Уголовные наказания и особенности их применения в отношении женщин в дореволюционной России: историко-правовой аспект

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 343.8

Уголовные наказания и особенности их применения в отношении женщин в дореволюционной России: историко-правовой аспект

А.П. Веселова

В статье рассмотрены уголовные наказания и особенности их применения в отношении женщин в российском государстве XI-XIX вв. В работе использованы основные источники уголовного и уголовно-исполнительного права обозначенного периода. Особое внимание уделено вопросу исполнения наказания в виде лишения свободы в отношении женщин и особенностям положения женщины в «тюрьме».

Ключевые слова: применение уголовных наказаний в отношении женщин; история уголовных наказаний; исполнение наказания в виде лишения свободы в отношении женщин.

женщина уголовный исполнительный наказание

The article deals with criminal penalties, and their application to women in the Russian state XI-XIX centuries. We used the main sources of criminal and criminal-executive law specified period. Particular attention is paid to the issue of the penalty of imprisonment in respect of women and the special situation of women in «prison».

Keywords: criminal sanctions against women; the history of criminal penalties; enforcement of sentences of imprisonment against women.

История отечественного уголовного и уголовно-исполнительного права свидетельствует о том, что в течение значительного периода существования российского государства законодатель не делал особой разницы между женщиной и мужчиной как субъектами уголовно-правовых отношений.

В наиболее древних, дошедших до нас источниках права, Русской правде и Псковской Судной грамоте, не содержится статей, отдельно посвящённых уголовным наказаниям в отношении женщин. Однако в них присутствуют статьи, свидетельствующие, что женщины в силу своего «неполноценного» положения, определяемого статусом мужа, издревле разделяли с супругом наиболее строгие наказания. Например, норма Пространной редакции Русской правды о «потоке и разграблении», предписывающая общине выдавать преступника, совершившего убийство в разбое, «с женой и детьми на поток и на разграбление» (ст. 5) , т. е. на обращение в холопство и конфискацию имущества.

В XVII в., в Соборном Уложении 1649 г. впервые появляются статьи, отдельно оговаривающие уголовную ответственность женщин. При этом законодатель останавливается на преступлениях, предполагающих для лиц женского пола более суровые наказания, чем для мужчин. Так, за убийство супруга женщину ждало особо жестокое возмездие. Мужеубийцу, закопав по плечи в землю, держали без еды и питья до наступления смерти: «живу окопати в землю, и казнитиея такою казне безо всякия пощады, хотя будет убитого дети, или иныя кто ближния роду его, того не похотят, что еяказнити, и ей отнюд не дати милости, и держатиея в земле до тех мест, покамест она умрет» . Усугубляло мучения мужеубийцы то обстоятельство, что местом «казни», как правило, являлось публичное место.

Другая статья Соборного Уложения предполагает смертную казнь для женщины, погубившей своих детей, прижитых «в блуде» . По-видимому, данный признак («блуд») являлся ключевым в определении квалификации преступления. Для сравнения: наказанием для родителя-детоубийцы (матери или отца) в иной ситуации являлся год тюремного заключения и церковное покаяние . Столь существенная разница объясняется, вероятно, тем, что «блуд» сам по себе считался серьёзным прес-туплением. Цель смертной казни в данном случае источник определяет следующим образом: «чтобы на то смотря, иные такова беззаконного и скверного дела не делали, и от блуда унялися» .

Соборное Уложение 1649 г., наряду с рассмотренными нормами, носящими очевидный дискриминационный характер, содержит статью, устанавливающую отсрочку исполнения смертного приговора беременным женщинам: «тоя жонки, покаместа она родит, смертию не казнити, а казнитиеявтепоры, как она родит» . До рождения ребёнка осуждённую предполагалось содержать в тюрьме. Отсрочка смертной казни объясняется, видимо, не состраданием к особому положению женщины, но заботой о невиновном ребёнке.

После распространения каторги с конца XVII - начала XVIII вв. осуждённых мужчин было принято ссылать для отбывания наказания также вместе с женами и детьми. Начало этой практики было положено в 1699 г., когда Пётр I отправил на «вечное житье» в Азов стрельцов вместе с их семьями за участие в Стрелецком бунте.

Только в 1720 был издан указ, который позволял женщине выбирать, следовать или нет за своим мужем, осуждённым на пожизненную каторгу: «к каторжным невольникам, которые посланы на урочные лета, женам и детям ходить невозбранно, а которые сосланы на вечную каторжную работу, тех женам, которые похотят идти замуж, или постричься, и в своих приданных деревнях жить, и в том дать им свободу, понеже мужья отлучены вечно, подобно якобы умре» . Со значительной долей вероятности можно предположить, что данное положение касается представительниц привилегированных слоев населения. Всех же остальных ждали нелёгкая дорога и жизнь в отдалённых районах на каторге, вернуться из которых они могли только после смерти мужа - арестанта.

Интересно, что статус мужчины в аналогичных ситуациях не зависел от участи его супруги. Так, например, указ 1687 г. специально оговаривал: «за женино воровство мужей в ссылку не ссылают» .

В XIX в. с принятием в 1822 г. Устава о ссыльных мужчины и женщины были уравнены в этом отношении: ст. 191 Устава, говоря об изъявлении готовности (либо отказе) следовать за осуждёнными, оперирует общим понятием «супруги» .

Особый интерес в контексте рассматриваемой темы представляет вопрос о применении наказания в виде лишения свободы в отношении женщин и об особенностях положения женщины в «тюрьме».

Тюремное заключение впервые упоминается в Судебнике 1550 г., хотя, по общему мнению исследователей, начало применяться задолго до XVI в. С давних времен местом заточения служили монастыри, в том числе женские, расположенные как в Москве, так и по всей России.

Сведения, позволяющие судить о положении женщин в тюрьме, как и в целом о состоянии мест заключения, весьма немногочисленны. Ни на государственном, ни на общественном уровне «тюремный вопрос» долгое время не вызывал особого интереса. Сколько-нибудь серьёзные и систематические описания тюремного устройства появляются в России только в XIX в. Связаны они с деятельностью Попечительного о тюрьмах общества, организованного в 1819 г.

Применительно к XVIII - первой четверти XIX в. исследователи располагают сочинениями иностранцев - англичан, по различным причинам оказавшихся в России и посетивших российские места заключения. Речь идет о Вильяме Коксе, осматривавшем тюрьмы в некоторых русских городах в 1778 г. и напечатавшем описание своего путешествия в Россию; Джоне Говарде, известном общественном деятеле, изучавшем положение тюрем во многих странах, в том числе в России; Вальтере Венинге, филантропе, целью деятельностью которого было преобразование тюрем во всем мире в соответствии с требованиями христианской морали.

В. Кокс и Дж. Говард посещали российские места заключения в 1778 и 1781 гг. соответственно, т. е. в период правления Екатерины II. В их работах встречаются описания как совместного, так и раздельного содержания мужчин и женщин. В случае раздельного содержания женщины находились в отдельной камере, либо отделялись от мужчин только на ночь. Судя по всему, не считалось злоупотреблением заковывание женщин в кандалы. В. Кокс отмечает, что администрация объясняла ему, что наложение оков на женщин практикуется редко, а на виновных в более тяжёлых уголовных преступлениях надевают колодки .

Описания В. Кокса и Дж. Говарда нельзя считать в достаточной степени репрезентативными, так как оба автора осматривали главным образом столичные тюрьмы. Вероятно, в отдалённых от Москвы и Петербурга губерниях ситуация была более удручающей. Примерно к этому же времени, к 80-м годам XVIII столетия относится описание тюрем в губернском городе Тамбове, оставленное поэтом Г. Р. Державиным. «Губернская тюрьма оказывалась без света, без воздуха, без печей. Отмеченного Коксом разделения арестантов по полу не было, и арестованные мужчины и женщины лежали в темноте на общих нарах под потолком. Темнота была такова, что приходилось пользоваться не зрением, а осязанием. Г. Р. Державин нашел наиболее подходящим названием для тюрьмы слово “хлев”» .

Вальтер Венинг посетил места лишения свободы в Петербурге в 1817-1818 гг. Результаты осмотра он представил в виде докладной записки Александру I. В свой доклад В. Венинг включил довольно смелые описания и суждения об устройстве различных видов мест заключения, существующих на тот момент в столице Российской империи.

Наибольшее негативное впечатление на В. Венинга произвели съезжие дома, которые он назвал «истинным рассадником порока в сем обильном городе». С его точки зрения эти места являются «неспособными к помещению человечества: мужчины и женщины, виновные и невинные, молодые и старые, все вместе толпились в одной комнате, если же где и имелись две комнаты, то между ними существовали сообщения: мужчины помещались во внутренней, а женщины - в передней, под караулом солдат; все комнаты были подземные, сырые, темные, без кроватей; воздух в них был дурной; люди все были праздны и жаловались на недостаток хлеба. В одной съезжей комнате было 20 мужчин и 7 женщин, но сказывали, что помещалось и 60 человек вдруг» . В итоге В. Венинг пишет: «Бедная девушка, которая попала в сие место хоть на одну ночь, должна была потерять всякое чувство добродетели и приготовиться на жизнь развратную и несчастную» .

Далее В. Венинг описывает казематы управы благочиния: «Две низменные комнаты были сыры и нездоровы: в первой готовили пищу и помещались женщины, которые хотя и были отгорожены, но на виду всех прохожих; ни кроватей, ни постелей в них не было, а спали женщины на настланных досках; в другой комнате было 26 мужчин и 4 мальчика» .

В смирительном доме В. Венинг видел женщин в рогатках , на которых имелось по три острых спицы, длиною восемь дюймов и так вделанных, что женщины не могли ложиться ни днем, ни ночью.

По описаниям В. Венинга, в работном доме в одной комнате почти в земле содержалось 107 колодников малых, взрослых и старых, содержались они все вместе, без всякого занятия. Некоторые колодники там же были в цепях, а караульные солдаты имели сообщение с колодницами.

Применительно к кордегардии губернского правления Венинг пишет: «Нужные места, не чистившиеся несколько лет, так заразили воздух, что почти невозможно было сносить зловоние. В сии места солдаты водили мужчин и женщин одновременно, без всякого разбора и благопристойности» . Здесь имелась женская комната, но Венингу она показалось ещё худшей, чем мужская, тем более что в ней с женщинами находились днём и ночью три солдата.

В 1822 г., уже в отчёте Попечительного о тюрьмах общества присутствует следующее описание орловского тюремного замка: «Женщины заключены были в тюремном замке в одной небольшой комнате, на два отделения перегороженной, в которой содержались здоровые и больные заразительными болезнями. Не имея достаточного пространства, некоторые из сих заключённых должны были держать себя не иначе, как сгорбившись. Здесь находились и грудные младенцы» .

Таким образом, в XVIII - первой четверти XIX в. в российских общеуголовных тюрьмах женщины содержались на общих условиях, которые сложно назвать удовлетворительными: перенаселённость, антисанитария, отсутствие материального обеспечения, медицинской помощи. Также на общих условиях применялись к женщинам так называемые «орудия отягощения тюремного заключения» (кандалы, колодки, рогатки), по своему назначению схожие с пытками. Наконец, не существовало повсеместного раздельного содержания осуждённых мужского и женского пола.

Следует отметить, что сама идея раздельного содержания в тюрьме женщин и мужчин появляется в России не ранее последней четверти XVIII в. Речь идёт о Положении о тюрьмах (или Уставе о тюрьмах), подготовленном Екатериной II в 1787 г. В этом проекте много внимания уделялось внешнему и внутреннему устройству тюремных помещений, вопросам санитарного и гигиенического обслуживания заключённых, правилам их содержания. Главное, что предполагало Положение о тюрьмах - это раздельное содержание, во-первых, предварительно заключённых (подследственных) и осуждённых, во-вторых, осуждённых в зависимости от характера совершённого преступления и вида наказания. В каждом из планируемых видов тюрем предполагалось раздельное содержание мужчин и женщин, в том числе с устройством отдельных женских теремных зданий .

М. Н. Гернет называет этот проект плодом фантазии, в силу того что он «исходил из полного отрицания русской действительности и совершенно не отвечал истинным намерениям Екатерины». Основной интерес проекта, с точки зрения М. Н. Гернета, «заключается именно в полном его расхождении с состоянием тюрем не только при Екатерине, но… много десятков лет спустя» .

Тем не менее, развитие отечественного права, влияние зарубежной правой мысли, феминистических идей привели к некоторым изменениям положения женщины в российском обществе в целом и в системе уголовного правосудия в частности.

Важнейшими нормативными актами в этом отношении стали Устав о ссыльных и Устав об этапах 1822 г., Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., указ «О некоторых изменениях в существующей ныне системе наказаний уголовных и исправительных» 1863 г., Устав уголовного судопроизводства 1864 г., Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1866 г. и др.

Устав о ссыльных и Устав об этапах вошли в состав «Сибирского учреждения» - собрания нормативных актов по различным вопросам управления сибирским регионом, подготовленного М. М. Сперанским. Уставы регулировали порядок исполнения двух видов наказания, весьма распространённых в Российской империи, - ссылку в каторжные работы и ссылку на поселение.

В соответствии с Уставами ссыльные отправлялись из каждой губернии не чаше одного раза в неделю. Если среди ссыльных находились женщины, следовавшие без мужей, то они отправлялись отдельно, через два дня после отправки основной партии . Женщины, имеющие грудных младенцев, препровождались на подводах.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. и вслед за ним Уложение 1866 г. признали квалифицированным убийство одного супруга другим, без различия кем оно совершено - мужем или женой. Мужеубийцу и женоубийцу ждали одинаковые наказания (ст. 1451) . Также не зависело от пола преступника наказание, которому подвергался один из супругов за причинение истязаний и мучений другому (ст. 1583) .

Изменилось отношение законодателя к специфически женским преступлениям. По Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1866 г. непредумышленное убийство незаконнорожденного ребёнка, совершённое матерью от страха и стыда, наказывалось менее строго, чем иное детоубийство (для сравнения: в случае убийства законнорожденного ребёнка - лишение всех прав состояния и бессрочная ссылка в каторжную работу в рудниках; незаконнорожденного - лишение всех прав состояния и ссылка на поселение в Сибирь ). При этом ст. 1460 Уложения устанавливала, что если женщина родит мертвого ребёнка, но скроет его тело под действием эмоций и переживаний, вместо того, чтобы «объявить о сем как следовало», она подвергалась тюремному заключению на срок от четырёх до восьми месяцев .

В качестве преступления закреплялось такое деяние, как «изгнание плода». Если аборт был произведён с ведома и по согласию беременной женщины, то её ждало уголовное наказание в виде лишения всех прав состояния и ссылки на поселение в Сибирь. Такое же наказание предполагалось для тех, кто осуществит процедуру «изгнания плода» (ст. 1462) .

В 60-е гг.XIX в. в соответствии с указом «О некоторых изменениях в существующей ныне системе наказаний уголовных и исправительных» было запрещено применять по отношению к женщинам телесные наказания, однако они были сохранены для ссыльнокаторжных . Наконец, в 1893 г. указ «Об отмене телесных наказаний для ссыльных женщин» установил, что ссыльные женщины также не подлежат телесным наказаниям плетьми, лозами или розгами, а также приковыванию к тележке .

Значительным шагом в развитии уголовно-процессуального законодательства стало принятие в 1864 г. Устава уголовного судопроизводства, являвшегося одним из базовых документов судебной реформы Александра II. Статьи Устава, направленные в том числе на изменение положения женщины как субъекта уголовно-правовых отношений, носили явный прогрессивный характер.

Во-первых, относительно осмотра и освидетельствования лиц женского пола, находящихся под следствием, оговаривалось участие в качестве понятых только замужних женщин. Если освидетельствование предполагало обнажение скрытых частей тела, присутствие следователя по требования женщины исключалось .

К одним из изъятий из правил о немедленном исполнении приговоров относилось «исполнение наказаний над женщинами беременными или недавно разрешившимися от бремени». В таких случаях отсрочка исполнения приговора составляла 40 дней после родов .

Также на 40 дней до и на 40 дней после родов освобождались от работ беременные и разрешившиеся от бремени женщины, находящиеся в ссылке и в местах заключения .

Любопытно, что в отношении женщин, практикующих грудное вскармливание, законодатель устанавливал полуторагодичную отсрочку применения наказания в виде ссылки . На такой же срок - полтора года - предполагалось облегчение работ для ссыльнокаторжных и заключённых в тюрьмах женщин, имеющих детей, находящихся на грудном вскармливании .

Ст. 969 Устава уголовного судопроизводства закрепила право женщин, осуждённых к ссылке, не разлучаться со своими грудными детьми. Также женщина могла принять решение об оставлении младенца на попечении родственников.

Признавая прогрессивный характер вводимых норм, необходимо отметить, что уголовное и уголовно-исполнительное законодательства 60-х гг. XIX века на несколько шагов опережало правоприменительную практику, в которой мало что изменилось по сравнению с первой половиной столетия.

Циркуляры министерства внутренних дел на протяжении 1830-1860-х гг. отмечают одни и те же недостатки в работе тюремных учреждений, среди которых такое существенное нарушение, как совместное содержание мужчин и женщин.

Положение женщин в местах лишения свободы усугублялось в силу того, что тюремный персонал формировался преимущественно из лиц мужского пола. Отсутствие повсеместного раздельного содержания, наличие мужской администрации и персонала приводили в том числе к сексуальной эксплуатации женщин. Показательны в этом отношении воспоминания врача Н. С. Лобаса, практиковавшего на Сахалине, куда было принято отправлять ссыльнокаторжных с 1870 г. Н. С. Лобас писал о существовании особого приказа по острову, который определял порядок «раздачи» женщин мужчинам-поселенцам: «женщины, сосланные на остров Сахалин, сортировались таким образом, чтобы наибольшая их часть поступала в распоряжение холостых чиновников, надзирателей и ссыльнокаторжных мужчин-поселенцев» . Тюремные надзирательницы (смотрительницы женских отделений) были введены в состав персонала только в конце XIX в. (13 июня 1887 г.) . В связи с недостатком соответствующих кадров в местах лишения свободы сложилась практика назначения на должности надзирательниц жён тюремных жандармов.

Таким образом, признавая в целом гендерно-нейтральный характер норм уголовного и уголовно-исполнительного права XI-XIX вв., необходимо отметить определённую эволюцию, происшедшую в этом направлении: от положений, имеющих дискриминационный характер по отношению к женщине, до введения для неёопределённых привилегий. К рубежу XIX-XX вв. в российском законодательстве были закреплены отсрочка исполнения приговора беременным женщинам и женщинам, имеющим грудных детей, запрет на применение к лицам женского пола некоторых видов наказаний, определённый порядок этапированияо суждённых женщин к месту отбывания наказания, раздельное содержание женщин и мужчин в местах лишения свободы и др.

Литература

1. Гернет М. Н. История царской тюрьмы. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1951. Т. 1. 327 с.

2. Гернет М. Н. История царской тюрьмы. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1952. Т. 3. 400 с.

3. Гольденберг И. Реформа телесных наказаний. СПб.: Издание М. И. Семенова, 1913. 72 с.

4. Детков М. Г. Реформы системы исполнения уголовных наказаний и их исполнения в российском государстве в различные периоды и на различных этапах его функционирования // История уголовно-исполнительной системы России (к 130-летию образования УИС) : сб. научных статей. М.: НИИ ФСИН России, 2009. С. 36-63.

5. Иванова Г. М. Женщины в заключении (историко-правовой аспект) Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.owl.ru/library/042t.htm (дата обращения: 15.10.2014).

6. Никитин В. Н. Тюрьма и ссылка: историческое, законодательное, административное и бытовое положение заключенных, пересыльных, их детей и освобождённых из-под стражи со времени возникновения русской тюрьмы и до наших дней (1560-1880). СПб., 1880. 674 с.

7. Перебинос Ю. А., Брызгалова И. В. Использование зарубежной теории и практики исполнения наказания в виде лишения свободы в дореволюционной России. // История отечественной уголовно-исполнительной системы : сборник статей. М.: НИИ ФСИН России, 2006. С. 136-144.

8. Петренко Н. И., Сизая Е. А. Каторга как один из основных видов уголовной и политической репрессии // История уголовно-исполнительной системы России (к 130-летию образования УИС) : сб. научных статей. М.: НИИ ФСИН России, 2009. С. 129-145.

9. Пирогов П. П. Тюремная система Российской Империи и её кадровое обеспечение в XIX - начале XX вв.: автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2000. 25 с.

10. Русская Правда. Пространная редакция (по Троицкому списку) // Библиотекарь.Ру - электронная библиотека нехудожественной литературы по русской и мировой истории, искусству, культуре, прикладным наукам. Режим доступа: http://www.bibliotekar.ru/rus/3-2.htm (дата обращения: 10.10.2014).

11. Соборное уложение 1649 года. Законодательство царя Алексея Михайловича (составитель, автор предисловия и вступительных статей Томсинов В. А.). М.: «Зерцало», 2011 // Справочная правовая сис-тема «Гарант».

12. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1866 года (сост. Н. С. Таганцев). СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1882. 758 с.

13. Устав уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 года // Справочная правовая система «Гарант».

14. Филиппов А. О наказании по законодательству Петра Великого в связи с реформой. М.: Университетская типография, Страстной бульв., 1891. 457 с.

Размещено на Allbest.ru