Демократизирующееся общество: объединительные парадигмы как фактор повышения эффективности управления

Размещено на http://www.allbest.ru/

2

Демократизирующееся общество: объединительные парадигмы как фактор повышения эффективности управления

Иванчук Н.В.

В статье привлечено внимание к недостаточно изученным парадигмам и адекватным им практикам для повышения эффективности государственного и муниципального управления: либеральному консерватизму и когнитивно-институциональному анализу.

Ключевые слова: адекватные им практики, демократизирующееся общество, когнитивно-институциональный синтез, либеральный консерватизм, объединительные парадигмы, эффективность управления.

государственное управление демократия либеральное общество

Демократия - важнейшая общечеловеческая ценность. Для нее характерно сложное переплетение, взаимодействие объективного и субъективного элементов. Нередко демократия как объективная ценность и потребность - реальность, но в субъективную ценность и потребность многих людей еще не превратилась. «К началу 90-х годов наше общество состояло из людей, освободившихся от коммунизма, но еще не научившихся быть хозяевами своей судьбы, привыкших ждать милости от государства, зачастую предававшихся иллюзиям и не умевших противостоять манипулированию», - отмечает В.В. Путин [14]. Исследователи этих проблем выделяют такие особенности демократической трансформации в России последних двух десятилетий: она происходит преимущественно «сверху», для нее характерно преобладание неформальных институтов над формальными, декларируемые стратегические цели преобразований не всегда подкрепляются механизмами и практиками их реализации. «На сегодняшний день главное условие демократии - передача власти от лиц к институтам - остается невыполненной» [9].

Происходящие в российском обществе процессы: изменения в его социальной структуре, рост уровня образования, особенно молодежи, и многие другие еще более властно, чем прежде, требуют дальнейшего развития демократии, повышения ее качества.

В демократизирующихся обществах существенно изменяются и требования к качеству управления, идет активный поиск ресурсов повышения его результативности. Так, известный американский ученый Д. Норт ввел в научный оборот понятие «адаптивная эффективность». Она «представляет собой непрерывное состояние, при котором общество продолжает изменять старые или создавать институты с появлением очередных проблем. Сопутствующим требованием является наличие такого государственного устройства и экономики, которые были бы готовы к непрерывным испытаниям перед лицом хронической неопределенности и устраняли бы те институциональные адаптации, которые неспособны справляться с новыми проблемами», - подчеркивает он [12, c. 242].

Практическая реализация этого вывода, сделанного Нортом, весьма актуальна и для российской демократии, поиска ресурсов ее совершенствования. «В период глубинных социальных, экономических и политических преобразований в нашей стране конца ХХ в. коррупция официально признавалась “смазкой переходного периода”. Реформаторы считали ее благом для экономических преобразований и не приняли мер для ее последующего ограничения», - отмечает председатель Национального антикоррупционного комитета К.В. Кабанов [6, c. 34]. Как известно, болезнь легче лечить в ее зародыше. Теперь же коррупция - и по той причине, что самое благоприятное время для ее обуздания было упущено, - разрослась до невиданных ранее масштабов.

Дальнейшее развитие демократических процессов, повышение качества управления требуют адекватных новым условиям парадигм и практик.

К числу самых известных объединительных парадигм относятся либеральный консерватизм и близкий к нему, но все же отличающийся от него консервативный либерализм. Они стремятся в соответствии с присущими им приоритетами интегрировать ценности стабильности и развития, порядка и свободы, равенства и неравенства, реализма и идеализма и многие другие. Решение такого рода задач трудно осуществимо в силу многих причин.

Одна из них: между целями человеческой деятельности и ее результатами множество промежуточных звеньев, благодаря раскрытию потенциала которых эти результаты могут быть достигнуты. Практики - социальные, управленческие и многие другие - относятся к одной из разновидностей таких звеньев.

Вполне оправданно, на мой взгляд, разграничивать практики и технологии. В отличие от обезличенных технологий в практиках делается акцент на живой, непосредственной связи ее субъектов с предметом, целью и содержанием их деятельности. Практики придают жизненную силу и управлению, и политике, и самому человеку, помогая им действовать не когда-нибудь, а «здесь и сейчас!». Для обществ, которые сталкиваются с застойными процессами и явлениями, эти достоинства практик особенно важны.

И у либерализма, и у консерватизма есть свои сильные и слабые стороны. Цель их интеграции - системно раскрывать заложенный в либерализме и консерватизме потенциал и ослаблять присущие им дисбалансы. Либерализм и консерватизм, подчеркивая роль субъектов управленческой деятельности, делают свои акценты в их понимании. Консерваторы в большей мере, чем их оппоненты, подчеркивают роль элит, либералы - значение различных форм «самости» - самообеспечения, самозащиты, ценности индивидуальной свободы.

Один из худших сценариев развития событий: управление как таковое отсутствует и разговор о какой-либо его парадигме лишается смысла. Исследователи этих проблем отмечают, что «в настоящее время в муниципальных элитах происходит консервация иждивенческих настроений». «Как итог - отсутствие экономического развития, в том числе по причине незаинтересованности местных властей, деградация муниципальных образований, резкий рост техногенных катастроф, неэффективность осуществления на местах любых федеральных программ, высокая стоимость национальных проектов, рост числа злоупотреблений и протестных настроений» [21, c. 68]. В современных управленческих парадигмах - и либерально-консервативной и когнитивно-институциональной и других - первостепенное внимание уделяется мотивации, стимулированию труда как управляющих, так и управляемых. Важнейшая функция, выполняемая институтами: создание ограничений и создание стимулов [12, c. 104]. При этом система институциональных ограничений ответственна за достижение кратковременных целей, а система мотивации - долгосрочных. «Экономия» на мотивации приводит к потерям, несовместимым с затратами, которые необходимо было сделать, чтобы мотивация стала не виртуальной, а реальной.

Ф.А. Хайек в своей книге «Конституция свободы» отмечает: «Одна из основополагающих характеристик консервативного мировоззрения - страх перед переменами, робкое недоверие к любой новизне, в то время как для либерализма главное - дать возможность событиям «идти своим чередом, даже если мы не можем предугадать, к чему они приведут» [10, c. 80]. Конечно, это высказывание нельзя превращать в клише и с его помощью того или иного управленца или политика непременно подводить под какую-то рубрику. В реальной жизни самые ортодоксальные консерваторы поступают как либералы, а либералы - как консерваторы. Но диффузия, размытость ценностей имеет свои разумные границы, преступая их, ценности утрачивают свою специфику, а их синтез - продуктивность.

У оппонентов хайековского понимания либеральных ценностей есть свои достоинства. Они подчеркивают роль стабильности, основанного на ней развития, опасность «ниспровержения без созидания» [15].

Сегодня мы наблюдаем реальный процесс взаимообогащения, взаимосближения различных систем ценностей, в том числе либерализма и консерватизма. Так, ныне широко используемое понятие стабильного развития во многом, на мой взгляд, возникло как результат конструктивного синтеза идей либерализма и консерватизма. Сегодня в полной мере обнажилась бесперспективность, социальная и политическая ограниченность парадигм, делающих ставку на стабильность без развития или развитие, разрушающее стабильность.

Поскольку в российском обществе есть традиция резко отрицательного отношения к «либерализму в чистом виде» в силу многих причин: укорененности коллективистских начал, социального и культурного раскола и ряда других, то в начале 20-го века в России возникает течение «нового», или «социального» либерализма, стремившегося традиционные идеи либерализма смягчить, адаптировать их к особенностям российской ментальности. Представители этого течения, в частности С.И. Гессен, обосновали такой вид права как право - притязание. «Исторические первым таким правом - притязанием стало право на юридическую защиту. В новейшее время к нему прибавились право на образование, на труд и на существование» [22, c. 9]. Защита и реализация этих прав актуальны и для современного российского общества. А это требует и новых подходов к пониманию этих прав и новых практик их реализации.

С возвращением к процедуре выборов губернаторов возникает риск, связанный с тем, что она может быть выхолощена, использована для манипулирования голосами избирателей. Во многих случаях оказалась оправданной такая норма, как отзыв губернатора в связи с утратой доверия Президента России. Я бы поддержал мнение тех, кто считает: эту норму следует закрепить законодательно. А вот с законодательным закреплением предложения предоставить право выдвижения кандидатов на пост губернаторов не только партиям, но и различным ассоциациям [18] торопиться не стоит. Необходимо накопление и изучение такого опыта. Демократия, как известно, не только решение проблем, но и сама проблема. Не все они решаются совершенствованием законодательства.

В утверждении систем либеральных, консервативных, социал-демократических и других ценностей, формирующих их парадигм и управленческих практик огромная роль принадлежит дискурсу. Дискурс - это целостная система, состоящая из различных подсистем. В политический дискурс современного российского общества входят различные дискурсы: либеральный, консервативный, центристский, леворадикальный, праворадикальный и другие. Усиление или ослабление одного из дискурсов приводит к изменениям в их целостной системе. Так, трудно представить, чтобы либерально-консервативный дискурс в Советском Союзе мог быть официально признан. Но под влиянием больших изменений, произошедших и происходящих в современном мире, он начинает утверждаться и в нашей стране.

Для своего утверждения и самоутверждения либерально-консервативный дискурс требует точных и гибких понятий и новых метафор и риторических практик, позволяющих ему как успешно противодействовать конфронтационной культуре, инверсионному способу и стилю мышления, так и утверждать свои собственные приоритеты.

Возьмем уже неоднократно упоминавшееся в статье понятие ценности. Оно характеризуется сложным, динамичным взаимодействием объективного и субъективного элементов. Один из парадоксов ценностей, к которому привлек внимание еще Ж.П. Сартр: бытие ценностей - это странное «бытие того, что не имеет бытия». Ценность «не имеет бытия настолько, чтобы случайность бытия не убила ее, и имеет бытие настолько, чтобы она не исчезла за недостатком бытия» [25, c. 45]. Синтезная методология, ее дискурс, характерные для либерального консерватизма, таят новые возможности постижения сложной, противоречивой природы ценностей.

Сегодня язык «перестал отражать действительность и функционирует как нечто слабо связанное с ней», - отмечает Г. Атаманчук. Возникло «логомахическое общество», в нем «спорящие, не определив точно предмета спора, опровергают или соглашаются друг с другом потому, что неточно выражают свои мысли» [2, c. 31]. Повышая культуру дискурса, мы решаем или создаем предпосылки для решения многих проблем.

Дискурс имеет множество значений. В контексте данной статьи актуальна трактовка дискурса в духе П. Бурдье как габитуса, который «воспроизводит различные состояния материальных условий, продуктом которых является и которые могут в больше или меньшей степени отличаться от актуально имеющихся условий существования» [4, c. 126]. Дискурс-габитус не только зависит от условий существования, но и автономен по отношению к ним.

В демократизирующихся обществах одно из важнейших требований к дискурсу: он должен быть диалогичен. Важнейшую заслугу выдающегося отечественного культуролога М.М. Бахтина исследователи его творчества видят в том, что он «размыкает спекшиеся слои сознания и возвращает им диалогическую функцию» [5, c. 574]. Неудивительно, что эта проблема была актуальна в бахтинские времена. Но она, оказывается, актуальна и в наше время, а это значит, что необходимо вести постоянный поиск ее решения.

Конечно, нельзя бросаться из одной крайности в другую и полагать, что дискурс-монолог теперь утрачивает свое назначение. Но между дискурсом-монологом и дискурсом-диалогом - огромная дистанция. Дело даже не в объеме новых знаний и практик, которыми надо овладеть, например, внимательно слушать собеседника или точно формулировать существо обсуждаемой проблемы и не уходить под разными предлогами от ее анализа. Необходимо изменение характера взаимоотношения между людьми, признание за каждым человеком права на свой голос, даже если он по каким-то причинам может быть другим участникам коммуникативного процесса неприятен. Ведь в конечном итоге благодаря толерантности можно заблокировать или ослабить назревающий конфликт, ввести его в цивилизованное русло.

Особенно важную роль в утверждении либерально-консервативной парадигмы и адекватных ей практик играет дискурс элит при всей значимости дискурса других социальных групп. Можно в классическом европейском дискурсе элит отметить приоритет таких ценностей, как интеллектуальная мощь, воля к власти, способность к компромиссам и диалогу, признание власти не только сильных, но и слабых, права за ними отстаивать свои интересы, креативность, и ряда других. Элиты, как отмечал Ф.Ницше, один из самых известных мыслителей, воспевавших их ключевую роль в обществе, - антиподы тех, кто «влюблен в пышные слова, как в пестрые шкуры: и только по коврам лжи умеет ходить твердыми шагами». Ницше предостерегал от подмены реальных дел словами. «Проблема перемены имен, а не характера вещей весьма характерна для России», - отмечает В.Ф. Степанов [17, c. 100].

Сегодня реальностью стало появление в российском обществе нового вида бюрократии - политической ее разновидности. Она далеко не однозначно, как и бюрократия в целом, воздействует на происходящие в стране процессы. С одной стороны, бюрократия - это власть закона и порядка, а с другой - «управление без участия управляемых», - отмечал один из самых известных исследователей бюрократии французский социолог М. Крозье [1]. Бюрократия стремится резко ограничить участие народа в управлении и даже не допустить его к управлению. К чему это приводит, свидетельствует дефолт 1998 г., в результате которого россияне лишились 40 миллиардов долларов. Один из тезисов либерального консерватизма: бюрократия необходима, но - компетентная, служащая интересам народа, находящаяся под его контролем. А он возможен только в подлинно демократическом обществе. Без такого контроля у бюрократии возникает соблазн служить самой себе.

В демократизирующемся обществе на одно из первых мест выдвигаются такие качества элит, как способность слушать и слышать, завоевывать доверие масс, их различных слоев. Особенно опасен, на мой взгляд, по своим социальным последствиям соблазн уходить от своей доли ответственности и даже вины за сложившееся положение дел, перекладывая их на других, не соблюдая при этом элементарных норм и правил политической корректности. Например, унижая достоинство своих оппонентов.

Исследователи рассматриваемых проблем подчеркивают важность способности государственных и муниципальных служащих «читать» общество, «понимать коллективные возможности населения, его предрассудки, ограничения и желания, чтобы совершенствовать процесс управления» [13, c. 115]. Сегодня много пишется и говорится о важности понимания и взаимопонимания. А что это означает на практике, какие открывает перспективы, речь об этом зачастую даже не ведется. Известный философ М.К. Мамардашвили любил повторять своим слушателям: «понять - значит сделать понимаемое собственной возможностью, возможностью собственной мысли» [11, c. 269]. В неклассическом понимании рациональности акцент делается не на неких безличных структурах, а на самом человеке, на его способности к самопознанию и познанию других. А это означает расширение возможностей взаимопонимания, увеличение ресурсов управления.

«В то же время существует параллельная проблема “читаемости” государства, понятности его действий для граждан - и этот вопрос следует рассматривать как ключевой для государственного управления, в особенности тех его форм, в которых репутационные стимулы играют значительную роль» [13, c. 115].

Особенно важна «читаемость», понятность текстов, выступлений высших должностных лиц страны, руководителей регионов. На них почти всегда оперативно реагируют многочисленные пользователи сети Интернет, средства массовой информации. Приведу лишь один пример. Как только появилась статья Путина «Россия определяется…» в «Известиях», «Независимая газета» опубликовала редакционный отклик на нее под названием «На чьей стороне Путин? Месседж премьера среднему классу».

В упомянутой путинской статье называется цифра численности российского среднего класса: 20-30%. Правда, некоторые авторы называют куда более скромную цифру - всего 6-8% [8]. Но если даже к истине ближе цифры приведенные не премьер-министром, а Андреем Кончаловским, российский средний класс - это уже не виртуальная, а подлинная реальность. Но по этому исключительно важному показателю мы сильно отстали от наиболее развитых стран.

Другим направлением интеграции является когнитивно-институциональный синтез. Он не имеет такой длительной истории, как либеральный консерватизм, но весьма перспективен.

Институциональный подход ценен и сам по себе, а его потенциал далеко еще не исчерпан. Так, в силу уже упоминавшихся особенностей российской демократической трансформации ее успех во многом будет зависеть от сбалансированности формальных и неформальных институтов. Важно при этом, чтобы они не бюрократизировались. Но когнитивная парадигма позволяет включить институты в более широкий контекст знания и познания, понимания тех факторов, которые воздействуют на человека, его потребности, ценности, мотивы. Человек, успешно преодолевающий свои когнитивные диссонансы, например, между сознательным и бессознательным, верой и неверием может и действовать более эффективно. В противном случае у него наступает спад активности, апатия и даже возможен паралич воли.

Мир становится все более неопределенным, хаотичным, а знания о нем разрозненными, не способствующими, а напротив, препятствующими его познанию. Так, под прикрытием введения новых понятий нередко используются те же самые, но облаченные в новую словесную оболочку. В современном мире усиливается нестабильность, он становится все более непредсказуемым, неопределенным (неэргодическим, используя термин Норта). Происходит виртуализация реальности, недопустимый, крайне рискованный отрыв от нее в различных сферах человеческой деятельности, в различных структурах человеческого сознания.

Мы живем в мире всевозможных подмен, замещений, диффузий, отмечает французский философ Ж. Бодрийяр. В этом мире «речь идет не о желании, но о том, чтобы заставить желать, не о действии, но о том, чтобы заставить действовать. Не о стоимости, но о том, чтобы заставить стоить, не о познании, но о том, чтобы заставить знать…» [3]. Мир, в котором мы живем, виртуализируется. Так, борьба за демократию может быть превращена в шутовство, когда под прикрытием внешне привлекательных, но заведомо неосуществимых целей имитируется искренняя преданность демократии. А затем под благовидным предлогом осуществляется бегство с корабля демократии, как только он оказывается в трудном положении.

Виртуализация, имитация эффективности деятельности управленческих, социальных, политических и других институтов осуществляется на самых разных уровнях. «Недавно в российском законодательстве появилась новая норма, которая официально рассматривается с точки зрения усиления нормативного контроля, - ежегодная отчетность главы региона перед легислатурой. Но данная практика в ее нынешнем виде не стала реальной формой парламентского контроля и имеет, скорее, виртуальный характер», - отмечает Р.Ф. Туровский [19, c. 83]. Такого рода факты и примеры поистине многочисленны. Любые институты как формальные и неформальные правила для своего утверждения нуждаются в опоре на потенциал сознания, его рациональных и иррациональных структур.

Еще на заре человеческой истории был высказан на первый взгляд банальный, а в действительности сохраняющий свою актуальность и сегодня императив, его авторство приписывается Лао Цзы: «Будьте внимательны к своим мыслям, они начало поступков» [24, c. 703]. Этот тезис в дальнейшем развивается и обогащается многими мыслителями. «Процесс и вещи в мире доопределяются в точке их восприятия, в точке, где сотворено «я», когнито» [11, c. 270]. Действительно, мы мир скорее не предопределяем, а доопределяем и делаем это тем лучше, чем более умело используем практики такого доопределения. То, что относится к особой области научного знания - когнитивистике, самым непосредственным образом влияет на институты, эффективность их деятельности.

Культура, контекст, история, отмечает Норт, не могут быть просто погружены в перспективу, обращенную лишь к абстрактным свойствам изолированных индивидуальных сознаний. Когнитивная и другие виды активности - «это не зафиксированный набор внешних условий, но более широкий динамический процесс, в рамках которого познание индивида выступает лишь в качестве части» [12, c. 58]. Тот или иной контекст, конкретные экономические, социальные, культурно-демографические ситуации, динамика их развития могут резко повышать значение тех или иных практик или, напротив, их деактуализировать.

Сегодня в нашей стране происходит рост численности людей, имеющих высшее образование. Среди российских граждан в возрасте 25-30 лет высшее образование имеют 57% - такой уровень кроме России отмечен всего в 3 странах мира: в Японии, Южной Корее и Канаде. Взрывной рост образовательных потребностей продолжится: в следующем поколении (15-25 лет), впору говорить о всеобщем высшем образовании - его получают или стремятся получить более 80% юношей и девушек [20]. Но у этого процесса есть и свои теневые стороны. Рост образовательных потребностей, их удовлетворения пока не удается превратить в адекватный рост производительности труда, повышение конкурентоспособности многих видов выпускаемой в стране продукции.

Сырьевая направленность российской экономики сохраняется, что ограничивает возможности использования растущего образовательного потенциала общества и, прежде всего, молодежи.

Институты посредством присущих им практик воздействуют на социальные, управленческие и другие процессы. Но поскольку осуществление изменений связано с большими трудностями, социальными, политическими и другими рисками тенденция к закреплению существующего положения нередко оказывается сильнее тенденции к обновлению. Поэтому поиск практик обновления - важнейшая задача динамично развивающегося общества. Ее решение требует модернизации механизмов и процедур рекрутирования элит, позволяющих утверждаться новым элитам без потрясений и не по сценариям и технологиям, разработанным в других странах. Проблема эта трудно решаема, но ее честное признание - уже шаг вперед. Без расширения контактов, тем более в глобализирующемся мире, нельзя обойтись. Но есть контакты и контакты. Так, в США создан Национальный фонд развития демократии (НФРД). Согласно отчетам фонда, сведения о которых опубликованы в российских СМИ, он «уже очень глубоко проник повсюду в России». Глубоко или неглубоко - трудно судить. Но утверждение идеалов демократии в других странах вряд ли главная задача этого фонда. «Вашингтону по большому счету наплевать, демократична Россия или нет». Его волнует лишь препятствие «для вашингтонских планов по полному доминированию, которое представляет президент Путин», - отмечает американский экономист и политолог Ф.У. Энгдаль [7]. Сегодня это Путин, а завтра на его месте может оказаться другой российский лидер. Между борьбой за идеалы демократии и вмешательством в дела суверенного государства существует весьма тонкая грань. Уверен: свободы и в России и в США станет больше, если эту грань удастся соблюдать, расширять наши знания о мире, в котором мы живем. Институциональный и когнитивный аспекты человеческой деятельности имеют множество точек взаимодействия.

Исследователи рассматриваемых проблем отмечают «неэффективность существующей системы управления обществом, немотивированность российской элиты, сформированной под задачи демонтажа советской системы управления, к конструктивной, созидательной деятельности» [23, c. 964].

Новое поколение российских элит уже приносит в российскую политику новое видение проблем российского общества и способов их решения. Так, в программе кандидата в президенты М. Прохорова есть важный пункт, посвященный развертыванию строительства в стране молодежных городов, что позволит молодым людям проявлять себя, раскрывать более высокий, чем у предыдущих поколений, потенциал общеобразовательной, общекультурной и профессиональной подготовки.

Но с нерешенностью некоторых проблем современное российское общество порой незаметно для самого себя начинает примиряться и даже находить оправдания для этого. Всегда что-нибудь да мешает: то законодательство неэффективное, то коррупция слишком укорененная, то политической воли не хватает. Мы словно забываем, что, преодолевая трудности, мы приобретаем и новые возможности. Одной из таких проблем, к которым российское общество стало привыкать, - социальное неравенство, а точнее: ни экономически, ни социально не оправданные его масштабы.

«Предельно критическим считается 8-10 разовый разрыв в доходах двух крайних децильных групп. В нашей стране, по официальным данным, этот показатель составляет 16 раз, а если учитывать скрываемые доходы, то он возрастет в 2-2,5 раза» [23, c. 964]. Табуировать данную тему или замалчивать ее нельзя, а вот депроблематизировать, представив ее как не очень важную, используя, например, соответствующую контрриторику, оказывается, можно. Она «блокирует либо выделяемые характеристики той или иной ситуации, либо призыв к действию, либо то и другое» [26, c.94].

Сегодня риторика и контрриторика нередко становятся крайне агрессивными, безответственными, а люди, относящие себя к элите, отождествляющие свои действия с «креативностью», креативным классом, способны на тех, кто защищает свое право на достойную жизнь, наклеивать самые унизительные, оскорбляющие человеческое достоинство ярлыки. Такого рода манипуляции крайне социально опасны по многим причинам. Одна из них, по выражению известного общественного деятеля и врача Л. Рошеля, состоит в том, что в современном обществе есть люди - акулы. «Акулы хотят крови, когда кровь, они налетают и уничтожают! Мы видели, что было в арабском мире, и в Ливии, Греции, близко к этому в Америке. И у нас есть такие», - отмечает он [16]. Существует тонкая грань, перейдя которую конфликт становится неуправляемым и способным привести к самым тяжелым последствиям.

Синтез институционального и когнитивного подходов и характерных для них парадигм, практик может быть дополнен и другими парадигмами, например, антропологической, социологической, что открывает новые возможности для их использования в практике управления.

Литература

1.Crozier M. (1964). The Bureaucratic Phenomenon. University Chicago Press: 3.

2.Атаманчук Г. Обессмысливание всечеловеческих ценностей // Наша власть: дела и лица. 2011. № 11-12(112).

3.Бодрийяр Жан. Прозрачность зла [электронный ресурс] // Режим доступа: URL: http:www.philosophy.ru/library/baud/zlo.html (дата обращения 01.02.2012)

4.Бурдье П. Социология политики. М., 1993.

5.Исупов К.Г. Бахтин и советская культура // Исупов К.Г. Судьбы классического наследия и философско-эстетическая культура Серебряного века. СПб.: Русская христианская гуманитарная академия. 2010.

6.Кабанов К.В. Коррупция: общая ситуация и текущие реалии // Общественные науки и современность. 2011. № 5.

7.Комсомольская правда. 2012. 1 февраля.

8.Кончаловский А. Недомолотая мука русской истории // Российская газета. 7 февраля 2012.

9.Лазарев А. Особенности демократической трансформации современной России // Власть. 2011. № 2.

10.Лал Д. Возвращение «невидимой руки»: Актуальность классического либерализма в ХХI веке. М., 2009.

11.Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеалы рациональности. СПб., 2010.

12.Норт Д. Понимание процесса экономических изменений. М., 2010.

13.Пиччи Л. Система управления, основанная на репутации и «читаемости» государства для граждан // Полис. 2011. № 3.

14.Путин В.В. Демократия и качество государства // Коммерсантъ. 7 февраля 2012.

15.Путин В.В. Россия сосредотачивается - вызовы, на которые мы должны ответить // Известия. 2012. 17 января.

16.Российская газета. 2011. 9 декабря.

17.Степанов В.Ф. Российский менталитет и особенности российской государственности // Государство и право. 2007. № 4.

18.Такое предложение высказывается, например, главой Совета Федерации В.Матвиенко // Российская газета. 2012. 30 января.

19.Туровский Р.Ф. Гражданское общество и правовое государство // Общественные науки и современность. 2011. № 5.

20.Цифры взяты из статьи В.В.Путина «Россия сосредотачивается - вызовы, на которые мы должны ответить // Известия. 2012. 17 января.

21.Черемисинова В. Социально-экономическое положение муниципальных образований: роль публичной политики // Проблемы теории и практики управления. 2011. № 9.

22.Ширинянц А.А., Агаев Б.В. Генезис проблемы правового социализма в творчестве С.И. Гессена («Политическая свобода и социализм», 1917) // Вестник Московского университета. Сер.12. Политические науки. 2011. № 1.

23.Шульц В.Л., Локосов В.В. Консолидация современного российского общества // Вестник РАН. Т. 21. 2011. № 11.

24.Энциклопедия афоризмов. Античность. Древняя Индия. Древний Китай. Библия. Мн., 1999.

25.Этическая мысль: современные исследования. М., 2009.

26.Ясавеев И.Г. Конструирование «не-проблем»: стратегии депроблематизации ситуаций // Журнал социологии и социальной антропологии. Т. IХ. 2006. № 1.

Размещено на Allbest.ru