Философско-экономические основы образовательной и научно-инновационной политики в современной России

К сказанному стоит прибавить, что, во-первых, зарплата профессора вуза в советские времена составляла 500 рублей, т.е. была сравнима с официальной зарплатой Первого секретаря обкома, а, во-вторых, что 20 тыс. руб. (или 700 долларов) - это достаточно скромный доход менеджера средней руки в более или менее успешно работающей московской фирме.

Как известно, на съезде профсоюза работников образования и науки 4 апреля 2005 г. министр А. Фурсенко говорил о двукратном повышении зарплаты педагогов в течение трёх лет. Через три недели, 25 апреля, Президент уточнил: "считаю необходимым в течение трех лет добиться повышения доходов "бюджетников" в реальном выражении не менее чем в 1,5 раза. То есть в ближайшие годы зарплаты "бюджетников" должны расти как минимум в 1,5 раза быстрее, чем цены на потребительские товары".

Однако в действительности в последние годы темп "роста" номинальной зарплаты интеллигенции постоянно замедляется, а в реальном выражении (по отношению к товарам первой необходимости) она практически не увеличивается. Без учета скачущих цен по России в целом этот "рост" составил:

· в 2005 г. - 31%;

· в 2006 г. - 26%;

· в 2007 г. - 15%.

При этом, по данным независимых ученых, цены на товары первой необходимости в 2005, 2006, 2007 гг. выросли, соответственно, на 30%, на 25% и (по прогнозу) не менее чем на 25%.

Проектировки федерального бюджета на 2008-2010 гг., представленные министром финансов А. Кудриным депутатам Госдумы, в части роста зарплаты также вызывают уныние:

· 2008 г. - 15%;

· 2009 г. - 18%;

· 2010 - 6%;

Ш итого: 39% за три года.

Еще печальнее другое. Эти проектировки составлены с учетом денег, выделяемых на переход к отраслевым системам оплаты труда. Кто и сколько этих денег получит - пока не ясно. Если же считать только те деньги, которые предусмотрены на "повышение" зарплаты в федеральных учреждениях и которые люди получат наверняка, то выглядит это следующим образом:

· с 1 сентября 2008 г. - на 7%;

· с августа 2009 г. - на 6,8%;

· с 1 января 2010 г. - на 6,5%;

Ш итого: около 20% за три года.

Иначе говоря, трехлетний бюджет гарантирует интеллигенции и всем работникам бюджетной сферы:

· относительное обнищание - по сравнению с ростом зарплаты в других секторах экономики, которое А. Кудрин обещает на уровне 94%;

· абсолютное обнищание - по сравнению с ростом цен на товары первой необходимости.

По официальным прогнозам, инфляция в 2008-10 гг. составит около 20%. Однако нет сомнений в том, что повышение цен на товары и услуги первой необходимости за три года окажется значительно выше, чем планируемый "рост" зарплаты. Заявление Кудрина о том, что административными методами цены нельзя держать долго, означает более чем прозрачный намек на то, что весной надо ожидать их нового скачка. По некоторым оценкам, в отношении продуктов питания - до 50%. Обещанное повышение зарплаты с 1 февраля 2008 г. на 14% - это лишь запоздалая и неполная ее индексация. Короче: если в бюджет не будут внесены радикальные изменения, в 2010 г. российская интеллигенция и другие работники бюджетной сферы будут еще беднее, чем в 2007-м. При этом напомню, что дополнительные доходы федерального бюджета позволяют увеличить зарплату интеллигенции не в 1,5, а в несколько раз, и немедленно, а не за три года..

Предложенный автором в качестве социально-философского основания стратегии модернизации России социально-образовательный детерминизм, среди прочего, предполагает и более высокий (по сравнению с теми, кто создает вещное богатство) уровень оплаты труда работников, формирующих человеческий потенциал как главный двигатель постиндустриальной экономики. "От противного" доказательством этому тезису может служить тот факт, что индекс развития человеческого потенциала в России в последние годы периодически оказывается ниже, чем, например, в Белоруссии, где зарплата работников образования составляет 90% от ее уровня в промышленности.

Парадокс 5: Инверсия политических противоположностей - синдром "казарменного" либерализма и "либерального" социализма

Согласно стандартным представлениям (впрочем, справедливым лишь отчасти), в условиях классической расстановки политических сил, социалисты, руководствуясь принципом справедливости, стремятся к созданию социальных гарантий для большинства населения путем перераспределения доходов граждан через бюджет (как иногда говорят, предпочитают делить "рыбу"). Напротив, согласно тем же представлениям, либералы ориентируются на стимулирование экономической активности граждан, создавая им возможности самостоятельно зарабатывать деньги (в аналогичных терминах - раздают "удочки").

В противоположность этому, в постсоветской России образовательная и научно-инновационная политика правящей элиты, регулярно прокламирующей проведение радикальных либеральных реформ, тяготела, скорее, к принципу: ни "рыбы", ни "удочек". В то же время представители левой (в том числе социалистической) оппозиции регулярно отстаивали свободу для участников образовательной и научно-инновационной деятельности, включая свободу экономическую. Предвосхищая будущий анализ, приведем лишь один пример.

Как известно, в индустриально развитых странах организации, отнесенные к некоммерческому сектору, включая образовательные и научные, налогов не платят вовсе, либо пользуются широким спектром налоговых льгот. Среди прочего, такие льготы используются в целях привлечения в некоммерческий сектор частных инвестиций и создания тем самым системы многоканального финансирования образования и науки. Напротив, отечественные "радикальные реформаторы" на протяжении 1990-х гг. пытались ликвидировать (а в начале ХХI в. в значительной степени ликвидировали) систему налоговых льгот для образовательных учреждений и научных организаций, восходящую в России к Указам Петра I. В постсоветский период эта система была предложена и долгое время защищалась парламентскими комитетами по образованию и науке, которые по составу депутатов и персоналиям руководителей представляли, преимущественно, левую политическую оппозицию.

Заслуживает внимания еще одно обстоятельство: представление о том, что все должны платить одинаковые налоги, наряду с квазиэгалитарной ваучерной приватизацией, выступает как очевидная политическая инверсия и пример того, как стереотипы примитивного "казарменного" коммунизма могут использоваться для введения не менее примитивного "дикого" капитализма с его колоссальным социальным неравенством.

Парадокс 6. Сочетание юридического фетишизма с юридическим нигилизмом

На протяжении 1990-х гг. и в первые годы ХХI столетия корни многочисленных проблем в образовательной и научно-инновационной политике массовое сознание (в том числе общественное мнение соответствующих профессиональных сообществ) нередко склонно было видеть в отсутствии или недостатках законодательной базы. На те же недостатки обычно ссылались и представители исполнительной власти, по большей части игнорируя в то же время действовавшие законы.

Так, все минимально необходимые для развития систем образования и науки законодательные решения были приняты еще в 1990-1996 гг., причем на уровне как парламентской, так и президентской ветвей власти. Однако они и не исполнялись, и не отменялись. Постоянно провозглашая приверженность правовому государству, исполнительная власть делала вид, что законы для нее не писаны, либо объявляла эти законы "популистскими", "неисполнимыми", "некачественными" и т.п. Сказанное относится, прежде всего, к большинству норм и нормативов финансового характера, а также норм социозащитного характера в отношении обучающихся и работников обеих систем Ситуация изменилась лишь в начале ХХI в. с появлением в третьей Госдуме достаточно прочного проправительственного большинства (так называемая "большая четверка", включавшая фракции "Единство", "Отечество - вся Россия", депутатские группы "Народный депутат" и "Российские регионы", а также по обыкновению примыкавшую к правительственному блоку фракцию ЛДПР). В этот период исполнительная власть могла уже позволить себе в значительной степени отказаться от юридического нигилизма, введя практику ежегодного приостановления всех предусмотренных законами, но не финансируемых, социальных обязательств при принятии федерального закона о федеральном бюджете на очередной год. Однако лишь вступление в силу ФЗ № 122 от 22.08.2004 придало действиям федерального правительства легальный характер, разумеется, не путем поэтапного исполнения действовавших законов, но посредством их отмены. .

Возвращаясь к предыдущему парадоксу, стоит заметить, что ФЗ № 122 разрушил одновременно и социальные, и общедемократические (либерально-демократические) основы образовательного законодательства и законодательства в области науки. В результате его принятия из соответствующих законов были "вычищены" нормы не только "защитного" характера, но и положения, гарантировавшие академические свободы участникам образовательного процесса и экономические свободы образовательным учреждениям и научным организациям. Логика авторов закона оказалась не социальной, не либеральной и даже не бюрократической в смысле веберовской "рациональной бюрократии". Эта логика знаменует "реинкарнацию" бюрократии азиатской и отражает процесс "негативной конвергенции", т.е. объединения пороков (вместо достоинств) основных общественных систем ХХ в. (бюрократического социализма и, первоначального, но не менее бюрократического, капитализма).

Итак, спустя почти 15 лет постсоветской истории парадокс сочетания юридического фетишизма с юридическим нигилизмом ушел в прошлое, однако образовательная и научно-инновационная политика от этого не выиграли: курс на понижение (или, в лучшем случае, торможение развития) уровня человеческого потенциала отныне проводится в стране не вопреки закону, но на законном основании.

Парадокс 7: Консерватизм как фактор модернизации

В результате реализации принципов радикального экономического детерминизма во внутренней политике государства в постсоветский период российская наука и система образования оказались в более тяжелом финансово-экономическом положении, чем многие отрасли экономики и социальные институты. Однако уровень их деструкции значительно меньше, а эффективность - существенно выше по сравнению с аналогичными социальными системами. В свое время это было признано такими организациями, как Мировой банк, специалисты которого в 1994 г. отмечали более высокий в среднем уровень знаний российских школьников в области естествознания и математики, чем во многих государствах организации экономического сотрудничества и развития, а также ЮНЕСКО, под эгидой которой на базе российских вузов выполнялся целый ряд международных проектов в рамках всемирного десятилетия образования.

В этой связи вполне обоснованным представляется следующий тезис: помимо исходного высокого уровня в советский период, помимо специфической мотивации и исключительного чувства ответственности ученых и педагогических работников, сформированного, в частности, "полутрадиционной" авторитарной советской общественной системой, именно инерционность, консерватизм данных социальных институтов, обеспечивая сохранение духовного потенциала нации, оставляет России шансы на модернизацию в будущем. Напротив, радикальная революционная ломка образовательных и научных институтов привела бы к безнадежному отставанию от наиболее передовых стран. Видимо, отечественная образовательная и научно-инновационная политика - это тот редкий случай, когда справедливой оказывается формула Франца Иозефа Штрауса: быть консерватором - значит маршировать во главе прогресса!

Размещено на Allbest.ru