Административное пространство "азиатского пограничья" Российской империи в XIX веке

Размещено на http://www.allbest.ru/

К середине 30-х гг. XIX в. во внешних округах Омской области было образовано семь окружных приказов. На повестке дня стоял вопрос об административной организации окружного пространства, установки маркированной границы, отделяющей один внешний округ от другого. Основная трудность, с которой столкнулись военные при рекогносцировке местности - регулярные перекочевки казахских аулов и волостей, которые не позволяли провести четкую пограничную черту. В связи с этим обстоятельством на протяжении первой половины XIX в. не существовало ни одной карты или топографической съемки, содержащей четкие координаты местоположения степных округов Омской области. На основании исследовательской литературы и скудных архивных материалов возможно получить лишь общее представление об их географическом положении. Например, в записках иностранного путешественника доктора Мейера, посетившего степь в 1826 г., так определяется местоположение Каркаралинского округа «Округ Кар-Каралы принадлежит к Омской области и простирается к югу от Иртыша до Семиярска и Барнаула на 600 верст в длину и почти столько же в ширину, но границы его еще не означены полностью» Живописное путешествие по Азии. М., 1839. Т. 1. С. 183.. Аналогичная ситуация и в Кокчетавском округе, где производился неоднократный перенос местоположения приказа в связи с неблагоприятными климатическими условиями, стратегическими интересами по обеспечению безопасности территории, где располагался приказ Донесение областного начальника С.Б. Броневского генерал-губернатору Западной Сибири П.М. Капцевичу от 25 апреля 1825 г. // ГАОО. Ф.3. Оп. 1. Д. 536. Л. 1-2.. Летом 1826 г. Кокчетавский окружной приказ обрел свое окончательное пристанище - урочище Терес-Кыстау (Кыставу). Территорию всего округа обозначить не представляется возможным в связи с отсутствием четкой пограничной черты. Аман-Карагайский, впоследствии Киш-Мурунский внешний округ занимал территорию напротив Пресногорьковской крепости на «границе» с Оренбургской губернией, возле о. Копа. Баян-Аульский примыкал к линии крепостей и форпостов - Ямышевской, Лебяжего, Песчаного и др., разделяющих Омскую область и Томскую губернию. Между Кокчетавским и Баян-Аульским округами располагался Акмолинский окружной приказ, который находился на р. Ишим. С юго-востока к Каркаралинскому округу примыкал Аягузский, который граничил с территорией Китайской империи. Уч-Булакский округ находился на юго-западе относительно Омской крепости.

Сибирская администрация, заинтересованная в скорейшем разрешении задачи по установлению пограничных пределов, неоднократно предпринимала попытки проведения маркированной линии между степными пространствами, подведомственными оренбургскому и западносибирскому генерал-губернаторствам. Кроме преодоления неизбежных конфликтных ситуаций, «граница», по мнению сибирского руководства, должна была оградить подведомственных ему кочевников от «пагубного влияния» соседних казахских родов, находившихся в ведении оренбургской администрации и отличавшихся «дикостью нравов и слабым развитием гражданственности» Объяснительная записка к проекту Положения об управлении Приуральской, Тургайской, Акмолинской и Семипалатинской областей (1865 г.) // РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4754. Л. 7. .

Незавершенность процесса формирования системы внешних округов в Омской области в начале 30-х гг. XIX в. служила препятствием для проведения пограничной черты с Оренбургской губернией, но после его завершения вопрос потребовал безотлагательного решения. В соответствии с положением Комитета министров от 7 июня 1839 г. «О проведении границ между Сибирскими и Оренбургскими киргизами» местной администрации было вменено в обязанность завершить начатое в предшествующие годы разграничение ПСЗ-II. Т. XIII. № 11289. . Организованная комиссия в составе подпоручика Елизарова, коллежского регистратора Краузе от сибирской администрации, и поручика Пыховских, коллежского советника Ларионова от оренбургской администрации провела к августу 1841 г. рекогносцировку местности и установила пограничные знаки. Возникшие разногласия, а также волнения в юго-западной части сибирской степи, вызванные деятельностью военных отрядов Кенесары Касымова и его сторонников, заставили комиссию к 1844 г. совершенно прекратить работу. Данное обстоятельство заставляет усомниться в утверждении некоторых исследователей об «окончательном разграничении» между сибирскими и оренбургскими казахами в 1841 г., которое совершенно не выдерживает критики См., например: Киняпина Н.С., Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. М., 1984. С. 245.. Еще в 1847 г. представители оренбургской пограничной комиссии и омского пограничного управления приняли участие в съезде по разрешению взаимных претензий кочевников обеих ведомств, вызванных военными действиями Касымова. В дальнейшем подобная практика приобрела регулярный характер. Вероятно, оправданным будет утверждение, что точная пограничная линия между частями степи, принадлежащими сибирской и оренбургской губерниям, отсутствовала на протяжении всей первой половины XIX в.

Проблема проведения «границ» между пограничными областями в 60-х гг. XIX в. в период подготовки очередной административной реформы стала темой серьезных дискуссий как на центральном, так и на местном уровнях власти. Отсутствие на протяжении первой половины XIX в. четкой пограничной черты даже между казахами сибирского и оренбургского ведомств, несмотря на многочисленные попытки рекогносцировки местности, не позволяло рассчитывать на возможность окончательного разрешения данного вопроса. Достаточно определенно на этот счет высказалась военно-кодификационная комиссия при Военном министерстве, предложившая совершенно исключить вопрос о внутренних границах из проекта из-за его очевидной невыполнимости и передать его на рассмотрение местной администрации Отношение военно-кодификационной комиссии в Военное министерство от 11 марта 1868 г. // Там же. Д.120. Л. 287.. Попытка самостоятельного разрешения руководством окраин вопроса о проведении «границы» уже имела место в степном крае, когда 23-24 июня 1866 г. в Уральском укреплении был проведен съезд представителей оренбургской администрации и Туркестанской области, а также членов Степной комиссии (1865-1867) Степная комиссия была создана в 1865 г. для разработки проекта положения «Об управлении Уральской, Тургайской, Акмолинской и Семипалатинской областями» (1868 г.). В ее состав вошли представители ведущих министерств, а также сибирской и оренбургской администрации. по разграничению областей Докладная записка генерал-губернатора А.П. Хрущова к военному министру Д.А. Милютину от 2 ноября 1866 г. // Там же. Д. 77. Л. 15.. Он закончился безрезультатно, как и все предшествующие попытки. Но, принимая во внимание опасность законодательной нерешенности данного вопроса, Степная комиссия в проекте, а затем и в законодательном акте определила границы между областями. Границей Акмолинской и Семипалатинской областей должна была стать черта от Крутоярского выселка на юг по черте, разграничивающей Баян-Аульский и Каркаралинский внешние округа от остальных частей Области сибирских киргизов, дальнейшая граница должна была проводиться по усмотрению местной администрации Временное положение «Об управлении...» // Там же. Д. 153. Л. 18.. Фактически вопрос о разграничении административно-территориальных единиц в крае вновь не получил окончательного разрешения в связи с аморфностью границ между внешними округами.

Концепция «естественных границ», выступая идеологическим обоснованием политики Российской империи в азиатском пограничье, не изменяла содержания административной политики, направленной на установление четких пределов (границ) властных устремлений Центра, придание пространству более определенных, а значит, понятных очертаний, посредством проведения маркированных линий. Но вопрос об упорядочивании азиатского пограничья стал лишь этапом в решении проблемы конструирования административного пространства, необходимо было смоделировать принципы организации власти и основные политические институты в степи.

Разомкнутый, «островитянский» характер российской государственности, по мнению В.Л. Цымбурского Цымбурский В.Л. Остров Россия. Перспективы российской геополитики // Полис. 1993. № 5. С. 10., свидетельствовал о достаточно абстрактном понимании пограничного пространства в имперском сознании. Пограничье скорее воспринималось не в качестве предела территориальных амбиций государства, а в качестве пространства власти - зоны моделирования властных технологий Королев С.А. Российская граница как края пространства: генезис и типология // Россия и современный мир. 2002. № 2. С. 5., взаимодействия разнообразных политико-административных, социокультурных институтов и сообществ. Структурируя степное пространство в административном отношении, империя пыталась выработать оптимальную модель организации власти и управления на пограничье.

На протяжении XIX в. имперская администрация находилась в поиске оптимального баланса между российскими технологиями управления и традиционными политическими и правовыми структурами кочевого общества, балансируя между областным и аульно-волостным уровнями власти. Используя терминологию С.А. Королева, к середине XIX в. на степном пространстве наблюдалась «технологическая недостаточность», т. е. неравновесность административной структуры, сместившейся в пользу российских военно-бюрократических институтов Королев С.А. Российская граница как края пространства: генезис и типология // Россия и современный мир. 2002. № 2. С. 6.. Последнее стало возможным в результате выдвижения пограничной линии за пределы степи в ходе военных действий в Средней Азии.

Административная модель азиатского пограничья отвечала потребностям политико-правового пространства, подверженного динамике и структурным изменениям. Процесс моделирования территории отличался непоследовательностью и зачастую противоречил первоначальным установкам центральной администрации на последовательное вытеснение традиционных административных и правовых институтов с политической арены. В частности, данная установка совершенно определенно прозвучала в «Уставе о сибирских киргизах», подготовленном сибирским генерал-губернатором М.М. Сперанским.

Реализация положений Устава потребовала от сибирской администрации отказаться от практики устранения традиционных институтов и попытаться включить их в единую административную систему. В первой половине XIX в. удалось сконструировать достаточно устойчивую (с определенной долей условности) систему, структурными элементами которой выступали: российские бюрократические институты в лице омского областного (позднее пограничного) начальника и областного правления, а также традиционные кочевые институты (суд биев, аульный старшина, волостной управитель, султанская аристократия). Равновесие данной административной системы напрямую зависело от возможностей структурного взаимодействия различных уровней власти, которая зачастую оказывалась под вопросом. Разрешить данную проблему и придать модели необходимую динамику был призван переходный институт - окружной приказ, объединяющий представителей кочевого общества и российской военной администрации, использующий достоинства казахской и имперской административных систем. Окружной приказ выступил связующим звеном между интересами и принципами организации власти кочевников и Российского государства. Динамичность административной модели, ее способность отвечать потребностям конкретной ситуации напрямую зависели от структурного единства всех ее элементов, окружной приказ явился тем организующим началом, которое завершило процесс оформления целостной модели управления пограничным пространством.

К середине XIX в. административная модель как воплощение устойчивых представлений российской администрации о принципах освоения пространства, начинает давать сбои, вызванные изменением геополитической ситуации в Центрально-Азиатском регионе. Сложившиеся стереотипы восприятия степного края в качестве пограничья, зоны неустойчивого равновесия, перекрестного поля в борьбе крупнейших имперских образований в условиях переноса государственных рубежей за его пределы подвергаются кардинальной ломке. Степное пространство приобретает ряд новых атрибутов: окраинная провинция империи, органическая часть российского пространства и т. д. Но изменение политико-правового статуса не меняет фактическое положение региона в качестве пограничного пространства с точки зрения социокультурного, правового взаимодействия на его территории имперского и кочевого сообществ. Российская администрация вновь идет по пути создания комфортного образа пространства, отвечающего ее имперским амбициям, юридически закрепляя новый статус территории, не отражающий ее фактического положения в государстве.

На протяжении XVIII-XIX вв. Российская империя последовательно формировала образ осваиваемого азиатского пограничья, отвечающий жизненным интересам и потребностям государственной власти. Данный образ нашел наиболее полное выражение в теории «естественных границ», обосновывающей неизбежность расширения имперского пространства. В процессе поиска эффективной модели административного структурирования региона Российское государство последовательно изменяло его юридический статус от окраинной (чужеродной) территории до внутренней окраинной провинции, имманентной имперскому пространству.

Таким образом, азиатское пограничье, с одной стороны, может быть определено в качестве мыслительных конструктов, созданных в российском имперском сознании. Конструируя целостное представление о собственной причастности к степному геополитическому пространству, империя создает символические атрибуты своей власти (политико-географические образы), которые подвергаются определенным изменениям в соответствии с потребностями конкретной ситуации. С другой стороны, азиатское пограничье может восприниматься в качестве пространства, на котором взаимодействуют различные социокультурные сообщества, находящиеся на различных стадиях социально-экономического и политического развития. В процессе поиска оптимальных способов взаимодействия вырабатывается единая административная модель, определяющая этапы освоения степного пространства. Данная модель воплотила в себе основные атрибуты пограничья как зоны столкновения различных сообществ, а также способов и форм их сосуществования (выживания) и взаимодействия на едином пространстве.

Размещено на Allbest.ru