Эволюция системы льгот и привилегии как предмет междисциплинарного анализа

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

ЭВОЛЮЦИЯ СИСТЕМЫ ЛЬГОТ И ПРИВИЛЕГИИ КАК ПРЕДМЕТ МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОГО АНАЛИЗА

Ю.В. Борисова

университет имени Олеся Гончара

Проанализирован эволюция системы льгот и привилегий в контексте стратификационных процессов и становления норм права, а также вопросы обоснованности отдельных составляющих системы исключительных прав и их соответствия критериям социальной справедливости.

Ключевые слова: привилегии, льготы, нормы права, социальное неравенство, социальная стратификация, социальная справедливость.

Борисова Ю.В. Еволюція системи пільг і привілеїв як предмет міждисциплінарного аналізу

Проаналізовано еволюцію системи пільг і привілеїв у контексті стратифікаційних процесів і становлення норм права, а також питання обґрунтованості окремих складників системи виключних прав та їх відповідності критеріям соціальної справедливості.

Ключові слова: привілеї, пільги, норми права, соціальна нерівність, соціальна стратифікація, соціальна справедливість.

Borisova Y. Evolution of benefits and privileges as a subject of interdisciplinary analysis

Evolution of exemptions and privileges in a context of stratificational processes and legal norms formation has been analyzed; the issue of justification of certain exemption laws and their compliance to social justice criterions has been examined.

The distinction between benefits and privileges, and as clearly as possible and correct, is, in our view, fundamentally important in the socio- philosophical and legal manner. Apparently, the criterion for differentiation lies not in the sense and not even in the functional plane (and they both provide an increased level of social protection), and in the ethical- social and legal. Benefits - element rather egalitarian social policy tool reduce social disparities and property, privileges also lead to the establishment of social inequality or its reproduction. However, the key idea of the purpose of effective social policy is not egalitarianism as such, but the principle of social justice, and a consensus on the content of this principle (it is more or less clear understanding of the majority). Agreement on the need to maintain separate privileges (for example, for special achievements in science, culture, sports, and other professional activities, etc.) should be their legitimate basis.

Key words: privileges, exemptions, law norms, social inequality, social stratification, social policy, social justice.

На протяжении всей социальной истории человечества, с момента возникновения первых государств отстаивание теми или иными социальными группами привилегий для своих членов или их «наступление» на привилегии других составляло «квинтэссенцию» программных лозунгов революционных и реформаторских, светских и религиозных движений. Осознание общности интересов в борьбе за привилегии (против привилегий других) выступает основой идейной консолидации индивидов в более или менее организованные группы и массы. В свое время К. Маркс указывал на этот фактор как решающий при трансформации класса-в-себе как исключительно социального явления в класс-для-себя, т.е. в действенную политическую, революционную силу.

Положение групп в социальной иерархии может меняться и через консенсус, достигаемый в диалоге заинтересованных сторон. Согласованность их позиций относительно принципов распределения экономических, политических, символических ресурсов, в том числе привилегий, широкое одобрение выстраиваемого на этой основе социального порядка (либо его принятие как наиболее приемлемого на данном этапе, лучшего из возможных) являются основой его легитимности и гарантией относительной стабильности. Согласно Ю. Хабермасу, в рационализированном «посттрадиционном» обществе социальная интеграция возможна лишь посредством коммуникативного взаимодействия, ориентированного на достижение взаимопонимания между индивидами [25, с.136].

Цель нашего исследования - междисциплинарный анализ процесса эволюции льгот и привилегий в контексте становления систем права и социального неравенства.

Именно междисциплинарные - в частности, этико-правовой и социально-философский - аспекты данной проблемы представляются нам крайне важными, ибо обнажают извечные вопросы равенства и справедливости при распределении материальных, духовных, социальных благ, законности льгот и привилегий. Попытки получить объективное (в терминах сциентизма) видение проблемы обращают нас к исследованиям социальной структуры общества, характера, масштабов, последствий горизонтальной и вертикальной социальной мобильности. Система интегральных показателей уровня и качества жизни, глубины бедности, имущественного расслоения и т.д. помогает сформировать целостное представление о том, насколько в условиях конкретного государства «работают» принципы социальной справедливости, равенства шансов на социальные перемещения. Важным дополнением к этой картине является оценка различными слоями населения действенности реализуемой социальной политики, эффективности правовых механизмов обеспечения справедливости, обоснованности системы исключительных прав. Субъектам управления, наделенным полномочиями планирования и осуществления социальных преобразований (и при этом декларирующих приверженность вышеуказанным принципам), важно учитывать также и их психологическую проекцию.

Внимание ученых к феномену исключительных прав - льгот, привилегий, гарантий, компенсаций, иммунитетов - является на сегодня преимущественно монодисциплинарным, связанным с интересами экономической либо исторической науки, менджмента (примером являются монографии Г. Горланова и Д. Милкович), юриспруденции (исследования И. Морозовой, В. Казимирчука, А. Малько, В. Межуева, Д. Ковриженко, О. Чебаненко, О. Грищук, Н. Колодяжной, Я. Беседы), социальной политики (коллективная работа «Реформирование льгот и привилегий в Украине», публикации Г. Пашковой, И. Гейц). На наш взгляд, обозначенная проблема заслуживает комплексного анализа с привлечением методологических средств социологии, теории социальной работы, философии и, безусловно, права, истории, политологии.

Трактуя привилегии в формальном, юридическом ключе, ряд исследователей относят льготы и привилегии к одному типу юридических статусов. Однако даже узкая трактовка их сущности и функций позволяет выделить весомые отличия между ними. Льготы «нужны для того, чтобы поддержать стабильность в обществе и для создания легитимности, т. е. доверия общества к той власти, которая защищает этих людей, привилегии же могут распространяться только на тех, кто находится у власти и вершит власть» [5, с.45]. Вместе с тем привилегиями могут в законном порядке или фактически обладать не только те, кто наделен властными полномочиями. Привилегии устанавливаются на основе вида и сферы деятельности предприятий, их ведомственной принадлежности, профессиональных и возрастных характеристик индивидов, места проживания, гражданства, пола и т.д. В отличие от льгот, они закрепляют существующую в обществе систему социального неравенства либо модифицируют ее. «Между льготами и привилегиями то существенное отличие, - пишет В. М. Межуев, - что первые в какой-то мере смягчают существующее фактическое неравенство, тогда как вторые добавляют к последнему еще и формальное неравенство, как бы возводят это неравенство в закон» [9, с.7].

Льготы, исходя из своих социальных функций, имеют более широкую социальную основу, чем привилегии, иначе будут нарушены основные принципы права - справедливость, равноправие и т. п. [12, с.51].

Следует отметить, что, будучи подчиненной объективным социальным законам, эволюция типов социального неравенства и инструментов его регулирования, среди которых льготы, привилегии, иные виды исключительных прав, не коснулась осознания важности такого императива, как социальная справедливость, хотя понимание его сути исторически менялось.

Аристотель, рассуждая о критериях справедливости, выделяет два ее вида - распределительную и уравнительную [1]. Если распределительная справедливость связана с актуализированными формами морального и политического идеала общественных отношений, то уравнительная - с нормативными представлениями об их характере и законодательными средствами регулирования. Первая - это справедливость архонта, вторая - судьи. Разделяя их, Аристотель во многом следует своему учителю Платону, который признавал: «закон никак не может со всей точностью и справедливостью охватить то, что является наилучшим для каждого, и это ему предписать. Ведь несходство, существующее между людьми и между делами людей, а также и то, что ничто человеческое никогда не находится в покое,- все это не допускает однозначного проявления какого бы то ни было искусства в отношении всех людей и на все времена» [18, с.63]. По мнению Платона, наилучшее равенство - то, которое воздает почет людям, наиболее преуспевшим в добродетели.

В надгробной речи Перикла сказано: «в частных делах все пользуются одинаковыми правами по законам, что же до дел государственных, то на почетные должности выдвигают каждого по достоинству, поскольку он чем-нибудь отличился не в силу принадлежности к определенному сословию, но из-за личной доблести» [26]. Пытаясь найти ответ на вопрос о том, что античные мыслители считали необходимым для эффективного управления и преодоления связанных с властными привилегиями искушений, М.Фуко ссылается на Плутарха, дающего совет молодому правителю: править нужно, исходя из «самоумаления», достигаемого в ходе скрупулезной этической работы над собой; получив власть, надлежит «дать душе прямые правила» и должным образом направить свой этос [22, с. 104].

Анализ норм античных правовых систем показывает (это прослеживается уже в догматах римского права), что они подразделялись на две большие группы: право общее и исключительное. К нормам общего права «обращаются, если нет особых указаний касательно рассматриваемого отношения» [4, с. 89]. В свою очередь, в праве общем различали право обыкновенное и особенное. Если первое устанавливает общепринятые положения, то второе допускает отступления от обыкновенного права (например, существовали как общие правила составления обыкновенного завещания, так и отступления от них - для военнослужащих, не имеющих возможности в минуту смерти на войне выполнять все требуемые формальности). Основанием для отступления от обыкновенных норм считалось как общественное благо, так и интересы отдельных социальных групп - например, профессиональных. Это позволило специалистам определить юридическую льготу как правомочие, предоставляемое особенным правом, привилегии же - как исключительное, специальное право, как изъятие из общих законов (как обыкновенных, так и особенных) [4].

Параллельно со становлением государственности, узакониванием правил регулирования человеческих отношений усложняется социальная структура общества и разветвляется система юридически не предписанных привилегий, тесно связанных с социальным статусом их обладателей. Этому способствовало возникновение аппарата чиновников и постепенное расширение их полномочий. Архаичный обычай одаривать тех, от кого зависит судьба, распространился на наделенных сакральным знанием или особыми служебными функциями [7, с.13].

Говоря о роли привилегий в воспроизводстве социальной структуры, следует отметить, что в традиционном обществе с явным доминированием аскриптивных статусов и ролей над достигнутыми привилегии выступают объектом наследования, атрибутом передававшегося потомкам титула или звания. В то же время в качестве награды за лояльность сюзерену и проявление воинской доблести они могли быть пожалованы и «простому смертному», обеспечивая его восхождение по ступеням социальной иерархии и одновременно соблюдение принципа справедливости. Подтверждения этому мы находим уже в истории Древнего мира. В древнекитайской книге правителя области Шан отмечено: «привилегии и жалованья, чиновничьи должности и ранги знатности должны даваться лишь за службу в войске, иных путей не должно быть» [8, с. 204.]. Во время правления Юстиниана были приняты законы, сделавшие всех освобожденных рабов римскими гражданами. Античная Греция знала примеры удачной карьеры бывших рабов в финансовой сфере деятельности - малопрестижной для полноправных граждан полиса. Привилегией свободных граждан Спарты было, согласно Плутарху, знание военного ремесла, послушание начальству и умение покорять врагов; они не имели права собственности на землю, которая, как и обрабатывающие ее илоты, принадлежала общине в целом [15].

К этому же периоду относятся первые попытки законодательного пресечения злоупотреблений, связанных с полномочиями привилегированных лиц. Так, в Риме конца III ст. до н.э. были введены ограничения для сенаторов, которым запрещалось заниматься морской торговлей, финансовыми операциями, казенными подрядами. Со временем появились способы «законного» обхода этих ограничений - например, организация торговли через доверенных лиц [7, с.20].

Средневековое общество складывалось как общество корпоративное; права и обязанности конкретного человека зависели от его принадлежности к той или иной корпорации: горожанин дорожил вольностями собственной коммуны, рыцарь - привилегиями рыцарского сословия. Привилегии регламентировали даже быт и условия жизни в зависимости от сословной принадлежности: форму одежды, тип и благоустроенность жилища, место в собрании и в церкви и т.д. Феодальному обществу соответствовало и сословное право: «право выступало как право-привилегия, по содержанию разное для разных сословий, нередко и для социальных групп внутри них» [10].

В процессе территориальной экспансии привилегии помогали насаждать новый административный порядок, культуру, религию господствующего сословия. Такими были привилегии, изданные великим князем Ягайлом в 1387 г. и распространившиеся на все подчиненные Литве украинские земли. Они предусматривали экономические преференции католическому духовенству, которое освобождалось от служб и повинностей государству, вводили запреты на браки с православными и т.д. Нормами Городельской унии некатоликам, в т.ч. православному большинству Великого княжества Литовского, ограничивался доступ на государственные должности. Ввиду реакционности этого нормативного акта, подрывавшего единство государства, привилегиями 1432 и 1434 гг. православная шляхта уравнивалась в правах с католической, что способствовало консолидации шляхетского сословия. Этой же цели служило расширение полномочий феодалов в отношении зависимого населения, предусмотренное привилегией, изданной Казимиром в 1447 г. [2].

Таким образом, привилегии как атрибут классового общества предусматривали, во-первых, наделение их субъектов дополнительными правами а также вытекающими из них обязанностями (например, связанными с участием в общественной жизни, на которое не имели права дискриминируемые социальные группы), во-вторых, ограничение действия или отмену в отношении них определенных обязанностей, повинностей, видов наказаний за правонарушения. Например, при Екатерине II в 1785 г. «Жалованной грамотой дворянству» были отменены телесные наказания для дворян. Этим же документом подтверждалось право отказа от обязательной службы (полученное по Манифесту о вольности дворянства), вводился специальный сословный суд, а также утверждалось право дворян на самоуправление через специальный орган - Дворянское собрание [21].

В большинстве случаев привилегированность означала не только количественно больший объем политических прав и экономических свобод. В холистических обществах, как отмечает Ж.Липовецки, крайне важным моральным императивом выступает честь. Необходимость ее отстаивания не вызывала сомнения, даже если это приводило к вооруженным конфликтам. Возможность участия в специальных ритуалах - рыцарских турнирах, дуэлях - рассматривалась как привилегия аристократов. Жизнь отдельной личности считается незначимой по сравнению со славой, добытой кровью, социальным престижем, приобретенным за счет атрибутов смерти [11]. В борьбе за почести на карту часто ставилась жизнь человека или его социальное существование.

Промышленная революция и буржуазные преобразования в государствах Европы и в США сказались на характере стратификации и механизмах воспроизводства привилегированных позиций. Рассуждая о политических итогах революций XIX ст., К.Маркс отмечает: «государство лишь на свой лад упраздняет различия происхождения, сословия, образования, профессии, когда объявляет неполитическими различиями происхождение, сословие образование, профессию, когда провозглашает, не обращая внимания на эти различия, каждого человека равноправным участником народного суверенитета... Несмотря на все это, государство позволяет частной собственности, образованию, профессии действовать свойственным им способом и проявлять их особую сущность в качестве частной собственности, образования, профессии» [16, с.19]. Пока существуют эти различия будет существовать государство, и, в свою очередь, государство - основная предпосылка сохранения фактических различий.

Данный тезис Маркса подтверждается при анализе системы привилегий в условиях упразднения частной собственности и построения «бесклассового» социалистического общества. Специфика системы советского типа «заключается в том, что здесь каркас стратификационной структуры образуют структуры государственной власти, распространяющейся на подавляющую часть материальных, трудовых и информационных ресурсов» [19, с.269]. Чиновнику «не нужны были деньги для приобретения квартиры, машины, дачи: все это он мог получить, пребывая у власти» [7, с. 23].

Понятие «привилегия» в советском законодательстве не использовалось; вместо него было введено в обиход слово «льгота». Льготы были нацелены на обеспечения отдельным категориям граждан повышенного уровня социальных гарантий, полное или частичное освобождение от оплаты социальных услуг (жилищно-коммунальных, транспортных, санитарно-курортных и т.д.). Критерий, по которому предоставлялись льготы, был связан с важностью конкретного вида профессиональной деятельности для государства. Так, жилищные льготы в виде предоставления дополнительной жилплощади «отдельным лицам и категориям трудящихся для надомной работы в профессиональных целях» предназначались в первую очередь для специалистов промышленного производства. В августе 1921 г. инженеры получили право улучшать свои жилищные условия путем получения дополнительной комнаты. Позже это право распространилось и на научных работников. Опубликованный в сентябре 1924 г. список льготников включал уже несколько категорий лиц. В первую категорию вошли работники государственных или приравненных к ним учреждений и предприятий, профсоюзов, кооперативных и партийных организаций, занятые служебной работой на дому. Ко второй категории были отнесены ответственные работники армии и военно-морского флота из числа высшего командования и политического руководства. В третью входили научные работники. Дифференциация коснулась и величины платы за жилье. Например, инвалиды войны и лица, получившие травму на производстве, вообще освобождались от квартирной платы. Жильцам муниципальных домов, жившим на «нетрудовые» доходы, лицам свободных профессий квартплата могла быть установлена в 9 раз выше обычной.

Система льгот регулировала и доступ к образовательных услугам. В 1924 г. в правилах приема в вузы говорилось, что, хотя двери в эти учебные заведения открыты лишь для членов профсоюзов, непосредственно связанных с производством, предпочтение будет оказываться тем, кто участвовал в гражданской войне, героям труда, членам ВКП(б) и комсомола. Приблизительно в то же время приемным комиссиям вузов было дано указание в порядке исключения полностью или частично освобождать от вступительных экзаменов лиц, «представляющих особую классовую ценность», чья «общая подготовленность» к поступлению в вуз не вызывала сомнений [17]. Таким образом, в условиях построения советского государства распределение привилегий между социальными группами осуществлялось по двум основным критериям: важность вида деятельности для экономики развивающегося государства и ее «классовая ценность» - роль в упрочении идеологической основы нового режима. Третье основание предоставления социальных преференций определялось необходимостью социальной защиты уязвимых слоев населения. Пожалуй, лишь его можно рассматривать как целиком оправданное и отвечающее критерию социальной справедливости.

В условиях усиления тоталитарных тенденций привилегии все чаще использовались как плата за лояльность существующему режиму. Критерии профессионализма, заслуг перед Родиной и общественной ценности вида деятельности применялись в сцепке с идеологическим или подменялись им: особо важные (политические) задачи и ответственные должности поручались исключительно людям с «правильным» классовым и этническим происхождением.

В период застоя случаи пожизненного владения привилегиями вылились в социальную тенденцию, а лишение привилегий было скорее спорадическим, и оттого весьма показательным по своему характеру. Персональные пенсии для привилегированных слоев населения учитывали не только трудовой, но и партийный стаж, а также революционные заслуги.

Легальная природа системы привилегированных служебных статусов не исключает возможности их «обрастания» или даже подмены отношениями внеправового характера. Как известно, незаконное использование индивидом своего публичного статуса с целью получения выгоды (имущества, услуг, льгот или преимуществ) как для себя, так и для близких вразрез с интересами общества и государства, создает предмет коррупционного действия. К коррупционным действиям, кроме прочего, относится использование преимуществ, ставящих индивида в неравное положение с другими (например, не предусмотренное статусом внеочередное получение жилья). Будучи тесно связанной с системой чрезмерных и незаконных привилегий, коррупция достигает апогея в обществах, где устойчивы элементы традиционализма в социокультурных практиках. Масштабы, которые приобрела коррупция в советском обществе, позволили специалистам говорить о ее непосредственном влиянии на деградацию экономической и политической жизни в эпоху Брежнева: за период его правления ежегодный прирост национального дохода снизился с 9 до 2,6 %, а рост промышленного производства - с 7,3 до 2,8 % [7, с.24].

С началом перестройки и политики гласности в обществе началось обговаривание проблемы привилегий. Однако после распада СССР на первый план вышла задача преодоления экономических сложностей переходного периода и хотя бы частичного смягчения разительной социальной поляризации населения. Эта проблема решалась посредством разветвления системы льгот. Были предусмотрены новые льготы по профессиональному признаку, пенсионерам, ветеранам труда и войны, другим категориям, которым «задолжало» государство - например, ликвидаторам аварии на ЧАЕС, лицам, которые от нее пострадали.

По количеству предусмотренных законами льгот, численности их получателей существующая в Украине модель социальной защиты может конкурировать со многими ныне действующими. Иное дело - ее способность обеспечивать справедливость назначения социальных выплат. Так, льготы малообеспеченным слоям населения, к которым относится большинство пенсионеров (в отличие от стран Европы, где значительная часть пенсионеров принадлежат к среднему классу), можно рассматривать как инструмент компенсации недополученных от государства социальных и экономических благ. Однако и при этом подходе далеко не всегда учитывается реальный уровень материального благосостояния претендентов на получение льгот. Опора на принципы «уравнивающей» справедливости не гарантирует соблюдения принципов справедливости распределительной и наоборот.

Отсутствие мониторинга эффективности предусмотренных законом исключительных прав и бесконтрольность тех, что функционируют вне правового поля, сохраняет обе эти системы практически в неизменном виде. Следует отметить, что некие меры «по обеспечению социальной справедливости» путем «лишения отдельных категорий граждан чрезмерных и несправедливых преференций» в последнее время были все-таки предприняты, однако они касаются преимущественно пенсионного обеспечения нардепов и других чиновников высшего ранга [20]. Теперь размер пенсии не может превышать 10 прожиточных минимумов. Что касается, например, соотношения зарплаты парламентариев и других категорий государственных служащих, то оно составляет на сегодня 1:40 (для сравнения, в США и в странах Западной Европы - 1:4; это означает, что зарплата рядового госслужащего не может быть меньшей, чем 25 % зарплаты министра) [3].

По-видимому, проблема льгот и привилегий сохранит свою актуальность до тех пор, пока существуют отношения господства-подчинения. Тем более если трактовать феномены власти, силы, господства в том аспекте, в каком их трактует М.Фуко: «Мы выхолащиваем вопрос о власти, когда ставим его... исключительно по отношению к государству либо государственному аппарату. Власть же - это нечто гораздо более сложное, гораздо более плотное и рассеянное, чем какая-либо совокупность законов или какой-то государственный аппарат» [23].

Не теряют своей значимости интуиции о критериях социальной справедливости и ее правовой модальности. Специалисты констатируют изменение предмета справедливости в моральном сознании XXI в. Так Н.Фрэзер, например, полагает, что можно наблюдать постепенный переход от «справедливости распределения к справедливости признания» (тут и далее перевод наш - Ю. Б.) [24, р. 2]. Этот переход означает, что наиболее актуальными становятся отнюдь не социальные проблемы распределения обществом ограниченного количества благ между индивидами, а проблемы признания достоинства и самого права на существование групп, в том числе и маргинальных, будь то национальные или сексуальные меньшинства, женщины или цветные люди, пенсионеры или инвалиды. Этот переход означает также переход от языка политической экономии, которым говорила предшествующая политическая философия, к языку культуры. Иначе говоря, переход от интереса к распределению материальных благ к интересу в воздаянии благами духовными и прежде всего признание права на достоинство.

Результаты. Принципиально важным в социально-философском и юридическом ключе является, на наш взгляд, проведение различия между льготами и привилегиями, причем как можно более четкого и корректного. По-видимому, критерий их дифференциации лежит не в смысловой и даже не в функциональной плоскости (и те, и другие обеспечивают повышенный уровень социальных гарантий), а в этико-социальной и правовой. Льготы - элемент, скорее, эгалитаристской социальной политики, инструмент уменьшения социальных и имущественных диспаритетов, привилегии же ведут к установлению социального неравенства или к его воспроизводству. Однако ключевой идеей, целью эффективной социальной политики является не эгалитаризм как таковой, а соблюдение принципа социальной справедливости и консенсус относительно содержания этого принципа (его более или менее однозначное понимание большинством). Согласие относительно необходимости сохранения отдельных привилегий (например, за особые достижения в науке, культуре, спорте, иной профессиональной деятельности и т.п.) должно составлять их легитимную основу.

Перспективы. В дальнейшем целесообразным является анализ места льгот и привилегий в зарубежных моделях права социального обеспечения, а также опыта создания правовых, экономических и социальных механизмов повышения их действенности, прозрачности и подконтрольности институтам гражданского общества.

льгота привилегия право социальный

Библиографические ссылки

1. Аристотель. Никомахова этика [Текст] / Аристотель // Соч. в 4 т. - М.: Мысль, 1983. - Т. 4. - C. 25-28; 30-35

2. Велике князівство Литовське [Текст]: у 3 т. / за ред. С. Ківалова [та ін.]. - О.: Юрид. літ., 2003.

3. Депутатські привілеї: зарубіжний досвід та пропозиції для України [Текст] / Д. Ковриженко [та ін.]. - К.: Лабораторія законодав. ініціатив, 2007. - С. 31.

4. Ефимов В. В. Догма римского права: лекции [Текст]: в 2 т. / В.В. Ефимов. - СПб: тип. В.С. Балашева, 1894. - 380 с.

5. Казимирчук В.П. Современная социология права [Текст]: учебник / В.П. Казимирчук, Кудрявцев. - М.: Юристь, 1995. - 297 с.

6. Кашников Б.Н. Концепция общей справедливости Аристотеля: опыт реконструкции [Электронный ресурс] / Б.Н. Кашников. - Режим доступа: http://iph.ras.ru/elib/EM2-6.html#edn15. - Загл. с экрана

7. Клімова С.М. Організація запобігання та протидії корупції в Україні [Текст]: навч. посіб. / Клімова, Т.В. Ковальова. - Х.: Вид-во ХарРі НАДУ «Магістр», 2012 - 200 с.

8. Книга правителя области Шан [Текст] / ред. Л.С. Переломов. - М.: Ладомир, 1993. - 392 с.

9. Козюк М. Н. Правовое равенство [Текст]: автореф. дис... канд. юр. наук: спец. 12.00.01 «Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве» / М. Н. Козюк. - СПб, 1996. - 40 с.

10. Лейст О.Э. Сущность и исторические типы права [Текст] / О.Э. Лейст // Вестн. МГУ -1992. - № 1. - С. 4

11. Ліповецькі Ж. Ера порожнечі [Електронний ресурс] / Ж. Ліповецькі. - Режим доступу: www://ji.lviv.ua. - Заголовок з екрану.

12. Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве [Текст] / А.В.Малько. - 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристь, 2005. - 250 с.

13. Морозова И.С. Теория правовых льгот [Текст]: автореф. дис.... докт. юр. наук: спец. 12.00.01 «Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве» / И.С. Морозова. - Саратов, 2007. - 40 с.

14. Нечаев В.Д Вся политика [Текст]: хрестоматия / В.Д. Нечаев, А.В. Филиппов. - М.: Мысль, 2006. - 440 с.

15. Новая философская энциклопедия [Текст]: в 4 тт./ под ред. В.С.Степина. - М.: Мысль, 2001.

16. Маркс К. К еврейскому вопросу [Текст] / К. Маркс. - М.: Рус. правда, 2001. - 32 с.

17. Мэтьюз М. Становление системы привилегий в Советском государстве [Текст] / М.Мєтьюз // Вопр. истории. - 1992. - №2 - С. 3.

18. Платон. Сочинения в четырех томах [Текст]: пер. с древнегреч. / под общ. ред. А.Ф.Лосева и В. Ф. Асмуса. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та; Изд-во Олега Абышко, 2007. - Т 3. - Ч. 2. - 731 с.

19. Радаев В.В. Социальная стратификация [Текст] / В.В. Радаев, О.И. Шкаратан. - М.: Аспект- пресс, 1996. - Глава 11. - С. 265-311.

20. Уменьшен разрыв между пенсиями народных депутатов и простых людей [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: //news.bigmir.net/Ukraine/783346. - Загл. с экрана.

21. Томсинов В.А. Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства: ее истоки, содержание и значение [Текст] / В.А. Томсинов // Законодательство императрицы Екатерины II. 1783-1796 годы. - М.: Зерцало, 2011. - С. 11 -15.

22. Фуко М. История сексуальности-Ш: забота о себе [Текст] / М. Фуко. - К.: Дух и литера, 1998. 288 с.

23. Фуко М. Око власти [Электронный ресурс] / М. Фуко. - Режим доступа: http:/www.gumer/ info/ bibliotek_Buks/Culture/Fuko_intel_power/Fuko_12.php. - Загл. с экрана.

24. Fraser N. Justice Interruputs. Critical Reflection on the «Postsocialist» Condition [Text] / N. Fraser. L., 1997. - 256 p.

25. Habermas J. Postscript to between facts and norms / J. Habermas. - L.: SAGE publications, 1996. 631 p.

26. Проблемы эволюции общественного строя и международных отношений в истории западноевропейской цивилизации [Текст]: c6. статей / под ред. Ю.К. Некрасова. - Вологда: Русь, 1997. - С. 11-30.

Размещено на Allbest.ru