Некоторые проблемы квалификации преступлений, совершаемых военнослужащими в районах вооруженного конфликта

Размещено на http: //www. allbest. ru/

Военный университет Министерства обороны Российской Федерации

Некоторые проблемы квалификации преступлений, совершаемых военнослужащими в районах вооруженного конфликта

Скопцов Алексей Федорович

E-mail: semirek.aleksey@yandex.ru

преподаватель кафедры уголовного права

Аннотация

следственный боевой афганистан преступление

В данной статье на основе анализа следственной практики в зоне боевых действий автор, выполнявший в 1980-1981 гг. ответственные задачи в должности старшего следователя-криминалиста военной прокуратуры в составе Ограниченного контингента советских войск в Афганистане, исследует проблемы квалификации преступлений, совершенных военнослужащими в районе вооруженного конфликта. Автор уделяет особенное внимание тому, что даже в этой непростой обстановке следствие велось на должном уровне, а суды не делали скидок на чрезвычайность.

За послевоенные годы наиболее богатый опыт прокурорско-следственной практики по расследованию преступлений в зонах боевых действий накоплен военными прокурорами и следователями в период участия советских войск в вооруженном конфликте на территории Афганистана в 1979-1989 гг.

Среди военнослужащих Ограниченного контингента отмечался весьма широкий спектр преступных проявлений. И в каждом случае имелись общие и специфические предпосылки совершения преступлений.

К общим предпосылкам относятся слабая воинская дисциплина, отсутствие должного контроля за личным составом, пьянство. Среди специфических причин в первую очередь следует выделить смешанный национальный состав в большинстве подразделений, упрощенный доступ к оружию и боеприпасам, постоянное напряжение (связанное с угрозой смертельной опасности), отсутствие элементарных условий для снятия стресса вне службы.

Специфика военной службы в боевых условиях породила так называемый афганский синдром, выражающийся в проявлении у людей недоверия к окружающим, немотивированной агрессии, формировании склонности к физическому насилию по самым незначительным поводам. Этот боевой посттравматический синдром нередко становился причиной совершения военнослужащими противоправных деяний и преступлений.

Необходимо также учесть, что у следствия в боевой обстановке часто отсутствуют элементарные условия для собирания доказательств, позволяющих объективно оценить действия виновных лиц. Это тоже влияет на квалификацию преступлений и является причиной ошибок.

Остановимся для примера на рассмотрении трех уголовных дел, представляющих интерес как с точки зрения квалификации преступлений, так и с позиции криминалистики в свете методики расследования преступлений в специфических условиях

В вечернее время в одной из авиационных воинских частей трое свободных от службы солдат на территории автопарка демонстрировали друг другу приемы единоборств. В это время прозвучали три выстрела, и один из военнослужащих - рядовой Якубов упал с простреленной головой. Раненого немедленно доставили в медсанбат, где он вскоре скончался, не приходя в сознание. Командование, проведя свое расследование, сообщило о происшествии в военную прокуратуру.

Прибывшая на место происшествия следственная группа ознакомилась с мнением командования, выслушала показания очевидцев. Ситуация, с их слов, выглядела так: выстрелы были произведены со стороны близлежащих гор, то есть стреляли афганские боевики, а, следовательно, гибель Якубова в результате ранения квалифицировалась как боевая потеря и в условиях боевой обстановки не требовала уголовно-правового реагирования.

Попутно заметим, что командиры всех уровней стремились представить любую криминальную жертву среди военнослужащих как боевые потери, что исключало отрицательные показатели в деятельности командования, а порой даже влекло за собой определенную героическую риторику. В связи с этим, по мнению автора, следует критически относиться к общей численности боевых потерь советского воинского контингента в Афганистане и принять во внимание, что органы военной прокуратуры работали там со значительной нагрузкой по уголовным делам о гибели военнослужащих.

Вместе с тем, осмотр ранения Якубова показал, что входное пулевое отверстие имело диаметр 9-10 мм, что характерно для пули, выпущенной из пистолета ПМ или АПС. Подобное оружие встречалось у душманов, но расстояние до ближайших гор, где они могли скрываться, было 2-3 километра, что навело следствие на версию: что стрельба велась с территории воинской части с расстояния, допустимого для пистолетов ПМ, которыми были вооружены офицеры и прапорщики. Был расширен круг очевидцев происшествия, это позволило установить двух солдат, которые стояли в 35 метрах от места ранения Якубова, возле автомашины. Оба заявили, что в дверцу машины в момент выстрела ударила пуля, оставив там вмятину.

Осмотр места происшествия с участием каждого из очевидцев позволил точно определить место расположения потерпевшего и положение его относительно сторон света в момент ранения, кроме того, на подножке упомянутой автомашины были обнаружены пуля от пистолета ПМ со следами нарезов канала ствола, а на дверце кабины - вмятина. Визирование, проведенное с учетом полученных данных в совокупности с показаниями свидетелей (которым доверять целиком было нельзя, поскольку командование части уже пыталось склонить их к «душманскому» варианту), позволило определить: стрельба велась со стороны караульного помещения.

Просмотр книги закрепления оружия позволил установить, что в момент ранения рядового Якубова пистолетами ПМ были вооружены новый начальник караула прапорщик Попов и сменившийся прапорщик Осипов. Оба категорически отрицали свою причастность к происшествию, придерживаясь версии командования. Однако военнослужащие из состава караула не были достаточно глубоко проинструктированы начальством и несколько человек пояснили, что после смены караулов Осипов, выпив спирта из фляжки, решил продемонстрировать свою меткость и трижды выстрелил из пистолета в столб ограждения, при этом уже спускались сумерки и что происходило за пределами караульной территории в направлении стрельбы, никто не видел.

Более тщательный дополнительный осмотр и визирование направления стрельбы показали, что траектория полета пуль проходила с места производства выстрелов через столб ограждения и через местоположение Якубова к вмятине на дверце автомашины. Расстояние от места стрельбы до Якубова составило 127 метров, до автомашины - 160 метров. На столбе ограждения было множество отверстий от пуль - это, как выяснилось, явилось следствием неоднократных стрелковых упражнений различных начальников караулов в разное время, по счастливой случайности без последствий для окружающих.

Осипов признал факт стрельбы, заявив, однако, что в наступавших сумерках не видел солдат на территории автопарка, знал, что парк сдан под охрану и в нем никто не может находиться. Кроме того, он целился в столб, полагаясь на свою меткость, и был уверен, что пистолет на расстоянии свыше 50 метров (прицельная дальность) не имеет достаточной убойной силы, т. е. считал свои действия безопасными.

Дальнейшие следственные действия подтвердили, что видимость в воспроизведенных условиях действительно не позволяла четко разглядеть людей на расстоянии 120 метров и согласно действующему приказу по части автопарк на момент ранения Якубова был сдан под охрану, что предполагало отсутствие людей на его территории. Однако при общей расхлябанности это правило постоянно нарушалось, чего не мог не знать Осипов, который неоднократно заступал в наряд дежурным по автопарку. Не мог не знать Осипов и о том, что нередко в парк допоздна возвращается автотранспорт.

Вопрос об убойной силе оружия был отнесен на счет неосведомленности стрелявшего, ввиду плохой индивидуальной подготовки. Следов органического вещества на пуле, найденной на подножке кабины грузовика, обнаружено не было. Экспертное исследование пули на предмет установления конкретного пистолета, из которого она была выпущена, не проводилось по причине отсутствия в 40-й армии экспертных учреждений. Оружейно-техническую экспертизу пистолета провел нештатный эксперт - начальник РАВ разведбата, определивший полную исправность оружия.

Остававшийся на своей позиции Осипов вину в неосторожном убийстве Якубова не признал, при поддержке адвоката (состоявшего в штате военного трибунала) настаивал на том, что имел место несчастный случай при стечении непредвиденных обстоятельств. Методом исключения была отработана и признана несостоятельной версия, согласно которой смертельный выстрел могло произвести другое лицо (включая душманов) помимо Осипова. При наличии собранных, косвенных по существу, доказательств Осипову было предъявлено обвинение в совершении неосторожного убийства - преступления, предусмотренного ст. 106 Уголовного кодекса РСФСР (УК РСФСР) [1], и дело направили в военный трибунал по месту совершения преступления.

Следствие исходило из того, что Осипов не имел права стрелять на неприспособленной для стрельбы территории, применил оружие не по назначению (для демонстрации своей меткости). Будучи прапорщиком и имея в качестве табельного оружия пистолет ПМ, Осипов был обязан точно знать ТТХ своего оружия и заведомо допускать, что стрельба на территории части опасна для лиц, которые могли находиться в направлении стрельбы, но не были видны в сумерках. Эти доводы следствия опровергали позицию обвиняемого и защиты о стечении непредвиденных обстоятельств: в действиях Осипова усматривалась преступная небрежность.

Конечно, перед следствием стоял вопрос о возможности квалификации действий Осипова как умышленного убийства при наличии косвенного умысла - ст. 103 УК РСФСР. Однако было учтено, что Осипов стрелял в столб, имеющий толщину около 15-20 см с расстояния пяти метров, полагаясь на свою меткость, имея ранее опыт попадания в эту цель своих предшественников, заблуждаясь относительно убойной силы своего оружия и не будучи знакомым с потерпевшим.

Неожиданный оборот дело получило в судебном заседании. Позиция защиты и подсудимого стала брать верх над позицией государственного обвинения, поскольку судья военного трибунала, председательствовавший по делу, усомнился в боевых качествах пистолета ПМ. В суде красной чертой проводилась мысль о невозможности прострелить насквозь голову человека на дистанции 127 метров, поскольку, по расхожему мнению, пистолет ПМ на расстоянии 10 метров не пробивает малую пехотную лопату.

Ситуацию прояснил допрошенный по ходатайству гособвинителя нештатный эксперт, проводивший оружейно-техническую экспертизу пистолета. Боевой офицер, специалист своего дела, он пристыдил офицеров-юристов, усомнившихся в боевых свойствах их же табельного оружия, которое не рассчитано на пробивание лопаты, а предназначено для поражения человеческих тканей и сохраняет убойную силу на дистанции до 350 метров.

Характерно, что экспертиза пистолета, из которого был убит Якубов, на предмет боеспособности не потребовалась, за основу были взяты официальные тактико-технические данные и заключение эксперта о полной исправности конкретного оружия. Достаточными были признаны и косвенные доказательства, на которых строилось обвинение.

В итоге Осипов был осужден за неосторожное убийство, данная квалификация устояла во всех судебных инстанциях [4].

В самом начале пребывания Ограниченного континента советских войск в Афганистане органам военной прокуратуры пришлось сталкиваться с принятием командованием частей и подразделений решений, вызванных экстремальной обстановкой, но влекущих потери среди военнослужащих и гражданского населения. В частности для защиты военных городков на удалении от них выставлялись так называемые посты боевого охранения, наделенные правом отражать вооруженное нападение, при этом проводимый с военнослужащими инструктаж содержал требования, аналогичные требованиям, предусмотренным Уставом гарнизонной и караульной служб [2], и каждый военнослужащий, заступавший на пост, полагал, что должен действовать, как часовой.

…В тот злополучный день на пост по охране военного госпиталя заступил рядовой Валгис. С ним был проведен инструктаж дежурным офицером, который по аналогии с уставными положениями караульной службы дал указания никого из посторонних лиц в ночное время в госпиталь не допускать, задерживать их, а в случае неповиновения применять оружие. Около полуночи к расположению госпиталя (границы которого были обозначены небольшой траншеей) подошел военнослужащий танкового полка рядовой Сычев, решивший навестить знакомую медсестру. Заметив Сычева, Валгис окликнул его, потребовал остановиться и поднять руки. Сычев не исполнил требование и стал убегать в сторону своей части. Предупредив «нарушителя» окриком, что будет стрелять, Валгис выстрелил из автомата вслед убегающему и убил его.

В тот же период времени рядовой Пучков, проходивший службу в мотострелковом полку, находясь на посту боевого охранения и действуя на основании инструкции, аналогичной инструкции часовому внутреннего караула, при пресечении попытки рядового Садыкова пройти на территорию поста (границы которого вообще обозначены не были), применил оружие и убил последнего.

Уголовные дела были возбуждены по признакам преступлений, предусмотренных ст. 103 УК РСФСР. Однако и Валгис, и Пучков полагали, что действовали правомерно, применяя оружие в целях охраны территории своих воинских частей. Таким образом, стал вопрос о наличии либо отсутствии в их действиях состава преступления, предусмотренного ст. 255 УК РСФСР - нарушение уставных правил караульной службы. Вместе с тем, оба солдата не смогли четко пояснить, по каким признакам они считали себя часовыми и что именно обороняли, применяя оружие в отношении потерпевших, которые были не только безоружны, но являлись такими же военнослужащими, т. е. с самого начала вызывала сомнение правомерность действий Валгиса и Пучкова как исполнителей приказов.

Исследованием штабной документации и допросами должностных лиц было установлено, что как в госпитале, так и в полку отсутствовала какая-либо четкая регламентация действий военнослужащих, входящих в состав боевого охранения, их права и обязанности были очерчены путем слияния отдельных положений Устава гарнизонной и караульной служб с положениями Боевого устава сухопутных войск [2, 3]. Были нарушены уставные требования о назначении состава караула, его подготовке и инструктаже, не обозначались четко границы постов и охраняемых объектов. Понятия «караул» и «боевое охранение» были сведены в понятие некоего дежурного подразделения, предназначенного для охраны и обороны расположения воинских частей. Со стороны командования все это оправдывалось боевой обстановкой. Впоследствии, уже после окончания расследования, командование разделило функции по обеспечению безопасности мест дислокации воинских частей. Были созданы полноценные внутренние караулы, охранявшие военные объекты, а также удаленные посты охранения, усиленные бронетехникой с четким определением их функций по отражению внезапного нападения противника.

Таким образом, в обоих случаях (приведено только два похожих примера, а их было намного больше) перед следствием стал вопрос относительно состава преступления. Все было атипично и непривычно. Караул и субъект (часовой) как таковые отсутствовали. Кроме того, сами виновные не могли объяснить, почему они применяли оружие на поражение. Угроза нападения отсутствовала, оружия у потерпевших не было, угрозы для безопасности воинской части не усматривалось. Единственный довод: «Не подчинились требованию остановиться». Но при этом даже поверхностный инструктаж не предписывал применять оружие на поражение в любом случае. Вот такая бездумная стрельба со смертельным исходом и все во благо безопасности воинских частей, в обход действующих уставов.

Было принято решение: несмотря на боевую обстановку, в действиях как Валгиса, так и Пучкова содержится состав преступления, предусмотренного ст. 103 УК РСФСР - умышленное убийство. Оба были осуждены по данной статье закона к различным срокам лишения свободы [4].

Не упрощая описанную ситуацию, следует отметить, что даже в этой непростой обстановке следствие велось на должном уровне, а суды не делали скидок на чрезвычайность.

Огромный опыт, который был приобретен военными прокурорами и следователями в годы афганской войны, к сожалению, до настоящего времени никем не обобщен и не проанализирован. Хотя такое исследование способствовало бы совершенствованию законодательства, а также совершенствованию обучения и воспитания будущих военных прокуроров и следователей.

Литература

1. Уголовный кодекс РСФСР [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://base.garant.ru/3983891/ (дата обращения 27.02.2017).

2. Устав гарнизонной и караульной служб Вооруженных Сил Союза ССР: утв. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 июля 1975 г. - М.: Воениздат, 1980.

3. Боевой устав Сухопутных войск. Ч. 3. - М.: Воениздат, 1979.

4. Воинские преступления // Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / Г.З. Анашкин, Х.М. Ахметшин, С.В. Бородин и [др.]; отв. ред. Ю.Д. Северин. - М.: Юрид. лит., 1980. - 480 с.

Размещено на Allbest.ru