Юридические фикции в Кодексе административного судопроизводства Российской Федерации

Размещено на http://allbest.ru

Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации

Департамент правового регулирования экономической деятельности

Юридические фикции в Кодексе административного судопроизводства Российской Федерации

Карпухин Дмитрий Вячеславович

кандидат исторических наук, доцент,

Россия, г. Москва

Юридическая фикция является одной из широко обсуждаемых научных дефиниций, как в теории права, так и применительно к конкретным отраслям юриспруденции. Актуальным, на наш взгляд, является обращение к содержанию этой проблемы в контексте вступившего в силу в 2015 году Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации.

Исходя из научно-теоретических подходов, сложившихся в отечественной теории права юридическую фикцию можно определить как преднамеренно сформулированное неоспоримое положение, которое может не соответствовать реальной действительности и содержится в императивных предписаниях с целью достижения или недопущения определенных правовых последствий.

Н.И. Матузов и А.В. Малько определили сущность юридической следующим образом: «фикция в переводе с латыни - выдумка, вымысел, нечто реально не существующее. В юриспруденции - это особый прием, который заключается в том, что действительность подводится под некую формулу, ей не соответствующую или даже вообще ничего общего с ней не имеющую, чтобы затем из этой формулы сделать определенные выводы. Это необходимо для некоторых практических нужд, поэтому фикции закрепляются в праве» [8. С.115]

По сути, юридическая фикция - это юридически формализованный потенциальный «лжефакт», событие или действие, которые могут привести к потенциальным «лжеправовым» последствиям. Термин «потенцально» не случайно озвучен дважды, так как гипотетически «юридическая фикция» может носить характер реального действия или события, обусловливающего наступление реальных правовых последствий.

«Фикция, - отмечают Н.И. Матузов и А.В. Малько, - противостоит истине, но принимается за истину. Фикция никому не вредит. Напротив, она полезна. Данные явления были хорошо изучены представителями русского правоведения. В советское время они не привлекли особого внимания. Один из видных юристов прошлого, Р. Иеринг, охарактеризовал фикции как «"юридическую ложь, освященную необходимостью... технический обман"» ^{[8, с.115]}.

Учёные Ю.К. Краснов, В.В. Надвикова и В.И. Шкатулла под юридической фикцией понимают «правовой прием, заключающийся в предположении факта вопреки его действительности. Суть приема заключается в том, что известный несуществующий факт признается существующим, либо наоборот. Так, например, презумпция знания закона по своей сути является фикцией» ^[7].

Развёрнутая интерпретация понятия, предложенная авторами, обозначила юридическую фикцию, как «закрепленное в соответствующих источниках и используемое в юридической практике особого рода правовое предписание, посредством которого положения, несуществующие в действительности или противоречащие ей, императивно провозглашаются существующими и имеющими юридическое значение с целью преодоления невосполнимой неизвестности в правовом регулировании общественных отношений» ^[7].

По сути, модель юридической фикции, предложенная авторами, может выражаться в четырех типах причинно-следственных отношений: «истинный факт - ложные последствия», «ложный факт - истинные последствия», «ложный факт - ложные последствия», «истинный факт - истинные последствия». арбитражный процессуальный юридический правовой

Следует отметит, что исследователями Ю.К. Красновым, В.В. Надвиковым и В.И. Шкатулла было предложено несколько классификаций понятия юридическая фикция, одной из которых является деление фикций в зависимости от характера на материальные и процессуальные ^[7]

Обратимся к процессуальным юридическим фикциям на примере Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации.

Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации содержит несколько юридических фикций, анализ которых позволяет выявить достоинства и недостатки указанных конструкций ^[3].

Так, часть 1 статьи 65 КАС РФ «Освобождение от доказывания обстоятельств, признанных сторонами» формулирует юридическую фикцию, сущность которой сводится к тому, что обстоятельства, которые признаны сторонами в результате достигнутого ими в судебном заседании или вне судебного заседания соглашения, а также обстоятельства, которые признаны стороной и на которых другая сторона основывает свои требования или возражения, принимаются судом в качестве фактов, не требующих дальнейшего доказывания.

Достигнутое сторонами двустороннее соглашение, удостоверяется заявлением в письменное форме (ч. 2 ст.65) и приобщается к материалам дела (ч. 3 ст.65). Часть 3 статьи 65 допускает одностороннее признание обстоятельств одной из сторон, которое может быть выражено не только в письменной, но и устной форме. Первое подлежит приобщению к материалам дела. Устное волеизъявление подлежит обязательному занесению в протокол судебного заседания и удостоверяется подписями сторон или подписью стороны.

Касаясь проблемы процессуальной фиксации волеизъявления сторон, авторы комментариев к КАС РФ отмечают, что в «теории процесса выделяется абсолютное и относительное признание. Абсолютное признание существует в том случае, если суд не проверяет его. Относительное признание предполагает процедуру признания судом. В российском процессе действует модель относительного признания. Суд должен принять признание, для этого он проверяет форму признания: обстоятельства должны быть признаны и удостоверены сторонами так, как того требует закон. Процессуально-правовым последствием признания обстоятельств является исключение их из доказывания в ходе производства по административному делу» ^[4].

Исследователи также отмечают, что данная юридическая фикция не является принципиальной новеллой российского процессуального законодательства. «Данное основание освобождения, - отмечают авторы,- закреплено и в гражданском (признание), и в арбитражном судопроизводстве (признание и соглашение). Существенным отличием комментируемого Кодекса является право суда в случае наличия оснований полагать, что сторонами достигнуто соглашение или сделано признание в целях сокрытия действительных обстоятельств либо под влиянием обмана, насилия, угрозы, добросовестного заблуждения, не принимать такое соглашение сторон или признание» ^[1,2,5].

Данное право судебных инстанций сформулировано в части 5 статьи 65 КАС РФ и гласит, что, в случае, если у суда имеются основания полагать, что сторонами достигнуто соглашение или сделано признание в целях сокрытия действительных обстоятельств либо под влиянием обмана, насилия, угрозы, добросовестного заблуждения, суд не принимает соглашение сторон или признание, о чем выносится соответствующее определение. В этом случае данные обстоятельства подлежат доказыванию. В обратном случае, если обстоятельства, признанные и удостоверенные сторонами или стороной в порядке, установленном настоящей статьей, приняты судом, они не подлежат проверке в ходе производства по административному делу (ч. 4 ст.65 КАС РФ).

Таким образом, конструкция юридической фикции, изложенная в статье 65 КАС РФ, предполагает возможность судейского усмотрения в вопросе принятия или непринятия соглашения, достигнутого сторонами.

В данном случае свобода судейского усмотрения носит положительный характер и способствует объективной оценке доказательств в процессе административного судопроизводства. Условно данную юридическую фикцию можно определить как альтернативную, то есть предполагающую возможность доказывания обстоятельств дела, независимо от взаимного волеизъявления сторон.

Другим примером юридической фикции является норма, зафиксированная в части 5 статьи 77 КАС РФ, в соответствии с которой в случае уклонения стороны от участия в экспертизе, непредставления экспертам необходимых документов и материалов для исследования и в иных случаях, если по обстоятельствам административного дела без участия этой стороны экспертизу провести невозможно, суд в зависимости от того, какая сторона уклоняется от экспертизы, а также какое для данной стороны экспертиза имеет значение, вправе признать факт, для выяснения которого экспертиза была назначена, установленным или опровергнутым. Рассматриваемое положение по содержанию воспроизводит норму, сформулированную в части 3 статьи 79 ГПК РФ.

Как и в ранее рассмотренном случае, конструкция данной юридической фикции предусматривает возможность альтернативного решения, в частности, рассматривается возможность судейского усмотрения, при принятии решения об установлении или опровержении факта, из-за которого была назначена экспертиза.

Судейское усмотрение, зафиксированное в рассматриваемых нормах, является превентивным способом, позволяющим избежать потенциально негативные последствия, которые могут наступить вследствие признания судом соглашения сторон или признание одной из них (часть 3 статьи 65 КАС РФ), либо уклонения одной из сторон от участия в экспертизе (ч. 5 ст.77 КАС РФ).

В качестве одной из целей конструирования правовых фикций в законодательстве, Ю.К. Краснов, В.В. Надвиков и В.И. Шкатулла указывают «преодоление невосполнимой неизвестности», которая может также трактоваться как «правовая неизвестность», «правовая неопределенность» ^[7].

В целом, разделяя данный вывод, следует отметить, что речь идет о преодолении потенциально возможных негативных последствий, которые таят в себе «невосполнимая неизвестность», «правовая неопределенность», «правовая неизвестность». Однако нельзя исключать потенциальную возможность развития позитивных последствий вследствие наступления (совершения) юридического факта, структурированного в нормативной модели юридической фикции. Поэтому судейское усмотрение, сформулированное в проанализированных нормах, носит альтернативный характер, то есть суд может выбрать по своему усмотрению альтернативное решение.

Понятие «правовая неопределенность (неопределенность в праве)» является дискуссионной дефиницией в юридической науке ^{[6, с.155]}. Содержание дискурса по указанной проблеме подробно проанализировано в статье Кичигина Н.В. «Правовая неопределенность и юридические риски в экологическом праве: постановка проблемы» ^{[6, с. 154 - 169]}. Автор отмечает, что неопределенность в общей теории права следует понимать в широком и в узком смыслах ^{[6, с. 155]}. «В широком смысле, - пишет учёный, - неопределенность в праве относится к построению и деятельности правовой системы, в которой наблюдаются юридические коллизии и противоречия между уровнями и формами правового регулирования» ^{[6, с. 156]}

Узкий подход предполагает констатацию неопределённости «в качестве технико-юридического дефекта текста права как внешней, письменной формы его выражения. Неопределенность как технико-юридический дефект представляет собой логико-языковые отступления, деформации в построении и выражении правовых норм, проявляющиеся в отсутствии точного, полного, нормативного правового установления, что неизбежно влечет снижение регулятивных свойств права, затрудняет толкование его норм и препятствует их эффективной реализации» ^{[6, с. 156]}.

Следует обратить внимание, что оценочный ракурс рассматриваемого понятия носит негативный контекст, который наиболее ярко выражен в узком смысловом понимании дефиниции. Вне поля научного анализа дефиниции остаётся вопрос о потенциальной возможности развития позитивных юридических последствий, вследствие наступления (совершения) юридического факта, изложенного в предписании, определяющего модель юридической фикции.

В юридической науке ожидаемые негативные последствия, которые могут наступить вследствие реализации поведенческой модели, зафиксированной в правовых предписаниях, трактуют как правовые риски. В последние годы научный интерес к изучению правовых рисков заметно активизировался. Так, видный российский учёный Ю.А. Тихомиров предлагает трактовать категорию правового риска как «вероятное наступление события и совершение действий, влекущих негативные последствия для реализации правового решения и могущих причинить ущерб регулируемой им сфере. Для правового риска характерны причинная зависимость между нормативной моделью и реальностью в виде каналов прямых и обратных связей, иными словами, опасное отклонение от норм права» ^[9].

Учёный считает, что «риски возникают на всех стадиях законодательной, управленческой и социально-экономической деятельности, особенно на стадии принятия правовых решений» ^{[10, с.63]}.

К проблеме правовой неопределенности обращается исследователь Н.В. Кичигин, который рассмотрел понятие «правовой риск» через призму категории «правовая неопределённость» Автор рассматривает два подхода сложившихся в юридической литературе к пониманию сущности правовых рисков. Согласно широкой трактовки, юридический риск включает в себя финансовые, экономические риски, например, остановка производства, утрата активов. Другое, узкое понимание сводит к негативным последствиям для субъектов правоотношений, выражающихся в наложении штрафных санкций, уголовном или административном преследовании, лишении специального права, признание недействительности сделки. Автор предлагает придерживаться узкой трактовки дефиниции и интерпретирует её сущность через причинно-следственное отношения, «обусловленные наличием правовой неопределённости и предусматривающие негативные правовые последствия» ^{[6, с. 156-157]}.

Судейское усмотрение, сформулированное в части 3 статьи 65 КАС РФ и ч. 5 ст.77 КАС РФ, не следует рассматривать как абсолютно надежный правовой способ предотвращения и минимизации негативных последствий, так как субъективный выбор суда в пользу принятия одного из альтернативных решений гипотетически не исключает возможности судебной ошибки, которая чревата негативными последствиями, в частности, принятием неправомерного решения по делу. Таким образом, актуальным является проблема правовых рисков, связанных с судейским «лжеусмотрением» и вытекающим из него негативными последствиями.

Таким образом, на основании изложенного, можно сделать следующие выводы:

1. Исходной предпосылкой для генерирования моделей административно-процессуальных фикций в КАС РФ, является состояние «правовой неопределенности» - правового состояния невозможности предвидеть истинного характера правовых последствий, обусловленных формализованных юридическим фактом в конструкции правового предписания.

2. КАС РФ содержит правовые фикции административно-процессуального характера - императивные правовые предписания, фиксирующие потенциально «ложный» юридический факт, с потенциально «ложными» правовыми последствиями с целью достижения целей административного судопроизводства.

3. Рассмотренные административно-процессуальные фикции не исключат правовых рисков - потенциальных негативных последствий, которые могут наступить вследствие наступления или совершения юридических фактов, зафиксированных в предписаниях, являющихся правовыми фикциями.

4. Правовые риски, которые могут наступить вследствие совершения юридических фактов, зафиксированных в рассмотренных административно-процессуальных фикциях, носят правоприменительный характер, так как сопряжены с деятельностью судебных инстанций по разрешению конкретных (индивидуальных) дел.

5. Административно-процессуальные фикции, проанализированные в настоящей статье, не носят абсолютного, бесповоротного характера. Можно утверждать, что они носят относительный, альтернативный характер, обусловленный возможностью судейского усмотрения выбора определенного решения с целью предупреждения и минимизации правовых рисков.

6. Модель альтернативной административно-процессуальной фикции можно условно представить как совокупность следующих слагаемых: во-первых, юридически формализованного потенциального «лжефакта», во-вторых, потенциальных «лжеправовых» последствий, которые могут наступить вследствие наступившего события или совершённого действия; в-третьих, судейского усмотрения, которое может быть применено для превенции и минимизации потенциальных негативных последствий вследствие наступления юридического «лжефакта».

7. Судейское усмотрение в рассмотренных административно-процессуальных фикциях не является универсальной панацеей, способствующей превенции и минимизации правовых рисков, так как потенциально не исключена субъективная ошибка судьи при выборе альтернативного решения, негативным следствием которого, может стать неправомерное решение по делу.

Библиография

1.Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 N 95-ФЗ (ред. от 23.06.2016) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.09.2016)

2.Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 N 138-ФЗ (ред. от 02.03.2016)

3."Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации" от 08.03.2015 N 21-ФЗ (ред. от 03.07.2016)

4.Комментарий к Кодексу административного судопроизводства Российской Федерации (постатейный, научно-практический) / Д.Б. Абушенко, К.Л. Брановицкий, С.Л. Дегтярев и др.; под ред. В.В. Яркова. М.: Статут, 2016. 1295 с. (Текст статьи размещён в правовой системе «Консультант Плюс».)

5.Комментарий к Кодексу административного судопроизводства Российской Федерации (поглавный) / О.В. Аксенова, С.А. Алешукина, Н.А. Антонова и др.; под ред. А.А. Муравьева. Москва: Проспект, 2015. 408 с. (Текст статьи размещён в правовой системе «Консультант Плюс»).

6.Кичигин Н.В. Правовая неопределённость и юридические риски в экологическом праве: постановка проблемы // Правовые риски в системе публичного управления. Коллективная монография /Под науч. ред. В.И. Авдийского, М.А. Лапиной. М.: Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, 2014. С. 156-157.

7.Краснов Ю.К., Надвикова В.В., Шкатулла В.И. Юридическая техника: учебник. М.: Юстицинформ, 2014. 536 с.

8.Малько Н.И., Матузов А.В. Теория государства и права. М.: Юрист, 2004. С. 76.

9.Тихомиров Ю.А. Прогнозы и риски в правовой сфере // Журнал российского права. 2014. N 3. С. 5-16. (Текст статьи размещён в правовой системе «Консультант Плюс».

10.Тихомиров Ю.А., Шахрай С.М. Риск и право: Научное издание. М.: Издательство Московского университета, 2012. 63 с.

11.Лапина М.А., Карпухин Д.В. Применение мер государственного принуждения как самостоятельный вид административно-юрисдикционного производства // Финансовое право и управление. - 2015. - 2. - C. 261 - 266. DOI: 10.7256/2310-0508.2015.2.15846.

12.Лапина М.А., Карпухин Д.В. Административное приостановление деятельности как вид административного наказания: научно-методологический и правоприменительный подходы // Полицейская деятельность. - 2016. - 1. - C. 11 - 25. DOI: 10.7256/2222-1964.2016.1.16613.

Аннотация

Юридические фикции в Кодексе административного судопроизводства Российской Федерации. Карпухин Дмитрий Вячеславович, кандидат исторических наук, доцент, Департамент правового регулирования экономической деятельности, Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации. 109456, Россия, г. Москва, 4-й Вешняковский проезд, 4

Предметом статьи являются действующие нормы Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, устанавливающие юридические фикции - преднамеренно сформулированное неоспоримое положение, которое может не соответствовать реальной действительности и содержится в императивных предписаниях с целью достижения или недопущения определенных правовых последствий. Специфической правовой особенностью административно-процессуальных фикций является их относительный, альтернативный характер, выражающийся в возможности судейского усмотрения - признания или непризнания правовых последствий, обусловленных наступившими или свершившимся юридическим фактом в сформулированных нормативных моделях фикций. Рассмотренные административно-процессуальные фикции не являются принципиальными новеллами отечественного законодательства, поскольку заимствованы из арбитражного процессуального и гражданского процессуального законодательства.

Методологическую основу статьи составили современные достижения теории познания. В процессе исследования применялись: теоретический, общефилософские методы (диалектика, системный метод, анализ, синтез, аналогия, дедукция, наблюдение, моделирование); традиционно правовые методы (формально-логический, интерпретационный методы, которые использовались при анализе конкретного содержания правовых предписаний); компаративистский (сравнительный), метод, который применялся при сопоставлении общеправовых категорий.

Основной вывод, который сделан по итогам исследования, состоит в том, что административно-процессуальные фикции имеют ряд особенностей, выражающихся в судейском усмотрении, которое может быть выражено в признании или в непризнании правовых последствий, обусловленных юридическим фактом, указанным в административно-процессуальной фикции. Однако в самом судейском усмотрении также скрывается потенциальная опасность наступления негативных правовых последствий, обусловленных субъективной ошибкой судей.

Основным вкладом, который сделан автором, является исследование соотнесения двух общеправовых категорий «правовые риски» и «юридические фикции», применительно к административно-процессуальным отношениям. Отмечена глубинная взаимосвязь данных дефиниций, которая выражается в процессе нормативного моделирования правовых предписаний, регламентирующих административный процесс. Новизна статьи заключается в обращении к проблеме юридических фикций, сформулированных в Кодексе административного судопроизводства Российской Федерации, вступившего в силу в 2015 году и исследовании их специфических особенностей.

Ключевые слова: дефиниция, юридическая фикция, юридический факт, судейское усмотрение, административно-процессуальная фикция, правовая неопределенность, правовая неизвестность, правовые риски, невосполнимая неизвестность, негативные последствия

Abstract

Legal fictions in the Code of Administrative Justice of the Russian Federation. Karpukhin Dmitrii Vyacheslavovich, PhD in History, Associate Professor at the Department of Administrative and Information Law of the Financial University under the Government of the Russian Federation. 109456, Russia, g. Moscow, ul. 4-Yi veshnyakovskii proezd, 4 dimak7571@mail.ru

The research subject is the current provisions of the Administrative Procedure Rules of the Russian Federation, establishing legal fictions - the deliberately formulated incontestable assertions that may not correspond to the facts and are contained in imperative regulations for the purpose of the achievement or avoidance of particular legal consequences. The specific legal peculiarity of administrative procedural fictions is their relative, alternative character, consisting in the possibility of judicial discretion - admission or non-admission of legal consequences, conditioned by the actual or accomplished legal fact in the formulated normative models of fictions.

The considered administrative procedural fictions are not the fundamental novels of Russian legislation, since they are borrowed from arbitration procedural legislation and civil procedural legislation. The research methodology is based on the modern achievements in epistemology. The author applies theoretical and general philosophical methods (dialectics, the system method, analysis, synthesis, analogy, deduction, observation and modeling), traditional methods of jurisprudence (formal logical and interpretative methods, used for the analysis of the particular content of legal regulations); the comparative method, used for the comparison on general legal categories.

The author concludes that administrative and procedural fictions have particular features, reflected in judicial discretion, which can be expressed in the admission or non-admission of legal consequences, conditioned by the legal fact, mentioned in the administrative and procedural fiction. But the very judicial discretion contains the potential danger of negative legal consequences, caused by a subjective judges' mistake. The author studies the correlation of two general legal categories of “legal risks” and “legal fictions” in the context of administrative-procedural relations. The author notes the close interrelation between these definitions, which is reflected in the process of normative modeling of legal directions, regulating administrative process. The novelty of the work consists in the consideration of the problem of legal fictions, formulated in the Administrative Procedure Rules of the Russian Federation, which came into force in 2015, and the study of their specific peculiarities.

Keywords: irreplaceable unknown, legal risks, legal uncertainty, administrative-procedural fiction, judicial discretion, legal fact, legal fiction, definition, negative consequences, lack of legal clarity

Размещено на Allbest.ru