Лингвистические особенности уголовно-правовых норм об ответственности за хищения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство внутренних дел Российской Федерации

Омская академия

ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ УГОЛОВНО-ПРАВОВЫХ НОРМ ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ХИЩЕНИЯ

Специальность 12.00.08 - уголовное право и криминология;

уголовно-исполнительное право

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата юридических наук

Третьякова Наталья Сергеевна

Омск 2008

Диссертация выполнена в Омской академии МВД России.

Научный руководитель:

Заслуженный юрист Российской Федерации,

доктор юридических наук, профессор

Векленко Василий Владимирович

Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор

Елисеев Сергей Александрович

кандидат юридических наук, доцент

Рагозина Ирина Григорьевна

Ведущая организация: Южно-Уральский государственный

университет

законодательство уголовный хищение понятие

Защита состоится: 12 ноября 2008 г. в 1600 час. на заседании диссертационного совета Д 203.010.01 при Омской академии МВД России по адресу: 644092, г. Омск, пр-т Комарова, д. 7, зал заседаний Ученого совета.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Омской академии МВД России.

Автореферат разослан 17 сентября 2008 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат юридических наук, доцент Баландюк В.Н.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Экономические отношения являются основополагающими для государства, общества и отдельного человека. Они определяют характер социальных, политических, культурных и нравственных связей, существующих в обществе на всех его уровнях. Реформирование в сфере экономики, развитие новых видов хозяйственно-экономической деятельности, изменения в структуре форм собственности сопровождаются ростом преступлений в названой сфере. В связи с этим государство уделяет значительное внимание борьбе с преступлениями, посягающими на экономические отношения. В Уголовном кодексе Российской Федерации (далее - УК РФ) к таким преступлениям, наряду с другими, относится группа составов, обозначенных как «Преступления против собственности», большую часть из которых составляют хищения.

Значимость борьбы с рассматриваемыми преступлениями подтверждается тем, что имущественные интересы собственника закреплены в числе важнейших прав и свобод во Всеобщей декларации прав человека: «Каждый человек имеет право владеть имуществом как единолично, так и совместно с другими. Никто не должен быть произвольно лишен своего имущества» (ст. 17) Всеобщая декларация прав человека. Утвержденная и провозглашенная Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г. - М., 1989. - С. 5-6..

Одним из условий повышения эффективности правоохранительной деятельности по борьбе с хищениями является совершенствование законодательной базы, в том числе путем улучшения качества языка закона. В уголовном праве, как и в других отраслях законодательства, для выражения правовой нормы используется письменное слово. Право нуждается в таких языковых средствах, которые точно обозначают правовые понятия и адекватно выражают мысль законодателя. С помощью языковых единиц различного уровня систематизируется правовой опыт участников общественных отношений. Юридические предписания закрепляются в официальных письменных текстах и выступают в качестве нормативного правового регулятора.

Проблемы совершенствования языка закона в юриспруденции относятся к области законодательной техники, понимаемой в научной литературе как совокупная связь определенных приемов, применяемых при разработке содержания и структуры правовых предписаний государства и претворении их в жизнь. При этом язык используется как для написания законов, так и для их толкования, поэтому качество правовой нормы находится в прямой зависимости от того, насколько точно и однозначно, в соответствии с нормами официального литературного языка, выражена мысль законодателя. Вопросы, связанные с совершенствованием языка закона, решаются на государственном уровне. Так, Институтом законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации были разработаны Рекомендации по подготовке и оформлению проектов федеральных законов, где в пп. 3.22-3.25 сгруппированы основные языковые правила, которых необходимо придерживаться при написании законопроектов См.: Законодательная техника: научно-практическое пособие / под ред. Ю. А. Тихомирова. - М., 2000. - С. 259-271..

Отступления от правил законодательной техники, русского литературного языка и формальной логики при создании закона порождают законотворческие ошибки, пробелы, противоречия, в результате чего появляются нечеткие правовые предписания. Такого рода последствия законотворческих ошибок приводят к разночтениям, неправильному применению правовых норм в юридической практике либо вообще исключают возможность квалификации в соответствии с отдельной нормой. Поэтому однозначное и адекватное, корректное установление нормативных предписаний уголовного права имеет приоритетное значение для правотворческой деятельности. Язык и стиль уголовного закона должны обеспечивать точность и ясность законодательных положений, что является предпосылкой формирования стабильной и единообразной правоприменительной практики и, как следствие, способствует эффективности правоохранительной деятельности.

В связи с этим проблема соответствия уголовно-правовых норм правилам формальной логики и русского литературного языка является актуальной и заслуживает рассмотрения в рамках отдельного диссертационного исследования. Обращение к лингвистическим особенностям законодательного оформления норм о хищениях обусловлено тем, что в настоящее время данный вид преступлений можно отнести к числу наиболее распространенных, а потому уголовно-правовые нормы об ответственности за хищения нуждаются в точных и однозначных, строго выстроенных формулировках.

Степень разработанности темы. Внимание современной правовой науки к языку законодательства, проблемам его совершенствования нашло отражение в исследованиях по теории права. В работах Н. А. Власенко, Т. В. Губаевой, Т. В. Кашаниной, Д. А. Керимова, А. С. Пиголкина и других ученых сформулирован ряд правил законодательной техники, при соблюдении которых возможно достижение точности, ясности, доступности языка закона как главных его качеств.

Проблемы языка в уголовно-правовой литературе затрагиваются довольно часто, но в основном фрагментарно, без акцентирования. В ряду таких исследований стоят труды правоведов П. И. Люблинского, М. Д. Шаргородского, М. И. Ковалева, В. М. Когана, филологов Е. Б. Ершовой, Н. Н. Ивакиной. Небольшим числом представлены исследования по указанной тематике в юридических периодических изданиях. В статьях А. А. Ушакова, Е. А. Прянишникова, Ю. В. Голика, Н. Ф. Кузнецовой, П. Н. Панченко, Э. С. Тенчова и других ученых язык уголовного закона рассматривается в связи с анализом проблем законодательной техники либо при освещении темы толкования закона. Более детально исследует использование языковых средств для повышения эффективности уголовного закона М. Б. Кострова.

Теоретические основы уголовно-правовой борьбы с хищениями нашли отражение в трудах таких ученых, как А. Г. Безверхов, Г. Н. Борзенков,

В. В. Векленко, Г. В. Верина, В. А. Владимиров, Л. Д. Гаухман, С. А. Елисеев, Н. А. Лопашенко, Ю. И. Ляпунов, И. А. Клепицкий, Г. Л. Кригер, С. М. Кочои, С. В. Максимов, В. В. Мальцев, В. И. Плохова, С. В. Скляров, Э. С. Тенчов, П. С. Яни и др. Обращение к лексическому запасу русского литературного языка в исследованиях, как правило, объясняется необходимостью определения семантического значения слов, используемых в качестве уголовно-правовых терминов и понятий. Однако комплексного исследования лингвистических особенностей уголовно-правовых норм об ответственности за хищения не проводилось.

Цель и задачи исследования. Цель исследования состоит в том, чтобы на основе логико-языкового анализа законодательных норм об ответственности за хищения выработать предложения по совершенствованию качества языка закона, способствующего повышению эффективности применения уголовно-правовых норм в данной сфере. Достижение указанной цели обусловило необходимость постановки и решения следующих задач:

- исследовать формирование в отечественном уголовном законодательстве на протяжении его развития понятийного аппарата, применяемого для описания хищений;

- выявить в европейском уголовном законодательстве особенности описания норм об ответственности за хищения, сравнить с отечественным законодательством в данной сфере, выявить общие и различные черты;

- определить основные правила русского литературного языка, применяемые в процессе конструирования и толкования уголовно-правовых норм;

- провести лингвистический анализ законодательного определения понятия «хищение», являющегося родовым для группы преступлений;

- рассмотреть изложение в уголовном законе норм об ответственности за хищения, совершенные разными способами;

- выделить языковые особенности описания отягчающих и особо отягчающих обстоятельств хищений;

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является российское и зарубежное уголовное право в сфере охраны отношений собственности и практика правоприменения. Предметом исследования являются лингвистические особенности уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за хищения, а также правила и приемы юридической техники, используемые при конструировании уголовно-правовых норм, для толкования законодательства и составления правоприменительных актов.

Методология и методика исследования. Методологическую основу исследования составил диалектический метод познания, обеспечивающий научный подход к изучению явлений общественной жизни. При проведении исследования использовались следующие методы познания:

- историко-правовой (при рассмотрении формирования в отечественном уголовном законодательстве понятийного аппарата, применяемого для описания хищений);

- сравнительно-правовой (при выявлении общего и различного в отечественном и зарубежном уголовном законодательстве об ответственности за хищения);

- логико-семантический (при толковании понятий и терминов, используемых для изложения уголовно-правовых норм об ответственности за хищения);

- технико-юридический (при выявлении особенностей построения законодательных конструкций и документов судебно-следственной практики);

- конкретно-социологический (при опросе сотрудников правоохранительных органов и граждан по проблемам совершенствования языка уголовного закона).

Теоретической базой исследования являются научные труды в области уголовного права, теории государства и права, лингвистики, истории государства и права, гражданского права, психологии, относящиеся к проблематике диссертации.

Нормативную основу исследования составляют Конституция Российской Федерации, источники отечественного уголовного законодательства (в том числе дореволюционного периода), зарубежного уголовного законодательства европейских государств, а также иные законы и подзаконные акты.

Научная обоснованность и достоверность содержащихся в диссертации выводов, предложений и рекомендаций определяются эмпирической базой, включающей материалы опубликованной судебной практики Верховного Суда Российской Федерации, областных и районных судов Омской, Новосибирской, Курганской областей. В ходе проведенного исследования было изучено 896 обвинительных приговоров, 120 обвинительных заключений по делам о преступлениях, предусмотренных ст.ст. 158-163 УК РФ за период с 2000 по 2007 гг.; выборочно изучались и более ранние материалы. Проведен опрос сотрудников правоохранительных органов из числа следователей, дознавателей, судей и граждан, не имеющих специальных знаний в области юриспруденции (всего около 150 человек) по проблемам совершенствования языка уголовного закона.

Научная новизна исследования заключается в том, что оно представляет собой первое комплексное исследование, посвященное проблеме лингвистического качества уголовно-правовых норм об ответственности за хищения. В работе отражены закономерности формирования юридического языка уголовных предписаний о хищениях; проведено сопоставление оформления норм об ответственности за данные виды преступлений в российском и зарубежном уголовном законодательстве; проанализировано официальное понятие, описание отдельных форм хищений и отягчающих (особо отягчающих) обстоятельств данных деяний в Уголовном кодексе Российской Федерации с точки зрения соответствия языковым критериям и формально-логическим требованиям; сформулированы рекомендации по совершенствованию языка уголовного закона и актов правоприменения (приговоров и обвинительных заключений).

Научную новизну диссертации определяют основные положения, выносимые на защиту:

1. Строгое соблюдение лингвистических требований, предъявляемых к языку закона, способствует созданию более совершенной модели Уголовного кодекса. Решение данной проблемы затрудняется ограниченностью человеческих возможностей в познании и отражении социальных явлений, сложностью процесса формирования и выражения мыслей с помощью законодательных средств, широкой вариативностью русского языка. В стремлении сделать нормативные предписания ясными и понятными не только разработчикам кодекса, но и всем гражданам, необходимо учитывать, что уголовное право как часть юриспруденции - отрасль специфическая, и было бы неправильным только радикально изменять или искусственно упрощать специальную терминологию, традиционно оформленные понятия и наименования.

2. На основании анализа семантического значения существительных имущество и собственность и правового содержания рассматриваемых понятий предлагается изменить название главы 21 УК РФ «Преступления против собственности» на «Преступления в сфере обращения имущества» в соответствии с содержанием статей данной главы.

3. В главе 21 УК РФ следует поместить самостоятельную статью, в которой раскрыть содержание основных используемых понятий (хищение, чужое имущество, корыстная цель, крупный и особо крупный размеры, помещение, хранилище и т. д.). Это существенно улучшит восприятие закона и будет способствовать более точному правоприменению.

4. Объективная сторона состава хищения представляет собой завладение чужим имуществом либо действия, направленные на завладение. Отглагольное существительное завладение в русском литературном языке содержит значения, которые законодатель назвал словами изъятие и обращение. В свою очередь, данные слова не имеют указанных выше значений вне уголовно-правовой сферы.

5. Предметом хищений является чужое движимое имущество, под которым понимаются предметы материального мира, обладающие стоимостью, и по отношению к которым посягающее лицо не имеет права владения, пользования и распоряжения. Посягательство на чужое недвижимое имущество предлагается выделить в самостоятельный состав, определив, что оно может быть совершено путем незаконного завладения правоустанавливающими документами либо захвата.

6. Несовпадение общеязыкового и уголовно-правового значения прилагательного корыстный требует законодательного толкования корыстной цели. Предлагается дать в законе следующее определение корыстной цели: «Корыстная цель - это стремление незаконно получить чужое имущество или выгоду имущественного характера путем причинения ущерба собственнику или иному владельцу имущества».

7. Понятие «хищение» является родовым для целой группы преступлений, поэтому оно должно быть предельно ясным и точным по содержанию и языковому оформлению. С учетом лексического значения слов, используемых для толкования данного уголовно-правового понятия, предлагается следующая редакция: «Под хищением в статьях настоящей главы понимаются завладение или действия, направленные на завладение чужим движимым имуществом, совершенные с корыстной целью».

8. Описание отдельных форм хищения необходимо привести в соответствие с родовым определением понятия «хищение». Для этого предлагается в законодательных определениях: 1) все виды данного деяния обозначить как хищение и сформулировать особенности способа совершения деяния; 2) лингвистически согласовать описание частных и общего способов. В результате кражу следует понимать как тайное хищение; грабеж - открытое хищение; мошенничество - хищение путем обмана; разбой - хищение путем применения насилия; вымогательство - хищение путем требования передачи имущества под угрозой применения насилия, уничтожения или повреждения имущества либо с использованием шантажа; присвоение - хищение вверенного виновному чужого имущества путем злоупотребления правомочиями. При этом ответственность за растрату закрепить в качестве отягчающего обстоятельства присвоения.

9. Для наименования признаков преступлений, закрепленных в чч. 2-4 статей Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации предлагаем использовать термин «отягчающие (особо отягчающие) квалифицирующие признаки». Данные признаки рекомендуется размещать в отдельных пунктах с применением буквенной рубрикации, что более приемлемо с точки зрения восприятия и применения при квалификации.

10. В целях повышения лингвистического качества норм об ответственности за хищения предлагаются возможные варианты изменений в главе 21 УК РФ, касающиеся отдельных законодательных формулировок.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в разработке рекомендаций, реализация которых может способствовать совершенствованию законодательства при конструировании уголовно-правовых норм об ответственности за хищения; позволит избежать ошибок в судебной практике при применении уголовного законодательства о преступлениях в сфере обращения имущества, а также трудностей, связанных с уяснением и толкованием данных норм. Полученные результаты и выводы диссертации могут быть использованы:

- в законотворческой деятельности по совершенствованию языкового оформления правовых предписаний;

- в правоприменительной деятельности судебных органов для унификации письменной формы принимаемых решений;

- в учебном процессе, при преподавании курсов «Уголовное право», «Уголовный процесс», «Русский язык в деловой и процессуальной документации»;

- в научно-исследовательской работе - по дальнейшему изучению особенностей языка уголовного законодательства.

Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения, выводы и рекомендации содержатся в опубликованных научных статьях и тезисах общим объемом 2,2 п. л. Результаты научного исследования излагались на научных конференциях адъюнктов и соискателей «Преемственность и новации в юридической науке» (Омская академия МВД России, 2005, 2006 гг.), на Межвузовской научно-практической конференции «Уголовный закон: проблемы теоретического моделирования и применения» (Омская академия МВД России, 2006 г.). Материалы диссертации внедрены в учебный процесс Омской академии МВД России, Нижегородской академии МВД России, Южно-Уральского государственного университета и в практику Куйбышевского районного суда г. Омска, Беловского и Анжеро-Судженского городских судов Кемеровской области в виде методических рекомендаций «Оформление обвинительного приговора по уголовному делу (применение языковых правил)» (прил. 1).

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, объединяющих 8 параграфов, заключения, списка использованной литературы и приложений.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, определяются цели и задачи, объект и предмет исследования, раскрываются методологическая и эмпирическая основы работы, научная новизна, формулируются основные положения, выносимые на защиту, отмечается теоретическая и практическая значимость, приводятся данные об апробации полученных результатов.

Первая глава «Основные тенденции становления и развития языка уголовного законодательства России об ответственности за хищения» состоит из трех параграфов. В содержании данной части исследования выявляются исторические тенденции языкового становления уголовно-правовых норм, регламентирующих ответственность за хищения. Анализируется также зарубежное уголовное законодательство в отношении изучаемых видов преступлений. Рассматривается значение языковых правил в процессе конструирования и толкования современных норм об ответственности за хищения.

В первом параграфе проводится ретроспективный анализ формирования и функционирования уголовно-правовых норм об ответственности за хищения, содержавшихся в общеправовых и специальных актах Российского государства. Подчеркивается, что язык - явление социальное, поэтому рассматривать особенности языкового оформления современных уголовно-правовых норм о хищениях необходимо с учетом исторических предпосылок их возникновения, становления, закрепления в ранее действующих законодательных актах.

Диссертант отмечает, что формирование юридической терминологии - сложный и длительный процесс. Он связан с эволюцией общества, изменением уровня общественного сознания, развитием русского языка. Лингвистическое оформление норм об ответственности за хищения отражает особенности становления законодательного языка в целом. Краткая редакция Русской Правды содержала в основном уголовно-правовые и уголовно-процессуальные нормы, что отражало потребности общества, уровень его развития. Четкой принадлежности терминов к какой-либо отрасли права еще не наблюдалось, поскольку не было дифференциации права по отраслям. Судебники 1497 и 1550 гг. прежде всего носили процессуальный характер, что следует из названия. Соборное Уложение 1649 г. представляло собой свод законов различных отраслей права, и его язык был более близким современному языку. В эпоху Петра I торжественный и сложный стиль изложения официальных документов стал заменяться более простым, деловым. Создавались отраслевые нормативные акты (артикулы, уставы и др.). В Своде законов Российской империи были соединены и систематизированы нормы ранее действующего законодательства. После Октябрьской революции 1917 г. произошли изменения в юридической терминологии, в которых нашли отражение общественно-политические и государственные преобразования данного исторического периода. Язык уголовного закона стал более точным и логичным и в связи с этим более понятным.

Нормы об ответственности за преступления против собственности закрепились в российском законодательстве с начала его становления, о чем свидетельствует упоминание в Договоре Руси и Византии 911 г. Происходившие в обществе социальные и экономические преобразования отражались на их форме и содержании.

Начиная с Русской Правды, на протяжении длительного времени различные виды имущественных преступлений обозначались термином «татьба», получив в дальнейшем самостоятельные названия, соответствующие современным. Первыми в российском законодательстве нашли отражение такие способы хищения, как кража (воровство), разбой и грабеж. Позднее были закреплены уголовно-правовые нормы об ответственности за мошенничество, присвоение, растрату и вымогательство. Кроме основных составов хищения в законах выделялись отягчающие обстоятельства (квалифицирующие признаки).

Отдельные способы хищения, объединенные в действующем УК в главу «Преступления против собственности», относились к другим видам преступных деяний. Например, норма об ответственности за разбой изначально рассматривалась как преступление против личности (убийство). В то же время «головная татьба», известная законодательству вплоть до Артикула воинского 1715 г., соответствует современной уголовно-правовой норме об ответственности за похищение человека в разделе «Преступления против личности». Изменилось содержание термина «мошенничество», которым до XVIII в. обозначались мелкие кражи, что соответствовало лексическому значению данного слова, используемого в качестве термина.

Анализ возникновения и развития уголовно-правовых норм об ответственности за хищение свидетельствует о преемственности в законодательстве и объясняет содержание отдельных понятий современного уголовного права.

Во втором параграфе исследуется соотношение лингвистического оформления уголовно-правовых норм об ответственности за хищения в зарубежном и отечественном законодательстве. Автор отмечает, что зарубежное законодательство рассматривается в работе на материале переведенных на русский язык текстов, поэтому многие формулировки могут быть следствием особенностей перевода. В связи с этим утверждать, что в уголовных кодексах зарубежных государств содержатся именно такие термины, понятия, названия, именно таким образом построены синтаксические конструкции можно в достаточной степени условно, подразумевая, что они отражены в переведенных текстах.

Обращение к содержанию уголовных кодексов отдельных государств позволяет отметить, что все они содержат главы, разделы, статьи, устанавливающие ответственность за хищения. Однако в названиях глав и разделов нет терминологического единства. Чаще в наименовании разделов и глав используется слово «имущество»: «Преступления против имущества» (например, в уголовных кодексах Польши и Эстонии, а также Китая и Сан-Марино). В Уголовном кодексе Узбекистана - «Хищение чужого имущества»; в кодексах Швейцарии и Австрии - «Преступные деяния против чужого имущества», в кодексе Франции - «Об имущественных преступлениях и проступках».

Анализ языковых единиц, использованных для обозначения генерального способа хищения, показывает, что чаще всего применяются формы глаголов «изымать» (УК Австрии, Швейцарии), «завладеть» (УК Германии, Испании) и «захватить» (УК Польши). Термин «хищение» во многих кодексах не употребляется (УК Аргентины, Голландии, Дании).

Обращаясь к описанию форм хищений, автор отмечает, что кража - это единственный способ, который содержится во всех рассмотренных в ходе исследования кодексах. Не во всех УК стран дальнего зарубежья отмечены такие способы хищения, как разбой, грабеж, присвоение или растрата. Например, нет понятия «грабежа» в УК Австрии, Германии, Швейцарии. Термин «разбой» отсутствует в УК Сан-Марино, Дании, Аргентины, Австралии, Испании. Нет понятий «присвоение или растрата» в УК Германии, Турции, термин «вымогательство» не использован в УК Аргентины, Турции.

Затрудняет восприятие текста закона отсутствие заголовков статей и параграфов в УК некоторых стран (Дании, Польши и др.). В УК Турции и Аргентины способы хищения обозначены в заголовках глав, из которых состоят разделы. Статьи, входящие в главы, только пронумерованы и названий не имеют. В УК Голландии вообще нет отдельной главы об имущественных преступлениях; им посвящены разделы «Кража и грабеж», «Вымогательство и шантаж», «Присвоение».

Рассмотрение лингвистических особенностей оформления норм о хищениях в кодексах стран дальнего зарубежья показывает, что предписания сконструированы без использования юридической фикции, применяемой в уголовном законодательстве России, когда наказанию подлежит не лицо, совершившее преступление, а совершенное им деяние. Так, согласно УК Австрии, подлежит наказанию всякий, кто совершил преступление. По УК Испании, Австралии, Дании, Польши виновным признается лицо, совершившее преступление. В кодексах Испании, а также Аргентины и Швейцарии для обозначения исполнителя преступления используется сочетание местоимений тот, кто. В УК Германии статьи и параграфы начинаются с местоимения кто. В связи с этим автором высказывается мнение, что человеку, обратившемуся к содержанию УК РФ, понятно, что наказывается, например, не кража или грабеж, а тот, кто их совершил. Использование приема метонимии (переноса имени с одного класса объектов на другой) в Кодексе проявляется в переносе названия с участника социального события на само событие, с деятеля на деяние. Это ведет к значительной экономии текста, при этом не вызывая затруднений в применении закона.

При анализе отягчающих (особо отягчающих) обстоятельств хищений обращается внимание на то, что в УК стран ближнего зарубежья названные обстоятельства упорядочены, они практически единообразны для разных способов хищений и помещены в тех же статьях, что и основные составы. Наибольший интерес с указанной точки зрения представляют кодексы стран дальнего зарубежья, которые выборочно анализируются автором.

Отмечается, что не всякий зарубежный опыт может быть признан источником совершенствования российского уголовного законодательства. Встречаются конструкции, уступающие действующим в Российской Федерации. Например, представляется крайне неудачным отсутствие наименования преступления в заголовках статей. Затруднения могут вызвать отсутствие определений или, наоборот, расплывчатые формулировки при толковании того или иного понятия. При характеристике отягчающих обстоятельств представляется излишним приведение частных случаев деяния, использование длинных перечней без применения рубрикации.

Вместе с тем автор считает целесообразным размещение в главе, содержащей нормы об ответственности за имущественные преступления, отдельной статьи, где были бы сгруппированы основные понятия, используемые в ней.

В третьем параграфе поднимаются вопросы применения языковых правил в процессе конструирования и толкования современных уголовно-правовых норм об ответственности за хищения.

Автором анализируется система правил и приемов (так называемый юридический язык), предназначенных и используемых для познавательно-логического и нормативно-структурного формирования правового материала и подготовки текста закона, относимых в юриспруденции к области законодательной техники.

В исследовании рассматриваются правила, сформулированные в теории права и лингвистике, при соблюдении которых возможно достижение точности, ясности, доступности языка законодательства как основных его качеств. В обобщенном виде рекомендации можно представить следующим образом:

1) обязательное разъяснение специальной терминологии;

2) использование общеупотребительных терминов в том значении, которое они имеют в русском языке;

3) стандартизация изложения путем использования для выражения однотипных мыслей определенной последовательности слов и приемов;

4) отсутствие архаизмов, историзмов, неологизмов, вульгаризмов, просторечных слов;

5) соблюдение норм современного русского литературного языка.

Диссертант заключает, что соответствие законодательных норм данным требованиям, предъявляемым к языку закона, могло бы способствовать созданию идеальной модели уголовного кодекса. При разрешении данной проблемы возникают объективные и субъективные трудности (ограниченность возможностей человеческого мышления в познании и отражении социальных явлений, сложность процесса формирования и выражения мыслей с помощью языка закона, вариативность русского языка). «Идеальный» кодекс должен быть написан доступным, ясным языком, понятным не только его разработчикам и правоприменителям, но и гражданам. Вместе с тем уголовное право как часть юриспруденции - отрасль специфическая, и было бы неправильно стремиться к радикальному изменению или искусственному упрощению специальной терминологии, традиционно оформленных понятий и наименований. Результаты анализа фрагментов законодательного текста, терминологических единиц показывают, что неукоснительное соблюдение языковых правил законодательной техники на уровне отдельных норм УК не всегда возможно и целесообразно.

Вторая глава «Лингвистическая характеристика уголовно-правовых норм об ответственности за хищения» включает в себя три параграфа.

В первом параграфе поэлементно анализируются языковые средства, использованные для раскрытия содержания понятия «хищение» в уголовном законе. Необходимость подробного анализа данного понятия автор аргументирует тем, что оно является родовым для целой группы преступлений, поэтому должно быть предельно ясным и точным по содержанию и языковому оформлению.

В результате исследования языковых средств, использованных для законодательного определения понятия «хищение», соискатель приходит к выводу о необязательности таких признаков, как противоправность, безвозмездность деяния и причинение ущерба собственнику или другому владельцу имущества.

Обращение к общеупотребительному значению существительных «изъятие» и «обращение» показывает, что они не имеют уголовно-правового смысла, которым, в свою очередь, обладает существительное «завладение», предлагаемое автором для обозначения общего способа совершения хищения. Чтобы охватить понятием «хищение» преступления с формальным составом, следует указать также в качестве способа «действия, направленные на завладение имуществом».

Диссертант приходит к заключению о том, что предметом хищения может быть только движимое имущество, а противоправные деяния в отношении недвижимого имущества подлежат самостоятельному уголовно-правовому запрету. В качестве чужого движимого имущества понимаются предметы материального мира, обладающие стоимостью, по отношению к которым посягающее лицо не имеет права владения, пользования и распоряжения.

Диссертант детально рассматривает такой обязательный признак хищения, как корыстная цель, объясняя это существующими разночтениями в понимании корысти в русском языке и уголовном праве, а также смешение понятий корыстной цели и мотива. Для однозначного понимания корыстной цели хищений предлагается в уголовном законе разъяснить данное понятие следующим образом: корыстная цель - это стремление незаконно получить чужое имущество или выгоду имущественного характера путем причинения ущерба собственнику или иному владельцу имущества. Такая трактовка корыстной цели означает, что виновный стремится сделать похищенное чужое имущество «своим», т. е. хранить, пользоваться, распоряжаться и т. д.

Таким образом, автором предлагается следующее определение понятия хищение: «Под хищением в статьях настоящей главы понимаются завладение или действия, направленные на завладение чужим движимым имуществом, совершенные с корыстной целью».

Во втором параграфе рассматриваются лингвистические особенности законодательного описания хищений, совершенных различными способами. Отмечается, что применительно к хищениям способ является обязательным признаком состава преступления, поскольку именно в зависимости от способа завладения чужим имуществом законодатель выделяет формы хищения. В рамках исследования рассматриваются семь способов хищения, содержащихся в УК - путем кражи, мошенничества, присвоения, растраты, грабежа, разбоя и вымогательства. Они описаны по-разному с точки зрения уголовного права и представляют собой разноплановые языковые конструкции, что подробно рассматривается автором, а затем предлагаются варианты унификации записи.

Анализируя толкование кражи в тексте уголовного закона, автор сопоставляет лексическое значение глаголов воровать, красть, похищать и соответствующих отглагольных существительных и приходит к заключению, что в русском литературном языке данные слова являются синонимами. Они обозначают в целом преступное присвоение имущества, а также тайное завладение чужим имуществом. По мнению диссертанта, это обусловлено тем, что остальные существительные, используемые в законе в качестве терминов, по своему лексическому значению не связаны только с имуществом (за исключением грабежа, который в русском языке толкуется как открытое похищение чужого имущества). При рассмотрении возможности замены термина «кража» термином «воровство», приводятся аргументы как «за» (лексическое значение, формы словообразования), так и «против» (устоявшаяся уголовно-правовая терминология и правоприменительная практика, опрос респондентов).

Изложение норм об ответственности за присвоение и растрату иллюстрирует отсутствие единообразия в описании способов хищения как с точки зрения языка (различное построение языковых конструкций), так и с точки зрения права (характеристика двух названных способов через субъективную сторону состава преступления, а остальных - через объективную). Автор отмечает синонимическое значение присвоения и завладения в языке, однако считает целесообразным называть данную форму хищения присвоением, сохраняя традиционную уголовно-правовую терминологию. В отношении растраты отмечается, что растратить, т. е. израсходовать можно имущество, похищенное любым способом. Однако в языке слово «растрата» прочно связано с вверенным имуществом на уровне лексического значения, и отказываться от данного термина в законе было бы ошибочным. Предлагается закрепить ответственность за растрату в ст. 160 в качестве отягчающего квалифицирующего признака присвоения.

Сопоставляя определения мошенничества и хищения, автор приходит к заключению, что понятие «хищение» охватывает только часть нормы о мошенничестве, а именно - хищение чужого имущества путем обмана или злоупотребления доверием. Право на чужое имущество предметом хищения не является, что следует из его определения. В определении мошенничества частный признак (злоупотребление доверием) выделяется из общего (обман), они уравниваются при назначении наказания, в связи с чем возможно понимать мошенничество как хищение путем обмана.

Соискатель обращает внимание на то, что отнесение разбоя к хищениям подразумевает, что определение данного понятия должно соотноситься с родовым определением хищения как частное с общим. Из этого следует, что все признаки хищения находят отражение в определении разбоя, и наоборот. Однако выявлены следующие доказательства несоответствия. Как действие хищение представляет собой изъятие и обращение, а разбой - нападение. Цель любого хищения - корыстная, цель разбоя - хищение. В диссертации показано несовпадение языковых конструкций данных определений. В связи с этим предлагается толковать разбой как хищение с применением насилия.

Анализируя описание в законе нормы об ответственности за вымогательство, автор замечает, что данную языковую конструкцию нельзя признать удачной (она состоит из 52 языковых единиц при рекомендованной норме для восприятия 7-8 слов). Если сохранять неизменными все признаки вымогательства, то удобнее разместить их отдельными пунктами (как в перечнях отягчающих обстоятельств). Рассматривая лексическое значение существительного «вымогательство», которое в языке прочно связано с шантажом, автор предлагает определить вымогательство как хищение с предъявлением требования передачи имущества под угрозой насилия или шантажа.

Подводя итоги рассмотрению описания способов хищения в УК, диссертант приходит к заключению, что в целом способы совершения хищения в изучаемом материале изложены на основе существующих требований к законодательной технике, в соответствии с действующими литературными нормами. Однако в исследуемой части законодательного текста обнаруживаются варианты словесного выражения отличительных признаков форм хищения, построенные с нарушением языковых правил и правил законодательной техники.

Предлагается привести к единообразию запись содержания способов, отразив в их описании принадлежность к хищению: кража - тайное хищение; мошенничество - хищение путем обмана; присвоение - хищение путем злоупотребления правомочиями в отношении вверенного виновному чужого имущества; грабеж - открытое хищение; разбой - хищение с применением насилия; вымогательство - хищение путем предъявления требования о передаче имущества под угрозой насилия либо шантажа.

В третьем параграфе автор обращается к языковым особенностям оформления отягчающих (особо отягчающих) обстоятельств хищений.

Рассмотрев имеющие место в уголовно-правовой литературе различные точки зрения относительно терминов «отягчающие обстоятельства» и «квалифицирующие признаки» и сопоставив лексическое значение данных слов в языке, автор аргументирует введение понятия «отягчающие (особо отягчающие) квалифицирующие признаки».

В работе анализируется расположение названных признаков в статьях, содержащих нормы об ответственности за хищения и выбор языковых средств для выражения уголовно-правовых понятий. Приводится классификация по способу записи (с использованием буквенной рубрикации, с использованием союзов), после чего заключается, что размещение в отдельных пунктах с использованием буквенной рубрикации способствует распознанию конкретного отягчающего (особо отягчающего) квалифицирующего признака в тексте закона и, следовательно, в процессе правоприменения. Представляется, что с помощью союзов или и либо возможно перечисление признаков, схожих по отдельным чертам либо свойствам, а также по языковому значению.

Диссертантом проводится подробный лингвистический анализ таких понятий, как «крупный и особо крупный размеры», «жилище», «помещение», «хранилище», «значительный ущерб гражданину», «служебное положение», «одежда, сумка или другая ручная кладь, находившиеся при потерпевшем».

На примере ст. 159 «Мошенничество» и ст. 161 «Грабеж» УК РФ автор рассматривает построение синтаксических конструкций, которые используются для записи отягчающих (особо отягчающих) квалифицирующих признаков и делает вывод о том, что с позиций лингвистики наиболее приемлемым является закрепление данных признаков в ст. 161 УК РФ.

Третья глава «Совершенствование лингвистической формы уголовно-правовых норм об ответственности за хищения и практики их применения» включает в себя два параграфа.

В первом параграфе рассматривается проблема совершенствования составления в ходе правоприменительной практики документов, в которых воплощаются законодательные нормы об ответственности за хищения. В качестве основных процессуальных документов, в которых отражается квалификация преступления, автор исследует обвинительное заключение и обвинительный приговор.

Диссертант придерживается позиции, согласно которой законный и обоснованный по содержанию процессуальный документ во многом теряет свою значимость, если по языковой форме он составлен неубедительно, терминологически неясно, неряшливо, а кроме того, имеет описки, исправления и т. п.

В ходе лингвистического анализа обвинительных заключений и приговоров по делам о хищениях автором были выявлены и обобщены типичные недостатки, связанные с отражением в данных документах правовых предписаний и применением языковых норм. Отмечается, что юридические термины употребляются в обвинительных заключениях и приговорах в основном корректно, изложение показаний приближено к нормативным конструкциям и адаптировано к языку процессуального документа. Однако к числу распространенных ошибок, встречающихся в процессуальных документах, следует отнести употребление формулировок, внешне схожих с законодательными, однако которых нет в уголовном законе. Наиболее характерной применительно к хищениям является употребление словосочетания «имущественные преступления». Наблюдается вариативная запись признака «с причинением значительного ущерба гражданину».

Автор считает ошибочным полное воспроизведение законодательной формулировки с альтернативной конструкцией, когда квалификация осуществляется по одному из ее положений. В основном это касается описания способа совершения хищения (что особенно характерно для случаев присвоения, растраты, вымогательства и мошенничества) и отягчающих (особо отягчающих) квалифицирующих признаков. Например, в случае установления факта совершения мошенничества путем обмана вряд ли при записи квалификации требуется его разъяснение как хищения путем злоупотребления доверием. Совершенствование законодательных норм в этой части приведет к улучшению качества правоприменительных документов.

В исследованных обвинительных заключениях и приговорах не удалось выявить единообразия в описании умысла, побуждений, цели, способов и последствий хищений. По мнению автора, во многом это обусловлено неправильным построением языковых конструкций, а неточное согласование слов приводит к нарушению смысла высказывания и к фактическим ошибкам. К недостаткам, влияющим на качество документов данного вида, также относятся многословие (употребление слов, не несущих смысловой нагрузки), чрезмерная краткость при описании обстоятельств совершения преступления, использование стилистически окрашенной лексики (просторечий, профессионализмов, жаргонизмов, эмоциональных оборотов).

Автор заключает, что повышение качества процессуальных документов по делам о хищениях зависит как от совершенствования уголовного законодательства в данной сфере, так и от соблюдения норм русского литературного языка и нуждается в унифицированных образцах и рекомендациях по их подготовке и составлению.

Во втором параграфе определяются направления совершенствования уголовно-правовых норм об ответственности за хищения с помощью языковых средств.

Автор считает, что в названии главы 21 «Преступления против собственности» должно присутствовать слово «имущество», что будет отражать суть преступлений, ответственность за которые предусмотрена в статьях данной главы (все они так или иначе направлены на незаконное использование чужого имущества). Диссертантом предлагается название главы: «Преступления в сфере обращения имущества». Поскольку хищения составляют большую часть составов главы 21, законодательное определение данного понятия (а также основные понятия главы) следует поместить в начале главы. Это существенно улучшит восприятие закона и будет способствовать более точному правоприменению.

Диссертант предлагает также собственную редакцию диспозиции статей, в которых установлена уголовная ответственность за хищения. В ее основу положено приведение законодательных конструкций в соответствие с нормами русского литературного языка в части лексики и синтаксиса. При этом учитывается, что уголовное право как часть юриспруденции - отрасль специфическая, и было бы ошибочно стремиться к радикальному изменению традиционно оформленных понятий и наименований. В частности, предлагается исключить слова «чужое имущество» из определения способов хищения; слово «совершенный (-ое, -ая)» исключить из частей 2-4 соответствующих статей.

Автором отмечается, что в действующем УК РФ от хищения отделены такие способы, как приобретение права на чужое имущество (ст. 159) и требование передачи прав на чужое имущество (ст. 163). Такие деяния могут совершаться в отношении недвижимого имущества, а также движимого, подлежащего обязательной государственной регистрации. При этом получение права возможно только с получением правоустанавливающих документов. Данные действия будут незаконными, если они совершаются с применением обмана, шантажа, угроз и насилия. Автор предлагает исключить указание на приобретение права на чужое имущество из ст. ст. 159 и 163 и сформулировать в отдельной статье самостоятельный состав незаконное завладение правами на имущество: «Совершенное с корыстной целью завладение правоустанавливающими документами на чужое имущество с применением обмана, шантажа, угроз и насилия».

В заключении изложены основные выводы по результатам проведенного исследования, сформулированы предложения по совершенствованию уголовного законодательства о хищениях и составления документов правоприменительной практики.

Основные положения диссертационного исследования опубликованы в следующих работах автора

Статьи в рецензируемых изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией Минобрнауки России для публикации результатов диссертационного исследования

1. Векленко В. В., Третьякова Н. С. Особенности отражения субъективной стороны составов хищений в уголовном законе // Психопедагогика в правоохранительных органах. - 2006. - № 2. - 0,3 п. л. (авторство не разделено)

Иные научные публикации

2. Третьякова Н. С. Зарубежное законодательство об имущественных преступлениях // Преемственность и новации в юридической науке: материалы научной конференции адъюнктов и соискателей. - Омск: Омская академия МВД России, 2005. - Вып. 1. - 0,2 п. л.

3. Третьякова Н. С. Значение языковых средств для создания и интерпретации нормативного правого акта // Преемственность и новации в юридической науке: материалы научной конференции адъюнктов и соис-кателей. - Омск: Омская академия МВД России, 2006. - Вып. 2. - 0,1 п. л.

4. Третьякова Н. С. Семантическое становление уголовно-правовых норм о хищениях // Уголовный закон: проблемы теоретического моделирования и применения: материалы межвузовской научно-практической конференции. - Омск: Омская академия МВД России, 2006. - 0,3 п. л.

5. Третьякова Н. С. О соответствии уголовно-правовых норм об ответственности за хищения языковым и стилистическим правилам законотворчества // Подходы к решению проблем законотворчества и правоприменения: сборник научных трудов адъюнктов и соискателей. - Омск: Омская академия МВД России, 2006. - Вып. 13. - 0,5 п. л.

6. Третьякова Н. С. Значение языковых правил для конструирования уголовно-правовых норм // Научный вестник Омской академии МВД России. - 2006. - № 2. - 0,4 п. л.

7. Третьякова Н. С. Лингвистическая характеристика определения хищения в Уголовном кодексе Российской Федерации // Подходы к решению проблем законотворчества и правоприменения: сборник научных трудов адъюнктов и соискателей. - Омск: Омская академия МВД России, 2007. - Вып. 14. - 0,4 п. л.

Размещено на Allbest.ru

...