Назначение наказаний и уголовно-исполнительная система

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Дореволюционные российские пенитенциаристы рассматривали исполнение наказания как «реальность уголовного права». Большинство современных ученых в структуре единой уголовной политики выделяют уголовно-правовую, уголовно-процессуальную и уголовно-исполнительную. Едва ли нуждается в дополнительном обосновании объективная взаимосвязь между формированием уголовного законодательства и судебной практикой как проявлениями уголовно-правовой политики и уголовно-исполнительным законодательством и уголовно-исполнительной деятельностью как элементами уголовно-исполнительной политики. Однако на практике такое взаимодействие имеет место далеко не всегда.

Истоки несоответствий между уголовно-правовой и уголовно-исполнительной политикой обнаруживаются уже в середине 90-х гг. прошлого века в процессе кодификации уголовного и уголовно-исполнительного законодательства, когда неучет «реальности уголовного права» привел к появлению в Уголовном кодексе РФ практически неисполнимых в тот период, образно говоря, «виртуальных» наказаний -- ограничения свободы (в версии 1996 г.), обязательных работ (до 2005 г.) и ареста (и поныне), позднее -- к введению в 2011 г. в УК РФ «принудительных работ» (проблемных по юридической конструкции и с неясной практической перспективой).

В свою очередь, налицо неоправданное обособление уголовно-исполнительной политики, состоящее в отсутствии должного учета как уголовного закона, так и судебной практики. К примеру, в утвержденной распоряжением Правительства России от 14.10.2010 № 1772-р Концепции развития уголовно-исполнительной системы РФ до 2020 г. ранее содержался тезис о делении всех осужденных на «исправимых» («способных к ресоциализации») и «неисправимых», что противоречит положениям ст. 43 УК РФ о целях наказания, отсутствовала внятная позиция в отношении ареста и его перспектив, а новая редакция Концепции 2015 г. обходит такое наказание, как принудительные работы (ст. 531 УК РФ).

Концепция развития УИС РФ до 2020 г. при ее принятии исходила из прогноза роста числа осужденных без лишения свободы в ближайшие годы на 200 тыс. человек. Впоследствии он подтвердился с точностью «до наоборот»: в 2010 г. по учетам уголовно-исполнительных инспекций прошло 1 053 406 осужденных, а в 2015 г. -- 853 531. Достойно сожаления, что и в тексте новой редакции этот неудачный прогноз сохранился.

Столь же необоснован был содержащийся в Концепции тезис о росте «тюремного населения». В ее преамбуле указано, что за последние пять лет «к 2010 г. численность осужденных к лишению свободы увеличилась более чем на 115 тыс. человек, или на 18,6 процента». Это не соответствует судебной практике и официальным данным ФСИН России как прошлых, так и последних лет. По данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, к лишению свободы на срок и пожизненно в 2008 г. было осуждено 316 217 совершеннолетних преступников, в 2010 г. -- 276 644; в 2015 г. -- 220 558 чел. Судя по ведомственной статистике, в 2006 г. в России в исправительных колониях для взрослых отбывало наказание в виде лишения свободы (на срок и пожизненно) 691 485 осужденных, в 2010 г. -- 687 916, в 2015 г. -- 525 056. Однако и здесь в 2015 г. Концепция не приведена в соответствие с реальностью.

Поскольку юридическими основаниями уголовно-исполнительной деятельности являются обвинительные приговоры и иные решения судов (ст. 7 УИК РФ), очевидны такие основные направления влияния судебной практики на уголовно-исполнительную политику, как:

- общий объем судимости (числа осужденных) в стране за определенный сопоставимый период в динамике;

- общий объем и структура наказуемости, включая ее тенденции;

- контингент осужденных, его состав и динамика.

Более частные направления влияния -- это судебная практика условно-досрочного освобождения и замены наказания более мягким; изменение вида режима исправительного учреждения, практика судов при реализации мер, не связанных с лишением свободы, практика применения административного надзора и т. д.

Обратимся к официальным статистическим данным Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации за 2008-2015 гг. (таблица 1).

Таблица 1. Общая статистика судимости в Российской Федерации за 2008-2015 гг.

Детальный анализ этих данных еще впереди. Но во всяком случае обратим внимание на ряд важных фактов и тенденций.

Как видно из таблицы, общая статистика судимости в Российской Федерации за указанный период свидетельствует об общей тенденции к сокращению удельного веса (доли) наказания в виде реального лишения свободы. Если в 2008 г. к лишению свободы на срок приговаривались 33,8 % осужденных, то в результате последовательного снижения в 2012-2014 гг. эта доля составляла соответственно 28,8,28,2и 28,7 %. Удельный вес лишения свободы возрос в 2015 г. (33,3 %), т. е. практически вернулся на уровень 2008 г. (сходного с 2015 г. по кризисным социально-экономическим условиям страны). В то же время в абсолютном выражении количество осужденных к реальному лишению свободы в 2015 г. по сравнению с 2008 г. сократилось почти в полтора раза (с 316 146 до 220 448 чел.).

Очевидно, что суды России стали более дифференцированно подходить к назначению реального лишения свободы, применяя его, как правило, при совершении тяжких и особо тяжких преступлений либо при повторной или неоднократной судимости. Подтверждением служат статистические данные Генеральной прокуратуры РФ. Согласно им, на фоне тенденции общего снижения количества тяжких и особо тяжких преступлений, дела по которым направлены в суд (с 417 579 в 2009 г. до 252 228 в 2015 г.), и снижения доли лиц, совершивших такие преступления, в числе всех совершивших преступления (с 25 % в 2009 г. до 21,8 % в 2015 г.), возрастает удельный вес тех, кто за тяжкие и особо тяжкие преступления осужден к реальному лишению свободы (в 2009 г. -- 71 %, в 2015 г. -- 87 %). Кроме того, среди выявленных преступников более чем в полтора раза (с 32 % в 2009 г. до 52 % в 2015 г.) возросла доля лиц, ранее совершивших преступления.

В конечном итоге за последние годы заметно изменился облик «тюремного населения». Тенденция его сокращения имела место за последние восемь лет, когда число осужденных в исправительных колониях для взрослых уменьшилось с 734 тыс. в 2008 г. до 525 тыс. в 2015 г. Ныне это количество стабилизировалось (на 1 сентября 2016 г. -- 531 тыс. чел.). Особенно ярко эта тенденция проявилась применительно к осужденным несовершеннолетним. На 1 января 2010 г. в 62 воспитательных колониях содержалось 5,9 тыс. человек. По состоянию на 1 сентября 2016 г. по стране осталось 27 воспитательных колоний для несовершеннолетних с численностью осужденных 1728 чел. (при этом во второй половине 2016 г. наблюдается незначительный рост количества осужденных в воспитательных колониях).

Налицо изменения в структуре контингента осужденных в исправительных колониях для взрослых. Доля осужденных к лишению свободы два и более раза увеличилась с 52 % в 2003 до 63 % в 2015 г. При этом последовательно снижается удельный вес осужденных молодежного возраста (18-25 лет). Если в 2013 г. она составляла примерно 30 % всех осужденных в исправительных колониях, то в 2010 г. -- 23 %, а в 2015 г. -- всего 16,2 %. На наш взгляд, эту тенденцию следует оценивать положительно, поскольку она говорит о постепенном сокращении числа молодых людей, вовлекаемых в пенитенциарные социумы.

В какой-то степени можно говорить об определенной «поляризации» контингента осужденных в системе исправительных колоний. С одной стороны, большинство осуждены к срокам лишения свободы свыше пяти лет, и эта доля практически не меняется (56,3 % в 2003 г., 52,7 % в 2010 г. и 54,4 % в 2016 г.). С другой -- налицо противоположные тенденции: увеличение доли осужденных с краткими (до 1 г. включительно) и длительными (свыше 10 лет) сроками лишения свободы. В 2003 г. в исправительных колониях для взрослых осужденных с краткими сроками было всего 1,4 % в 2010 г. -- 2 %, в 2015 г. -- 2,5 %. В свою очередь, осужденных со сроками свыше 10 лет в 2003 г. -- 14 %, в 2010 г. -- 16 %, в 2015 -- 18 %.

За убийства из числа отбывающих наказание в исправительных колониях в 2003 г. было осуждено 16 % чел., в 2010 г. -- 25 %, в 2015 -- уже 27,5 %. По экспоненте возрастает общее число и удельный вес отбывающих наказание за преступления, связанные с наркотиками (ст. 228-234 УК РФ): в 2003 г. -- 9,7 % всех осужденных; в 2010 г. -- 18 %, в 2015 г. -- 25,6 %.

Отмеченные выше и иные факторы, обусловленные судебной практикой последних лет, свидетельствуют об актуальности такого направления уголовно-исполнительной политики, как углубление дальнейшей дифференциации условий отбывания лишения свободы посредством не только изменения вида режима, но и вида самого учреждения (или части учреждения применительно к учреждениям «гибридного» либо «мультирежимного» типа).

По нашему мнению, в отличие от видов режима, видов учреждений в зависимости от качества внешней и внутренней изоляции всего три: охраняемые колонии, тюрьмы и учреждения поселенческого типа. К последним относятся ныне действующие в системе мест лишения свободы колонии-поселения и учреждения, предназначенные для отбывания с 1 января 2017 г. принудительных работ -- исправительные центры. Не случайно закон (ст. 601 УИК РФ) допускает создание таких центров в качестве изолированных участков в структуре исправительных колоний.

На наш взгляд, практическая реализация положений гл. 8.1 УИК о принудительных работах актуализирует вопрос о целесообразности существования колоний-поселений как разновидности мест лишения свободы. Пока же следует обратить внимание, что ст. 58 УК РФ по ее наименованию не вполне соответствует уголовно-исполнительной политике и практике. Она именуется «Назначение осужденным к лишению свободы вида исправительного учреждения», хотя большей частью фактически регламентирует не назначение вида учреждения (которых, как указано выше, всего три), а определение вида режима лишения свободы (за исключением вида режима в тюрьме). При принятии УК РФ каждому конкретному виду режима отвечало конкретное учреждение. Между тем, уже с 2001 г. налицо тенденция становления «мультирежимных» учреждений с изолированными участками (с различными видами режима, а также в статусе ПФРТ, колоний-поселений и даже исправительных центров). В этой связи ст. 58 УК РФ целесообразно именовать «Назначение осужденным к лишению свободы вида и режима исправительного учреждения». Нуждаются в дальнейшем исследовании и конкретные критерии дифференциации осужденных по видам и режимам с позиций концепции обеспечения пенитенциарной и постпенитенциарной безопасности.

Рассматривая лишение свободы в совокупности с иными мерами, отметим, что в судебной практике на протяжении ряда лет сложился своего рода «пул» наиболее часто применяемых наказаний и мер. Это реальное лишение свободы, условное лишение свободы, исправительные работы, штраф и обязательные работы. В 2008 г. на этот «пул» приходилось 98 % всех назначенных судами мер, в 2010 г. -- 97 %, в 2016 г. -- 94 %. Ограничение свободы продолжает занимать крайне скромное место в числе назначаемых наказаний. Относительный рост доли такого наказания был продемонстрирован только в первые годы после его введения в действие (2010 г. -- 0,5 %, 2011 г. -- 1,5 %, 2012 г. -- 3,5 %, 2013 г. -- 4,4 %) и впоследствии останется на низком уровне (2014 г. -- 3,6 %, 2015 г. -- 3,2 %). Как видно, никакой «погоды» в судебной и уголовно-исполнительной политике и практике данное наказание не сделало и не сделает, и его отмена сама по себе не приведет к росту реального лишения свободы. Понятно, что осужденные к ограничению свободы за весь период существования этого наказания «рекрутировались» и «рекрутируются» не из потенциального «тюремного» населения, а из числа потенциальных «условников». Удельный вес осужденных условно за последние годы последовательно снизился в полтора раза (2008 г. -- 39,4 %, 2012 г. -- 29,5 %, 2015 г. -- 26,1 %).

Наряду с ограничением свободы последовательно невостребованными судебной практикой остаются условное осуждение к исправительным работам (2-3 % на протяжении ряда лет) и лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью как основное наказание (0,04-0,06 %). Видимо, следует подумать об их устранении из Уголовного кодекса.

При всем при том лишение свободы (реальное или условное) продолжает оставаться «ядром» всех мер уголовной репрессии, а в общественном сознании -- еще и своеобразной «точкой отсчета» ее суровости. обвинительный уголовный исправительный

И хотя расширение использования обязательных работ, исправительных работ и ограничения свободы привело к сокращению доли условного осуждения к лишению свободы условное и реальное лишение свободы -- это и поныне -- абсолютное большинство применяемых судами мер. В 2008 г. на них в совокупности приходилось 73,2 % назначавшихся судами, в 2012 г. -- 59 %, в 2015 г. -- 59 %.

Сложно судить, как будет впредь развиваться судебная практика в условиях кризисного периода. Тем не менее, при прочих равных условиях применение реального лишения свободы можно если не сократить, то хотя бы стабилизировать. И уголовно-исполнительная система, уголовно-исполнительная политика способны играть здесь более заметную роль не только повышением эффективности исполнения альтернативных мер, но и при совершенствовании уголовного закона. Прежде всего -- применительно к системе уголовных наказаний. Пока же, к сожалению, этого не происходит, а многие вопросы решаются законодателем без должного учета «реальности уголовного права».

Размещено на Allbest.ru