Судейские чиновники на Урале и в Западной Сибири в 1780–1796 гг.: социальный профиль, профессиональный облик

Размещено на http://www.allbest.ru/

2

Судейские чиновники на Урале и в Западной Сибири в 1780-1796 гг.: социальный профиль, профессиональный облик

Воропанов В.А.

В статье анализируется кадровый состав государственных учреждений в период возникновения и становления региональной группы имперской судебной бюрократии. Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ («Особенности функционирования региональных судебных систем в Российской империи во второй половине XVIII - первой половине XIX вв.»), проект № 09-03-85301а/У.

Ключевые слова: личный состав, реформы, судебная бюрократия.

кадры судебная системы имперская бюрократия

Региональный аспект проблемы возникновения и становления, социокультурных характеристик отечественной бюрократии в 1990-х гг. превратился в самостоятельное направление историко-социологических исследований. Современные авторы обращаются к изучению функциональных групп местного чиновничества [1]. Частью государственного аппарата Российской империи дореформенного периода являлись судейские коллегии уездного и губернского уровней.

Становление и развитие судебной бюрократии было связано с проведением губернской реформы Екатерины II, осуществленной на Урале и в Сибири в период 1780-1785 гг. Численность судейского «корпуса» устанавливалась в соответствии с демографическими и географическими условиями регионов. Порядок отбора и назначений служащих зависел от статуса должности в табельной иерархии. В IX классе значились вакансии председателя нижней расправы, учрежденной для сельских сословий, и заседателя уездного суда, введенного для дворян и разночинцев.

Нехватка кадров повсеместно восполнялась приемом в гражданскую службу отставных офицеров. Не нарушая древней традиции, дворяне предпочитали обре¬тать чины в вооруженных силах, минуя низшие ступени статских званий, широко доступных разночинцам. Получив отставку, пра¬порщики, поручики, капитаны и майоры могли продолжать службу в табельных должностях государственных учреждений.

Воинские чины носили 9 из 13 вятских расправных судей 1780 г. [2, с. 34-50] Кадровый отбор основывался на качестве карьеры служащих, офицерам засчитывались боевые заслуги, однако наличие статского опыта давало относительные преимущества. Предварительная квалификация судей была различной. Так, подпоручик Ф.Ф. Милле с 1766 г. возглавлял провинциальную администрацию и в сентябре 1783 г. был перемещен с должности шадринского воеводы на вакансию расправного судьи [3]. Судья Екатеринбургской распра¬вы А.Е. Токарев после увольнения с военной службы в 1781-1784 гг. работал заседателем в нижнем земском и уездном судах [4]. Верхотурскую расправу в октябре 1781 г. возглавил Г.М. Сажин, бывший крестьянский рекрут, дослужившийся до чина прапорщика [5].

Из 6 офицеров, определенных в нижние расправы Уфимского наместничества в начале 1780-х гг., 3 работали в гражданском ведомстве с середины 1770-х гг. [6] Оренбургский судья Е. Алейманов за 29 лет службы во внешних походах не участвовал, но, как следует из записи в формулярном списке, «во время внутренних неустройств во многом против бунтовщиков башкирцев и другаго народа людей, а также против киргизцов в партиях и на сражениях неоднократно находился». Деятельное участие в походах против «воров» и операциях по умиротворению края приняли уфимский судья М. Бекчурин и мензелинский С. Буткевич [7]. В русско-турецкую войну выслужили чины челябинский и белебеевский судьи. Достоинства бирского судьи были также известны главе администрации по поручению ему в воинской службе «особенных должностей» [8]. Делая назначения в национальные расправы, наместник учитывал понимание чиновниками культурно-языковых особенностей членов коллегии и подсудного населения. В Бирск и Челябинск А.И. Апухтин направил людей, отобранных им «по способности и по сведениям башкирских и мещерякских обычаев и обрядов, находя достойными быть расправными судьями». В частности, А. Михайлов, заметил глава администрации, вырос в обществе башкир и «достаточное приобрел сведение как в знании их языка, так и во всех нравах и оборотах» [9]. М. Бекчурин до назначения в «башкирскую» расправу работал переводчиком тюркского языка в губернской канцелярии.

В 1780-1790-х гг. продолжительность службы должностных лиц росла, способствуя освоению чиновниками обязанностей и повыше¬нию их компетентности. В 1789 г. из 10 судей Пермской губернии, ограниченные све¬дения о которых сохранились в государственном архиве области, 5 были награждены табельными чинами в армии, но в статское ведомство переведены в начале 80-х гг. В должностях с 1781 г. оставались ирбитский судья А.В. Пенкин, верхотурский судья Г.М. Сажин, с 1784 г. екатеринбургский судья А.Е. Токарев. Обязанности членов земской полиции ранее исполнили двое офицеров. Из статских служащих с 1782 г. возглавляли Чердынскую расправу И.Д. Прозоров и Алапаевскую В. Смирнов [10]. В.О. Логинов с 1782-го по 1797 г. бессменно отправлял правосудие в Красноуфимской округе [11, с. 111]. Только 1 из 10 судей не получил до 1789 г. опыта судопроизводства - коллежский секретарь И.К. Нордман, 20 лет строив¬ший карьеру в гражданском ведомстве.

Из 9 известных судей, возглавлявших в 90-х гг. южно-уральс¬кие расправы, 6 начали карьеру в армии. После отставки 2 служа¬щих последовательно занимали посты заседателей и исправ¬ников в земских судах и после назначений в 1789 и 1796 гг. осу¬ществляли судебную деятельность до начала XIX в. Бугульминскую расправу в 1789-1797 гг. возглавлял бывший заседатель верхнего земского суда. Трое бывших офицеров оставались в должности судей свыше 10 лет [12]. Статские чиновники, находившиеся на службе с 1757 и 1769 гг., провели в должности по 6 лет. А. Михайлов, служивший в учреждениях Челябинска с 1746 г., исполнял обязанности судьи до июня 1794 г. [13]

Ответственно относилась к подбору руководителей расправ высшая администрация Тобольского наместничества: в 1789 г. из 10 известных западносибирских судей 8 вышли из канцелярс¬ких штатов [14]. Опытным делопроизводителем формулярные списки представляют Ф. Булдакова, служившего копиистом с 1753 г., в 1782-1783 гг. - в канцелярии верхней расправы, где «неусыпными ево трудами» были окончены 175 дел, по которым содержалось под стражей 315 лиц. В 1784-1785 гг. чиновник решал нотариальные вопросы в гражданской палате, проявляя «всевозможное старание», затем «с радением и успехом» возглавлял Туринскую расправу, передав к 1790 г. в архив без замечаний начальства 885 дел. Тюменский расправной судья П. Суха¬рев в службе находился с 1765 г., в 1782 г. был прикомандирован к губернскому прокурору, позже возглавлял канцелярию надворного суда. В Бере¬зовскую расправу в июне 1786 г. был назначен А. Кашпирев, сын боярский, не имевший табельного чина, но длительное время занимавшийся ясачным сбором среди хантов [15]. В 1794-1796 гг. Ачинской расправой руководил прапорщик М.П. Телцов, с 1788 г. занимавший должность заседателя в нижнем земском суде, с 1789 г. - исправника в Ачинском уезде [16, с. 186].

В 1780-1781 гг. по случаю открытия присутственных мест администрация Вятского и Пермского наместничеств организовала посредством наличных дворян и служащих выборы уездных судей и заседателей. В Вятке к занятию должностей явились 6 местных дворян и были приглашены офицеры Нижегородского батальона и Вятской инвалидной команды [17, с. 323]. В состав единственного суда вошли секунд-майор, прапорщик и заседатель без чина. Из 9 заседателей верхнего земского суда 4 носили воинские звания [2, 18].

С трудом шло укомплектование судейских вакансий в Пермском наместничестве ввиду малочислен¬ности чиновников, способных и достойных, по мнению губернского руководства, занимать классные должности и отправлять правосудие. В составе верхнего земского суда в 1782 г. не были замещены 3 вакансии. Два дворянина не имели чинов [19]. Местное «общество» пополняли приезжие офицеры, увольнявшиеся из армии. В 1782 г. из 7 губернских заседателей отставными военнослужащими являлись 2, в 1789 г. - 8 из 10 чиновников. Из 12 членов уездных судов в 1789 г. воинские чины носили 10. Офицеры осно¬вательно осваивали практику гражданского управления и суда: 8 состояли на статской службе с 1781-1783 гг. [20]

Уфимское губернское собрание 1782 г. баллотировало в сословные судьи исключительно отставных офицеров, удостоенных почетных должностей за отличия на военной службе. В коллегии Уфимского губернского суда боевыми наградами были отмечены 9 заседателей из 10, Оренбургского - 4, совестного - 1. В аттестате только одного из уездных чинов имелась ссылка на краткосрочную службу в качестве уездного стряпчего. В состав губернских заседателей вошел уфимский предводитель дворянства [21].

Вакансии членов нижнего и верхнего надворных судов в Тобольске высшая администрация также утверждала за отставными военными, набиравшими опыт гражданской службы. Так, в 1785-1786 гг. должность советника в верхнем надворном суде занимал секунд-майор П.И. Блохин, после отставки из армии в 1781 г. исполнявший обязанности прокурора в Тобольском и председателя в Пермском губернских магистратах [16]. Между тем, должности руководителей нижнего надворного суда в 1789 г. замещали коллежские секретари, числившиеся на статской службе с 1751 и 1755 гг. [22]

В списке надворных судей Колыванского наместничества 1796 г. 7 из 9 чиновников ранее служили в армии или в горном ведомстве, однако 5 из них до назначения исполнили гражданские должности, 4 оставались в сфере осуществления правосудия от 9 до 12 лет. В состав присутствий были введены губернские секретари 56 лет и 71 года, бывшие расправной судья (в 1789-1795 гг.) и секретарь верхней расправы (в 1782-1785 гг.). Одним из председателей коллегии с 1795 г. являлся В.А. Шабалин, переведенный в 1783 г. из уездных казначеев в заседатели нижнего надворного суда [23].

Руководство судами второй инстанции правительство поручало чиновникам с наиболее представитель¬ными послужными списками. 12 первых председателей верхних судов Уфимского наместничества перешли на статскую службу с военной, имея боевые награды и отличия. Среди них Д.В. Баранов участвовал в Семилетней войне, сражении при Цорндорфе и штурме Берлина, после отставки в 1779-1782 гг. являлся членом столичного Судного приказа. М.Ф. Брехов, взятый в службу солдатом в 1752 г., сражался при Гросс-Егерсдорфе, занимал прусские города, в 1773 г. оборонял от бунтовщиков Оренбург. Лифляндский дворянин К. Брикнер, выпускник кадетского корпуса, находился при взятии Хотина, Туртукая и других турецких крепостей, а также во многих «полевых баталиях» с войсками Османской империи. П. Бутырихин участвовал в боях под Пальцигом и Франкфуртом, взятии Кольберга в Семилетнюю войну, Хотина и прочих крепостей в русско-турецкую, обороне Саратова и Царицына от пугачевцев. Г. Чернов служил в армии с 1760-го по 1779 г., в 1771-1777 гг. решал военно-политические задачи в Крыму. На Кавказе, в Крыму, на Черном, Средиземном и Балтийском морях служили интересам России другие офицеры, определенные судьями в 1782-1783 гг. [24]

В пермских судах пополнение кадров шло за счет статских служащих. В 1782 г. из 7 известных судей гражданские чины носили 6, в 1789 г. из 10 - 7, причем отставные офицеры перешли в статское ведомство в 1782-1783 гг. [25] Так, Екатеринбургскую верхнюю расправу в 1782-1797 гг. возглавлял Г.М. Иконников, купеческий сын, выслужив¬ший чины в русско-турецкую войну, участник Чесменского сражения, с 1777 г. - чиновник таможенной канцелярии, с 1781 г. - асессор Пермской гражданской палаты [26].

Председателем 1-го департамента Тобольского верхнего надвор¬ного суда в марте 1782 г. был назначен коллежский советник П.Ф. Агеев, бывший асессор Юстиц-коллегии. Вторым департаментом с декабря 1784 г. руководил коллежский советник П.И. Непряхин, бывший полковой аудитор, работавший в канцелярии Сената в качестве протоколиста, затем секретаря, в 70-80-х гг. возглавлявший Кяхтинскую пограничную таможню, состоявший членом Главного правления заводов в Екатеринбурге, начальником золотых приисков, имевший отличия и благодарности по карьере. Из 4-х председателей губернского магистрата и верхней расправы 1 получил назначение в 1782 г. в результате отставки с воинской службы. Прочие носили статские чины [27].

Среди председателей колыванских судов второй инстанции 4, из которых 2 являлись бывшими аудиторами, получили в 80-х гг. основательный опыт судопроизводства, в том числе в качестве губернских стряпчих и советников палат. Два чиновника, включая отставного офицера, были назначены после длительной службы в гражданском ведомстве [28].

Обозначенные в законе 1775 г. классы должностей были высоки для местных чиновников, и власти решали кадровые вопросы, определяя служащих на вакансии «за уряд». Индивидуальные ранги, достигнутые расправными судьями, формально свидетельствуют об ответственных назначениях, проводившихся губернским начальством. В 1780 г. 9 из 13 вятских расправных судей носили чины VIII-IX классов. В результате отбора лиц на Южном Урале председатели расправ не уступали или превосходили в рангах судей дворянского сословия, в двух случаях обладая чинами VIII класса, в 4-х - IX, еще в 4-х - XII-XIII классов. Чины 5 из 9 южно-уральских чиновников конца 1780-х-1790-х гг. соответствовали VIII-IX классам, еще 4-х - XIII.

В то же время из 10 пермских служащих 1782 г. 2 заняли должности «за уряд» в ранге XII, 6 - XIII-XIV классов и 1 не имел табельного чина. В 1789 г. судьи Пермской губернии в 3-х случаях имели чины X-XII классов, в 7 - XIII-XIV. Среди вышеназванных сибирских судей числилось 2 отставных капитана, а также 3 служащих с чинами XII и 4 - XIII-XIV классов.

Из 10 уездных судей списков 1780, 1783 и 1789 гг. чины только 3-х соответствовали занимаемому положению, 3 обладали чинами IX и 4 - XII класса. В числе 20 дворянских заседателей, утвержденных в должности IX класса, значились губернский секретарь и 3 поручика, а также 11 обер-офицерских чинов ниже XII класса. Из 42-х губернских заседателей от дворянства (вакансии VII класса) 11 находились в чине VIII, 17 - IX, 5 - XII и 10 - XIII-XIV классов. Ниже классов занимаемых мест имели чины надворные судьи. В то же время председателями судов второй инстанции подбирались, преимущественно, чиновники, отстоявшие от должности только на один класс. Исключения допускались в судах для городских и сельских сословий. В состав Вятского губернского магистрата в 1780 г. был включен князь П. Шаховской в звании поручика. Губернский секретарь возглавлял департамент Вятской верхней расправы в 1787 г. [29] Коллежский секретарь и титулярный советник были допущены к руководству Колыванской верхней расправой в 1796 г.

Порядок замещения должностей обусловливал различия в социальном происхождении и имущественном положении служащих. В составе уфимских чиновников 1783 г. 4 из 10 расправных судей вышли из семей нижних воинских чинов, 2 записывались как дети приказнослужителей. Из 12 председателей судов второй инстанции, назначенных правительством, 4, включая надворного советника Д.В. Баранова, возглавившего уголовный департамент верхнего земского суда, права и привилегии дворянства выслужили в армии. Между тем, среди судей и заседателей, выбранных губернским обществом в учреждения первой, второй инстанции и совестный суд, бывших крестьян насчитывалось 3 из 37 отставных офицеров. В иных областях председателями во второй инстанции становились как природные дворяне, так и дети обер-офицеров, солдат, духовенства, приказнослужителей. Состав надворных судов в Колывани был наиболее разнороден: 4 дворян, включая испанца Дегарриго, по 2 выходцев из семей мастеровых и солдат, дети приказнослужителя и обер-офицера, 2 «немцев». Таким образом, различались социальное происхождение, этническая, конфессиональная принадлежность чиновников, исповедовавших православную, католическую и протестантскую ветви христианства.

Губернская администрация не рассматривала материального положения будущих судей. Уфимские дворяне проявили в 1782 г. корпоративный дух, баллотировав помещиков. Трое из 37 судей держали за собой 149, 116 и 108 крестьян. Восемь дворян имели в собственности от 25 до 80 крепостных людей, 7 - от 10 до 20, 5 - не более 7 и еще 5 - не более 4 крестьян. Девять заседателей официально жили на правительственное жалованье. Из 10 расправных судей за тремя было записано 2, 14 и 23 крестьянских души. Наконец, из 12 председателей верхних судов недвижимым имением не обладали 4. Еще 4 чиновника держали от 20 до 72-х крепостных и 4 - от 6 до 15 крестьян. В списки вятских и пермских чиновников не были внесены сведения об имущественном положении. Подавляющее большинство тобольских служащих ни людей, ни земли в собственности не имело.

Личный состав судей всех инстанций на востоке страны имел явные отличия от коллег центральных губерний. Так, в 1783 г. Ярославскую, Даниловскую, Петровскую, Рыбинскую и Угличскую нижние расправы Ярославского наместничества возглавляли потомственные дворяне, отставные офицеры, владельцы 16, 30, 52, 56 и 180 крепостных душ. Прапорщик А.И. Бутринов, 40 лет, служил в лейб-гвардии Семеновском полку, коллежский асессор И.М. Демьянов, 39 лет, в Преображенском, подпоручик Н.А. Нилов, 57 лет, в Измайловском. Премьер-майор Д.И. Савин, 37 лет, участвовал в военных действиях против Турции и Польши, В.О. Кузьмин, 42 лет, выпускник кадетского корпуса, в Семилетней войне и боевых операциях в Балтийском море. Предварительным опытом статской службы к моменту назначения в должность расправного судьи обладали трое бывших офицеров. В.О. Кузьмин между 1767 и 1770 гг. исполнял обязанности экономического казначея, с 1777 г. уездного стряпчего, с 1778 г. возглавлял Петровскую нижнюю расправу. В январе 1781 г. в Петровскую расправу был назначен Д.И. Савин. Н.А. Нилов с 1762 г. служил воеводой в Малоярославце, позднее экономическим казначеем, в 1778 г. возглавил Угличскую расправу. Наконец, А.И. Бутринов в 1780-1782 гг. находился в должности заседателя нижнего земского суда [30]. Состав расправных судей обновлялся за счет уволившихся из армии офицеров [31].

Председателем 1-го департамента Ярославской верхней расправы с октября 1782 г. являлся коллежский асессор А.Р. Зузин, 40 лет, обладатель 400 душ, выпускник Московского университета, уволившийся с воинской службы в 1766 г., работавший объезжим офицером Коллегии экономии, с 1773 г. избиравшийся дворянским предводителем, в апреле 1780 г. включенный в коллегию палаты гражданского суда. Вторым департаментом с апреля 1782 г. руководил коллежский асессор А.А. Горяинов, 33 лет, владелец 61 души, выпускник кадетского корпуса, уволившийся из вооруженных сил в 1773 г., в декабре 1779 г. назначенный асессором уголовной палаты [32].

Иначе выглядел состав сословных судей, формировавшийся титулованными и прочими дворянскими избирателями. Так, в декабре 1777 г. ярославский наместник сообщил монарху, что в сословные должности были «выбраны люди почтенные и любимые от своих собратий». Среди уездных судей оказались полковник, 2 подполковника, 5 майоров, гвардии капитан, флотский капитан 2 ранга, капитан и поручик, среди заседателей - подполковник, 9 майоров, 4 капитана, 5 поручиков, лейб-гвардии прапорщик, 3 прапорщика, а также надворный советник. В коллегию верхнего земского суда, в частности, вошли 2 полковника, 4 подполковника, 3 майора. Заседателями в совестном суде стали лица в звании полковника и коллежского советника [33, с. 33-36]. В декабре 1789 г. в состав Ярославского верхнего земского суда вошли коллежский и надворный советники, полковник, 2 секунд-майора, 2 флотских капитана, капитан, гвардии прапорщик и артиллерии подпоручик [34].

Формирование Сенатом коллегий судебных палат на Урале и в Сибири, как правило, потомственными дворянами, проходило подобно руководству судов второй инстанции. Примечательно, что ранги 22-х известных асессоров и советников 1780-х гг. не превышали VII класса, но, напротив, опускались до XII и XIII классов, причем государственная служба не менее чем 17 из них началась в армии, и переводы в статское ведомство состоялись в связи с открытием новых учреждений [35]. Так, в собрании департаментов Сената в июле 1781 г. вакансия асессора Вятской палаты гражданского суда была предоставлена секунд-майору И. Чоглокову, ветерану русско-турецкой войны. Асессором уголовной палаты по рекомендации генерал-губернатора был утвержден капитан Ростопчин, с 1779 г. уже состоявший городничим [36].

Наконец, на посты председателей в суды третьей инстанции определялись служащие, награжденные за многолетнюю деятельность высшими чинами - от коллежского до действительного статского советника, длительно удерживавшиеся в ответственных должностях [2, с. 34; 37]. Так, коллежский советник И.Д. Прянишников с 1765 г. числился копиистом, с 1781 г. - секретарем в канцелярии Сената, имея отличный аттестат о прохождении службы. В 1782 г. чиновник возглавил верхний земский суд в Перми, в 1785 г. - палату гражданского суда, которой руководил и после 1797 г. [11, с. 107] Коллежский советник князь Е. Ратиев после выпуска из кадетского корпуса находился в штате Коллегии иностранных дел, в 1751-1761 гг. - на воинской службе, с 1776 г. являлся комендантом Тюмени, с открытия Тобольского наместничества - членом правления. В ноябре 1786 г. Е. Ратиев был назначен советником гражданской палаты, с октября 1789 г. - ее председателем. В 1796 г. должность председателя той же палаты занял надворный советник Я.Я. Павлуцкий, служивший в Оренбургском крае при губернаторе И.И. Неплюеве, позднее на Сибирских линиях, в 1747 г. участник составления планов Екатеринбурга и Тобольска, с 1766 г. тобольский полицмейстер, наконец, с 1782 г. совестный судья [16, с. 183].

Имущественное положение губернских чиновников было различным. В 1784 г. председатель Уфимской гражданской палаты И.П. Татаринов владел 400 крестьян. Ходатайствуя в 1786 г. об увольнении председателя Колыванской гражданской палаты Путятина, И.В. Якоби напомнил монарху о 20-летней службе офицера, участника войн с Пруссией и Турцией, свидетельст¬вуя, что и в гражданском ведомстве «доброе ево поведение, любовь к справедливости и трудам и все ево добродетельныя свойства расположены единственно на пользу общества», и, ссылаясь на материальный недостаток чиновника, просил оставить ему жалованье в качестве пенсии [38].

Наконец, совестные судьи в соответствии с тре¬бованиями законодателя и симпатиями чиновничества выбирались из желающих занять вакансию не только штаб, но и обер-офицеров. Первым в Оренбургской губернии совестным судьей стал Л.Н. Шалминский, выслужившийся за 12 лет из рядовых солдат до чина поручика, доблестно проявивший себя при обороне губернского центра во время пугачевского бунта, куда привел на помощь гарнизону пехотную роту из Уральска, бывший обер-аудитор [39]. Должность пермского совестного судьи в 1785-1797 гг. исполнял надворный советник А.И. Бредихин, отставной капитан, поступивший в конце 70-х гг. в канцелярию Главного правления заводами, председатель верхней расправы в 1781-1785 гг. [11, с. 111; 40] В марте 1796 г. чиновники Колыванского наместничества избрали совестным судьей отставного майора и бывшего коменданта Ф.Б. Велерта, обер-офицерского сына 65 лет, отмеченного орденами за многолетнюю воинскую службу [41].

Итак, реформа 1775-1785 гг. сформировала в губерниях контингент должностных лиц, занятых отправлением правосудия. Малочис¬ленность чиновников в областях Урала, отчасти, компенсировалась массовым привлечением отставных офицеров. Преимущества получали люди с навыками управления и правоприменения, а также выделявшиеся боевыми заслугами и отмеченные государственными наградами. В Западной Сибири губернская администрация подбирала председателей нижних расправ из числа опытных делопроизводителей и вводила в состав надворных судов компетентных гражданских служащих. В «национальные» судебные округа проводился специальный отбор лиц, знавших языки и культуру коренного населения - башкир и хантов. Низкие ранги чиновников повлекли замещения без соблюдения классов большей части судейских вакансий. Благодаря привлечению отставных офицеров в Вятском и Уфимском наместничествах удалось обеспечить преимущественное соответствие класса чинов должностям расправных судей.

В то же время порядок замещения должностей и условия формирования судейского класса определили разнородность сословного происхож¬дения служащих. Уфимское губернское собрание предоставляло вакансии потомственным дворянам. В Тобольске и Колывани обязанности чиновных судей возлагались на лиц различного социального, национального происхождения и конфессиональной принадлежности. Разнородным оставался состав расправных судей, назначенных губернским начальством, и председателей во второй инстанции, утвержденных Сенатом. Стабильным имущественным положением отличались чиновники, избранные Уфимским собранием дворян.

Правительствующий Сенат отбирал на руководящие посты в местной судебной системе кандидатов с выдающимися успехами в карьере, поощряя престижем и наделяя ответственностью за соблюдение законодательных норм. Совестными судьями избирались наиболее авторитетные в среде государственных служащих лица. В период 1780-1790-х гг. судейские кадры всех уровней набирали опыт работы в пореформенных учреждениях. Статские служащие вытесняли бывших офицеров без опыта работы в гражданской сфере с постов председателей в судах второй инстанции, а также из состава палат - с ключевых должностей в иерархии судебных инстанций.

Нехватка образования, низкий культурный уровень служащих, малограмотность и невежество населения, устойчивость форм общественных отношений объективно препятствовали налаживанию работы правоприменительной системы, обновлению правосознания подданных, что не смущало монарха. «Для введения лучших законов необходимо потребно умы людские к тому приуготовить. Но чтоб сие не служило отговоркою, что нельзя установить и самого полезнейшаго. Ибо если умы к тому еще не приуготовлены, так приимите на себя труд приуготовить оные, и тем самым вы уже много сделаете», - объяснялась Екатерина II в 1766 г. [42]

Профессиональные навыки чиновников нередко обращались в ущерб правосудию. Тем не менее, средства внешнего и внутриведомственного контроля, служебная конкуренция от канцеляриста до судьи влекли юридические последствия при злоупотреблениях полномочиями. Примеры беспринципности и грубости бюрократии черпаются из судебных материалов.

Так, в 1797 г. коллегия Уфимской палаты рассмотрела обвинения М. Бекчурина в вымогательстве денег у обывателей, освободив чиновника от ответственности по «неудостоверительному изобличению», но получила исчерпывающие факты преступлений должности в рапорте исправника, сообщившего о «воровствах и грабежах и об освобождении Уфимскою нижнею расправою приличившихся в злодеяниях людей». В частности, М. Бекчурин обвинялся «в неисправном решении производившегося в той расправе… смертоубийственного дела и во взятии якобы им во время производства онаго с жены подсудимого разнаго товару и сахару по цене на 48 рублей 50 копеек». Постановлением коллегии уголовного суда чиновник был наказан штрафом в размере полугодового жалованья, лишен звания и права занимать государственные должности. Мнение асессора А.М. Масленникова о конфискации имущества и ссылке М. Бекчурина на поселение в Сибирь внесли в протокол [43].

Административная реформа 1796-1797 гг. обострила негативное отношение корыстно или высокомерно настроенных чиновников к сельским заседателям. Так, в январе 1797 г. губернское правление потребовало объяснений у орловского судьи М. Иванова, высылавшего в декабре 1796 г. членов из присутствия с поношением их «скотами», «лошадьми» и «свиньями», и предоставило последним право преследовать обидчика в суде [44]. Впрочем, источники сообщают о действиях должностных лиц, полностью соответствовавших задачам, поставленным перед местным государственным аппаратом. Так, челябинский исправник А.Н. Оловенников, сын расправного судьи и заседатель уездного суда с 1798 г., реагируя на жалобу рядового башкира о поступках члена расправы, рапортовал коллегии: «Во уважение оной… просьбы сей расправе сообщаю… дабы благоволила с тем заседателем за таковой им в противность высочайших законов дерской поступок постановить по содержанию… законных правил, и что учинено будет меня снабдить извещением дабы когда сей проситель не мог принести свои жалобы вышнему правительству то мог бы взять я в том надлежащие меры: августа 9 дня 1792 года» [45].

Не случайно В.О. Ключевский заметил: «В записках современников Екатерины, ее переживших, останавливает на себе внимание одна черта. Они знают и трезво описывают темные стороны тогдашней правительственной деятельности и общественной жизни: небрежность и злоупотребление администрации, неподготовленность и недобросовестность судей, праздность и грубость дворянства, его нелады с крестьянами, пустоту общежития, общее невежество. Но когда они отрывались от этих вседневных печально-привычных явлений своего быта и пытались… бросить общий взгляд на ее век, отдать себе отчет в его значении, их мысль как бы невольно… переносилась в другой… порядок представлений… Они как будто испытали или узнали что-то такое новое, что мало подняло уровень их быта, но высоко приподняло их самосознание или самодовольство. Их чувства и понятия стали выше их нравов и привычек…» [46, с. 290]. Обновлению представлений о значении закона и права, несомненно, способствовали сословная ответственность за выбор судей и судебных представителей и планомерная работа судебных органов.

Литература

1. Зубов В.Е. Административный аппарат Западной Сибири конца XVIII - первой половины XIX вв.: Автореф. дис. … канд. ист. наук / В.Е. Зубов. Новосибирск, 1997; Мерзлякова Л.В. Чиновничество Вятской губернии первой половины XIX в. (Опыт социально-политической характеристики): Дис. … канд. ист. наук / Л.В. Мерзлякова. Ижевск, 1997; Морякова О.В. Провинциальное чиновничество в России второй четверти XIX века: социальный портрет, быт и нравы // Вестник Моск. ун-та. Сер. История. № 6. С. 11-23; Ремнев А.В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. Омск, 1995. С. 197-232; Сигов В.И. Корпоративная этика чиновничества Восточной Сибири в царствование Николая I: Дис. … канд. ист. наук. Иркутск, 2001; Туманик Е.Н. Кадровый состав Томского губернского суда в середине 1830-х гг. // От Средневековья к Новому времени: этносоциальные процессы в Сибири XVII - начала XX вв. Новосибирск, 2005. С. 256-278 и др.

2. Бехтерев Н. Открытие Вятского наместни¬чества // Столетие Вятской губернии. 1780-1880. К истории Вятского края. - Вятка, 1880.

3. Государственный архив Свердловской области. Ф. 491. Оп. 1. Д. 179. Л. 12 об.

4. Государственный архив Пермской области. Ф. 316. Оп. 1. Д. 112. Л. 80, 108 об.

5. Государственный архив Свердловской области. Ф. 491. Оп. 1. Д. 185. Л. 16, 35 об.

6. Объединенный государственный архив Челябинской области. Ф. И-115. Оп. 1. Д. 7. Л. 7; Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. 1. Оп. 1. Д. 17. Л. 145-154.

7. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. 1. Оп. 1. Д. 17. Л. 145-154, 198.

8. Объединенный государственный архив Челябинской области. Ф. И-44. Оп. 1. Д. 38. Л. 6.

9. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. 346. Оп. 3. Д. 1. Л. 1 об.-3 об.

10. Государственный архив Пермской области. Ф. 316. Оп. 1. Д. 112. Л. 37, 68 об., 80, 96 об.-97, 100-101 Л. 108 об., 114.

11. Капустин М. Сто лет назад. Штаты служащих Пермской губернии // Труды Пермской ученой архивной комиссии. Вып. 3. Пермь, 1897.

12. Государственный архив Оренбургской области. Ф. 6. Оп. 6. Д. 1342. Л. 11 об.-149; Объединенный государственный архив Челябинской области. Ф. И-115. Оп. 1. Д. 87. Л. 23 об.

13. Государственный архив Свердловской области. Ф. 6. Оп. 2. Д. 902. Л. 135-141; Объединенный государственный архив Челябинской области. Ф. И-115. Оп. 1. Д. 58. Л. 107.

14. Тобольский филиал Государственного архива Тюменской области. Ф. 341. Оп. 1. Д. 63. Л. 18-155; Центр хранения архивного фонда Алтайского края. Ф. 1. Оп. 2. Д. 56. Л. 72 об.

15. Тобольский филиал Государственного архива Тюменской области. Ф. 341. Оп. 1. Д. 63. Л. 18-19, 48-49, 136-137.

16. Акишин М.О. Судебные учреждения Тобольского наместничества (структура и состав) // Проблемы истории местного управления Сибири XVI-XX вв. Новосибирск, 1998.

17. Григорьев В.А. Реформа местного управления при Екатерине II (Учреждение о губерниях 7 ноября 1775 г.). СПб., 1910.

18. Государственный архив Кировской области. Ф. 583. Оп. 610. Д. 1. Л. 2-5.

19. Государственный архив Пермской области. Ф. 316. Оп. 1. Д. 47. Л. 4 об.-8 об.

20. Государственный архив Пермской области. Ф. 316. Оп. 1. Д. 112. Л. 18-18 об., 25, 49, 58, 75-75 об.

21. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. 1. Оп. 1. Д. 17. Л. 82-113, 164-188.

22. Тобольский филиал Государственного архива Тюменской области. Ф. 341. Оп. 1. Д. 63. Л. 111-112, 118-122 об., 168-169.

23. Центр хранения архивного фонда Алтайского края. Ф. 1. Оп. 2. Д. 56. Л. 40 об.-49, 69 об.-72.

24. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. 1. Оп. 1. Д. 17. Л. 82-198.

25. Государственный архив Пермской области. Ф. 316. Оп. 1. Д. 112. Л. 18-18 об., 21 об., 23, 71-71 об., 73-73 об.

26. Государственный архив Свердловской области. Ф. 24. Оп. 1. Д. 2670. Л. 4-8.

27. Тобольский филиал Государственного архива Тюменской области. Ф. 341. Оп. 1. Д. 63. Л. 11-12 об., 111-112, 114а -116 об.

28. Центр хранения архивного фонда Алтайского края. Ф. 1. Оп. 2. Д. 56. Л. 39, 45 об.-46.

29. Государственный архив Кировской области. Ф. 583. Оп. 610. Д. 1. Л. 3-5.

30. Государственный архив Ярославской области. Ф. 77. Оп. 1. Д. 468. Л. 8 об.-12.

31. Государственный архив Ярославской области. Ф. 77. Оп. 1. Д. 738; Ф. 143. Оп. 2. Д. 11, 12, 23, 83, 87 и др.

32. Государственный архив Ярославской области. Ф. 77. Оп. 1. Д. 468. Л. 1-2.

33. Лествицын В.И. Открытие Ярославской губернии в 1777 году. Ярославль, 1877.

34. Государственный архив Ярославской области. Ф. 72. Оп. 2. Д. 1587. Л. 10.

35. Государственный архив Оренбургской области. Ф. 6. Оп. 6. Д. 1342. Л. 12, 138; Государственный архив Пермской области. Ф. 316. Оп. 1. Д. 112. Л. 11-14 об.; Тобольский филиал Государственного архива Тюменской области. Ф. 341. Оп. 1. Д. 63. Л. 2-3, 14-15, 93-105 об.; Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. 1. Оп. 1. Д. 17. Л. 1-15.

36. Российский государственный архив древних актов. Ф. 286. Оп. 1. Д. 757. Л. 615, 643-646.

37. Государственный архив Пермской области. Ф. 316. Оп. 1. Д. 47. Л. 4 об.-7; Д. 112. Л. 11-14; ТФГАТО. Ф. 341. Оп. 1. Д. 63. Л. 66, 93; Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. 1. Оп. 1. Д. 17. Л. 1.

38. Российский государственный архив древних актов. Ф. 24. Оп. 1. Д. 62/3. Л. 83-84.

39. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. 1. Оп. 1. Д. 17. Л. 155.

40. Государственный архив Пермской области. Ф. 316. Оп. 1. Д. 112. Л. 16.

41. Центр хранения архивного фонда Алтайского края. Ф. 1. Оп. 2. Д. 56. Л. 17 об.-18.

42. Полное собрание законов Российской империи. Собр. I. Т. XVIII. № 12949. Ст. 58.

43. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. 100. Оп. 1. Д. 1. Л. 1-3; Д. 2. Л. 13., 136 об.-137; Ф. 384. Оп. 1. Д. 15 (листы без нумерации).

44. Государственный архив Кировской области. Ф. 583. Оп. 16. Д. 1194. Л. 1-4.

45. Объединенный государственный архив Челябинской области. Ф. И-115. Оп. 1. Д. 56. Л. 2-3.

46. Ключевский В.О. Курс русской истории // Соч. в 9 т. - Т. V. - М., 1988.

Размещено на Allbest.ru