Политико-правовые аспекты становления советской однопартийной системы (1917–1922)

3 января ВЦИК принимает Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа ^{[6, с. 314-323]} как проект постановления для Учредительного собрания, который объявляет Россию республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, а всю власть в центре и на местах - принадлежащей Советам. Открытое 5 января Учредительное собрание отказалось принять эту декларацию. Большевики и левые эсеры покинули заседание Учредительного собрания и 6 января распустили его декретом ВЦИК ^{[6, с. 329-336]}, а Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа 12 января была принята III Всероссийским съездом Советов ^{[6, с. 341-343]} как высшим органом трудового народа. Распуская Учредительное собрание, ВЦИК заявил, что «российская революция, с самого начала своего, выдвинула Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, как массовую организацию всех трудящихся и эксплуатируемых классов, единственно способную руководить борьбою этих классов за их полное политическое и экономическое освобождение. <…> Всякий отказ от полноты власти Советов… в пользу буржуазного парламентаризма - и Учредительное собрание было бы теперь шагом назад и крахом всей Октябрьской рабоче-крестьянской революции».

Большевики не имели возможности поставить под контроль выборы в Учредительное собрание и не обладали достаточной социальной базой, чтобы получить в нем большинство мандатов, а их союзники левые эсеры слишком поздно оформились в самостоятельную партию, чтобы избираться по отдельным спискам и увеличить свое представительство. Поэтому судьбу Учредительного собрания решил простой расклад военно-политических сил в момент его созыва. Антибольшевистские силы в Петербурге не смогли обеспечить вооруженную защиту Учредительного собрания, и демократический путь лишения большевиков власти провалился.

Каким образом это сказалось на многопартийности в России? Захватывая власть, большевики ориентировались на организацию социалистической государственности через систему Советов. Организовав вооруженную защиту большевистских Советов, они игнорировали в государственном строительстве все прочие представительные учреждения, поскольку расклад сил в них был, как правило, менее выгоден для большевиков. После Октябрьского переворота роль всех несоветских представительных институтов большевики сводили к признанию советской власти. В дальнейшем одни институты были упразднены (Учредительное собрание, местное самоуправление, земельные комитеты), другие большевизированы (профсоюзы), и ни один из них не стал центром политической жизни, что исключило возможность деятельности в России несоветских политических партий.

В самих же Советах были представлены, главным образом, большевики и левые эсеры. Другие значимые социалистические силы (различные группы эсеров и меньшевиков) после 1917 г. уже не принимали активного участия в работе пробольшевистских учреждений. В парадигме организационно-политического единства и в условиях диктатуры и террора большевики, естественно, отвергали развитие политического плюрализма и не создавали искусственным путем даже видимость многопартийности. Их установками были классовая борьба и мировая революция, которые требовали выбора одного правильного пути и организации единой политической силы. В 1917-1918 гг., уступая своим противникам в численности, большевики превосходили их в организации своих действий и последовательности шагов при завоевании власти. Партия большевиков без каких-либо серьезных потрясений, апеллируя к интересам мировой революции, отказывалась от своих лозунгов и обязательств, отбрасывала «мещанскую мораль», применяла террор к врагам и оппонентам.

В процессе становления советской однопартийной системы одно из ключевых мест занимают взаимоотношения большевиков с левыми эсерами. Когда в начале ноября 1917 г. идея «однородного социалистического правительства» потерпела крах, левые эсеры перешли с центристско-социалистических на левые позиции. Однако в союзе большевиков и левых эсеров сразу же наметился конфликт, связанный с различиями в целевых установках: в этой коалиции левые эсеры сохраняли приверженность идее, а большевики - власти. Этим противоречием определялась вся история взаимоотношений ПЛСРИ с РСДРП(б) - РКП(б). Большевики могли уступать в идеологических вопросах, но в вопросе о власти они занимали жесткую позицию.

Первый крупный конфликт произошел на Чрезвычайном всероссийском съезде Советов крестьянских депутатов (11-25 ноября 1917), где левые эсеры составляли абсолютное большинство и приняли резолюцию о власти, предусматривавшую создание правительства из всех желающих принять в нем участие социалистических партий и объединение на паритетных началах ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов с переизбранным исполкомом крестьянского съезда (такое объединение дало бы левым эсерам более половины голосов в объединенном ВЦИК). Большевики воспротивились этой резолюции, так как ее реализация сводила на нет все достижения РСДРП(б) в сфере захвата власти. Левые эсеры, не желая конфронтации, уступили. В итоге 15 ноября большевистский ВЦИК и левоэсеровский крестьянский съезд решили, что в объединенный ВЦИК войдут по 108 членов от рабочее-солдатского ВЦИК и исполкома крестьянского съезда, а в дополнение к ним - 100 представителей от флота и армии, 35 от профсоюза, 10 от Викжеля, 5 от почты и телеграфа ^{[6, с. 88]}. 150 дополнительных членов в основной массе заведомо были большевиками, благодаря чему РСДРП(б) сохраняла преобладание и в объединенном ВЦИК. Но теперь ВЦИК стал не только рабочим и солдатским, но и крестьянским, что большевикам было крайне важно.

Вторая значительная уступка была сделана левыми эсерами при вхождении в состав советского правительства. Отдав 26 октября всю административную власть большевикам, левые эсеры предполагали войти в Совнарком вместе с другими социалистическими партиями. 4 ноября, после провала идеи «однородного социалистического правительства» и выхода из СНК трех «правых большевиков» (наркомов Рыкова, Милютина и Ногина), большевистский ВЦИК предложил занять освободившийся пост наркома земледелия левому эсеру А.Л. Колегаеву ^{[6, с. 45]}, а 17 ноября постановил, что наркомат земледелия передается партии левых социалистов-революционеров и что во все коллегии левые эсеры вводят своих представителей ^{[6, с. 102-103]}. Левые эсеры продолжали затягивать вопрос о вхождении в правительство, считая необходимым сначала создать обособленную партию. 24 ноября ВЦИК назначил Колегаева народным комиссаром земледелия, но только к 10 декабря были завершены переговоры о представительстве левых эсеров в Совнаркоме (в количестве семи человек) ^{[6, с. 200]}. 12 декабря ВЦИК ввел в состав СНК, в дополнение к Колегаеву, еще пять левых эсеров (И.З. Штейнберга наркомом по делам юстиции, В.Е. Трутовского наркомом по местному самоуправлению, В.А. Карелина наркомом имуществ Российской Республики, В.А. Алгасова и Михайлова (Карела) наркомами без портфелей) ^{[6, с. 215]}, а 22 декабря утвердил седьмого наркома - почт и телеграфов (П.П. Прошьян). Таким образом, после создания двухпартийного правительства РСДРП(б) имела большинство и в Совнаркоме.

При конструировании в 1917 г. двухпартийного формата центральной советской власти спорные вопросы всегда разрешались в пользу РСДРП(б). Левые эсеры подвигались на уступки по вопросам власти во многом благодаря ответным идеологическим жестам большевиков, особенно по аграрному вопросу. «Декрет о земле» был по содержанию левоэсеровским, наркомат земледелия был отдан левым эсерам и проводил в жизнь их земельную программу, теоретические разногласия по аграрной политике очень быстро разрешились в пользу левоэсеровского тезиса о «социализации земли». Зато по вопросу применения насилия и доступа к власти большевики всегда были жесткими и последовательными. Например, после того, как 16 ноября большевистский СНК кулуарно издал декрет о роспуске городской думы, 17 ноября фракция левых эсеров во ВЦИК заявила, что это «нецелесообразный и грубо ошибочный политический шаг» ^{[21, с. 71]}, но ее мнение большевики просто проигнорировали.

Ю.Г. Фельштинский отмечал, что в начале ХХ века тактики «кооперирования налево» поочередно придерживались все политические партии России, и левые эсеры не были исключением. «Может показаться, что большевистско-левоэсеровский союз выгоден был только большевикам и с момента зарождения двухпартийной коалиции большевики только и делали, что обманывали простодушных левых эсеров. Такое убеждение, однако, вряд ли соответствует действительности. По отношению к эсерам и кадетам… левые эсеры вели себя точно так же, как большевики. <…> По отношению к левым эсерам кадеты и эсеры были на правом фланге фронта, а противник справа всегда виднее и ненавистнее. Наоборот, всегда вызывает инстинктивные симпатии у революционеров противник слева. Опасным он никогда не кажется» ^[28]. Причина такого тяготения к левому флангу, видимо, кроется в стремлении найти сторонников своих «левых» взглядов, но плата в этой сделке - всегда власть.

В большевистско-левоэсеровской коалиции левые эсеры были привержены идеологии, и разорван этот союз был левыми эсерами по идеологическим же мотивам. Последней каплей для ПЛСРИ стала позиция большевиков по мирному договору. Популизм, который привел левых к власти, не воспринимался всерьез иностранными державами, поэтому в обстановке развала Восточного фронта и разгоравшейся гражданской войны большевики пошли на сепаратный мир, создавая условия для своего успеха на внутренних фронтах. По докладу Ленина IV Чрезвычайный всероссийский съезд Советов 15 марта 1918 г., несмотря на возражения левых эсеров, ратифицировал Брест-Литовский мирный договор ^{[6, с. 531-535]}. 18 и 24 марта левые эсеры в знак протеста подали в отставку с постов наркомов, фактически разорвали союз с РКП(б) и резко активизировали критику большевистской политики (террора, бюрократизации, антидемократизма и пр.). Уже на IV съезде Советов (14-16 марта) громко заявило о себе левоэсеровское радикальное крыло, а на II съезде ПЛСРИ (17-25 апреля) оно взяло верх над умеренной и пробольшевистской группами. Левые эсеры начали формирование боевых отрядов, подготовку террористических актов и разработку планов мятежа.

К моменту разрыва с ПЛСРИ большевики уже получили то главное, что могла им дать эта коалиция, - влияние на беднейшее крестьянство и привнесение в крестьянскую среду «классовой борьбы». Распад блока с ПЛСРИ позволил РКП(б) сразу же изменить аграрную политику: например, в пику левым эсерам в мае была введена продовольственная диктатура, а в июне учреждены комитеты бедноты. Эти меры мгновенно раскололи крестьянство, подорвали социальную базу ПЛСРИ и послужили для левых эсеров мощнейшим стимулом к столкновению с большевиками. На V Всероссийском съезде Советов (4-10 июля) ПЛСРИ имела только 30% голосов, что исключало отстранение РКП(б) от власти легальным путем, и 6 июля левые эсеры из числа чекистов начали восстание, впрочем, подавленное уже на следующий день. Левые эсеры были обвинены большевиками в «восстании против советской власти», а их представители на съезде были «задержаны как заложники» ^{[7, с. 530-531]}. 9 июля V Всероссийский съезд Советов постановил, что партии левых эсеров «не может быть места в Советах рабочих и крестьянских депутатов» ^{[7, с. 537-538]}. В ходе последовавших преследований партия левых эсеров понесла катастрофический политический урон и уже не смогла выйти на большую политическую арену, хотя организации эсеров (в том числе и левых) легально просуществовали до 1922 г.

Многими советскими историками именно июль 1918 г. признавался рубежным в формировании однопартийной диктатуры, так как после подавления мятежа эсеров представительство «мелкобуржуазных демократов» в Советах стало ничтожным ^{[15, с. 22; 16, с. 182; 23, с. 30; 27, с. 74]}. Впрочем, некоторые исследователи рассматривали исторический процесс и в юридическом аспекте, относя образование советской однопартийной системы к началу 1920-х гг. ^{[4; 25; 29]}. Эта позиция представляется более обоснованной.

После июльских событий 1918 г. из ПЛСРИ выделились несколько тысяч ее членов, которые после ряда организационных шагов в сентябре 1918 г. образовали две новые партии: Партию революционного коммунизма (А.А. Биценко, А.Л. Колегаев, М.А. Натансон, Е.Н. Семеновская, А.М. Устинов и др.) и Партию народников-коммунистов (Г.Д. Закс, А.П. Оборин и др.). Эти партии были настроены лояльно к большевикам, но просуществовали недолго. Даже будучи коммунистическими, эти мелкие партии очень скоро исчезли, так как, сохраняя организационную самостоятельность, они испытывали на себе подозрительное отношение со стороны РКП(б) и стихийно притягивали недовольных режимом. Такого ни они, ни большевики позволить не могли.

Партия народников-коммунистов, стремившаяся «к коммунизации всех отраслей хозяйственной жизни страны и к изменениям политической формы и структуры классов революционного общества», просуществовала несколько недель, и уже на своем II Чрезвычайном съезде 6 ноября 1918 г. объявила о самоликвидации и вхождении в РКП(б).

Партия революционного коммунизма, созданная под лозунгом признания программы левых эсеров, но отказа от их тактики, призывала заменить диктатуру пролетариата «диктатурой трудящихся» и внести коррективы во внутреннюю политику, за что периодически подвергалась нападкам и ограниченным репрессиям со стороны большевиков. Это способствовало индивидуальному переходу ее членов в партию большевиков (например, в ноябре 1918 г. к стану большевиков присоединились А.А. Биценко, А.Л. Колегаев и ряд других членов ЦК ПРК). Один из лидеров ПРК М.А. Натансон, опасаясь репрессий, в 1919 г. выехал из России. Партия медленно, не неуклонно сокращалась. В сентябре 1920 г. VI съезд ПРК принял решение о самороспуске партии и ее вхождении в РКП(б).

Союз социалистов-революционеров-максималистов был идейно близок большевикам, участвовал в Октябрьском перевороте и по многим вопросам поддерживал РСДРП(б) - РКП(б) в дальнейшем. Однако в начале 1919 г. в среде эсеров-максималистов произошли разногласия по вопросу об отношении к РКП(б), и из ССРМ выделился лояльный большевикам Союз максималистов (А.И. Бердников, Ф.Ю. Светлов и др.), который в 1920 г. влился в РКП(б), в отличие от большинства ССРМ, которое в том же году примкнуло к эсерам.

В марте-апреле 1920 г. вопрос о лояльности большевикам раскол еще одну социалистическую партию - Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России (Бунд). На XII Чрезвычайной конференции Бунда из него вышла его правая часть (в апреле ею был создан меньшевистский «социал-демократический Бунд»), а оставшаяся левая часть заявила о разрыве с меньшевиками и присоединении к РКП(б). В марте 1921 г. Бунд прекратил деятельность в России, многие его члены вступили в РКП(б).

Еврейская коммунистическая партия «Поалей Цион», образовавшаяся в августе 1919 г. из левого крыла Еврейской социал-демократической рабочей партии «Поалей Цион», в 1919-1922 гг. стояла на пробольшевистских позициях и в декабре 1922 г. самораспустилась, а ее члены вступили в РКП(б).

Сходная судьба постигла и бывших меньшевиков, лояльно настроенных по отношению к РКП(б). Во время Всероссийской конференции 7-10 октября 1918 г. Российская социал-демократическая рабочая партия (интернационалистов) поддержала советскую власть, после чего ее члены по решению ЦК РКП(б) были официально допущены к военному и гражданскому управлению. В руководстве РСДРП(и) неоднократно обсуждался вопрос о вхождении в состав РКП(б), а многие члены партии (например, О.Ю. Шмидт) индивидуально вступали в партию большевиков. В апреле 1919 г. РСДРП(и) объединилась с Российской партией независимых социал-демократов левых интернационалистов (бывшие левые меньшевики-интернационалисты), в результате чего была образована Российская социалистическая рабочая партия интернационалистов. Эта партия все более сближалась с РКП(б), и, наконец, 30 декабря 1919 г. получила от ЦК РКП(б) согласие на свое слияние с ней и на зачет всем без исключения вступающим в РКП(б) членам партийного стажа. Решив этот субъективно значимый вопрос, РСРПИ прекратила свое существование.

Совсем иной путь был уготован партиям правых социалистов. Их отношения с большевиками, испорченные уже в октябре 1917 г. - январе 1918 г., в дальнейшем приобретали все больший накал. Так, VIII совет ПСР (7-16 мая 1918) выступил за неотложную ликвидацию большевистской диктатуры. После военных успехов Чехословацкого корпуса и активизации на подконтрольных им территориях антибольшевистских сил (включая эсеров и меньшевиков) ВЦИК 14 июня, «принимая во внимание, <…> что присутствие в советских организациях представителей партий, явно стремящихся дискредитировать и низвергнуть власть Советов, является совершенно недопустимым», постановил исключить из своего состава представителей партий социалистов-революционеров (правых и центра) и меньшевиков, а также предложил всем Советам удалить представителей этих фракций из своей среды ^{[24, 1918 г., № 44, ст. 536]}.

Правосоциалистические течения примкнули к другим антибольшевистским силам, однако правый лагерь единым так и не стал и вскоре распался из-за идейных разногласий и взаимного недоверия. В разгоревшейся гражданской войне правые социалисты оказались раздавленными между большевиками и несоциалистическими силами и частично пересмотрели свое отношение к большевикам и Советам.

Уже в августе 1918 г. ЦК РСДРП официально объявил о недопустимости вооруженной борьбы против Советов и участия меньшевиков в антисоветских правительствах. 30 ноября 1918 г. ВЦИК допустил РСДРП (кроме тех групп меньшевиков, «которые продолжают находиться в союзе с русской и иностранной буржуазией против советской власти») к участию в советской работе, поскольку «партия, по крайней мере в лице его руководящего центра, ныне отказалась от союза (коалиции) с буржуазными партиями и группами» ^{[24, 1918 г., № 91, ст. 926]}.

В ноябре 1918 г. Партия социалистов-революционеров разорвала отношения с несоциалистическими силами и решила вести борьбу на два фронта: и против большевиков, и против Белого движения. Но уже тогда значительное влияние в ПСР приобрела группа В.К. Вольского - К.С. Буревого, выступившая в декабре 1918 г. за союз с РКП(б) в борьбе с «контрреволюцией» (в августе 1919 г. эта группа преобразовалась в группу «Народ», а в ноябре, после своего исключения из ПСР, образовала организационно самостоятельное «меньшинство Партии социалистов-революционеров»). В феврале 1919 г. состоялись переговоры РКП(б) с руководством правых эсеров, в ходе которых последние отказались от борьбы с советской властью и выступили за вооруженную борьбу с «реакционными правительствами». 19 февраля ЦК РКП(б) решил «легализовать» правых эсеров, и 26 февраля 1919 г. ВЦИК предоставил право принимать участие в советской работе тем группам правых эсеров, которые признали указанное соглашение с большевиками ^{[8, с. 436-437]}.

Проявив в разгар гражданской войны лояльность большевистскому режиму, правые социалисты политической близорукостью способствовали становлению однопартийной системы и собственному уничтожению. Допуск эсеров и меньшевиков в советские учреждения был осуществлен с оговорками, и уже в 1919 г. репрессии в их отношении вышли на новый виток. Лидеров и рядовых членов партии арестовывали, выселяли, отстраняли от ответственной работы, многие партийные лидеры выехали или были высланы за границу. Периодически репрессированных инопартийцев амнистировали: например, 4 ноября 1919 г. ВЦИК постановил «освободить из мест заключения и концентрационных лагерей всех членов тех политических групп и партий, которые объявили мобилизацию своих членов на защиту Советской республики, как это сделали интернационалисты, революционные коммунисты, поалейционисты, группа социалистов-революционеров «Народ», Российская социал-демократическая рабочая партия (меньшевики) и бундовцы, за исключением тех из них, к которым предъявлены конкретные обвинения в участии в контрреволюционных организациях» ^{[24, 1919 г., № 55, ст. 526]}. Но на отношение большевиков к плюрализму такие акты влияния уже не оказывали.

Взгляды большевиков на многопартийность ярко проявились на VII Всероссийском съезде Советов (5-9 декабря 1919). Из 1011 делегатов с правом решающего голоса инопартийными были только 6 человек (0,6%). В дополнение к этим полноправным делегатам Президиум ВЦИК 27 ноября 1919 г. постановил по 2-3 места с правом совещательного голоса предоставить «представителям центральных учреждений всех партий, принявших решение о мобилизации своих членов для защиты Советской Республики, в том числе: Российской коммунистической партии, Украинской коммунистической партии (большевиков), Российской социал-демократической рабочей партии, революционным коммунистам, социал-демократам-интернационалистам, Бунд, Украинской коммунистической партии (боротьбистов), Украинской партии левых социалистов-революционеров (борьбистов), меньшинству партии социалистов-революционеров, поалей-цион коммунистам и социал-демократам, Союзу социал-революционеров-максималистов и т.д.» ^{[24, 1919 г., № 59, ст. 557]}. Всего таких инопартийных делегатов на съезде было 20 человек, и голосовать они не могли. Этот съезд фактически означал конец советской многопартийности.

Очевидная победа большевиков в деле монополизации власти, видимо, ощущалась современниками. 6 декабря 1919 г. указанный съезд Советов призвал «трудящихся всего мира» проводить в жизнь все решения Коминтерна и пригласил их к образованию в каждой стране одной коммунистической партии ^{[1, с. 119]}. II конгрессом Коминтерна 23 июля 1920 г. была принята «Резолюция о роли коммунистической партии в пролетарской революции» ^{[3, с. 481-490]}. Эта резолюция стала критическим событием для идейно-политического плюрализма в России. Она чрезвычайно важна с политико-правовой точки зрения, поскольку принималась по докладу Ленина - лидера правящей партии и председателя правительства страны, созвавшей конгресс Коминтерна и фактически содержавшей Коминтерн. Согласно названной резолюции «классовая борьба требует объединения в одном центре и общего руководства разнообразными формами движения пролетариата (профессиональные союзы, кооперативы, фабрично-заводские комитеты, культурно-просветительная работа, выборы и т.п.). Таким общим объединяющим и руководящим центром может быть только политическая партия. <…> В каждой стране должна существовать только одна единая коммунистическая партия». Докладчик по данному вопросу Г.Е. Зиновьев сообщил конгрессу: «Нам не нужны партии, ставшие мелкобуржуазными… <…> У нас существует диктатура рабочего класса, и именно поэтому и диктатура коммунистической партии. <…> Партии принадлежит право контроля над различными организациями, право их очищения…» ^{[3, с. 49, 52]}.

Отныне в России могла существовать только одна партия коммунистического толка (это, кстати, стало формальным поводом для ликвидации Партии революционного коммунизма в сентябре 1920). Кроме того, в стране «диктатуры пролетариата» мог существовать только один руководящий политический центр (коммунистическая партия), а некоммунистические партии не могли допускаться к руководству классовой борьбой и движением пролетариата, а значит, и к государственной власти вообще. Это решение Коминтерна, инициированное руководством РКП(б), стало финальной точкой в политико-правовом закреплении однопартийной системы. И, хотя в узаконениях советской власти не было прямого запрета многопартийности, в свете указанного решения Коминтерна и реальной политики коммунистической партии именно так с начала 1920-х гг. стали трактоваться основы советского государственного строя.

После названного решения Коминтерна оставшиеся социалистические партии в России действовали недолго. 8 декабря 1921 г. Политбюро ЦК РКП(б) приняло постановление о меньшевиках, которое предписывало их «политической деятельности не допускать», после чего меньшевики перешли на нелегальное положение ^{[18, с. 522-523]}. 8 июня - 7 августа 1922 г. прошел так называемый «процесс эсеров» (34 подсудимых - члены ЦК и активные участники ПСР), который явился, по сути, открытым объявлением о том, что все партии, кроме РКП(б), запрещены.

К концу 1922 г. социалистические партии в России как политические институты были ликвидированы, и монополизация власти партией большевиков была завершена. Уже среди 2215 делегатов X Всероссийского съезда Советов (23-27 декабря) и I съезда Советов СССР (30 декабря) только 5 человек (0,2%) были инопартийными: 1 анархист-универсалист, 2 левых социалиста - федералиста Кавказа, 2 поалейцианиста (причем Еврейская социал-демократическая рабочая партия «Поалей Цион», как было указано выше, в декабре 1922 г. решила ликвидироваться). За пятилетие большевики сделали идею однопартийности официальной и этот курс укрепляли на протяжении последующих десятилетий.

Хотя позднее в СССР эпизодически возникали оппозиционные организации, они не имели социальной базы и носили характер клубов интеллигенции («Антифашистская рабочая партия» М.А. Кореца и Л.Д. Ландау в 1938 г., «Союз борьбы за возрождение ленинизма» П.Г. Григоренко в 1963 г., «Московская Хельсинская группа» и «Украинская Хельсинская группа» в 1976 г. и т.д.). В отсутствие гласности эти организации не пользовались поддержкой внутри страны. Только в конце 1980-х гг. политический курс КПСС привел к снижению репрессивного давления на идейно-политических конкурентов и позволил политической оппозиции проявиться и оформиться организационно. Этот процесс свидетельствовал об отмирании советского тоталитаризма и, ускорив распад Советского Союза, явился одним из факторов исчезновения его с политической карты мира. Вхождение инопартийных сил во властные структуры ликвидировало монополию КПСС на государственную власть и разрушило один из основных элементов советского режима.

Библиография

однопартийный советский большевик эсер

1. VII Всероссийский съезд Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов: Стенографический отчет. (5-9 декабря 1919 г., в Москве). - М.: Гос. изд-во, 1920. - 281 с.

2. Анисимова, П.И. Второй Всероссийский съезд Советов: Дис. … канд. ист. наук / П.И. Анисимова. - М., 1947. - 168 с.

3. Второй конгресс Коминтерна. Июль-август 1920 г. / Под ред. О. Пятницкого, Д. Мануильского, В. Кнорина, Б. Куна, М. Зоркого. - М.: Партиздат, 1934. - 754 с.

4. Гимпельсон, Е.Г. Из истории образования однопартийной системы в СССР / Е.Г. Гимпельсон // Вопросы истории КПСС. - 1965. - №11. - С. 16-30.

5. Дедов, Н.Н. Второй Всероссийский съезд Советов и его исторические решения: Дис. … канд. ист. наук / Н.Н. Дедов. - М., 1952. - 176 с.

6. Декреты советской власти. Т. I. - М.: Госполитиздат, 1957. - 626 с.

7. Декреты советской власти. Т. II. - М.: Госполитиздат, 1959. - 686 с.

8. Декреты советской власти. Т. IV. - М.: Политиздат, 1968. - 731 с.

9. Железные люди железной дороги. Из истории профсоюзного движения железнодорожников России: Документы и материалы / Сост. В.Г. Рупец. - М.: Граница, 2006. - 602 с.

10. Коммунистическая партия Советского Союза в борьбе за победу Великой Октябрьской социалистической революции. 5 июля - 5 ноября 1917 г.: Сборник документов. - М.: Госполитиздат, 1957. - 566 с.

11. Крупская, Н.К. Воспоминания о В.И. Ленине / Н.К. Крупская. - М.: Госполитиздат, 1957. - 439 с.

12. Ленин, В.И. Полн. собр. соч. / В.И. Ленин. - 5-е изд. - Т. 31. - М.: Политиздат, 1969. - 671 с.

13. Ленин, В.И. Полн. собр. соч. / В.И. Ленин. - 5-е изд. - Т. 34. - М.: Политиздат, 1969. - 584 с.

14. Ленин, В.И. Полн. собр. соч. / В.И. Ленин. - 5-е изд. - Т. 35. - М.: Политиздат, 1974. - 600 с.

15. Леонов, Ф.Д. История образования однопартийной системы в советском обществе / Ф.Д. Леонов. - Л.: Знание, 1971. - 32 с.

16. Малашко, А.М. К вопросу об оформлении однопартийной системы в СССР / А.М. Малашко. - Минск: Изд-во БГУ, 1969. - 320 с.

17. Орлов, В.С. Съезд восставшего и победившего народа: II Всероссийский съезд Советов / В.С. Орлов, Е.А. Султанова. - Л.: Лениздат, 1982. - 206 с.

18. Плеханов, А.М. Дзержинский. Первый чекист России / А.М. Плеханов. - М.: ОЛМА Медиа Групп, 2007. - 813 с.

19. Политические деятели России 1917: Биографический словарь / Гл. ред. П.В. Волобуев. - М.: Большая рос. энциклопедия, 1993. - 432 с.

20. Правда. - 1917.

21. Протоколы заседаний ВЦИК Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов II созыва. - М.: Изд. ВЦИК, 1918. - 182 с.

22. Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (большевиков); Петроградская общегородская конференция РСДРП (большевиков). Апрель 1917 года: Протоколы / Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. - М.: Госполитиздат, 1958. - 424 с.

23. Соболев, П.Н. К вопросу о возникновении однопартийной системы в СССР / П.Н. Соболев // Вопросы истории КПСС. - 1968. - №8. - С. 21-32.

24. Собрание узаконений рабочего и крестьянского правительства.

25. Спирин, Л.М. Историография борьбы РКП (б) с мелкобуржуазными партиями в 1917-1920 гг. / Л.М. Спирин // Вопросы истории КПСС. - 1966. - №4. - С. 101-108.

26. Стародворцева, Н.П. Подготовка и проведение второго Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов (борьба политических партий, историография, источники): Дис. … канд. ист. наук / Н.П. Стародворцева. - Л., 1991. - 249 с.

27. Стишов, М.И. Распад мелкобуржуазных партий в Советской России / М.И. Стишов // Вопросы истории. - 1968. - №2. - С. 58-74.

28. Фельштинский, Ю.Г. Большевики и левые эсеры. Октябрь 1917 - июль 1918. На пути к однопартийной диктатуре / Ю.Г. Фельштинский. - Париж: ИМКА-Пресс, 1984. - 287 с.

29. Шесток, Ю.И. Тактика большевиков по отношению к левым течениям мелкобуржуазной демократии (1917-1922 гг.): Дис. … канд. ист. наук / Ю.И. Шесток. - М., 1971. - 174 с.

Размещено на Allbest.ru