Закрепление политико-правового статуса Бессарабской области в составе Российской империи: опыт применения конституционализма

Размещено на http://www.allbest.ru/

2

Закрепление политико-правового статуса Бессарабской области в составе Российской империи: опыт применения конституционализма

Красняков Н.И.

Статья продолжает исследования статуса периферийных территорий России имперского периода в системе государственного управления. На основе широкого круга источников анализируются процессы становления автономизма, в частности определения роли верховной власти и позитивации регионального и местного управления в Бессарабии. Отмечаются свойства формирующегося государственно-регионалистского характера властеотношений на западных рубежах Российской империи в контексте национальной специфики населения.

Ключевые слова: автономизм, административно-территориальное самоуправление, Бессарабия, империя, Россия.

автономия периферийная территория империя Бессарабия

Процесс присоединения молдавских территорий к России имеет длительную историю: еще в период вхождения Малороссии в законодательстве Московской Руси отражено следствие этого объединения и для Молдавии актом от 29 июня 1656 г. дана «Грамота Молдавскому воеводе Владетелю Стефану на принятие его со всею Молдавскою землею в подданство России, данная вследствие присланных от него Владетеля Стефана к Царю Алексею Михайловичу просительных грамот и статей, и присяга Молдавских посланников Митрополита Гедеона и Логофета Григория» [1]. По воле молдавского народа воеводой было приказано «бити тайно челом, чтобы Государь пожаловал, призрил на него Стефана Воеводу своею Государскою милостию, принял бы его под свою Государскую высокую руку, также как и Гетмана Богдана Хмельницкого и все войско Запорожское, и был бы над ними надо всеми православными Христианы един Он благочестивый Христианский Государь». Чтобы освободить молдавский народ «от ига Бусурманского» царь решил «Воеводу со всею Молдавскою землею» принять в состав России, а молдавская сторона обещала «служити, и прямити, и добра хотети безо всякого лукавства в правду». Но дальнейшие военные действия России на западном направлении остановили практическую реализацию договоренностей царя и правителей молдавского населения.

Через продолжительное время уже по другим основаниям - в итоге победоносной русско-турецкой войны 1806-1812 гг. - к России по Бухарестскому миру от Турции без специальных условий в виде аккордных пунктов и жалованных грамот отошла часть княжества Молдавского - Бессарабия. Область, присоединенная трактатом, состояла «из трех частей:
I часть - присоединенная от Молдавии или бывшие цынуты: 1) Гречань, 2) Кодру, 3) Хаторничень, 4) Орхей, 5) Сорока и часть Ясского цынута; II часть - от Турции: бывшие раiи, или христианские провинции, управлявшиеся до того особыми пашами, с городами: Хотином, Бендерами, Аккерманом, Рени или Томаровым и Измаилом, и III часть, известная под именем Буджака, или собственно Турецкой Бессарабии…» [2, с. 10]. По сути, к Российской империи были присоединены неоднородные по своему историко-политическому прошлому территории, а потому можно предполагать, что с самого начала население этого края не четко осознавало общие интересы и не было готово к высокой степени самоорганизации на основе совместных территориальных, производственных или корпоративных целей.

В духе уже сложившихся к этому времени автономистских государственных управленческих традиций XVIII в. Александр I указом от 23 июля 1812 г. объявил, что «жителям Бессарабской области предоставляются их законы», право широкого самоуправления в рамках российских законов, а также устанавливалась структура власти в этой территории. Как и обычно, в таких случаях, провозглашение прав о «преимуществах Бессарабской области» носило общий характер и было выражено следующей формулой: «Рассмотрев предварительно настоящее положение ее, гражданский губернатор представит проекты учреждения судебной и административной частям, определит, какие права и преимущества, согласно с разумом данных ему постановлений, могут быть присвоены жителям сей области». Кроме того, объявлялось, что «все жители сей области и те, которые в оной поселятся, освобождаются на три года от всякой подушной подати и поземельного сбора в казну», а также от рекрутской повинности [3].

Следует учесть, управление областью оставалось на тех же основаниях, что и прежде, но властные полномочия разделялись: по военной части, к которой относились крепости, принадлежали генералу-командующему войсками на границе; по гражданской - особому гражданскому губернатору, который, соответственно, ведал всей областью. Гражданская правительственная власть сосредотачивалась в двух департаментах - в компетенции первого находились дела управления и суда, ко второму относились хозяйственные дела. Каждый департамент состоял из трех экспедиций, управляемых особыми советниками из местных помещиков. Департаменты являлись коллегиальными учреждениями, формировавшимися на основе назначения. Советники обоих департаментов составляли под председательством губернатора общее собрание. Дела производились на молдавском языке и решались на основании местных обычаев [2, с. 11]. Духовное управление, отнесенное в особую епархию, под названием «Кишиневской и Хотинской», с 1813 г. подчинено заведыванию экзарха, митрополита Молдаво-Валахского Гавриила, перешедшего в российское подданство. Такое решение отражено в указе от 21 августа 1813 г.: в Кишиневе без изменения существующей церковной организации по предложению Синода устроена Епархия Кишиневская и Хотинская, предусмотрены меры по ее организации, повседневной деятельности, финансовому обеспечению [4].

Реализация изложенной принципиальной позиции верховной власти последовала в указе от 2 февраля 1813 г., которым проводится дальнейшая регламентация местной системы управления и подчеркнуто в очередной раз, что «жителям предоставлены их законы». Губернатору поручалось председательствовать в общем собрании департаментов. Первый департамент состоял из трех экспедиций: первая - «для судных дел», из четырех живущих в области помещиков; вторая - «для дел уголовных и следственных», из трех молдавских помещиков и одного русского штаб-офицера; третья - «для заведывания градскою и земскою полициею» включала одного советника из русских штаб-офицеров. Второй департамент также объединял три экспедиции: статистики, финансов и торговли в совокупности с промышленностью, и в составе каждой назначался один советник из русских штаб-офицеров или молдавских помещиков - на усмотрение губернатора. Относительно финансов сказано, что второй экспедиции второго департамента «принадлежит сбор бара, следующего в государственную казну с Бессарабской области, всеми приходами и расходами, откупами, а также наряда, делаемыми от обывателей по надобности короны, под названием хавалеков» [3], следовательно, новых налогов не вводилось, система обложения не менялась. Среди мер властного освоения новой территории Положением Комитета Министров от 21 апреля 1815 г. «Об отдаче на откуп сбора доходов в Бессарабии» [5] был продолжен откупной порядок казенных сборов и на место отправлялся «значащий чиновник», которому управляющий Бессарабской областью должен был содействовать в этом вопросу и подчиняться его требованиям. Посланный чиновник должен был представить предложения по улучшению управления в новой территории государства.

Положением комитета министров от 26 апреля 1815 г., объявленному Сенатом к исполнению министром юстиции «О рассмотрении следственных дел, производимых в Бессарабской области, в 5 департаменте Сената» [6] дела о должностных преступлениях местных чиновников были отнесены к компетенции Сената, тогда как по общему правилу «производимые по сему предмету дела о чиновниках в преступлении должностей, вносить в Правительствующий Сенат, в случае несогласия его с заключением губернских мест». Указом Сенату от 26 ноября 1815 г. «О рассмотрении решенных в общем собрании бессарабского областного правительства дел, в 4 департаменте Сената до образования судебной части в Бессарабии» [7] временно предусматривалось решение гражданских дел «на основании существующих законов, по апелляциям тяжущихся».

Осуществление властных полномочий в основном местными доверенными лицами на основе прежнего публичного и частного права под руководством и надзором представителя короны, очевидно, было по достоинству оценено в столице империи, сделаны выводы об успешной политико-правовой инкорпорации территории, и в 1816 г. статус власти Бессарабии в составе иерархии центральных учреждений изменен. В«Выписке из Высочайше конфирмованной записки, служащей полномочному Наместнику Бессарабии руководством к образованию Правления Бессарабской области» [8] отмечается, что по отношению к округе военных гарнизонов «воинские начальники самовластно преступают границы своих принадлежностей» (полномочия по суду и расправе. - Авт.), а потому необходимо «предместья крепостей впредь зависеть будут от гражданского начальства», за исключением чрезвычайных ситуаций войны и природных катаклизмов. Исходя из того, что молдавское население малочисленно, император подтвердил освобождение жителей Бессарабии от рекрутской повинности на неопределенное время. Однако наместнику поручается «употребить свое попечение» для организации из местного населения «пограничной стражи по линии Прута и Боковины», чтобы сохранять и развивать способности к ведению военных действий. Указом от 26 мая 1816 г. Александр I объявил высочайшее назначение в область «полномочного Наместника» генерал-губернатора Бахметьева, а от министров потребовал не считать «уже более области сей в такой зависимости, в какой внутренние губернии российские от них находятся, кроме министра внутренних дел, которому должно продолжать переписку по поселению сербов, болгар и варшавских колонистов». Министрам поручалось «по своей части передать ему дела», которые прежде поступали в Сенат. Соответственно объявлялось, что вся переписка этой области будет производиться на имя императора. Наместнику поручалось на месте оценить ситуацию в нуждах населения и власти и на основании декларированных норм разработать основы управления Бессарабией [9].

Созданный и обсужденный с участием представителей местного общества проект устава образования Бессарабской области был одобрен монархом. В рескрипте от 29 апреля 1818 г. к исполнению «Устава образования Бессарабской области» [10] Александр I обращал внимание наместника: «Сии новые учреждения основываются на правилах, начертанных Мною в наставлении, данном вам в руководство. Они были подвергнуты благоразумному суждению совета, составленного из мужей, коим положение и существенные нужды сего края известны. Они служат сами себе верною порукою и будут исполняемы с точностью и успехом, быв выражением чистосердечного и справедливого желания жителей сей области. Я желал видеть оное исполненным посредством распоряжений, кои поручаю вам ныне привести в действие и кои, надеюсь, прийдут в цветущее состояние под покровительством Правления, отличающегося свободностью своих правил, а еще более строгим беспристрастием, необходимым для точного приведения оных в действие. Бессарабская область сохраняет свой народный состав и, вследствие сего, получает и особый образ управления». Законодательный акт содержал проект Устава для управления Бессарабией, который при дальнейшей реализации предполагалось совершенствовать соответственно условиям практического осуществления содержащихся в нем нормативных положений».

Пограничное положение Бессарабии определило, «чтобы оная и по гражданскому ее управлению, состояла в главном ведомстве и надзоре Военного начальства», потому она была включена в предметы ведения Подольского военного генерал-губернатора. Специальная система управления предусматривала во главе административной организации этой территории коллегиальный орган, получивший название «Верховный Совет области», из президента, четырех членов областного правительства и шести депутатов. В нем было сконцентрировано руководство администрацией и судом - «всеми вообще делами по области, как-то: распорядительными, исполнительными, казенными и экономическими; а также апелляционными, уголовными и следственными, равно гражданскими, тяжебными о всяком имуществе движимом и недвижимом, и о размежевании земель». Совет необходимо отнести к высшим органам управления территорией и к центральным ведомствам империи, созданным на новых для России основаниях, поскольку он подчинялся лишь верховной власти и не зависел от сената и министерств. Дела в Верховном совете Бессарабской области решались окончательно, большинством голосов, апелляция не предусматривалась, то есть сразу же подлежали реализации. Но был возможен порядок пересмотра решения в виде подачи жалобы, процедурно в следующем виде: «на Областной Совет … Государственному Совету, посредством Министра Юстиции или Генерал-Прокурора. Совет Областной все вообще дела Бессарабского края, чрезвычайные или заключающие в себе особенную важность и требующие новых постановлений в отмену или дополнение прежних, либо совершенно новых, рассматривает общим своим собранием по предложениям военного генерал-губернатора… После чего мнения Совета для утверждения оных высшей властью вносятся в Государственный Совет при представлении Военного Генерал-Губернатора через Генерал-Прокурора».

Формирование состава совета происходило по двум основаниям - назначение по должности от короны и по выбору от местного дворянства, соответственно, в него входили: президент совета - Подольский военный генерал-губернатор, главный начальник области, и члены совета: гражданский губернатор, вице-губернатор, два председателя судов - уголовного и гражданского, а также шесть депутатов, избранных дворянами на три года, которых непосредственно утверждал военный генерал-губернатор, в их же числе был и областной предводитель дворянства. Система областных учреждений строилась по такому принципу, что позволяло признавать «народный состав» власти, а, кроме этого, такой ее характеристике способствовали производство местных дел преимущественно на молдавском языке. Устав устанавливает следующее правило: «Дела в Совете производятся на Российском и Молдавском языках, по роду для них свойственному, то есть распорядительные, казенные, уголовные и следственные по Русски и по Молдавски…, а гражданские тяжебные и межевые дела отправляются на одном языке молдавском».

«Особый образ правления», предписанный Уставом для области, предусматривалось реализовать через установление четких границ действия общеимперского и местного права, то есть посредством разграничения его применения. Законы империи действуют в категории «распорядительных, казенных, уголовных и следственных» дел, однако отмечается, что, применяя российское законодательство, нужно «сохранять права и обычаи земли в отношении защищения частной собственности». Кроме того, уточнялось, что «гражданские тяжебные и межевые дела… судятся по основанию законов и обычаев молдавских», также местное право сохраняло действие в налоговом хозяйстве. Упорядочение налоговой обязанности населения строилось на таких же принципах учета местных особенностей: «Бессарабская область, пользуясь Высочайше дарованным ей преимуществом, сохраняет в полной мере права свои в отношении платежа казенных податей и сбора общественных и земских повинностей. Посему и подвергается она тем только податям и повинностям, какие установлены Молдавскими узаконениями и обычаями земли». И после перечисления их в акте, подчеркивается, что «сверх вышеизъясненных казенных и общественных податей и сборов, а также таможенных пошлин, никакие другие налоги в Области существовать не могут без Высочайшей Его Императорского Величества воли на восстановление оных». А потому относительно возникающего автономного бюджета Бессарабии дается указание: «Областные казенные суммы подлежат двоякому распоряжению. Одни следуют в состав общих государственных доходов, а другие обращаются для местных по области употреблений… Посему Областное Правительство, удовлетворив всем издержкам, по штату для области определенным, обязано будет об остатке казенных сборов распорядиться таким образом, чтобы девять частей из оных отправлены были для причисления к общим государственным доходам и десятая из оных часть… отделялась бы для вышеизъясненных по области употреблений».

Предметы ведения и полномочия областного губернатора регламентировались узаконениями «в России существующими о должности гражданских губернаторов». Власть управления под его руководством разделялась на два вида: для губернского и казенного управления - бессарабское областное правительство из гражданского губернатора, вице-губернаторов, советников, губернского казначея и ассесоров; для «суда и расправы» - уголовный и гражданский областные суды. Областное правительство состояло из двух экспедиций, в частности, первой предстояло «производить все без изъятия дела распорядительные» на основании учреждения о губерниях 1775 г.; для второй вменялось в обязанность «заведывать делами казенными и экономическими, руководствуясь правилами, изложенными в особо составленной для нее инструкции». По Уставу в области функционировали представительства центральных ведомств: прокуратура, приказ общественного призрения, почтовая контора, казначейство. Сохранение местных управленческих традиций выразилось в регламентации деятельности общественно-территориальных органов: обеспечивающих благочиние населения земской полиции и земского исправника, цынутного суда для охраны «права и преимуществ земли законами или обычаями утвержденными» и цынутного прокуратора, обязанных при исполнении своих задач руководствоваться общеимперскими целями: «наблюдать, дабы в цынуте (примерно такая же административно-территориальная единица, что и уезд во внутренних губерниях России - автор) ничего противного власти, интересу, законам, учреждениям и повелениям Императорского Величества и общему благу не происходило».

Уголовный и гражданский областные суды состояли из назначаемых короной председателей и советников, причем два из них определялись императором, пять избирались дворянством, после чего все назначались на должность подольским генерал-губернатором. Приговоры уголовного суда проходили утверждение гражданского губернатора, а решения гражданского суда «по делам тяжебным» были окончательными, но могли быть пересмотрены в апелляционном порядке в верховном совете в случае законных оснований. Кроме того, закон содержал оговорку относительно споров с присутствием государственных интересов: «по делам казенным гражданский областной суд не заключает решительного приговора, но соблюдая по оным, порядок, российскими узаконениями предписанный, полагает тут мнение свое и таковое отправляет в областной правительство». Позже указом от 1 апреля 1819 г. [11] была учреждена специальная судебная инстанция по товарно-денежным правоотношениям - коммерческий суд Бессарабской области. Его функционирование регламентировалось на общих для империи основаниях, от 10 марта 1808 г. по «Уставу Коммерческого суда для Одессы» [12], провозглашавшим главным назначением этого судебного учреждения «споспешестование к распространению торговли».

Таким образом, наглядно видно: император выражал волю учета местных традиций и даже расширения самоуправления в области, но в то же время административное учреждение оказывалось последней и вышестоящей инстанцией для областных судов, что, впрочем, в контексте подчинения всего управления области военному генерал-губернатору не выходит за рамки предусмотренной верховной властью в Бессарабии системы. В этом же ключе уставом оговаривалось, что «жалобы на областное правительство обращаются в верховный совет области в оном получают окончательное разрешение», в этом, полагаю, проявляется еще одна черта бессарабского управления как административно-территориальной автономии. На наш взгляд, есть смысл считать Устав 1818 г. Бессарабии и соответствующую ему административную практику схожими с Учреждениями о сибирских губерниях 1822 г. в силу того, что оба эти акта утверждали региональную административную автономию в территориях, население которых прежде не имело опыта национально-политического управления. На этом фоне управленческую систему Польши и Финляндии тем более следует относить к формирующемуся в начале XIX в. в империи государственно-регионалистскому типу властных отношений в унитарном административно-территориальном устройстве России. В созданной в Бессарабской области автономной системе государственного управления проявилось стремление учесть геополитическую реальность - во-первых, рубежный к цивилизованной Европе край пределов империи, во-вторых, молдавский народ давно просился в российское подданство и, в-третьих, общая тенденция в государственном строительстве западных территорий в начальный период объединительного процесса, о чем свидетельствует, в частности, выступление императора в 1815 г. перед польским сеймом о желании распространить конституционный порядок на всю Российскую империю. Однако в контексте обобщающей характеристики эволюции имперского управления в западных территориальных автономиях за период XVIII в. можно дать лишь противоречивую оценку правительственной политики по организации власти в Бессарабской области, ведь такой широкой автономии здесь не требовалось - население было неконсолидированным. Возможно, все же такая мера была вынужденной, стала результатом сложившейся геополитической ситуации в Европе, где явно прослеживались противоречия основных держав - Турции, Австрии и России, а потому необходимо было не допускать даже повода к внутренней нестабильности, а, может быть, следуя политическому обычаю, определение широкого самоуправления до сих пор представлялось верховной власти средством инкорпорации в единый государственный механизм.

Оценивая меры управленческого воздействия империи на молдавскую территорию, объективно значимыми следует признать взгляды современника, высказанные одним из русских вице-губернаторов области в 1823 г.: «Следуя природному милосердию и здравой политике, Государь всем народам, покоренным его оружием, оставляет прежние законы и обычаи, все права и преимущества, коими пользовались они до завоевания… Бессарабская область не только в сходствие с остзейскими провинциями и губерниями обратно от Польши к России присоединенными состоит на особых правах, но, подобно Царству Польскому и Великому Княжеству Финляндскому, имеет какое-то особое политическое существование. Она лежит между трех империй и от Австрии и Турции, равно как и от России отделяется карантинными и таможенными линиями; но что более отличает ее от других наших владений, она имеет собственное свое высшее судилище. Сие судилище украшено великолепным титлом Верховного совета; оно должно состоять из мужей опытнейших сего края» [13, с. 442]. Быстро прогрессирующая историко-юридическая наука Российского государства второй половины XIX в. в трактовке известного профессора международного права Б.Э. Нольде придерживалась не особенно четких суждений о бессарабском уставе 1818 г., например, что «область устроена, сколько позволяли местные обстоятельства, по образцу внутренних губерний» или «Бессарабии предоставлена была довольно значительная доля местного самоуправления… Вся администрация Бессарабии в это время была выборною и широко пользовалась своими старинными обычаями и правами», а также мнение об Уставе образования Бессарабской области как о «попытке русской государственной власти организовать провинциальную самостоятельность» [13, с. 441]. Думается, практическое значение Устава заключается в создании единого политико-правового пространства России и Бессарабии, а также в необходимости правоприменителю руководствоваться преимущественно им, его толковать в качестве закона, то есть верховная власть извлекла урок из присоединения западных губерний, Малороссии и Прибалтики в XVIII в., где был санкционирован и действовал неописанный, непонятный и непонятый обычай. Для центральной и местной власти Устав должен был выступать основой при совершенствовании законодательства, но обобщенную характеристику с методологической точки зрения этому акту можно было бы изложить исключительно после продолжительного его действия, дополнения и изменения его положений практикой государственного регулирования, но исторически объективирования правил Устава Бессарабской области в полной мере не произошло - его основные принципиальные нормы отменены через 10 лет.

Вопреки цивилизованным намерениям императора Александра I, гарантированное привилегированное положение местного общества в областном управлении не создавало устойчивого состояния соблюдения законности, о чем подробно повествуется в утвержденном императором положении комитета министров от 2 сентября 1824 г. «Об определении в Бессарабской области земских исправников и заседателей от короны» [14]. Занимавший должность генерал-губернатора граф Воронцов сообщал: «земское полицейское управление сей Области (осуществлялось выборными уездными исправниками. - Авт.) находится в дурном и даже совершенно расстроенном положении; что противузаконным оного действиям и злоупотреблениям, насилиям, беспорядкам всякого рода, нет пределов, и что все усилия высшего начальства для улучшения сей части бесполезны, ибо успеху неодолимо препятствует ненадежность избираемых дворянством исправников и заседателей» и при этом добавляет о возможностях исправить имеющимися средствами сложившуюся ситуацию следующее: «выбору по нынешнему числу и состоянию дворянства и не могут быть лучше… в последнее собрание избирателей было 100, а мест, зависящих от избрания - 81; следственно, почти нет пользы входить в рассмотрение большей или меньшей надежности кандидатов». На основании изложенных наместником оценок, принимая во внимание суждения министров, императором решено было назначать на должности земских исправников и заседателей представителей коронной власти. Тем более что молдавское дворянство «весьма малочисленно, сверх того многие недостаточно еще доказали свое дворянское происхождение, а иные, хотя и дворяне, но по прежнему весьма бедному состоянию своему не могли ни приобрести нужных сведений, ни составить себе нравственных правил, долженствующих руководствовать истинно благородного человека на поприще государственной службы».

Независимое положение суда в Бессарабии менялось постепенно - первоначально конфирмованным докладом статс-секретаря графа Каподистри от 16 марта 1822 г. создана апелляционная инстанция на решения Бессарабского Верховного совета под наименованием Временного комитета (акта от такого числа в ПСЗ нет вовсе, в ближайшие дни к этой дате какие-либо решения по делам Бессарабии также отсутствуют, тем не менее о нем имеются ссылки в законодательстве. - Авт.). Но существенные изменения внесены именным указом Сенату от 3 августа 1825 г. «О переносе дел на апелляцию из Бессарабского областного гражданского суда во 2-й департамент Сената и о решении оных по местным узаконениям и обычаям Бессарабской области» [15], которым установлена подведомственность местных учреждений по судебной части Сенату. Применяя общий апелляционный порядок к Бессарабии, верховная власть все же оговаривала, что «до приведения к окончанию свода в одно уложение местных гражданских законов и обычаев поступать таким образом: а) тяжущийся по объявлении узаконенным порядком неудовольствия на решение Бессарабского областного гражданского суда, должен в сей же суд внести и апелляционную жалобу…, не пропуская общего годовалого срока; б) гражданский суд… обязан как оную, так и самое дело в подлинниках с переводами на российский язык представить немедленно в правительствующий сенат, присовокупя также в переводе выписку тем местным законам и обычаям, которыми суд руководствовался». В результате данных мер за ненадобностью упразднялся Временный бессарабский комитет, у Бессарабского верховного совета изымались полномочия по «делам судебным, тяжебным и уголовным».

Настойчивость назначенного в 1823 г. новороссийским генерал-губернатором и полномочным наместником Бессарабии князя Воронцова привела к тому, что неподготовленность и малочисленность бессарабского дворянства, неспособность созданной политической системы функционально действовать, ставшие основными причинами принятия перечисленных актов, были законодательно обобщены и привели к полной отмене устава 1818 г. указом от 29 февраля 1828 г. «Учреждением для управления Бессарабской областью» [16], в котором новый император Николай I «пользам края и общему государственному порядку управления сходственным» определил новое учреждение для управления бессарабской области. В итоге в территории введены в действие общеимперские законы, «исключая тяжебные дела», при производстве которых руководствовались местными обычаями [2, с. 13]. Верховный совет упразднялся, а вместо него создавался областной совет, состоящий исключительно из чиновников по назначению и не связанных с представительством местных корпораций. Устанавливалось принципиально новое положение в управлении: «Как предметы обязанности, образ действия и ответственность всех мест и лиц по управлению Бессарабской Области, так и порядок подчинения, определяются общими Государственными постановлениями, то есть теми правилами, кои действуют и впредь издаваться будут по внутренним в государстве губерниям». Следовательно, идеи автономии и «гражданского самоуправления» Бессарабии оставались в прошлом, причем верховной властью не были оговорены какие-либо временные рамки осуществления этих преобразований в крае, а приемы юридической техники указа точно свидетельствует об интеграции местного управления в имперский государственный механизм. В качестве отдельных элементов остатков местного самоуправления и «привилегий» можно считать сохранение прежних сословных прав, освобождение от рекрутской повинности, решение гражданских дел по «молдавским правам» и возможность занимать некоторые должности дворянам подобно тому, как во внутренних губерниях.

В учебнике «Русское государственное право» доктора государственного права, ординарного профессора полицейского права И.Е. Андреевского дана сложившаяся на практике характеристика сочетания общего и особенного в бессарабском управлении ко второй половине XIX в.: «Бессарабская область … получила в 1828 г. управление, подобное русским губерниям, с сохранением названия области и с некоторыми особенностями. Под главным ведением новороссийского и бессарабского генерал-губернатора, управление области вверено губернатору и следующим установлениям: 1. Областной совет, состоящий под председательством генерал-губернатора (в Кишиневе), из губернатора, областного предводителя дворянства, вице-губернатора, председателя казенной палаты, управляющего палатой государственных имуществ, председателя областных судов (гражданского и уголовного) и двух бессменных членов, определяемых по представлению генерал-губернатора, рассматривает важнейшие дела по частям распорядительной и хозяйственной; с его разрешениями, для получения ими законной силы, должен быть согласен генерал-губернатор. Совет собирается непременно два раза в году - в мае и ноябре, но может быть созываем и по мере надобности; канцелярии при совете не положено: дела производит один из членов. 2. Областное правление, устроенное на общем основании губернских правлений, с той разницей, что при нем, а не отдельно состоят: приказ общественного призрения и врачебная управа. 3. Казенная палата не представляет важных особенностей. 4. палата государственных имуществ учреждена на общем основании, но в сокращенном составе: управляющий, один советник, областной лесничий и асессор. 5. Областные суды, уголовный и гражданский, представляют только то отличие сравнительно с губернскими палатами, что здесь, вместо товарищей председателей, имеются по два советника от правительства. 6. Уездное (цынутное) управление важных особенностей, кроме состава уездных судов, не представляет [17, с. 438-439]. Следовательно, качественных особенностей в основах формирования, принципах деятельности, предметах ведения и полномочиях администрации Бессарабии не обнаруживается.

Что касается толкования, определения действия местных источников гражданского права для правоприменительных правительственных учреждений и отдельных должностных лиц, то оно было затруднено вследствие разрозненности правовых актов, к которым относились: Ручная книга законов или так называемое Шестикнижие Арменопула, Соборная грамота князя Маврокордато и Краткое собрание законов, извлеченное из царских книг боярином Андронакием Доничем. Еще в момент присоединения Бессарабии под председательством наместника была создана комиссия «для приведения всех сих источников в известность и порядок», но ее деятельность не увенчалась конкретным результатом. И лишь к 1831 г. Азиатским департаментом министерства иностранных дел была закончена работа по переводу этих актов и тогда разослали типографские экземпляры во все присутственные места Бессарабии, то есть все прежние издания признавались недействующими. Русские же законы при решении гражданских дел позволяли преодолевать возникающие пробелы в правовом регулировании частных случаев [18, с. 54-55]. Таким образом, государственное единство России в Бессарабии с момента ее присоединения получило еще одно средство обеспечения - установленную сверху и оформленную законом административно-территориальную форму автономизма, однако заметим, что такая мера развития и применения в практике управления не получила ввиду неподготовленности населения к широкому самоуправлению и самостоятельности-обособленности от правительственных учреждений и позитивного права империи.

Литература

1.ПСЗ-I. Т. 1. № 180.

2.Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами генерального штаба. Бессарабская область. Составил генерального штаба капитан А. Защук. Часть 12. СПБ., 1862. Б. с. / Российский государственный исторический архив, Научная справочная библиотека.

3.Материалы для новейшей истории Бессарабии. Кишинев, 1868. Б. с. / Российский государственный исторический архив, Научная справочная библиотека.

4.ПСЗ-I. Т. 32. № 25441.

5.ПСЗ-I. Т. 33. № 25825.

6.ПСЗ-I. Т. 33. № 25830.

7.ПСЗ-I. Т. 33. № 26008.

8.ПСЗ-I. Т. 33. № 26271.

9.ПСЗ-I. Т. 33. № 26289.

10.ПСЗ-I. Т. 35. № 27357.

11.ПСЗ-I. Т. 36. № 27750.

12.ПСЗ-I. Т. 30. № 22886.

13.Нольде Б.Э. Очерки русского государственного права. СПб., 1911. 554 с.

14.ПСЗ-I. Т. 39. № 30048.

15.ПСЗ-I. Т. 40. № 30439.

16.ПСЗ-II.Т. 3. № 1834.

17.Андреевский И.Е. Русское государственное право. СПб., 1866. 496 с.

18.Даневский П. Об источниках местных законов некоторых губерний и областей России. СПб., 1857. 79 с.

Размещено на Allbest.ru