Теоретико-правовые основы уголовной ответственности за преступления против общественной нравственности

2. Основное содержание работы

Во введении обоснована актуальность темы исследования, определена степень ее научной разработанности, сформулированы объект и предмет, цель и задачи исследования, охарактеризована методология и методы исследования, раскрыты теоретическая, нормативная и эмпирическая основы исследования, указана научная новизна, сформулированы основные положения, выносимые на защиту, обоснована теоретическая и практическая значимость исследования, перечислены критерии демаркации, обеспечивающие достоверность результатов исследования, приведены сведения об апробации и внедрении результатов исследования, изложена структура диссертационного исследования.

Первая глава диссертационного исследования «Теоретические основы уголовно-правовой охраны нравственности от преступных посягательств» состоит из трех параграфов и посвящена детальному анализу природы нравственности как сложной этико-философской и правовой категории, изучению детерминантов криминализации отдельных видов общественно опасных деяний, посягающих на нравственно-этические нормы, принципы и ценности общества, а также подробному рассмотрению теоретической концепции классификации преступлений против общественной нравственности в Уголовном кодексе РФ и проблемных аспектов ее реализации.

В первом параграфе «Нравственность как философско-этическая категория» диссертантом осуществлено комплексное междисциплинарное исследование нравственности как явления, изучаемого философией, этикой и юриспруденцией, подробно рассмотрена дискуссионность понимания морали и нравственности, а также их соотношения в доктринальных воззрениях дореволюционных, советских и современных ученых. В процессе проведенного исследования сформулированы, обоснованы и предложены критерии разграничения базовых этико-правовых категорий: мораль, нравственность и общественная нравственность, а также проанализирована специфика генезиса и современного состояния представлений о природе и содержании общественной нравственности в отечественной гуманитарной науке в хронологических рамках с XIX по XXI вв. По итогам исследования сформулировано и предложено авторское определение общественной нравственности как этико-правовой категории, выявлены и показаны особенности механизма формирования и развития общественной нравственности, раскрыты ее содержательные аспекты, а также выделены признаки данного явления, отмечен ряд проблемных аспектов, детерминирующих трудности в исчерпывающем описании формально-логического объема понятия «общественная нравственность».

Второй параграф «Общественная нравственность как объект уголовно-правовой охраны» посвящен выявлению и изложению логических детерминантов криминализации отдельных социально опасных деяний против общественной нравственности, а также подробному изучению теоретической сущности общественной нравственности как объекта уголовно-правовой охраны. Диссертантом дана общая характеристика объекту преступления, подробно проанализирована научная и учебная литература, затрагивающая теоретические и прикладные аспекты осмысления социальных отношений в области общественной нравственности как охраняемых уголовным законом общественных отношений; сформулированы отличительные черты и авторское определение общественной нравственности как объекта уголовно-правовой охраны, обоснована зависимость эффективности охранительных норм права от их расположения в структуре Особенной части УК РФ.

На основе проведенного исследования установлена доктринальная дискуссионность понимания родового, видового и непосредственного объектов преступлений, посягающих на общественную нравственность, внесены и обоснованы авторские предложения по минимизации и устранению выявленной проблематики. С учетом важнейших конституционных характеристик России как социального и правового государства сформулирован и обоснован тезис об объективной невозможности уголовно-правового запрета совершения всего объема деяний, посягающих на нравственные нормы и ценности общества, из чего логично следует рациональность криминализации лишь некоторых наиболее социально значимых нравственно-этических отношений, в должной охране и защите которых на конкретном историческом этапе развития общества имеется публичный интерес.

В третьем параграфе «Теоретические основы классификации преступлений против общественной нравственности» рассмотрена сущность и значимость классификации как философской категории и логической операции для полного и системного изложения сущности и структуры исследуемого предмета, приведена специфика законодательной классификации преступлений, основным критерием которой является объект преступления. С использованием положений и выводов проведенного исследования общественной нравственности как объекта уголовно-правовой охраны диссертантом осуществлен детальный формально-логический анализ Особенной части УК РФ на предмет соответствия непосредственных объектов конкретных видов преступлений родовым и видовым объектам глав и разделов УК РФ, в которых они закреплены. По итогам анализа было установлено наличие в УК РФ ряда статей о преступлениях, основными непосредственными объектами которых являются отношения в области общественной нравственности, расположенного законодателем вне главы 25 Особенной части УК РФ, что представляет собой существенный дефект юридической техники. С целью устранения этого дефекта диссертантом разработана и предложена законодательная инициатива по внесению изменений и дополнений в Особенную часть УК РФ.

Во второй главе «Развитие законодательства об ответственности за преступления против общественной нравственности», включающей два параграфа, проанализированы особенности развития уголовно-правовых норм об ответственности за преступления против общественной нравственности в исторической ретроспективе.

В первом параграфе «Ретроспективный анализ развития института уголовной ответственности за преступления против общественной нравственности в досоветский период» исследован процесс становления и развития норм российского уголовного законодательства об ответственности за преступления против общественной нравственности в некодифицированный (до 1845 г.) и «уложенческий» (с 1845 по 1917 г.) периоды.

Диссертантом осуществлен подробный формально-логический сопоставительный анализ отечественного охранительного законодательства в досоветский период.

В ходе исследования подробно рассмотрена конкретно-историческая специфика содержания и юридической техники норм, запрещающих совершение определенных деяний против общественной нравственности. С обращением к современной, советской и дореволюционной научной и учебной литературе уголовно-правового характера, а также истории отечественного государства и права диссертантом изучены тенденции и рассмотрена общая магистраль развития пределов уголовно-правовой защиты публичных нравственно-этических отношений в исследуемый период. По результатам анализа сформулирован ряд выводов, дополняющий и развивающий знания в области истории государства и права, уголовного права о ранних этапах генезиса института уголовно-правовой охраны общественной нравственности.

Во втором параграфе «Развитие уголовного законодательства об ответственности за преступления против общественной нравственности в советский период» проанализирован процесс развития уголовного законодательства советского периода (Уголовные кодексы РСФСР от 26 мая 1922 г., от 22 ноября 1926 г., от 27 октября 1960 г.) об ответственности за преступления против общественной нравственности.

Своеобразие криминализации деяний против общественной нравственности состояло в отсутствии в Уголовных кодексах РСФСР 1922 г. и 1926 г. четких критериев дифференциации этих общественно опасных деяний по объекту преступного посягательства, поскольку нормы, предусматривающие ответственность за отдельные преступления против общественной нравственности, располагались в различных главах и разделах уголовного закона.

Исследование специфики криминализации деяний против общественной нравственности по УК РСФСР от 22 ноября 1926 г. свидетельствует, что в УК РСФСР 1926 г. по сравнению с УК РСФСР от 26 мая 1922 г. существенно усилена уголовная наказуемость деяний за принуждение к занятию проституцией, сводничество, содержание притонов разврата, а также вербовку женщин для проституции.

Автором обосновывается позиция, согласно которой в Уголовном кодексе РСФСР от 27 октября 1960 г., в главе 10 «Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения», была предусмотрена более дифференцированная система норм о преступлениях против общественной нравственности по сравнению с УК РСФСР 1922 г. и 1926 г.

Диссертантом отмечается, что в названиях разделов и глав Уголовных кодексов РСФСР от 26 мая 1922 г., от 22 ноября 1926 г., от 27 октября 1960 г. категория «общественная нравственность» не нашла отражение.

В третьей главе «Ответственность за преступления против общественной нравственности по уголовному законодательству зарубежных стран», включающей четыре параграфа, проанализирована специфика криминализации деяний против общественной нравственности по уголовному законодательству государств Европы, Азии или Америки, сгруппированных по принадлежности правовой системы государства к той или иной правовой семье (англосаксонской, континентальной (романо-германской), постсоциалистической, религиозной (мусульманской).

В первом параграфе «Криминализация преступлений против общественной нравственности в уголовном законодательстве стран англо-саксонской правовой семьи» исследованы особенности криминализации деяний против общественной нравственности в уголовном законодательстве некоторых стран англо-саксонской правовой семьи (Великобритания, штат Техас США).

В работе аргументируется точка зрения о том, что, несмотря на аналогичное российскому отношение к проституции в Англии (проституция не легализована, но и уголовно не запрещена), объем криминализации деяний, сопряженных с проституцией, порнографией, существенно разнится. Далее автором выявлено коренное отличие пределов криминализации деяний, образующих состав жестокого обращения с животными. В частности, в английском уголовном законодательстве в отличие от российского криминализированы организация боев животных, нахождение любого человека в месте их проведения, опубликование или дача разрешения для опубликования рекламных объявлений о проведении боев между животными. Объем криминализации деяний против общественной нравственности является наиболее оптимальным и отвечающим потребностям общества в должной регуляции и защите определенных публичных нравственных отношений.

Диссертантом отмечается, что в УК Техаса подвергнут криминализации ряд таких поступков человека, которые в других штатах страны и за ее пределами, в частности в России, преступлениями не считаются: публичные действия сексуального характера; непристойное поведение, связанное с ребенком; запрещенное сексуальное поведение; собачьи бои; демонстрация вредных материалов в условиях возможности присутствия несовершеннолетнего, у которого подобная демонстрация может вызвать чувство отвращения или тревоги; использование несовершеннолетнего в целях продажи, распространения или демонстрации материалов, вредных для несовершеннолетних; представление сексуального характера в исполнении ребенка; владение или содействие распространению детской порнографии. Законодательная тенденция расширения преступного и наказуемого в отношении деяний против общественной нравственности имеет многочисленные детерминанты. При этом ее выработка в условиях последовательного развития охранительных норм позволяет в совокупности с данными социологических исследований сделать вывод о соответствии изученных уголовно-правовых запретов социальным нуждам и ожиданиям населения Техаса.

Во втором параграфе «Уголовное законодательство стран континентальной правовой семьи об ответственности за преступления против общественной нравственности» рассмотрен передовой опыт криминализации деяний против общественной нравственности в уголовном законодательстве ряда стран Европы (Австрийской Республики, Королевстве Норвегии, Республике Сан-Марино) и Азии (Китайской народной Республики, Кореи).

В диссертационной работе отмечается, что объем и пределы криминализации деяний против общественной нравственности в уголовном законодательстве европейских стран континентальной правовой семьи имеют ряд общих и отличительных особенностей. К признакам, характерным практически для всех европейских стран континентальной правовой семьи, явившихся предметом анализа, следует относить легальное определение терминов «проституция» и «порнография», «детская порнография», усиление ответственности родителей, усыновителей или попечителей за совершение деяний против нравственности в сфере сексуальных отношений, более детальная дифференциация оснований ответственности за деяния против общественной нравственности. Приведенные признаки свидетельствуют о явной зрелости законодателя, в связи с чем постепенная формализация понятийно-категориального аппарата отечественного механизма охраны общественной нравственности от противоправных посягательств является перспективой его развития.

Исследованием доказано, что в уголовном законодательстве некоторых стран Азии криминализирован гораздо более широкий круг деяний против общественной нравственности, нежели по российскому уголовному законодательству. В целом эти деяния влекут, по сравнению с российскими уголовно-правовыми нормами, более суровые наказания. Законодатель Китая, Кореи не объединяет в единую целую группу преступлений против общественной нравственности деяния, посягающие на общественную нравственность как на основной непосредственный объект. С учетом специфики содержания публичной нравственности стран Азии и юридико-технических аспектов конструирования уголовно-правового запрета деяний против общественной нравственности, следует резюмировать, что изученные охранительные нормы права не представляется возможным охарактеризовать как имеющие высокую теоретическую или практическую значимость для отечественной правовой системы.

В третьем параграфе «Ответственность за преступления против общественной нравственности по уголовному законодательству стран постсоциалистической правовой семьи» изучен опыт противодействия преступлениям против общественной нравственности в странах постсоциалистической правовой семьи (Республика Беларусь, Республика Казахстан, Литовская Республика, Республика Узбекистан, Республика Украина, Эстонская Республика).

В диссертационной работе выявляется, что общественная нравственность в структуре уголовных законов стран постсоциалистической правовой семьи не выделяется в качестве самостоятельного объекта преступления. Нормы о преступлениях против общественной нравственности группируются вместе с иными преступлениями, посягающими на близкие по содержанию общественные отношения (в частности, преступления против общественного порядка).

В целом уголовное законодательство стран постсоциалистической правовой семьи по сравнению с УК РФ предусматривает расширение объема и пределов уголовной ответственности за целый ряд преступлений против общественной нравственности в области сексуальных отношений, духовной культуры и социальной памяти общества, надлежащего поведения граждан в общественных местах, гуманного отношения к животным. Выявленная специфика уголовно-правовой охраны общественной нравственности обусловлена социальными особенностями развития нравственно-этических отношений в конкретном государстве постсоциалистической правовой семьи. При этом с учетом тенденций к взаимной экономической интеграции постсоциалистических стран, нарастающего обмена научными воззрениями и практикой применения уголовно-правовых норм обнаруживается тенденция сближениия государств в рамках данной правовой семьи в юридико-технических аспектах конструирования уголовно-правовых запретов.

В четвертом параграфе «Уголовно-правовая охрана общественной нравственности по уголовному законодательству стран семьи религиозного права» выявлена специфика уголовно-правовой охраны общественной нравственности по уголовному законодательству стран семьи религиозного права (Исламская Республика Иран, Турецкая Республика).

В процессе исследования состояния уголовно-правовой охраны общественной нравственности по уголовному законодательству стран семьи религиозного права установлена закономерность тесной взаимосвязи уголовно-правовых запретов с иными социальными и религиозными запретами. Уголовно-правовой запрет выступает здесь как средство поддержания стабильности и авторитета религиозных, моральных и иных социальных норм, традиций.

По сравнению со странами иных правовых семей в уголовном законодательстве государств семьи религиозного права значительно расширены объем и пределы криминализации преступлений против общественной нравственности в сфере сексуальных отношений. Криминализации подверглись не только само совершение деяния против общественной нравственности, но и различные формы прикосновенности к нему: сводничество, установление связей с лицами, занимающимися распространением порнографических изображений и проч. Возможность подобного подхода к криминализации деяний в светских правовых государствах сложно охарактеризовать приемлемой, тем не менее, изучение подобного подхода и его учет необходимы для комплексного понимания мирового опыта уголовно-правовой охраны общественной нравственности и должного концептуального сопровождения предложений по развитию уголовного закона.

Четвертая глава «Уголовно-правовая характеристика и проблемы квалификации преступлений, посягающих на общественную нравственность в области сексуальных отношений» состоит из трех параграфов и посвящена исследованию доктринальных воззрений ученых, уголовного и регулятивного законодательства, проблем правоприменительной практики относительно преступлений против общественной нравственности в сфере сексуальных отношений.

В первом параграфе «Особенности уголовно-правовой характеристики и квалификации вовлечения в занятие проституцией» дан юридический анализ состава преступления, предусмотренного ст. 240 УК РФ, исследованы квалификационные ошибки применения ст. 240 УК РФ, разработаны критерии отграничения вовлечения в занятие проституцией от преступлений, смежных с ним по элементам и признакам состава.

Анализируя точки зрения ученых-криминалистов и материалы судебной практики, автором обосновывается позиция о том, что действующая редакция ч. 1 ст. 240 УК РФ не позволяет дифференцировать уголовную ответственность в зависимости от степени общественной опасности первичного (вовлечения в занятие проституцией) и повторного (принуждения к продолжению занятия проституцией) привлечения к занятию проституцией; индивидуализировать наказание за различные по степени общественной опасности формы совершения преступления, предусмотренного ст. 240 УК РФ.

Изучение материалов уголовных дел свидетельствует о наличии в практике спорных вопросов квалификации тождественных действий по вовлечению в занятие проституцией нескольких потерпевших, предложений заниматься проституцией, опубликованных в средствах массовой информации, неадекватной степени общественной опасности юридической оценки вовлечения в занятие проституцией несовершеннолетних, совершенного родителем, педагогом или иным лицом, на которое законом возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего.

В практике применения ст. 240 УК РФ диссертантом выявлена существенная концептуальная проблема отсутствия четких критериев разграничения пособнических и организаторских действий от соисполнительских, что влечет нарушение уголовного законодательства и, как следствие, постановление противоречивых обвинительных приговоров. В частности, отмечается, что действия, сопряженные с устранением препятствий для вовлечения в занятие проституцией, состоящие в применении насилия или угрозе применения насилия с целью получения согласия заниматься проституцией, в одних случаях квалифицируются как пособничество со ссылкой на ч. 5 ст. 33 УК РФ, в иных - как исполнительство без ссылки на ч. 5 ст. 33 УК РФ.

Выявленные трудности толкования и применения ст. 240 УК РФ диктуют необходимость решения проблем дифференциации уголовной ответственности за первичное (вовлечение в занятие проституцией) и повторное (принуждение к продолжению занятия проституцией) привлечение к занятию проституцией; правильного определения момента окончания преступления, предусмотренного ст. 240 УК РФ; правильной квалификации тождественных деяний по вовлечению в занятие проституцией нескольких потерпевших вне зависимости от времени их совершения, оценки опасности подобного преступления, совершенного специальным субъектом (родителем, педагогом и т.п.), с использованием средств массовой информации, информационно-телекоммуникационных сетей (включая сеть «Интернет»); разграничения ролевой принадлежности соучастников вовлечения в занятие проституцией, дифференциации ответственности соучастников посредством внесения соответствующих изменений в ст. 240 УК РФ, закрепления критериев разграничения деяний в целях их правильной квалификации в соответствующем Постановлении Пленума Верховного суда РФ.

Анализируя субъективную сторону вовлечения в занятие проституцией, автор обосновывает введение в состав преступления, предусмотренного ст. 240 УК РФ, специальной цели оказания проституирующим лицом сексуальных услуг.

В диссертационной работе автором разработаны критерии разграничения составов вовлечения в занятие проституцией (ст. 240 УК РФ), торговли людьми (ст. 127.1 УК РФ) и использования рабского труда (ст. 127.2 УК РФ). уголовный нравственность преступный посягательство

Во втором параграфе «Особенности квалификации организации занятия проституцией» раскрыты объективные и субъективные признаки организации занятия проституцией, проанализирована специфика их доктринального и судебного толкования.

В результате исследования выявлено, что поиск, подбор и привлечение лиц для занятия проституцией является одной из составляющих как действий, направленных на вовлечение в занятие проституцией (ст. 240 УК РФ), так и действий, направленных на организацию занятия проституцией другими лицами (ст. 241 УК РФ). В этой связи исследованием обоснован вывод об использовании в правоприменительной практике в качестве критерия разграничения этих составов преступлений по признаку подбора лиц правильного ответа на вопрос о том, занималось ли лицо проституцией ранее или его привлекают для этой цели впервые.

В процессе анализа материалов судебной практики отмечается наличие многочисленных ошибок квалификации в качестве единичного сложного преступления альтернативных разновременных действий, образующих объективную сторону состава организации занятия проституцией, из-за перечисления в диспозиции ст. 241 УК РФ не однородных деяний, а деяний, соотносящихся друг с другом как целое и его части. Для предотвращения выявленных квалификационных ошибок предлагается диспозицию ст. 241 УК РФ изложить путем оставления в тексте статьи только словосочетания «деяния, направленные на организацию занятия проституцией» с обязательным судебным толкованием этих деяний.

В процессе анализа субъективных признаков организации занятия проституцией были выявлены ошибки при уголовно-правовой оценке действий, направленных на организацию занятия проституцией, состоящие в квалификации их как действий, совершенных в соучастии. Это проявляется в дуализме юридической оценки действий лиц, содействующих организации занятия проституцией по ст. 241 УК РФ (исполнительство) либо по ч. 5 ст. 33 и ст. 241 УК РФ (пособничество), действий организатора занятия проституцией, состоящих в использовании несовершеннолетних, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, для подбора лиц, занимающихся проституцией, по ст. 241 УК РФ. В диссертационной работе разработаны рекомендации с целью правильной квалификации подобных случаев.

В результате исследования сформулирован вывод о наличии конкуренции двух разноотраслевых норм (ст. 6.12 КоАП РФ и ст. 241 УК РФ), затрудняющей разграничение состава преступления, предусмотренного ст. 241 УК РФ, и состава административного правонарушения, предусмотренного ст. 6.12 КоАП РФ. С целью совершенствования уголовного и административного законодательства об ответственности за посредничество в занятии проституцией предлагается признать утратившей силу статью 6.12 Кодекса об административных правонарушениях, а в диспозиции ч. 1 ст. 241 УК РФ закрепить субъективный признак «…совершенные с корыстной целью» для признания деяний, направленных на организацию занятия проституцией другими лицами, оконченными не в момент получения дохода, а в момент совершения этих деяний с целью получения дохода от занятия проституцией другими лицами, т.е. деяний, совершенных с корыстной целью.

Автором аргументируется, что вопрос о юридической оценке квалифицирующих признаков состава организации занятия проституцией является одним из проблемных в правоприменительной практике.

Обосновывается, что для недопущения квалификационных ошибок при привлечении виновных лиц к уголовной ответственности за содеянное по п. «а» ч. 2 ст. 241 УК РФ (организация занятия проституцией лицом с использованием своего служебного положения) необходимо учитывать, что субъектом преступления, предусмотренного ст. 241 УК РФ, является лицо, обладающее общими признаками субъекта. В этой связи реальное распоряжение помещением рядовыми работниками (банщиками, уборщиками и т.п.) не повышает общественную опасность содеянного и не создает юридических предпосылок для квалификации по п. «а» ч. 2 ст. 241 УК РФ.

Отсутствие таких квалифицирующих признаков в составе организации занятия проституцией (ст. 241 УК РФ), как совершение деяний, направленных на организацию занятия проституцией, группой лиц без предварительного сговора, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой, приводит к игнорированию правоприменителем при вынесении обвинительного приговора соисполнителям группового участия организации занятия проституцией обстоятельств, отягчающих наказание, предусмотренных п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ.

На основе анализа практики применения норм о торговле людьми и организации занятия проституцией автором выявлены и предложены критерии разграничения преступлений, предусмотренных ст.ст. 127.1 и 241 УК РФ.

В третьем параграфе «Проблемы применения уголовно-правовых норм об ответственности за изготовление и оборот порнографии» проанализирована практика применения уголовно-правовых запретов изготовления и (или) оборота порнографии (ст. 242, 242.1, 242.2 УК РФ), причины пробельности уголовного права в части противодействия преступлениям против нравственности, сопряженных с изготовлением и (или) оборотом порнографии, технико-юридические ошибки конструирования ст. 242, 242.1 УК РФ, наиболее значимые проблемы квалификации соответствующих деяний.

В процессе исследования с учетом анализа действующего охранительного и регулятивного законодательства в сфере оборота порнографии автором формулируется вывод, что основной причиной имеющихся проблем применения ст. 242, 242.1, 242.2 УК РФ, пробелов технико-юридического конструирования этих норм является абстрактность формулировок норм позитивного законодательства, единообразно не раскрывающих признаки порнографических материалов или предметов, не регулирующих особенности оборота продукции порнографического характера, не содержащих положения, ограничивающие оборот продукции, содержащей информацию эротического характера, для детей. Кроме того, в работе обосновывается, что использование при конструировании ст.ст. 242, 242.1, 242.2 УК РФ оценочных признаков, не имеющих своего четкого определения в нормах регулятивного законодательства, не способствует единообразию и эффективности правоприменения.

С учетом имеющихся проблем применения ст. 242, 242.1, 242.2 УК РФ, изученных требований международных правовых стандартов в сфере противодействия изготовлению и (или) обороту порнографии предлагается внести изменения в действующие редакции вышеуказанных уголовно-правовых норм. Для разрешения трудностей и устранения ошибок квалификации автором в диссертации разработаны соответствующие рекомендации по квалификации общественно опасных деяний, сопряженных с изготовлением и (или) оборотом порнографии.

В пятой главе «Уголовно-правовая характеристика и проблемы квалификации преступлений, посягающих на общественную нравственность в сфере духовной культуры, социальной памяти общества и гуманного обращения с животными», включающей три параграфа, исследованы составы преступлений против общественной нравственности в сфере духовной культуры, социальной памяти общества и гуманного обращения с животными, проблемы квалификации этих деяний, разработаны критерии разграничения указанных преступлений и правонарушений, смежных с ними по элементам и признакам состава, сформулированы предложения по совершенствованию редакции статей 243-245 УК РФ, криминализации деяний против общественной нравственности в этих сферах.

В первом параграфе «Особенности уголовно-правовой характеристики и квалификации уничтожения или повреждения культурных ценностей» исследуются составообразующие признаки деяний, посягающих на культурные ценности, выявляются особенности квалификации деяний против общественной нравственности в сфере духовной культуры общества.

Поскольку согласно действующему законодательству в области охраны культурного достояния народов Российской Федерации предметы преступлений, предусмотренные ст. 243, 243.1 УК РФ (памятники истории и культуры, выявленные памятники истории и культуры, природные комплексы, объекты, взятые под охрану государства), охватываются обобщающим понятием «культурные ценности», диссертантом обосновывается позиция о необходимости технико-юридического изменения диспозиции этих статей в целях правильного легального толкования предметов этих преступлений.

Изучая криминообразующие признаки состава уничтожения или повреждения культурных ценностей (ст. 243 УК РФ), автор выявляет существенную проблему установления умысла на уничтожение или повреждение особо ценных объектов культурного наследия народов РФ либо объектов культурного наследия, включенных в Список всемирного наследия и др. (ч. 2 ст. 243 УК РФ). В частности, в случае уничтожения или повреждения этих объектов виновный должен осознавать, что посягает именно на особо ценные объекты, т.е. должен быть ознакомлен с нормативными правовыми актами, устанавливающими их перечень. Вместе с тем анализ материалов следственно-судебной практики свидетельствует, что, к сожалению, правоприменитель зачастую не всегда выясняет эту информированность.

Поскольку действующий уголовный закон содержит несколько уголовно-правовых норм (ст. 164, 190, 226.1, 243, 243.1, 243.2, 243.3 УК РФ), прямо предусматривающих ответственность за посягательства на общественную нравственность в области духовной культуры, автором разработана классификация указанных преступлений, в основу которой положены объективные признаки их составов.

Относительно содержания составов преступлений против общественной нравственности в области духовной культуры общества аргументируется новаторская позиция, согласно которой, с точки зрения диссертанта, законодатель при осуществлении криминализации должен стремиться не только к усилению ее интенсивности, но и к увеличению ее объема посредством закрепления криминообразующих признаков деяний, предусмотренных ст. 164, 190, 226.1, 243, 243.1, 243.2, 243.3 УК РФ, в главе о преступлениях против общественной нравственности.

Во втором параграфе «Совершенствование механизма уголовно-правовой охраны общественной нравственности в сфере социальной памяти общества» исследована специфика уголовно-правовых норм об ответственности за деяния против общественной нравственности в сфере социальной памяти общества, практика их применения, выработаны предложения по совершенствованию действующего механизма уголовно-правовой охраны общественной нравственности в сфере социальной памяти общества.

Анализируя предусмотренные уголовным законом формы совершения преступления, предусмотренного ст. 244 УК РФ, автор выявил проблемы квалификации надругательства над телами умерших и местами их захоронения по способам его совершения, разработал критерии разграничения преступления, предусмотренного ст. 244 УК РФ, и смежных с ним преступлений, обосновал вывод о введении в уголовный закон нормы об ответственности за незаконное изъятие органов и (или) тканей у трупа человека по причине распространенности и общественной опасности подобных случаев, сформулировал отсутствующие в действующих Постановлениях Пленумов Верховного Суда РФ рекомендации по квалификации случаев надругательства над телами умерших и местами их захоронений, незаконного изъятия органа и (или) ткани у трупа, уничтожения, повреждения или осквернения мест захоронения.

В процессе изучения субъективных признаков отмечается, что одной из наиболее сложных и в то же время дискуссионных проблем признаков субъекта состава надругательства над телами умерших и местами их захоронения является определение нижней границы возраста привлечения к уголовной ответственности. В диссертационной работе приводятся аргументы в пользу установления возраста уголовной ответственности за надругательство над телами умерших с четырнадцати лет.

На основе анализа объективных и субъективных признаков состава надругательства над телами умерших и местами их захоронений, их доктринального и судебного толкования автором предлагается внести изменения в действующую редакцию ст. 244 УК РФ с целью совершенствования практики ее применения.

В третьем параграфе «Уголовно-правовая характеристика и проблемы квалификации жестокого обращения с животными» изучены объективные, субъективные признаки жестокого обращения с животными, проблемы квалификации жестоких действий в отношении животных.

В работе на основе изучения доктринальных источников относительно состава жестокого обращения с животными с учетом системного анализа действующего законодательства, регулирующего порядок обращения с животными, судебной практики формулируется вывод о необходимости корректировки легального и судебного толкования ряда криминообразующих признаков.

Аргументируется, что российское законодательство, уголовно-правовая доктрина не содержит универсального определения понятия «животное», а бессистемно определяет различные разновидности животных; правовое регулирование разбросано по нормативным правовым актам, что вызывает различное толкование гуманного обращения с животными и не охватывает все категории животных.

Анализируя проблемы квалификации жестоких действий в отношении животных, отмечается, что ответственность за жестокое обращение с животными устанавливается не только в ст. 245 УК РФ, но и в статьях законов ряда субъектов РФ об административных правонарушениях, что создает необоснованную конкуренцию между этими разноотраслевыми тождественными нормами.

При исследовании проблем квалификации жестокого обращения с животными, граничащего с административными проступками, автором разработаны критерии разграничения состава жестокого обращения с животными и иных преступлений, смежных с ним по элементам и признакам состава (ст.ст. 119, 167, 258 УК РФ).

Шестая глава «Совершенствование уголовной политики по противодействию преступлениям против общественной нравственности» состоит из трех параграфов и посвящена исследованию оснований и принципов криминализации, критериев эффективности уголовного законодательства, тенденций уголовной политики в сфере законотворчества, обоснованию и разработке мер, направленных на противодействие преступлениям против общественной нравственности.

В первом параграфе «Криминализация посягательств на общественную нравственность как один из способов осуществления уголовной политики» раскрыта природа оснований криминализации деяний против общественной нравственности, отмечено значение криминализационных поводов и принципов, выявлено соотношение оснований, поводов и принципов криминализации, их место в механизме криминализации деяний против общественной нравственности, обосновывается необходимость совершенствования последнего.

Автором проанализирована сущность таких оснований криминализации социально опасных деяний против общественной нравственности, как общественная опасность; негативная динамика роста ряда социально опасных деяний против общественной нравственности, не образовывавших ранее специального состава преступления; существенное, внезапное и неожиданное изменение социальной, экономической или политической обстановки в России в конце 1980-х-начала 1990-х гг., обусловившее утрату российским обществом необходимого нравственного уровня; необходимость выполнения обязательств по международным договорам; нетерпимость общества к некоторым действиям, которые ранее не образовывали состава преступления, непринятие большинством членов российского общества ценностей, основанных на культе насилия и жестокости, противоречащих ценностям, принятым в российском социуме и другие.

Исследование этих оснований криминализации посягательств на общественную нравственность показало, что наличие одного из проанализированных оснований, а не всей их совокупности, недостаточно для принятия законодательного решения о признании того или иного посягательства на общественную нравственность уголовно наказуемым.

Изучение социальных, социально-психологических и системно-правовых принципов криминализации посягательств на общественную нравственность свидетельствует об их нарушении, обусловившем тщетность воли законодателя, направленной на усиление уголовной ответственности за посягательства на общественную нравственность.

Исследование природы оснований и принципов криминализации социально опасных деяний против общественной нравственности показало, что масштабный характер негативных последствий рассмотренного концептуального пробела для общества и широкого спектра социально значимых правоотношений обусловливает обязанность законодателя разработать последовательную, научно обоснованную и отвечающую социальным ожиданиям общества стратегию уголовно-правовой защиты общественной нравственности, отражающую основные направления уголовной политики в отношении преступлений против общественной нравственности.

Во втором параграфе «Эффективность уголовного законодательства об ответственности за преступления против общественной нравственности» проанализирован вопрос эффективности уголовно-правовых норм об ответственности за преступления против общественной нравственности.

Отмечается, что проблема эффективности уголовного законодательства традиционна для уголовно-правовой науки, относится к магистральным проблемам уголовной политики и может быть решена за счет нормального функционирования механизма криминализации.

В результате анализа эффективности ряда норм об ответственности за преступления против общественной нравственности с позиции соответствия разработанным уголовно-правовой наукой компонентам автором формулируется вывод о том, что критериями эффективности уголовно-правовых норм о преступлениях против общественной нравственности является правильное определение социальной потребности, проходящей разные уровни: от случайности единичных фактов совершения преступлений к объективной необходимости, адекватное социальной потребности правильное определение природы общественных отношений, подлежащих уголовно-правовой охране.

В результате исследования одного из компонентов эффективности (качественной сформулированности уголовно-правовых норм) статей 240-245 УК РФ) было выявлено множество недостатков законодательной техники (терминологическая невыдержанность и избыточность; множество оценочных признаков; использование сложных и не вызываемых необходимостью законодательных конструкций; несогласованность отдельных норм уголовного законодательства с иными законодательными актами), негативно влияющих на реализацию уголовно-правовой политики на уровне правоприменения, предложены меры по их устранению.

В третьем параграфе «Тенденции уголовной политики в отношении преступлений против общественной нравственности в сфере законотворчества» исследованы основные тенденции законодательных изменений составов преступлений против общественной нравственности.

Формирование уголовной политики в отношении преступлений против общественной нравственности с ее сложнейшими социально-правовыми конструкциями, создание проектов и их принятие в качестве действующих законов - это процессы, затрагивающие жизненно важные интересы подавляющего большинства населения страны. Именно поэтому современное общество нуждается в разумной уголовной политике, в том числе в отношении преступлений против общественной нравственности.

Несмотря на многочисленные изменения составов преступлений против общественной нравственности с 1997 г. по настоящее время, направленные на совершенствование редакции соответствующих норм, анализ основных тенденций уголовной политики свидетельствует о наличии явных противоречий в этих тенденциях на уровне законотворчества.

Тенденция расширения пределов преступного и наказуемого в отношении преступлений против общественной нравственности позитивна по причине резко отрицательной реакции российского общества на девальвацию традиционных и исторически сложившихся нравственных устоев, появления новых способов и средств их разрушения. В процессе исследования подвергнуты детальному анализу способы расширения преступного и наказуемого. Одновременно с тенденцией к расширению пределов преступного и наказуемого в отношении преступлений против общественной нравственности проявилась не четко выраженная негативная тенденция к сужению преступного и наказуемого, включающая, в частности, прямую декриминализацию части состава незаконных изготовления и оборота порнографических материалов или предметов (ст. 242 УК РФ).

Тенденцию, характеризующую одновременное расширение и сужение сферы наказуемого, ярко иллюстрирует нарушение требования системности использования законодателем дифференцирующих обстоятельств и средств дифференциации. Исследование санкций статей о преступлениях против общественной нравственности, совершенных группами различной степени организованности, обусловливает вывод об отсутствии единой уголовной политики в пенализации деяний против общественной нравственности. В частности, наличие признака «организованная группа» не меняет категорийности преступлений, предусмотренных ст.ст. 240, 241, 245 УК РФ; наказание не дифференцируется по формам соучастия: оно одинаково для всех преступных групп (п. «а» ч. 2 ст. 244 УК РФ); для группы лиц по предварительному сговору и организованной группы (ст.ст. 242-242.2 УК РФ).

В отношении преступлений против общественной нравственности характерна тенденция размытости границ криминализации социально опасных деяний, которая проявляется в несоответствии нормам позитивного законодательства формулировок ряда составов преступлений против общественной нравственности, в наличии в составах этих преступлений оценочных признаков.

Тенденция отсутствия ясной и последовательной политики государства по вопросу наказуемости преступлений против общественной нравственности связана со снижением интенсивности криминализации деяний против общественной нравственности в области духовной культуры общества, т.е. их депенализацией. В отношении посягательств на общественную нравственность в сфере сексуальных отношений, социальной памяти общества, гуманного отношения к животным, законодатель в целом продемонстрировал целенаправленное, но пока еще в ряде случаев недостаточное увеличение нижнего и верхнего порога наказаний, составляющих санкцию уголовно-правовых норм.

Проанализировав эти противоречивые тенденции уголовной политики в отношении преступлений против общественной нравственности в сфере законотворчества, диссертант формулирует вывод об отсутствии у государства концепции не только по реформированию уголовного законодательства о преступлениях против общественной нравственности, но даже и по его изначальному формированию, т.е. концепции уголовной политики в отношении преступлений против общественной нравственности.

В заключении автором с учетом проведенного исследования уголовного закона и практики его применения формулируются основные выводы, предложения и рекомендации по совершенствованию законодательного регулирования института ответственности за преступления против общественной нравственности.

Основные положения исследования

Монографии, учебник, учебное пособие, иные материалы

1. Осокин, Р.Б. Уголовная ответственность за незаконное распространение порнографических материалов или предметов: учебное пособие / Р.Б. Осокин, М.В. Денисенко. - М.: Московский университет МВД России: Щит-М, 2005. - 120 с. - 7,2/3,6 п.л.

2. Осокин, Р.Б. Порнография с изображениями несовершеннолетних / Р.Б. Осокин, Е.А. Старков, О.Ш. Петросян // Преступления против общественной нравственности: материалы слушаний комиссии по законодательству Московской городской Думы. - М.: Юрист, 2008. - С. 80-122. - 6,3/2,1 п.л.

3. Системное противодействие радикальным экстремистским течениям в молодежной среде: монография / Ю.В. Латов, Р.Б. Осокин, Д.В. Сочнев [и др.]. - Тамбов: Изд-во Першина Р.В., 2010. - 158 с. - 9,2/2,3 п.л.

4. Осокин, Р.Б. Правовая политика в сфере противодействия преступлениям против общественной нравственности (глава 7) / Р.Б. Осокин // Правоохранительная политика: проблемы формирования и осуществления: монография / под ред. А.В. Малько, Р.В. Пузикова. - М.: РПА Минюста России, 2012. - С. 100-113. - 0,9 п.л.

5. Осокин, Р.Б. Уголовно-правовая охрана общественной нравственности: история и зарубежный опыт противодействия: монография / Р.Б. Осокин. - Тамбов: Изд-во Першина Р.В., 2013. - 156 с. - 9,1 п.л.

6. Осокин, Р.Б. Преступления против здоровья населения и общественной нравственности / Р.Б. Осокин, В.Г. Балябин, И.В. Бокша, М.В. Денисенко, Е.А. Русскевич // Уголовное право России. Общая часть. Особенная часть: учебник. - М.: Юриспруденция, 2013. Гл. XXXIII. - С. 645-701. - 4 п.л. / 0,8 п.л.

Статьи, опубликованные в изданиях, включенных в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук»

7. Осокин, Р.Б. Проблемы квалификации деяний против нравственности в сфере сексуальных отношений / Р.Б. Осокин // Уголовное право. - 2006. - № 2. - С. 59-63. - 0,3 п.л.

8. Осокин, Р.Б. Эффективность уголовной ответственности за преступление, предусмотренное ст. 242 УК РФ / Р.Б. Осокин // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - Тамбов, 2010. - Вып. 6 (86). - С. 317-319. - 0,2 п.л.

9. Осокин, Р.Б. Проблемы уголовно-правового противодействия жестокому обращению с животными / Р.Б. Осокин // Вестник Воронежского института МВД России. - 2011. - № 1. - С. 44-46. - 0,2 п.л.

10. Осокин, Р.Б. Проблемы противодействия преступлениям против общественной нравственности / Р.Б. Осокин // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - Тамбов, 2011. - Вып. 1 (93). - С. 343-346. - 0,2 п.л.

11. Осокин, Р.Б. Вопросы квалификации жестокого обращения с несовершеннолетним в форме изготовления и оборота материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних / Р.Б. Осокин // Вопросы правоведения. - 2011. - № 2. - С. 359-362. - 0,2 п.л.

12. Осокин, Р.Б. Посредственное исполнение / Р.Б. Осокин, А.В. Курсаев // Уголовное право. - 2011. - № 2. - С. 64-68. - 0,4/0,2 п.л.

13. Осокин, Р.Б. О необходимости разработки концептуальных основ противодействия преступлениям против общественной нравственности / Р.Б. Осокин // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - Тамбов, 2011. - Вып. 3 (95). - С. 236-239. - 0,2 п.л.

14. Осокин, Р.Б. Ответственность за похищение имущества с тел умерших или мест их захоронения по уголовному законодательству зарубежных стран и проблемы совершенствования ст. 244 УК РФ «Надругательство над телами умерших и местами их захоронений» / Р.Б. Осокин, А.В. Курсаев // Международное публичное и частное право. - 2011. - № 4. - С. 38-41. - 0,3/0,15 п.л.

15. Осокин, Р.Б. Проституция как объект государственного контроля / Р.Б. Осокин // Административное право и процесс. - 2011. - № 6. - С. 37-38. - 0,2 п.л.

16. Осокин, Р.Б. К вопросу об обоснованности выделения преступлений с двумя формами вины в Уголовном кодексе РФ и их соотношении с идеальной совокупностью преступлений / Р.Б. Осокин, А.В. Курсаев // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - Тамбов, 2011. - Вып. 6 (98). - С. 257-260. - 0,3/0,15 п.л.

17. Осокин, Р.Б. Квалификация жестокого обращения с несовершеннолетними при конкуренции ст. 156 и п. «а» ч. 2 ст. 242.1 УК РФ / Р.Б. Осокин // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - Тамбов, 2011. - Вып. 7 (99). - С. 245-248. - 0,25 п.л.

18. Осокин, Р.Б. Общественная нравственность как особо ценный объект охраны / Р.Б. Осокин // Вестник Московского университета МВД России. - 2011. - № 7. - С. 167-169. - 0,2 п.л.

19. Осокин, Р.Б. О некоторых противоречиях в применении категории «порнография» в Уголовном кодексе РФ и российском законодательстве / Р.Б. Осокин, А.В. Курсаев // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - Тамбов, 2011. - Вып. 8 (100). - С. 331-336. - 0,4/0,2 п.л.

20. Осокин, Р.Б. Влияние смягчающих или отягчающих наказание обстоятельств, относящихся к личности исполнителя, на ответственность других соучастников / Р.Б. Осокин, А.В. Курсаев // Российский следователь. - 2011. - № 8. - С. 15-18. - 0,3/0,15 п.л.

21. Осокин, Р.Б. К вопросу о предмете жестокого обращения с животными / Р.Б. Осокин, А.В. Чибизов // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - Тамбов, 2011. - Вып. 9 (101). - С. 361-365. - 0,3/0,15 п.л.

22. Осокин, Р.Б. Генезис норм об уголовной ответственности за жестокое обращение с животными в досоветский период / Р.Б. Осокин // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - Тамбов, 2011. - Вып. 12 (104). - С. 396-399. -0,2 п.л.

23. Осокин, Р.Б. К вопросу о предмете надругательства над телами умерших и местами их захоронения / Р.Б. Осокин // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - Тамбов, 2012. - Вып. 6 (110). - С. 271-273. - 0,2 п.л.

24. Осокин, Р.Б. Изъятие органов и (или) тканей у трупа человека как способ надругательства над телами умерших / Р.Б. Осокин // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - Тамбов, 2012. - Вып. 7 (111). - С. 309-310. - 0,2 п.л.

25. Осокин, Р.Б. Уголовно-правовая оценка похищения, уничтожения или повреждения имущества с тел умерших или мест их захоронения / Р.Б. Осокин, А.В. Курсаев // Государство и право. - 2012. - № 7. - С. 49-58. - 0,8/0,4 п.л.