Размещено на http: //www. allbest. ru/

Почему уголовное наказание должно быть карой

Аннотация

Сведения об авторе

Шеслер Александр Викторович: ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России (г. Новокузнецк, Российская Федерация), профессор кафедры уголовного права, доктор юридических наук, профессор. E-mail: sofish@inbox.ru

В статье обосновывается необходимость указать в ст. 43 УК РФ на карательный характер наказания. Отмечается, что придание наказанию карательного характера сыграло положительную роль в практике применения уголовных наказаний. Подчеркивается важное значение талиона, с которого началась эволюция уголовного наказания, связанная с ограничением наказаний по интенсивности, продолжительности и кругу лиц. Делается вывод о том, что указание в уголовном законе на карательный характер уголовного наказания позволить установить критерий, отличающий наказание от иных мер уголовно-правового характера, закрепленных в гл. 15 УК РФ. Подчеркивается, что акцентирование законодателем внимания на карательном характера наказания позволит превратить перечень наказаний, определенный в ст. 44 УК РФ, в систему наказаний, так как появится критерий, измеряющий верхний предел конкретного вида наказания, за который оно не должно переходить, чтобы не перерасти в более суровый вид наказания. Обосновывается влияние карательного характера наказания на реализацию закрепленного в уголовном законе принципа справедливости.

Ключевые слова: уголовное наказание; преступление; кара; возмездие; страдания; эволюция кары; талион; равнозначный талион; композиции наказаний; карательный прейскурант; система наказаний; государственное принуждение.

Annotatіon

Information about the author

Shesler Aleksandr Viktorovich: Kuzbass Institute of the FPS of Russia (Novokuznetsk, Russia), professor of the Chair of Criminal Law, doctor of law, professor. E-mail: sofish@inbox.ru

A. V. Shesler

Why criminal penalty has to be a penalty

Need to specify in Article 43 of the Criminal Code of the Russian Federation on the retaliatory nature of punishment is proved in article. It is noted that giving to punishment of retaliatory character played a positive role in practice of application of criminal penalties. The importance of a talion with which the evolution of criminal penalty connected with restriction of punishments on intensity, duration and a circle of people began is emphasized. The conclusion that the instruction in the criminal law on the retaliatory nature of criminal penalty to allow to establish the criterion distinguishing punishment from other measures of criminal character enshrined in Chapter 15 of the Criminal Code of the Russian Federation is drawn. It is emphasized that emphasis by the legislator of attention on retaliatory the nature of punishment will allow to turn the list of punishments defined in Article 44 of the Criminal Code of the Russian Federation, in the system of punishments as there will be a criterion measuring the top limit of punishment of a concrete type out of which it should not pass not to develop into more severe type of punishment. Influence of retaliatory nature of punishment on realization of the principle of justice enshrined in the criminal law is proved.

Keywords: criminal penalty; crime; penalty; punishment; sufferings; evolution of a penalty; talion; equivalent talion; compositions of punishments; retaliatory price list; system of punishments; state coercion.

До начала ХХ в. в отечественных и зарубежных уголовно-правовых исследованиях доминирующей была концепция карательного (возмездного) характера уголовного наказания. Так, Н. Д. Сергеевский в конце ХIХ в. отмечал, что в определении наказания за преступления позитивное право всегда руководствуется началом соразмерности наказания по их тяжести со значением преступных деяний (за важнейшие деяния назначается тягчайшее наказание). Кроме того, ученый отмечал, что наказания могут рассматриваться как воздаяние в соответствующих размерах злом за зло (возмездие в широком смысле) [35, с. 43-45]. И. Я. Фойницкий указывал, что наказание должно быть неизбежным, постигать только виновного, каждое наказание должно обладать карательной мерой [41, с. 70-71]. М. П. Чубинский в начале ХХ в., ратуя за социальные меры борьбы с преступностью, направленные на улучшение условий жизни населения, вместе с тем указывал на необходимость репрессии в уголовной политике. Свою позицию он обосновывал тем, что улучшение социального строя не привело к исчезновению преступности в силу того, что всякая социальная организация имеет свои пределы и не ведет к исчезновению факторов, порождающих преступность. Кроме того, нельзя игнорировать природные предрасположенности к преступному поведению, играющие серьезную роль [42, с. 410-415].

Зарубежные исследователи значительно раньше обосновывали карательный характер наказания. Так, итальянский мыслитель XVIII в. Чезаре Беккариа в труде «О преступлениях и наказаниях» подчеркивал значение карательного свойства наказания: закрепления в душах людей идеи неразрывности преступления и следующего за ним наказания, соответствия наказания природе преступления, соответствия суровости наказания тяжести преступления, неизбежности наказания и т. д. [2, с. 83, 137-140, 162-163, 175]. Энрико Ферри утверждал, что наказание является формой страдания, оно неизбежно, применяется к лицу, учинившему деяние, что за определенное количество вины присуждается такое же количество наказания [40, с. 266-267, 392-393]. карательный уголовный наказание преступление

В советский период среди исследователей в большей степени доминировала позиция, обосновывающая карательный характер уголовного наказания. Разница в точках зрения исследователей в рамках одной научной позиции была незначительной. Одни авторы утверждали, что наказание является карой за совершенное преступление [13, с. 32, 41; 11, с. 45; 38, с. 14; 32, с. 19-20]. Другие в содержание наказания помимо кары включали убеждение, обеспечивающее, по их мнению, соединение карательного и воспитательного воздействия на осужденного [28, с. 50; 7, с. 9; 30, с. 7-9]. Исходя из последней позиции, исследователи уточняли элементы карательного содержания наказания, относя к нему сроки наказания и условия его отбывания, а также элементы убеждающего воздействия наказания, относя к нему воспитание [6, с. 29-52, 116-117]. Включение в содержания уголовного наказания кары и воспитания позволяло ученым обосновать наличие в ст. 33 УК РСФСР 1960 г. такого вида уголовного наказания, как общественное порицание, в котором не было никакого карательного элемента [16, с. 72]. Однако независимо от некоторых отличий в позициях исследователей все они подчеркивали карательный характер наказания, состоящий в том, что наказание является возмездным (является последствием преступления), причиняет виновному страдания, носит личностный характер, тяжесть наказания соразмерна тяжести преступления.

В постсоветский и современный периоды сторонников возмездной концепции уголовного наказания, подчеркивающих его карательный характер, считающих кару сущностью наказания, осталось немало [27, с. 17; 22, с. 131; 19, с. 9; 21, с. 9; 25, с. 20; 26, с. 55-59; 14, с. 30-33; 31, с. 155; 39, с. 29-30].

Укажем, что, несмотря на доминирование концепции карательного (возмездного) характера уголовного наказания, всегда высказывались суждения, критикующие эту концепцию. Причем главными аргументами такой критики было указание на негуманность этой концепции, ее непрогрессивность, т. е. приводились аргументы не научно-исследовательского характера. При этом в понятие прогрессивности сторонниками оппозиционных взглядов возмездного характера уголовного наказания вкладывался различный смысл, исходя из того мировоззрения, которого они придерживались. Так, в конце ХIХ в., когда в России общество еще придерживалось православных ценностей, исследователи в качестве негуманности и непрогрессивности концепции возмездия уголовного наказания ссылались на то, что последняя основана на ветхозаветной морали мщения, талионе («око за око»), а основой христианства является Новый Завет. В частности, Н. С. Таганцев отмечал: «Если ссылаются на божеский закон, требующий воздаяния “око за око”, то забывают, что мы живем не в ветхозаветном, а в христианском мире, где нет места воздаянию, где основой морали положены начала примирения и прощения» [38, с. 67]. Критикуя идею возмездия, опираясь при этом на положения талиона (прежде всего на положения материального талиона), автор считает принцип возмездия исторически несостоятельным при определении степени и меры ответственности за отдельные преступления [38, с. 41-70]. Позднее представитель русской социологической школы уголовного права С. К. Гогель отмечал, что взгляды сторонников идеи возмездия, рассматривающих наказание как кару, носят средневековый характер, полностью восстанавливают Моисеево законодательство, не соответствующее смягчившимся нравам и идеям общества [8, с. 127-130]. Такое оптимистичное суждение оказалось слишком утопическим. О смягчившихся нравах никак не свидетельствовали революции, тоталитарные режимы, две мировые войны и многое другое бесчеловечное, которое пришлось пережить населению планеты в первой половине ХХ в.

В начале ХХ в. возмездную концепции уголовного наказания стали критиковать за ее неэффективность. Так, представитель немецкой социологической школы уголовного права Густав Ашаффенбург полагал, что теории, оправдывающие необходимость наказания, принципиально ошибочны и отвергаются самой практикой. Свою позицию автор обосновывал тем, что уголовные наказания, позорящие человеческое достоинство, не являются справедливым воздаянием, так как лучшие среди осужденных падают под бременем наказания, худшие к нему малочувствительны, что подсудимый должен вызывать в судье чувство сострадания, а не возмущения. В целом автор отмечал, что сторонники идеи «справедливого возмездия» мало обращают внимание на действие наказания, предупредительное воздействие которого ничтожно. Поэтому, по мнению автора, наказание должно быть заменено иными мерами, исправляющими преступника [1, с. 198-219].

В первые годы советской власти новый подход исследователей, вырабатывающих доктрину советской уголовно-правовой политики, к наказанию состоял в том, что оно рассматривалось как акт законной самозащиты общества от покушения на его существование. Наказание перестало рассматриваться как кара, как возмездие за совершенное преступление. Эти выводы можно сделать из внимательного анализа текста ст. 2 Советского уголовного уложения, представлявшего собой проект нормативно-правового акта и воплотившего концептуальную научную модель группы юристов, придерживающихся марксистских идеологических убеждений. Определения наказания там не содержится, а это свидетельствует о том, что не подчеркивается его сущностный признак -- карательный характер. Об этом же свидетельствует наличие в документе всего трех видов наказания, а именно: лишения свободы, лишения всех или некоторых политических прав, а также денежной пени. Такая система наказаний не дает суду в полной мере реализовать карательное свойство наказания, состоящее в соответствии тяжести наказания тяжести преступления. По сути дифференциация и индивидуализация наказания, как показывает анализ санкций за конкретные преступления, предусмотренные в разделах втором -- седьмом Уложения, осуществляется только за счет различных сроков лишения свободы за различные преступления. Кроме того, лишение всех или некоторых политических прав является по своей сути не карой за совершенное преступление, а мерой защиты от политических оппонентов, денежная пеня представляет по своей правовой природе компенсационную меру, характеризующую гражданско-правовую ответственность. Один из разработчиков этого документа А. Шрейдер комментирует содержащиеся в Уложении положения о наказании следующим образом: «Наказание -- есть акт законной самозащиты общества от покушений на его существование, право и спокойствие», «Такое определение понятия “наказание” в корне противоречит традиционному его толкованию, покоящемуся на признании государством права на кару, права на возмездие» [10].

В постсоветский период карательный характер наказания перестал рассматриваться в работах некоторых российских исследователей даже как один из его признаком [14, с. 9-10; 23, с. 25-26]. Этим была оказана теоретическая поддержка законодателю, который в определении наказания не указал его сущностный признак -- карательный характер (ч. 1 ст. 43 УК РФ). Исходя из такой позиции, исследователями стали вноситься предложения о том, что необходимо в число наказаний включить такие меры, как увольнение от должности, возложение обязанности загладить причиненный вред (см., напр., [15, с. 13]), которые были в УК РСФСР 1960 г. На наш взгляд, эти меры по своей сути уголовным наказанием не являются: первая из этих мер в большей степени напоминает дисциплинарное взыскание, вторая -- меру гражданско-правовой ответственности.

В теории уголовного права отказ от карательной сущностью наказания обосновывается в основном тем, что законодатель принял прогрессивное решение, отказавшись от понятия «кара», что он руководствовался принципом гуманизма, глубинными преобразования в российском обществе, признанием Конституцией Российской Федерации человека, его прав и свобод высшей ценностью [4, с. 121-125]. По сути, речь идет о том, что концепция карательного характера наказания не соответствует системе либеральных ценностей.

Таким образом, критика концепции карательного (возмездного) характера уголовного наказания основывалась прежде всего на том, что она не гуманна и не прогрессивна (ветхозаветна, не революционна, не либеральна, т. е. аргументы приводились в зависимости от исторической эпохи, в которой концепция подвергалась критике), а поэтому исторически не состоятельна. При этом объектом критики была, как правило, законодательная модель наказания, построенная на талионе, причем в основном в его первоначальном виде, в виде материального талиона («око за око, зуб за зуб»).

Что в этой критике является истиной? Только то, что ветхозаветные основы первоначально определяли карательную практику человечества в период его перехода от первобытно-общинной организации власти к государственной. Так, в Ветхом Завете отмечается: «Кто ударит человека так, что он умрет, да будет предан смерти» (Исх. 21.12); «Кто ударит отца своего или свою мать, того должно предать смерти» (Исх. 21.15); «Кто украдет человека … и … продаст его, или найдется он в руках у него, то должно предать его смерти» (Исх. 21.16); «Кто злословит отца своего или свою мать, того должно предать смерти» (Исх. 21.17); «Всякий скотоложник да будет предан смерти» (Исх. 23.19); «…не оставляющий без наказания, наказывающий вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода» (Исх. 34.5). Это свидетельствует о том, что первоначально наказание не было ограничено ни тяжестью совершенного преступления, ни продолжительностью, ни кругом наказываемых лиц. Действительно, гуманность и прогресс в такой карательной практике не усматриваются.

Напротив, возникшая на основе талиона даже в виде первоначального талиона (материального талиона, равного возмездия) практика уголовных наказаний была исторически гуманна и прогрессивна. В частности, гуманное и прогрессивное значение приданию наказанию карательного характера в эволюции уголовно-правового воздействия состояло в следующем: первобытная неограниченность наказания была ограничена талионом, который даже до его композиции определил границы мести, установил равенство между преступлением и наказанием; кара постепенно ограничила круг наказываемых лиц (коллективная ответственность рода была заменена индивидуальной ответственностью), наказание перестало быть вечным за одно преступление (наказание перестало настигать еще не родившихся поколений); наказание отделилось от санкций за гражданские правонарушения, так как в отличие от последнего повлекло за собой не реститутивные, а репрессивные последствия [46, с. 15; 43, с. 18-23; 18, с. 8-9; 36, с. 379-383, 400-401; 17, с. 16-17]. Вновь находим этому подтверждение в Ветхом Завете, где указывалось: «Кто сделает повреждение на теле ближнего своего, тому должно сделать то же, что он сделал: перелом за перелом, око за око, зуб за зуб; как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать. Кто убьет скотину, должен заплатить за нее; а кто убьет человека, того должно предать смерти» (Лев. 24, 19-22). Равновозмездная форма талиона получила закрепление не только в Ветхом завете, но и в древних источниках уголовного права, в частности, в Законах Хаммурапи [5, с. 27; 9, с. 69-71].

Мало того, определенные ограничения наказания касались лиц, совершивших убийства по неосторожности. В частности, в Ветхом Завете указывалось, что такие места определялись для лиц, совершивших убийство по неосторожности: «… если кто не злоумышлял, а Бог попустил ему попасть под руки его, то Я назначу у тебя место, куда убежать [убийце]; а если кто с намерением умертвит ближнего коварно [и прибежит к жертвеннику], то и от жертвенника Моего бери его на смерть» (Исх. 21.12); «Если же он толкнет его нечаянно, без вражды, или бросит на него что-нибудь без умысла … так, что тот умрет, но он не был врагом его и не желал ему зла, то общество должно … спасти убийцу от руки мстителя за кровь, и должно возвратить его общество в город убежища его, куда он убежал, чтоб он жил там …» (Числ. 36. 22). Таким образом, лицу, неосторожно причинившему смерть, дозволялось избежать кровной мести, а обществу предписывалось помочь ему в этом.

Итак, утверждение критиков концепции возмездного характера наказания об исторической несостоятельности последней потому, что она основана на талионе, не обосновано. Сторонники этой критики не учитывают эволюцию талиона и делают вывод об исторической несостоятельности указанной концепции только на основании того, что в законодательной практике на основании талиона не удалось найти оптимальной модели соотношения между тяжестью преступления и тяжестью наказания. Однако дальнейшее развитие талиона было, несомненно, гуманным и прогрессивным. Произошли переход равнозначного талиона к символическому, замена смертной казни телесными наказаниями, введение композиции наказаний, предусматривающих замену за ряд преступлений талиона денежным выкупом, формализацию талиона в виде установления в источниках уголовного права за каждое преступление вида и размера наказания, получившего в научной литературе название карательного прейскуранта [36, с. 224-225, 377-382]. Причем с установлением карательного прейскуранта равновозмездность наказания настолько исказилась, что возникшую систему наказаний уже нельзя было считать основанной на талионе. От него остался только возмездный характер наказания, состоящий в оставшейся для всех эпох соразмерности наказания и тяжести преступления [35, с. 43], в ограничении наказания не только тяжестью преступления, но и личным характером наказания (применением его только к преступнику), а также применением за одно преступление одного карательного акта.

В новозаветный период в теологических учениях нормальным социальным ответом на преступление считалась месть со стороны жертвы, сородичей или другой группы, к которой жертва принадлежала. Такой ответ основывался на представлении о справедливости, в соответствии с которым каждое преступление должно быть оплачено страданием, адекватным преступлению. Именно это представление о справедливости легло в основу теории «возмездия», «кары» в наказании [3, с. 175-182].

Вторым аргументом того, что наказание должно носит карательный характер, является печальный законодательный опыт молодого Советского государства. Значительный период развития советского уголовного законодательства характеризовался резким отказом от карательного характера наказания, которое характеризовалось как классово чуждое советской правовой системе явление. В частности, в ст. 8 УК РСФСР 1922 г. наказание было отнесено к разновидности мер социальной защиты. В УК РСФСР 1926 г. вместо понятия наказания использовалось понятие мер социальной защиты судебно-исправительного характера, а из редакции санкций за конкретные преступления было исключено слово «наказывается» и вместо него употреблялось словосочетание «влечет меры социальной защиты» [20, с. 2-3; 10, с. 82-103]. На практике это привело к широким и необоснованным репрессиям со стороны Советского государства по отношению к своим политическим противникам, так как меры социальной защиты часто применялись не за конкретно совершенные преступления, а за социально опасное состояние личности [24, с. 374-375; 34, с. 126] из-за ее связи с преступной средой или из-за ее прошлой деятельности (ст. 7 УК РСФСР 1926 г.).

Третьим аргументом того, что наказание носит карательный характер, является признание в действующем УК РФ соразмерности между тяжестью совершенного преступления и тяжестью наказания. Эта соразмерность между преступлением и наказанием лежит в основе закрепленного в уголовном законе принципа справедливости (ст. 6 УК РФ), выделения категорий преступлений, каждая из которых влечет целый ряд уголовно-правовых последствий (ст. 15 УК РФ), в дифференциации наказания, представляющей законодательную оценку общественной опасности преступлений определенного вида, осуществляемую через установление в законе вида и размера уголовного наказания (за разные преступления в законе предусмотрены разные наказания), в индивидуализации наказания, состоящей в судебной оценке при назначении наказания (ст. 60 УК РФ) общественной опасности конкретного преступления, через выбор судом вида и размера уголовного наказания в отношении виновного в пределах санкции, предусмотренной соответствующей статьей Особенной части УК РФ (разные преступления наказываются по-разному). Признание возмездного характера уголовного наказания означает признание его карательного характера. Не случайно отдельные авторы считают социальную справедливость, восстановление которой указано в качестве одной из целей уголовного наказания (ч. 2 ст. 43 УК РФ), проявлением кары (отметим, что мы не разделяем оптимизм некоторых авторов, утверждающих, что в уголовном законодательстве сложилась стабильная система уголовных наказаний (см., напр. [34, с. 219-220]).

Четвертый аргумент отстаиваемой нами позиции состоит в том, что перечень наказаний, определенный в ст. 44 УК РФ, не превратился в систему наказаний (см., напр., [12, с. 66-67]). Отказ от карательного характера уголовного наказания привел к тому, что предполагаемая законодателем схема перечня наказаний от наиболее мягкого вида наказания (штраф) до наиболее сурового (смертная казнь) в значительной мере не состоялась. В частности, штраф в своих верхних размерах по суровости значительно превзошел последующие виды наказаний и вполне может соперничать с лишением свободы, назначаемым за преступления небольшой и средней тяжести. Арест на срок до шести месяцев (ст. 54 УК РФ) превзошел по своей продолжительности краткосрочное лишение свободы на два месяца (ч. 2 ст. 56 УК РФ). Лишение свободы на определенный срок в своих максимальных размерах приблизилось к пожизненному лишению свободы (ч. 4, ч. 5 ст. 56 УК РФ). Превышение пределов указанных видов наказаний, за которыми они становятся соизмеримыми по тяжести с более суровыми наказаниями, обусловлено содержательной неопределенность наказания как такового. Если наказание по содержанию не является карой, то непонятно, чем измерять верхний предел конкретного вида наказания, за которым оно по сути перетекает в иной, более суровый вид наказания.

Содержательная неопределенность наказания как такового и его конкретных видов при законодательном исключении карательного характера наказания привела, на наш взгляд, к избыточности однотипных видов наказания, появлению «отложенных» и не действующих наказаний. В настоящий период в УК РФ предусмотрено несколько видов лишения свободы: арест (ст. 54 УК РФ), содержание в дисциплинарной воинской части (ст. 55 УК РФ), лишение свободы на срок от двух месяцев до двадцати лет (ч. 1 ст. 56 УК РФ), лишение свободы на сверхдлительные сроки (ч. ч. 4, 5 ст. 56 УК РФ), пожизненное лишение (ст. 57 УК РФ). Кроме того, существует три вида наказаний, связанных с принуждением осужденных к труду: обязательные работы (ст. 49 УК РФ), исправительные работы (ст. 50 УК РФ), принудительные работы (ст. 531 УК РФ).

Обязательные работы, ограничение свободы и арест с самого начала вступления УК РФ 1996 г. в силу приобрели характер «отложенных» видов наказаний. В настоящее время до сих пор не действует наказание в виде ареста (за исключением ареста, применяемого в отношении военнослужащих, отбывающих его на гауптвахте -- ч. 3 ст. 54 УК РФ). «Отложенными» до 1 января 2017 г. были принудительные работы, которые установлены Федеральным законом от 07.12.2011 (ст. 531 УК РФ). Одной из причин такой ситуации, как уже отмечалось, состоит в содержательной неопределенности наказания. Смертная казнь в силу сложившегося легитимного конституционно-правового режима, на котором основывается необратимый процесс, направленный на ее отмену, стала неприменяемым видом наказания. Несмотря на гуманность соответствующего политического решения Конституционного суда РФ [29], неприменение смертной казни в России привело, на наш взгляд, к появлению лишения свободы на сверхдлительные сроки (ч. 4, 5 ст. 56 УК РФ), которое, как уже отмечалось, стало соизмеримо с пожизненным лишением свободы.

Пятым аргументом отстаиваемой нами позиции является то, что непризнание в законе карательной сущности уголовного наказания привело к стиранию грани между наказанием и иными мерами уголовно-правового характера, а также мерами принуждения иной отраслевой принадлежности. Так, содержание наказания в виде ограничения свободы оказалось в значительной мере идентичным такой форме уголовной ответственности, как условное осуждение, так как перечень предусмотренных в ч. 1 ст. 53 УК РФ ограничений для этого наказания во многом совпал с перечнем обязанностей, предусмотренных в ч. 5 ст. 73 УК РФ. Между тем, условное осуждение (ст. 73 УК РФ) по своей правовой природе наказанием не является, так как применяется не за совершенное преступление, а в связи с его совершением [33, с. 17-18], применяемое к виновному принуждение в большей мере является не лишением его каких-либо благ, а побуждением к позитивной социальной активности, прежде всего -- лечиться, трудиться, учиться (ч. 5 ст. 73 УК РФ). Это означает, что объем и продолжительность принуждения при реализации этой формы уголовной ответственности в большей степени зависят не от тяжести преступления, как при наказании, а от личности виновного, ее общественной опасности [45, с. 83]. Кроме того, предусмотренные в ч. 1 ст. 53 УК РФ ограничения оказались идентичными административным ограничениям, которые даже не являются формой административной ответственности и предусмотрены ст. 4 Федерального закона от 08.04.2013 «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы». Это нивелирует отличие между наказанием и административным принуждением.

Стирание грани между наказанием и иными мерами уголовно-правового характера повлияло на то, что исключенная из УК РФ Федеральным законом от 08.12.2003 конфискация имущества как вид наказания была восстановлена Федеральным законом от 27.07.2006 в гл. 15 УК РФ только как иная мера уголовно-правового характера, напоминающая специальную конфискацию, предусмотренную в п. 4.1 ч. 3 ст. 81 Уголовно-процессуального кодекса РФ.

Исключение из законодательного определения наказания указания на его карательную сущность привело к тому, что штраф, назначенный несовершеннолетнему осужденному и взыскиваемый по решению суда с его родителей или иных законных представителей, не носит личностный характер, стал компенсационной мерой, приобрел черты гражданско-правовой субсидиарной ответственности (см. подр. [44, с. 132-133]).

В заключение сделаем следующие выводы. Наказание должно быть карой за совершенное преступление, во-первых, потому, что придание наказанию карательного характера сыграло положительную роль в исторической практике развития уголовных наказаний. Во-вторых, потому, что кара как сущность наказания является критерием, позволяющим отличить наказание от иных мер уголовно-правового характера. В-третьих, потому, что придание наказанию карательного характера позволит превратить перечень наказаний, определенный в ст. 44 УК РФ, в систему наказаний. В-четвертых, потому, что карательный характер наказания позволит реализовать требования закрепленного в уголовном законе принципа справедливости (ст. 6 УК РФ), состоящего прежде всего в обеспечении соразмерности между тяжестью совершенного преступления и тяжестью наказания.

В конечном счете эти выводы означают, что в законодательном определении уголовного наказания (ч. 1 ст. 43 УК РФ) необходимо закрепить указание на его карательный характер. Для сторонников гуманизма и прогресса считаем возможным смягчить такую формулировку и указать на возмездный характер уголовного наказания.

Литература

1. Ашаффенбург, Г. Преступление и борьба с ним. -- М., 2015.

2. Беккариа, Ч. О преступлениях и наказаниях. -- М., 1995.

3. Берман, Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. -- М., 1994.

4. Верина, Г. В. Фундаментальные понятия уголовного права России: актуальные проблемы. -- М., 2018.

5. Всеобщая история государства и права / под ред. К. И. Батыра. -- М., 1995.

6. Гальперин, И. М. Наказание: социальные функции, практика применения. -- М., 1983.

7. Гальперин, И. М., Мельникова, Ю. Б. Дополнительные наказания. -- М., 1981.

8. Гогель, С. К. Курс уголовной политики в связи с уголовной социологией. -- М., 2009.

9. Графский, В. Г. Всеобщая история права и государства. -- М., 2002.

10. Грачева, Ю. В., Маликов, С. В., Чучаев, А. И. Советское уголовное уложение (научный комментарий, текст, сравнительные таблицы). -- М., 2015.

11. Дементьев, С. И. Лишение свободы: уголовно-правовые и исправительно-трудовые аспекты. -- Ростов-н/Д., 1981.

12. Дуюнов, В. К. Проблемы уголовного наказания в теории, законодательстве и судебной практике. -- Курск, 2000.

13. Елеонский, В. А. Уголовное наказание и воспитание позитивной ответственности личности. -- Рязань, 1979.

14. Ефремова, И. А. Понятие, признаки и система уголовных наказаний по российскому уголовному праву. -- Саратов, 2014.

15. Зубкова, В. И. Уголовное наказание и его социальная роль: законодательство, теория и практика : автореф. дис. … д-ра юрид. наук. -- Рязань, 2002.

16. Карпец, И. И. Наказание: социальные, правовые и криминологические проблемы. -- М., 1983.

17. Корсаков, К. В. Модель возмездия в криминологии и уголовно-правовой доктрине : автореф. дис. … канд. юрид. наук. -- Екатеринбург, 2006.

18. Криминологические и уголовно-правовые проблемы наказания / под ред. Джекебаева У. С., Судакова Р. Н. и др. -- Алма-Ата, 1983.

19. Курганов, С. И. Наказание: уголовно-правовой, уголовно-исполнительный и криминологические аспекты. -- М., 2008.

20. Курс уголовного права. Общая часть. Т. 2: Учение о наказании / под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. -- М., 2002.

21. Малько, А. В., Жильцов, С. В. Смертная казнь в России: История. Политика. Право. -- М., 2003.

22. Марцев, А. И. Избранные труды. -- Омск, 2005.

23. Мацкевич, А. Ф. Уголовное наказание. -- СПб., 2005.

24. Наумов, А. В. Российское уголовное право. Общая часть. -- М., 2000.

25. Непомнящая, Т. В. Мера уголовного наказания: проблемы теории и практики : автореф. дис. .. д-ра юрид. наук. -- Екатеринбург, 2010.

26. Нечепуренко, А. А. Уголовная ответственность: эволюция и перспективы законодательного регулирования. -- Омск, 2014.

27. Никонов, В. А. Эффективность общепредупредительного воздействия уголовного наказания. -- М.; Тюмень, 1994.

28. Ной, И. С. Сущность и функции уголовного наказания в советском государстве. -- Саратов, 1973.

29. Определение Конституционного суда РФ от 19 ноября 2009 г. № 1344-О-Р // Собрание законодательства РФ. -- 2009. -- № 48.

30. Полубинская, С. В. Цели уголовного наказания. -- М., 1990.

31. Прозументов, Л. М. Уголовно-правовая охрана и ответственность несовершеннолетних в Российской Федерации. -- Томск, 2017.

32. Ременсон, А. Л. Некоторые вопросы теории советского исправительно-трудового права // Ременсон, А. Л. Избранные труды. -- Томск, 2003.

33. Ременсон, А. Л. О возмездном характере уголовного наказания // Ременсон, А. Л. Избранные труды. -- Томск, 2003.

34. Розенко, С. В. Система наказаний в российском уголовном праве (сравнительно-правовое исследование). -- М., 2016.

35. Сергеевский, Н. Д. Наказание в русском праве ХVII века. -- Владимир, 2008.

36. Сорокин, П. А. Преступление и кара, подвиг и награда: социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали. -- М., 2006.

37. Стручков, Н. А. Курс исправительно-трудового права. Проблемы Особенной части. -- М., 1985.

38. Таганцев, Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. -- М., 1994. -- Т. 2.

39. Уткин, В. А. Проблемы теории уголовных наказаний. -- Томск, 2018.

40. Ферри, Э. Уголовная социология. -- М., 2005.

41. Фойницкий, И. Я. Учение о наказании. -- М., 2000.

42. Чубинский, М. П. Очерки уголовной политики. -- М., 2010.

43. Шаргородский, М. Д. Наказание по уголовному праву эксплуататорского общества. -- М., 1957.

44. Шеслер, А. В. Концепция уголовно-правовой политики Российской Федерации об уголовных наказаниях // Вестник Кузбасского института. -- 2015. -- № 3.

45. Шеслер, А. В. Проблемы юридической ответственности: история и современность. Ч. 2. Теоретические проблемы уголовной ответственности. -- Тюмень, 2004.

46. Шляпочников, А. С. Происхождение уголовного права и его развитие в докапиталистических формациях. -- М., 1934.

References

1. Ashaffenburg, G. Prestuplenie i bor'ba s nim [Crime and fight against it]. Moscow, 2015.

2. Bekkaria, Ch. O prestupleniyah i nakazaniyah [About crimes and punishments]. Moscow, 1995.

3. Berman, G. Dzh. Zapadnaya traditsiya prava: epoha formirovaniya [The western tradition is law: formation era]. Moscow, 1994.

4. Verina, G. V. Fundamental'nye ponyatiya ugolovnogo prava Rossii: aktual'nye pro-blemy [Fundamental concepts of criminal law of Russia: current problems]. Moscow, 2018.

5. Vseobshchaya istoriya gosudarstva i prava [General history of state and law] / ed. K. I. Batyr. Moscow, 1995.

6. Gal'perin, I. M. Nakazanie: sotsial'nye funktsii, praktika primeneniya [Punishment: social functions, practice of application]. Moscow, 1983.

7. Gal'perin, I. M., Mel'nikova, Yu. B. Dopolnitel'nye nakazaniya [Additional punishments]. Moscow, 1981.

8. Gogel', S. K. Kurs ugolovnoj politiki v svyazi s ugolovnoj sotsiologiej [Course of criminal policy in connection with criminal sociology]. Moscow, 2009.

9. Grafskij, V. G. Vseobshchaya istoriya prava i gosudarstva [General history of the law and state]. Moscow, 2002.

10. Gracheva, Yu. V., Malikov, S. V., Chuchaev. A.I. Sovetskoe ugolovnoe ulozhenie (nauchnyj kommentarij, tekst, sravnitel'nye tablitsy) [Soviet criminal code (scientific comment, text, comparative tables)]. Moscow, 2015.

12. Dement'ev, S. I. Lishenie svobody: ugolovno-pravovye i ispravitel'no-trudovye aspecty [Imprisonment: criminal and corrective-labor aspects]. Rostov-n/D., 1981.

13. Duyunov, V. K. Problemy ugolovnogo nakazaniya v teorii, zakonodatel'stve i sudeb-noj praktike [Problems of criminal penalty in the theory, the legislation and judicial practice]. Kursk, 2000.

14. Eleonskij, V. A. Ugolovnoe nakazanie i vospitanie pozitivnoj otvetstvennosti lichnosti [Criminal penalty and education of positive responsibility of the personality]. Ryazan', 1979.

15. Efremova, I. A. Ponyatie, priznaki i sistema ugolovnyh nakazanij po rossijskomu ugolovnomu pravu [Concept, signs and the system of criminal penalties on the Russian criminal law]. Saratov, 2014.

16. Zubkova, V. I. Ugolovnoe nakazanie i ego sotsial'naya rol': zakonodatel'stvo, teoriya i praktika [Criminal penalty and its social role: legislation, theory and practice] : dr. of law dis. avstract. Ryazan', 2002.

17. Karpets, I. I. Nakazanie: sotsial'nye, pravovye i kriminologicheskie problem [Punishment: social, legal and criminological problems]. Moscow, 1983.

18. Korsakov, K. V. Model' vozmezdiya v kriminologii i ugolovno-pravovoj doktrine [Punishment model in criminology and the criminal doctrine] : cand. of law dis. abstract. Ekaterinburg, 2006.

19. Kriminologicheskie i ugolovno-pravovye problemy nakazaniya [Criminological and criminal problems] / ed. Dzhekebaev U. S., Sudakov R. N. and other. Alma-Ata, 1983.

20. Kurganov, S. I. Nakazanie: ugolovno-pravovoj, ugolovno-ispolnitel'nyj i kriminologicheskie aspecty [Punishment: criminal, criminal and executive and criminological aspects]. Moscow, 2008.

21. Kurs ugolovnogo prava. Obshchaya chast'. T. 2: Uchenie o nakazanii [Course of criminal law. General part. Vol. 2: The doctrine about punishment] / ed. N. F. Kuznetsova, I. M. Tyazhkova. Moscow, 2002.

22. Mal'ko, A. V., Zhil'tsov, S. V. Smertnaya kazn' v Rossii: Istoriya. Politika. Pravo [The death penalty in Russia: History. Policy. Right]. Moscow, 2003.

23. Martsev, A. I. Izbrannye Trudy [Chosen works]. Omsk, 2005.

24. Matskevich, A. F. Ugolovnoe nakazanie [Criminal penalty]. St. Petersburg, 2005.

25. Naumov, A. V. Rossijskoe ugolovnoe pravo. Obshchaya chast' [Russian criminal law. General part]. Moscow, 2000.

26. Nepomnyashchaya, T. V. Mera ugolovnogo nakazaniya: problemy teorii i praktiki [Measure of criminal penalty: problems of the theory and practice] : dr of law. dis. abstract. Ekaterinburg, 2010.

27. Nechepurenko, A. A. Ugolovnaya otvetstvennost': evolyutsiya i perspektivy zakonoda-tel'nogo regulirovaniya [Criminal liability: evolution and prospects of legislative regulation]. Omsk, 2014.