Право на развитие как глобальное право: международное и национальные измерения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Право на развитие как глобальное право: международное и национальные измерения

Бабин Борис Владимирович доктор юридических наук профессор, кафедра морского права, Одесская национальная морская академия 65029, Украина, Одесская область, г. Одесса, ул. Дидрихсона, 13

Babin Borys Doctor of Law Head of the Department of Administrative and Criminal Law at Odessa National Maritime Academy 65029, Ukraine, Odesskaya oblast', g. Odessa, ul. Didrikhsona, 13 

Аннотация

договор международный имплементация

В статье проанализированы категории развития, права на развитие и устойчивого развития в контексте международных отношений. Сравнение соответствующих категорий с международными программными актами и регуляторами позволило утверждать о связанности данных феноменов. В статье указано на регулятивную поддержку развития, устойчивого развития и права на развитие в международных договорах, декларативных и программных актах ООН. Подчеркнуто, что право на развитие является составной частью как прав человека, так и прав народов, что это право нуждается в коллективном носителе (субъекте). Доказано, что народы, участвующее в международных отношениях (как и коренные народы) являются носителями права на развитие. Указано, что реализация прав на развитие и на устойчивое развитие требует не только международного сотрудничества, но и имплементации международных программных регуляторов в национальные правовые системы. Признано, что возложение ответственности за реализацию права на развитие на государства обуславливает потребность в программном регулировании устойчивого развития в международном праве и в конституционном формате, показаны недостатки такой практики.

Ключевые слова: развитие, устойчивое развитие, права народов, права человека, программное регулирование, народы, коренные народы, международное сотрудничество, имплементация, международные программы

Abstract

The article includes analysis of the categories of development, right to development and sustainable development within the framework of international relations. The comparison between the said categoreis and international program acts and regulators allows one to state that these phenomena are interconnected. The article contains references to regulatory support of development, right to development and sustainable development in the international treaties, declarations and program acts of the UN. It is pointed out that the right to development is an integral part of both human rights and the rights of peoples, and it requires a collective bearer (subject). It is proven that the nations taking part in international relations (as well as indigenous nations) are bearers of the right to development. It is pointed out that implementation of rights to development and sustainable development requires both the international cooperation and implementation of international program regulators in the national legal systems. It is recognized that responsibility of states for the implementation of right to development presupposes the need for program regulation of sustainable development in international law and constitutional law, the author also shows the negative features of existing practice.

Keywords:

development, sustainable development, rights of peoples, human rights, program regulation, peoples, indigenous peoples, international cooperation, implementation, international programs

Введение

В рамках международного права остается открытым вопрос установления системы естественных прав и их носителей, на которой возможно построение эффективной и справедливой глобальной правовой модели; определения эффективных механизмов реализации таких прав. Эти вопросы, среди прочего, увязаны с категорией развития, находящей, в свою очередь, отражение в формате права на развитие, получившего международные и национальные механизмы признания, реализации и защиты. С правом же на развитие тесно связано и право на устойчивое развитие. Исследование права на развитие, права на устойчивое развитие, механизмов их реализации в современном праве стадо актуальным, анализ права на развитие можно признать целью и этой статьи. Для ее достижения необходимо определиться с носителем права на развитие и на устойчивое развитие, с содержанием таких прав и механизмами их реализации. При этом необходимо обратить особое внимание именно на концепцию устойчивого развития, определить ее связь с реализацией права на развитие.

Обзор состояния проблемы

Категория развития как особой черты международных отношений издавна освещалась в трудах ученых. Разработку концепции сотрудничества как реализации права на развитие сегодня принято связывать с идеями В. Фридмена и Ж. Тускоза, признавая одновременно, что свое развитие этот термин получил в документах ООН [1, с. 24-26]. Вопросы развития в международном контексте анализировались во многих работах, в частности, М.А. Баймуратовым, И.В. Братко, Н.Н. Бринчуком, А.А. Лукашевой, Т.М. Пряхиным, Н.Д. Янчук и др. Вместе с тем аспекты соотнесения феномена устойчивого развития и проблем субъектности права на развитие, его реализации и защиты до сих пор остаются неосвещенными в теории международного и конституционного права.

Как указывал один из «отцов-основателей» теории международного права Э. де Ваттель, «целью природы общества, установленного между всеми людьми, является их взаимная помощь для усовершенствования себя самих и их государства; ... целью большого сообщества, установленной природой всех наций, является также взаимопомощь для взаимного усовершенствования» [2, с. 30]. С.В. Маслова признает, что идея прогрессивного развития нашла свое отражение в целях, принципах, структуре, функционировании международного права, пронизывает всю его систему и становится одной из фундаментальных идей международных отношений. По ее мнению, международное право должно обеспечивать нормативную координацию субъектов, направленную на обеспечение прогрессивного развития [15, с. 6, 7].

Тесно связанным с категорией развития стало право на развитие, обеспечение этого права можно считать веской причиной для использования правовых мероприятий различного характера и уровня. И.В. Николайко пришел к выводу, что все элементы, способствующие реализации права на развитие, взаимосвязаны, и от их надлежащего соблюдения зависит практическое воплощение права на развитие. По его мнению, право на развитие осуществляется двумя путями - через разработку на универсальном уровне международно-правовых критериев права на развитие и путем практической реализации отдельных аспектов права на развитие [28, с. 18] (в частности, устойчивого развития). Подобные мысли высказывались и Н.М. Ульяновой [18, с. 17].

Нельзя не упомянуть о позиции Х.-О. Сано, согласно которой «теории о развитии не имеют таких же глубоких корней, как права человека», и они якобы «выросли из постколонизацийного процесса после Второй мировой войны в результате желания создать более честный мировой порядок» [28, с. 17]. Учитывая вышеуказанные соображения Ваттеля, нельзя согласиться с пониманием развития, исключительно как доктринальной наработки ХХ ст., но в то же время рассуждения Х.-О. Сано имеют под собой определенную нормативную базу.

Основная часть

Следует осветить нормы чч. 1, 2 ст. 1 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах и Международного пакта о гражданских и политических правах (оба от 16 декабря 1966 г.), говорящие нам, что народы свободно обеспечивают свое экономическое, социальное и культурное развитие в силу права на самоопределение, для чего могут свободно распоряжаться своими естественными богатствами и ресурсами, выполняя одновременно обязательства, вытекающих из международного экономического сотрудничества, основанного на принципе взаимной выгоды, и из международного права [16]. Подобная норма, увязывающая развитие и право на самоопределение, есть и в ст. 3 Декларации ООН о правах коренных народов, принятой резолюцией ГА ООН 61/295 от 13 сентября 2007 г. [7]. Характерно, что указанные нормы пактов экологического содержания не имеют, а наоборот, устанавливают фактически неограниченные права суверенного природопользования.

Можно утверждать, что целью имплементации предписаний ч. 2 ст. 1 указанных пактов 1966 г. стало принятие резолюции ГА ООН 2542 от 11 декабря 1969 г. Декларации социального прогресса и развития. Этот акт в ст. 1 закреплял право всех народов и людей «жить в достойных условиях и в условиях свободы и пользоваться плодами социального прогресса» и обязанность «со своей стороны способствовать ему». В Декларации 1969 г. категории социального прогресса и развития не отождествлялись, но и не выделялись, субъект соответствующих прав также четко определен не был. В ст. 3 Декларации среди условий социального прогресса и развития ключевыми считались независимость, основанная на праве на самоопределении, суверенитет и мирное сосуществование. В ст.ст. 4-9 Декларации 1969 г. освещались практические обстоятельства, обеспечивающие такое развитие [9].

Ключевым документом в сфере права на развитие является Декларация о праве на развитие, принятая резолюцией ГА ООН от 4 декабря 1986 г. № 41/128. В этом акте ГА ООН признала, что развитие является всестороннее экономическим, социальным, культурным и политическим процессом, направленным на постоянное повышение благосостояния на основе активного, свободного и конструктивного участия в развитии и в справедливом распределении создаваемых благ. При этом констатировалось, что усилия, направленные на содействие развитию на международном уровне должны сопровождаться усилиями по созданию нового экономического порядка [8].

В ст. 28 Копенгагенской декларации о социальном развитии (A/CONF.166/9), принятой под эгидой ООН 6-12 марта 1995 г. признавалось, что разработка и осуществление стратегий и программ в интересах социального развития является делом каждой страны и что при этом должны учитываться экономические, социальные и экологические различия в условиях в каждой стране, при этом специально подчеркивается, что «важным условием полного осуществления программ и действий в целях социального развития является международное сотрудничество» [12]. Кроме того, соответствующая Программа действий, принятая Всемирной конференцией по правам человека 25 июня 1993 г. [3], по мнению экспертов, «предоставила международной легитимности праву на развитие» [28, с. 18].

Ключевыми стратегическими документами ООН в области развития также стали Международные стратегии развития на второе, третье и четвертое Десятилетие развития ООН, одобренные в соответствии резолюциями ГА ООН 2626 (XXV) от 24 октября 1970 г., 35/56 от 5 декабря 1980 г. и 45/199 ГА ООН от 21 декабря 1990 г. Стоит отметить, что очередной резолюции в 2000 г. не было принято, поэтому можно утверждать об определенном изменении приоритетов ООН в указанной плоскости. В то же время нельзя не сравнить указанные стратегии развития с национальными стратегиями социально-экономического развития, утверждаемые на уровне правительств государств.

Такие алгоритмы поведения государств и категория «нового международного экономического порядка» напоминают соответствующую стратегию действий властных субъектов и содержание экономических отношений в социальных государствах, эволюцию которых можно соотнести с введением права на развитие на международном уровне. В.П. Милецкий к специфическим методам социального управления и политики в социальных государствах относит «прежде всего, программно-целевой метод, находящий свое выражение в комплексных целевых программах социального развития»; по его мнению, основным преимуществом таких программ является «объединение в целостный цепочка таких элементов как« цели - мероприятия - показатели - средства - ресурсы» [17, с. 16]. Таким образом право на развитие приобретает отчетливые программные механизмы собственной реализации.

Право на развитие по своей природе следует считать коллективным правом. Х.-О. Сано называет права человека и право на развитие «родственными категориями» [28, с. 16]. С таким разграничением права на развитие от прав человека в их понимании как «human rights» трудно согласиться. В Декларации о праве на развитие 1986 г., в частности, говорится, что «право на развитие является неотъемлемым правом человека и что равенство возможностей для развития является прерогативой как государств, так и людей, составляющих государство».

Поэтому интересна мысль В.В. Гаврилова, который, анализируя международные процедуры обеспечения экономических и социальных прав, отметил, что их особенности придают государствам «большую степень свободы в поиске форм и методов, а также в определении сроков реализации прав и свобод», указывая на конкретизацию в международных соглашениях «генеральных и исходно-директивных норм» [6, с. 26]. Добавим, что, по мнению А.С. Гавердовского, для генеральных и исходно-директивных норм характерен программный характер [5, с. 23]. Это касается как реализации права на развитии в целом (будут приниматься социально-экономические программы), так и права на устойчивое развитие (средством имплементации выступят экологические программы)

Как признают исследователи, характерной чертой современной нормативной системы является установление задачи стимулирования социального прогресса. Эту особенность они связывают с ростом значения программно-целевого регулирования международных отношений [14, с. 71]. Еще советский автор В.М. Шуршалов признавал, что такие вопросы, как внутреннее развитие страны, развитие экономики, государственный бюджет могут становиться предметом регулирования международного соглашения [30, с. 95]. Но именно бюджетная политика и социально-экономическое развитие требуют программного регулирования.

Особо следует указать на соответствующие черты феномена устойчивого развития. По определению Комиссии ООН по устойчивому развитию, цель такого развития состоит в удовлетворении потребностей современного общества, не ставя под угрозу способность будущих поколений удовлетворять свои потребности [4, с. 6].

Опираясь на данное определение Комиссии ООН и собственный анализ, экономист Всемирного банка Г. Дейли объясняет термин «устойчивое развитие» как определение гармоничного, сбалансированного, бесконфликтного прогресса всей земной цивилизации, групп стран (регионов, субрегионов), а также отдельно взятых стран нашей планеты по научно обоснованным планам (с методами системного подхода), когда в процессе неуклонного инновационного интенсивного (а не экстенсивного) экономического развития стран одновременно положительно решается комплекс вопросов по сохранению окружающей среды, ликвидации эксплуатации, нищеты и дискриминации как каждого отдельного человека, так и народов или групп населения [13].

Ю. Щербак определяет строение устойчивого развития как сложно сбалансированную конструкцию, «держащуюся на нескольких колоннах», где «кроме традиционно упоминавшихся экономической, социальной и экологической составляющих, важную роль играет социально-политическая ситуация» [31, с. 3].

Ключевым актом по устойчивому развитию исследователи называют Глобальную Программу действий «Повестка дня на XXI век», одобренную в Рио-де-Жанейро в 1992 г., «ставшую стратегией интеграции экономических, социальных и экологических целей» [4, с. 7]. Повестка дня на XXI век определяется исследователями, как программа совместных действий в интересах устойчивого развития. Инструментом реализации Порядка в каждой стране должны были стать национальные стратегии устойчивого развития, которые должны разрабатываться с широким участием общественности. В.К. Левашов утверждает, что в этом документе «речь идет об изменении образа мышления и жизнесуществования человечества на планете» [13]. Академик Б.Е. Патон отметил, что в «Повестке дня на XXI в.» «изложена не только философия мышления человечества, но и его поведение в окружающей среде в нынешнем веке» [29, с. 5].

Повестка дня для развития, одобренная резолюцией 51/240 ГА ООН от 15 октября 1997 г., определяет развитие, как один из главных приоритетов ООН, как многомерные действия по достижению высшего качества жизни всех народов, включая экономическое и социальное развитие и защиту окружающей среды, как взаимосвязанные компоненты устойчивого развития (ст. 1). Такое понимание позволяет утверждать об отсутствии четкой границы в документах ООН между развитием и устойчивым развитием, как увязанными категориями. Термин «многомерные действия» (на английском «multidimensional undertaking» [19]) можно сравнить с категорией «увязанных между собой мероприятий», характерной для правового обеспечения программного регулирования в национальном и международном праве.

Итоговый документ Всемирного саммита 2005 г., утвержденный резолюцией 60/1 ГА ООН от 16 сентября 2005 г. в главе II «Развитие» указывал на такие составляющие развития, как глобальное партнерство в целях развития, финансирования развития, мобилизация внутренних ресурсов, инвестиции, задолженность, торговля, сырьевые товары, инициативы быстрой отдачи, системные вопросы и принятие глобальных экономических решений, сотрудничество по линии «Юг-Юг», образование, развитие сельских районов и хозяйства, занятость, устойчивое развитие (понималось в документе, как рациональное природопользование и охрана окружающей среды), вопросы здравоохранения, гендерное равенство и т.п. В ст. 22 этого документа 2005 г. отмечалось, что «каждая страна должна нести главную ответственность за собственное развитие и что значение роли национальных программ и стратегий в области развития невозможно переоценить в деле достижения устойчивого развития». При этом признавалось, что «национальные усилия должны дополняться глобальными программами, мерами и стратегиями» [11].

В условиях мирового экономического кризиса ООН сохраняет восприятие развития, как приоритета собственной деятельности. В ст. 11 Итогового документа Конференции по вопросу о мировом финансово-экономическом кризисе и его последствиях для развития, принятого резолюцией 63/303 ГА ООН от 9 июля 2009 г., ее участники обязывались работать в духе солидарности в целях скоординированного и всеобъемлющего глобального реагирования на кризис и совершать действия, направленные, в частности, на сохранение успехов, достигнутых в социально-экономической области и в процессе развития [12].

Также следует указать, что 20 декабря 2012 г. ГА ООН была принята резолюция 67/171 «Право на развитие», в которой, со ссылкой как на Декларацию о праве на развитие 1986 г., так и на Венскую декларацию и Программу действий подтверждалось, что «право на развитие является универсальным и неотъемлемым правом, составляющим неотъемлемую часть основных прав человека», при чем «равенство возможностей для развития является прерогативой как государств, так и людей, составляющих государства, и что человек является основным субъектом и бенефициаром процесса развития» [20].

Декларация 67/171 2012 г. при этом не определяла путей реализации и защиты такого права человека, как право на развитие; при этом в пп. 17-18, 20 этого акта подчеркивалось, что «главная ответственность за поощрение и защиту всех прав человека лежит на государствах», что именно «государства несут главную ответственность за свое экономическое и социальное развитие» и что «невозможно переоценить ту роль, которую играют национальная политика и стратегии развития». При этом указывалось и на необходимость межгосударственного сотрудничества и «создания международной обстановки, благоприятствующей осуществлению права на развитие» [20].

В п. 24 резолюции 67/171 2012 г. признавалось, что негативное воздействие на осуществление права на развитие вызвано как ухудшением социально-экономического положения, так и усугублением проблем, «порождаемых изменением глобального климата и утратой биоразнообразия, поскольку они привели к усилению уязвимости и неравенства и отрицательно сказывались на достижениях в области развития, в частности в развивающихся странах». Интеесно, что в п. 30 указанной резолюции ГА ООН упоминается «благое управление», которое на национальном уровне вместе с верховенством закона призвано помочь всем государствам поощрять и защищать право на развитие. Как следует их содержавние данного пункта, под благим управлением в декларации понимается «транспарентное, ответственное, подотчетное и предполагающее широкое участие государственное управление, отвечающее и соответствующее «нуждам и чаяниям» населения, в том числе в контексте согласованных партнерских подходов к развитию, укреплению потенциала и оказанию технической помощи [20].

Таким образом, авторы указанной резолюции: во-первых, отрицают право на развитие в его коллективном носителе, как право народов, и, во-вторых, понимают такое право, как реализуемое исключительно путем действий государств в рамках т.н. «благого управления». Такую концепцию сложно соотнести как с принципами демократии, так и с признанными в международном праве глобальными правами народов, в первую очередь, с правом на самоопределение. Интересно, что даже в рассмотренной резолюции 2012 г. (п. 37) указывается на осуществление права на развитие коренными народами и на права таких народов в целом, в соответствии с Декларацией ООН о правах коренных народов от 13 сентября 2007 г.; это, безусловно противоречит индивидуалистскому пониманию права на развитие, закрепленном в иных частях резолюции 67/171.

И.В. Братко констатирует, что «в регулировании международных отношений в сфере международного развития наблюдается применение программного метода нормативного регулирования международных экономических отношений, который активно применяют международные организации для реализации своих уставных задач». Указывается, что практическая деятельность международных организаций подтверждает эффективность программного метода регулирования в сфере международного развития. Как считает И.В. Братко, программный метод является методом международного экономического права, закрепленным в правовых актах международных организаций [1, с. 66-67, 68].

Этот тезис подтверждает и п. 42 резолюции ГА ООН 67/171 2012 г., в котором содержится призыв фондам и программам, специализированным учреждениям ООН «учитывать право на развитие в их оперативных программах и задачах» [20]. Добавим, что право на развитие и право на устойчивое развитие реализуются в программных мероприятиях не только международных организаций, но и в программах межгосударственного взаимодействия.

Многие авторы также отмечают необходимость программного обеспечения устойчивого развития в правовом формате. Так, украинская ученая Н.Д. Янчук, упоминая о конституционно-правовом обеспечении концепции устойчивого развития, указывает именно на программный характер национального Основного Закона [32, с. 14]. В свою очередь Т.М. Пряхина отмечает, что стратегия устойчивого развития включает в себя концепцию рационального планирования [2, с. 4]. Вместе с тем следует указать, что имплементация отдельными постсоветскими государствами, такими как Украина, международных требований в области устойчивого развития, в частности, программных, остается на неудовлетворительном уровне.

При Президенте и правительстве Украины неоднократно создавались и ликвидировались соответствующие консультационно-совещательные структуры. Так, в 1997 г. была создана Национальная комиссия устойчивого развития при Кабинете Министров Украины [25] (ликвидирована в 2003 г. [21]); указом Президента Украины от 18 августа 2006 г. № 691 был основан Национальный совет по инновационному развитию Украина [23] (расформирован в 2009 г.); указом от 21 августа 2009 г. № 664/2009 был создан Национальный совет по вопросам науки, инноваций и устойчивого развития Украины [24] (расформирован в 2010 г. [22]). Сегодня в этой сфере де-юре остается действующей структурой Национальный совет по устойчивому развитию Украины, созданный постановлением правительства Украины от 16 сентября 2009 г. № 997 [26]. Общество не получило должных результатов от работы этих образований, Национальная концепция устойчивого развития Украины до сих пор не рекомендована к утверждению высшими органами национальной власти.

При этом, даже осуществляя демократические механизмы народовластия, украинский народ остается оторванным от возможности участвовать в реализации права на развитие в Украине. Схожая, если не худшая ситуация наблюдается и во многих иных государствах, включая экономически успешные и политически значимые державы современности.

Заключение

Подводя итоги, следует прийти к такому выводу. Право на развитие является особой составляющей системы прав человека. Это право нуждается в коллективном субъекте (носителе), при этом формат этого субъекта остается в современном международном праве неопределенным. Это вызвано, в первую очередь, господством индивидуалистической теории прав человека, при которой признание права на развитие за такими его естественными носителями, как народы, коренные народы и иные коллективные социальные субъекты, достаточно сложно.

В то же время сложно и сконструировать правовую модель, при которой индивид смог бы эффективно реализовывать собственное право на развитие, особенно в контексте устойчивого развития. Именно поэтому, а также учитывая патерналистский подход к государству, господствующий в современной официальной правовой доктрине, «социализацию» международных отношений, сегодня методы и механизмы программного регулирования (как «мягкие», гибкие в субъектно-объектных связях) стали востребованы для закрепления права на развитие на национальном и международном уровнях.

Несмотря на существующие противоречия, ключевыми носителями права на развитие (и права на устойчивое развитие, как его составной части) следует признать народы, как естественных участников международных отношений. Право на развитие, тем самым, приобретает такие же свойства, как и иные коллективные естественные права (право на самоопределение, право на мир, право на сопротивление угнетению), являясь одним из глобальных прав современности.

Обеспечение развития и устойчивого развития на международном уровне ставит перед международным правом задачу эволюции системы регуляторов. Особое значение принимает и совмещение в праве на развитие его социальной, экологической и экономической компоненты. В рамках такого усовершенствования расширяется использование в международном праве программных норм и программных актов, внедрение принципов программного регулирования. Идея прогрессивного развития нашла свое отражение в целях, структуре, функционировании современного международного права. Развитие является объективной особенностью трансформации общественных отношений, в том числе на международном уровне, это подтверждается всей феноменологией глобализации, модернизации и постмодерна в частности.

В то же время, согласно указанным документам ООН реализация права на развитие и обеспечение устойчивого развития требуют не только международного взаимодействия, но и имплементации международных программных норм и актов в национальные правовые системы. При этом в правовой доктрине признается необходимость программного обеспечения устойчивого развития как в международно-правовом, так и в конституционном формате. Такой подход, когда именно государство становится полномочным определять приоритеты, направления и форму реализации права на развитие, представляется не всегда оправданным, особенно учитывая отечественный опыт несостоятельности государства способствовать реализации природных прав украинского народа.

Такая потребность в пересмотре механизмов реализации права на развитие является достаточным аргументом для новых научных исследований в этой сфере.

Библиография

1. Братко І. В. Правове регулювання міжнародної технічної допомоги: стан, тенденції та перспективи розвитку ; за наук. ред. А. І. Дмітрієва. - О. : Фенікс, 2011. - 248 с.

2. Ваттель Э. де / Право народов или принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов. - М. : Госюриздат, 1960. - 719 с.

3. Венская декларация и программа действий : приняты 25 июня 1993 г. Всемирной конференцией по правам человека // Курьер ЮНЕСКО. - 1994. - Май. - С. 3-40.

4. Вовк В. Україна в контексті сучасних тенденцій і сценаріїв світового розвитку // Ї. Часопис. - 2001. - № 22. - С. 5-14.

5. Гавердовский А. С. Имплементация норм международного права. - К. : Вища школа, 1980. - 318 с.

6. Гаврилов В. В. Международный механизм контроля за имплементацией универсальных актов о правах человека // Московский журнал международного права. - 1995. - № 4. - С. 24-37.

7. Декларация о правах коренных народов ООН : принята резолюцией 61/295 Генеральной Ассамблеи ООН от 13 сентября 2007 г., URL : http://www.un.org/ru/documents

8. Декларация о праве на развитие : утверджена резолюцией 41/128 Генеральной Ассамблеи ООН от 4 декабря 1986 г. URL : http://www.un.org/ru/documents

9. Декларация социального прогресса и развития : принята резолюцией 2542 (XXIV) Генеральной Ассамблеи ООН от 11 декабря 1969 г., URL : http://www.un.org/ru/documents

10. Итоговый документ Всемирного саммита 2005 года : принят резолюцией 60/1 Генеральной Ассамблеи ООН от 16 сентября 2005 г. , URL : http://www.un.org/ru/documents

11. Итоговый документ Конференции по вопросу о мировом финансово-экономическом кризисе и его последствиях для развития : принят резолюцией 63/303 Генеральной Ассамблеи ООН от 9 июля 2009 г. , URL : http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations

12. Копенгагенская декларация о социальном развитии : принята Всемирной встречей на высшем уровне в интересах социального развития, Копенгаген, 6-12 марта 1995 г. (A/CONF.166/9), URL : http://www.un.org/russian/conferen/socsum/socindex.htm

13. Левашов В. К. Глобализация и устойчивое развитие , URL : http://gatchino.com/knogg/ 2002_001.htm

14. Лукашук И. И. Нормы международного права в международной нормативной системе. - М. : Сигра, 1997. - 322 с.

15. Маслова С. В. Принцип права на развитие в современном международном праве : автореферат дисс. … канд. юрид. наук : спец. 12.00.10. - СПб, 2003. - 18 c.

16. Международный пакт о гражданских и политических правах ; Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах : приняты резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи ООН от 16 декабря 1966 г., URL : http://www.un.org/ru/documents

17. Милецкий В. П. Социальное государство: эволюция теории и практика (политико-социологический анализ) : автореферат дисс. … доктора полит. наук : спец. 22.00.05. - СПб, 1998. - 32 с.

18. Научно-технический прогресс и актуальные вопросы международного права / Н. Н. Ульянова, А. А. Шишко, Е. Т. Рунько. - К. : Наук. думка, 1990. - 212 с.

19. Повестка дня для развития : принята резолюцией 51/240 Генеральной Ассамблеи ООН от 15 октября 1997 г., URL : http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N97

20. Право на развитие : резолюция 67/171 Генеральной Ассамблеи ООН от 20 декабря 2012 г., URL : http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N12/488/88/PDF/N1248888.pdf?OpenElement

21. Про ліквідацію Національної комісії сталого розвитку України при Кабінеті Міністрів України : постанова Кабінету Міністрів України від 4 вересня 2003 р. № 1414 // Офіційний вісник України. - 2003. - № 37. - Ст. 1983.

22. Про ліквідацію Національної ради з питань науки, інновацій та сталого розвитку України та її секретаріату : указ Президента України від 21 травня 2010 р. // Офіційний вісник України. - 2010. - № 26. - Ст. 1022.

23. Про Національну раду з інноваційного розвитку України : указ Президента України від 18 серпня 2006 р. № 691/2006 // Офіційний вісник України. - 2006. - № 34. - Ст. 2427.

24. Про Національну раду з питань науки, інновацій та сталого розвитку України : указ Президента України від 21 серпня 2009 р. № 664/2009 // Офіційний вісник України. - 2009. - № 65. - Ст. 2262.

25. Про утворення Національної комісії сталого розвитку України при Кабінеті Міністрів України : постанова Кабінету Міністрів України від 8 жовтня 1997 р. № 1123, URL : http://zakon2.rada.gov.ua/laws/show/1123-97-%D0%BF/print132076329583367

26. Про утворення Національної ради із сталого розвитку України : постанова Кабінету Міністрів України від 16 вересня 2009 р. № 997 // Офіційний вісник України. - 2009. - № 73. - Ст. 2502.

27. Пряхина Т. М. Стратегия устойчивого развития: конституционные проблемы // Закон и право. - 2004. - № 4. - С. 3-6.

28. Сано Х.-О. Право на розвиток і права людини: обов'язкова, але часткова інтеграція // Український журнал з прав людини. 2001. - № 3-4. - С. 15-25.

29. Складові Національної стратегії сталого розвитку // Вісник Національної Академії Наук України. - 2002 - № 8. - С. 3-7.

30. Шуршалов В. М. Международные правоотношения. - М. : Медж. отношения, 1971. - 240 с.

31. Щербак Ю. Cталий розвиток і майбутнє України // День. - 2007. - № 167. - 3 жовтня. - С. 3.

32. Янчук Н. Д. Концепція сталого розвитку : конституційно-правове забезпечення // Південноукраїнський правничий часопис. - 2008. - № 2. - С. 14-15.

33. Бодров В. А., Редников А. Г. Новые законодательные меры профилактики нарушения права граждан на судопроизводство и исполнение судебного акта в разумный срок в соответствии с судебной практикой Европейского суда по правам человека//Международное право и международные организации/International law and international organizations, № 1, 2011.

34. Ерпылева Н. Ю. Нормативный состав международного частного права и его соотношение с внутригосударственным и международным публичным правом//Международное право и международные организации/International law and international organizations, № 2, 2011.

35. ЯстребоваА. Ю. Международно-правовые инструменты предотвращения принудительного труда и торговли людьми: приоритеты и особенности//Международное право и международные организации/International law and international organizations, № 3, 2011. стр. 24-39

36. Смбатян А. С. -- Органы правосудия в системе международных отношений//Международное право и международные организации/International law and international organizations, № 4, 2011. стр. 131-136

37. Оганесян В. А. Решения международных судов по правам человека как особый источник развития и соблюдения принципов уголовного правосудия//Международное право и международные организации/International law and international organizations, № 1, 2012. стр. 65-71

38. Ястребова А. Ю. Международно-правовые основы и направления межгосударственного сотрудничества по защите детей//Международное право и международные организации/International law and international organizations, № 2, 2012. стр. 34-43

39. Ижиков М. Ю. Конвенционные органы в системе защиты прав человека: некоторые проблемы и пути их решения//Международное право и международные организации/International law and international organizations, № 2, 2012. стр. 6-15

40. Данельян А. А. Роль международных организаций в регулировании международных экономических отношений: опыт, современные проблемы и тенденции//Международное право и международные организации/International law and international organizations, № 3, 2012. стр. 116-123

41. Бабин Б.В. Право собственности народов: международное и национальное измерения // NB: Вопросы права и политики. - 2013. - 10. - C. 12 - 34. URL: http://www.e-notabene.ru/lr/article_9469.html

42. Г. В. Синцов Международное программное регулирование как феномен современности // Международное право и международные организации / International Law and International Organizations. - 2012. - 3. - C. 129 - 131.

43. М.Б. Напсо, М.Д. Напсо Права народов и права индивида: социально-философские и правовые аспекты соотношения индивидуальных и коллективных прав // Право и политика. - 2012. - 11. - C. 1907 - 1917.

44. Бабин Б.В. Предпосылки признания права на самоосознание современным международным правом // NB: Вопросы права и политики. - 2013. - 8. - C. 1 - 25. URL: http://www.e-notabene.ru/lr/article_9327.html

45. Бабин Б.В. Право на сопротивление как глобальное право. // NB: Вопросы права и политики. - 2013. - 5. - C. 181 - 200. URL: http://www.e-notabene.ru/lr/article_817.html

Размещено на Allbest.ru