культов, иных не признанных государством религиозных воззрений, без соответствующего внешнего выражения следует относить к числу юридически безразличных поступков. Само по себе участие в деятельности псевдорелигиозных организаций, в том числе тоталитарных сект, без жертвоприношений, иных действий (бездействий) противоправного характера должно допускаться с позиции светскости государственного устройства.

В этой связи многими теоретиками указывается на необходимость законодательного закрепления понятия «религиозная секта», что с правовой и логической точки зрения представляется несколько необоснованным. Право призвано регулировать наиболее общие общественные отношения, формируя предписания, адресованные широкому кругу субъектов. Логическое сужение признаков криминальной религиозной группы может привести к уклонению от ответственности представителей иных реально существующих псевдорелигиозных организаций, причиняющих вред общественным интересам, и, наоборот, необоснованно ограничить доступ в исправительные учреждения законопослушных религиозных организаций, не относящихся к числу традиционных.

В настоящее время уголовным законодательством уже предусмотрены нормы, устанавливающие виды соучастников преступления, ответственность за совершение преступления организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией). Уголовным законом урегулированы правоотношения, связанные с хищением чужого имущества или приобретением права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием, в том числе связанные с участием организованной группы и повлекшие лишение права человека на жилое помещение (ст. 159 Уголовного кодекса Российской Федерации, далее -- УК РФ). Соответственно, квалификация деяний, совершаемых представителями религиозных сект, иных псевдорелигиозных организаций вполне осуществима посредством уже имеющихся норм права. Агитационную деятельность представителей данных организаций, направленную на совершение иных преступлений, следует квалифицировать как организацию, подстрекательство либо пособничество в совершении данных правонарушений (например, ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 162 УК РФ). Следовательно, можно сделать вывод, что пробел в области нормативно-правового закрепления понятия «секта» является мнимым, поскольку данные правоотношения не нуждаются в дополнительном правовом регулировании.

Литература

исполнительный религиозный организация пенитенциарный

Красотин Е. П. Правовое регулирование деятельности религиозных организаций и проблемы их взаимодействия с учреждениями УИС // Вестник Кузбасского института. -- 2012. -- № 4 (12). -- С. 78-87.

Лелюх В. Ф., Позднякова А. Э. Взаимодействие пенитенциарных учреждений России с негосударственными социальными институтами и организациями // Вестник Кемеровского государственного университета. -- 2012. -- № 2 (50). -- С. 229-236.

Методические рекомендации по использованию системы «социальных лифтов» в исправительных учреждениях ФСИН России // Официальный сайт ГУФСИН России по Красноярскому краю. Режим доступа://http://xn--h1akkl.xn--p1ai/territory/Krasnoyarsk/document/2.php.

Мишустин С. П. Особенности работы священнослужителя с осужденными, находящимися в местах лишения свободы // Вестник Самарского юридического института. -- 2014. -- № 1 (12). -- С. 38-42.

По делу о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 Федерального закона от 26 сентября 1997 года «О свободе совести и о религиозных объединениях» в связи с жалобами Религиозного общества Свидетелей Иеговы в городе Ярославле и религиозного объединения «Христианская церковь Прославления»: постановление Конституционного Суда РФ от 23.11.1999 № 16-П // Российская газета. -- 1999. -- 16 декабря.

Полищук Н. И. Административно-правовые основы деятельности русской православной церкви в пенитенциарных учреждениях России // Человек: преступление и наказание. -- 2013. -- № 3 (82). -- С. 125-130.

Тонконогов А. В. Пенитенциарная сектология : учебно-практическое пособие. -- М.: НИИ УИС Минюста России, 2004. -- 120 с.

Федотова И. Н. Взаимодействие учреждений и органов уголовно-исполнительной системы с Русской Православной Церковью и другими религиозными объединениями // Вестник Владимирского юридического института. -- 2009. -- № 1 (10). -- С. 43-50.

Яворский М. А. Актуальные проблемы пенитенциарно-религиозных отношений в России // Уголовно-исполнительное право. -- 2012. -- № 1. -- С. 75-79.

Размещено на Allbest.ru