Реализация принципа уголовного процесса – обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Сибирский федеральный университет

Реализация принципа уголовного процесса - обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту

Жерносек И.В., магистрант

Красноярск, Россия

Аннотация

Очень часто в уголовно-процессуальной науке отождествляются разные понятия. Одним из таких понятий выступает принцип уголовного процесса, адресатом которого выступает субъект уголовно процессуальной деятельности. Эти принципы отождествляются с теми, которые имеют своим адресатом законодателя. Разница этих понятий демонстрируется на примере реализации такого принципа, как обеспечение права на защиту.

Ключевые слова: принцип, уголовно процессуальная деятельность, реализация принципов, обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту

Чтобы по-настоящему понять содержание и механизм реализации такого понятия, как принцип уголовного процесса, «необходимо реализовать деятельностный подход»[1, c.34].

Это значит, что определяться с признаками принципа нужно с опорой на понимание того, что уголовно процессуальная деятельность:

во-первых, является деятельностью целевой, как и любая другая деятельность;

во-вторых, что деятельность реализует конкретный человек или группа людей;

в-третьих, что деятельность бывает более или менее эффективной с точки зрения достижения её цели.

Логическим выводом такого подхода будет то, что принцип должен оказывать на деятельность вполне конкретный эффект, т.е. каким-то образом приближать к достижению цели, а также, понятие принципа не должно абстрагировать своё содержание до такой степени, чтобы это не привело к непониманию адресатов того, что от них хотели, когда формулировали именно такие принципы, ведь именно они должны осуществлять достижение цели.

Несмотря на это, существует множество определений принципа, которые не стесняются в степенях размытости и абстрактности. Так одни видят в принципе «норму фундаментального, основополагающего, общего характера» [6, c. 69]. В этом случае, точно сказать о том, что это за такая особенная норма нельзя, тем более о том, какой конкретный эффект на деятельность она оказывает. С таким определением можно точно понять лишь то, что для автора принцип это норма, и что норма эта важная.

Другие видят в принципе «наиболее общие, основные положения, характеризующие уголовный процесс в целом» [8, c. 94], а третьи, -- «теоретически обоснованные и законодательно закреплённые основные положения, которые выражают демократическую и гуманную сущность уголовного процесса, определяют построение всех его процессуальных форм, стадий и институтов» [2, c. 34].

Что же касается определения Якимовича Ю.К., то здесь картина становится немного «яснее», так как принципу придаётся роль положения, которое характеризует процесс в целом. Охарактеризовать что-то, значит сделать какой-то вывод по результатам, например, наблюдения и последующего анализа. Значит в такой конструкции, принцип есть индикатор чего-то общего для уголовного процесса. Жаль только не ясно чего.

Возможно, на помощь придёт третье определение, которое прямо указывает на выражение принципом демократической и гуманной сущности уголовного процесса. Но как и предыдущие, этот подход также склоняется в сторону принципов, которые скорее нужны законодателю для оценки нововведений, нежели для конкретного следователя, которому при расследовании преступления особо не поможет демократия и гуманность (какое бы уважение он не испытывал к этим словам). Либо возможность принципа быть индикатором демократизма и гуманности является второстепенной по отношению к чему-то более важному, но тогда не понятно, почему второстепенное выставляется на первый план.

Мы же, в первую очередь, оттолкнёмся от того, что уголовный процесс есть целевая деятельность. А раз уголовный процесс это целевая деятельность, значит принцип уголовного процесса должен выступать требованием именно к деятельности, а точнее, к тому, кто эту деятельность осуществляет, так как без последнего нет и самой деятельности.

Последнее, правда, тоже вызывает споры. Так естественным будет мысль, что уголовно-процессуальную деятельность осуществляют специально уполномоченные на то люди. Без их действий процесс не будет реализовываться, поэтому «именно органы государства в уголовном процессе являются адресатами выполнения принципов-требований. Это вытекает из того, что только они субъекты уголовно-процессуальной деятельности, только на них возложена ответственность за ход и результат деятельности, только они имеют наиболее широкие полномочия, в том числе и по реализации принципов, для достижения целей уголовно процессуальной деятельности» [1, c. 36]. Несмотря на очевидную ясность этой мысли, есть авторы, которые считают, что «своим адресатом принципы уголовного процесса имеют человека и гражданина и соответствующие органы», - но при этом, тут же делается ремарка, согласно которой, - «Органы государства, ведущие процесс, должны действовать на основе установленных принципов и несут все последствия связанные с их нарушением» [3, с. 5]. В такой ситуации не ясно, почему принцип обращён к людям, а не только к государственным органам, ведь сам автор указывает на ответственность именного государственных органов. Причины же, по которым люди обязаны исполнять принципы уголовного процесса и, что более важно, как это исполнение физически выглядит во время, например, предварительного расследования или судебного следствия, автором не описано, но возможная причина, как нам кажется, кроется в следующем примере.

В этом же вопросе В.А. Кадров, не соглашаясь с позицией В. Проценко, согласно которой «не могут являться принципами уголовного процесса теоретические положения, закреплённые в нормах уголовно-процессуального права, которые реализуются в ходе уголовного судопроизводства не по каждому уголовному делу» [4, с. 88] , в защиту признанного главой 2 УПК РФ в качестве принципа «право на обжалование процессуальных действий и решений», утверждает, что такой подход неверен, так как «инициатива в реализации принципа обжалования всегда исходит от заинтересованных (в разрешении спора) субъектов уголовного судопроизводства или иных граждан, вовлечённых в процесс. Вне этой инициативы реализация принципа обжалования невозможна» [5, с. 188]. В данной ситуации нам кажется, что В.А. Кадров просто ищет аргументы для объяснения того, почему законодатель поместил в качестве принципа право на обжалование. Если исполнение принципов необходимо для достижения целей уголовного процесса, то тогда получается, что достижение цели будет зависеть от желания или нежелания этих заинтересованных лиц обжаловать процессуальные действия или решения.

Мы же считаем, что требовать что-то можно только от ответственного за выполнение деятельности, в связи с чем, принцип не что иное, как требование к деятельности, обращённое именно к субъекту деятельности. Ещё раз повторю, что иное бессмысленно - требование не к тем, кто деятельность осуществляет, само по себе не может гарантировать желаемого результата деятельности.

Сказанное подтверждается и содержанием действующего УПК РФ, в котором, согласно положениям ч.2 ст.14, ч.1 ст.86 именно органы государства обязаны осуществлять центральную совокупность действий уголовного процесса - доказывание. Когда же речь идёт о более диспозитивных отраслях права, в которых преобладает частный интерес, мы можем встретить положения, согласно которым «доказательства представляются сторонами и другими лицами», -- а присутствующий в этой деятельности (имеется в виду гражданский процесс) государственный орган, - «суд», - лишь, - «вправе предложить им представить дополнительные доказательства» (ч.1 ст.57 ГПК РФ).

Именно адресат принципов уголовного процесса в первую очередь отличает принципы уголовного процесса как деятельности от тех, которые имеют своим адресатом законодателя. Смешение этих двух категорий болезненная для доктрины тема. Частенько авторы вообще не обращают внимание на то, что смешивают две категории в одной:

Так, например, в принципе видят «закреплённые в законе наиболее общие, руководящие положения, которые лежат в основе всей системы уголовно-процессуальных норм и установленного им порядка уголовного судопроизводства. Это наиболее общие правила уголовного судопроизводства, руководящие нормативные требования, лежащие в основе всей системы норм уголовно-процессуального права и регулируемого им порядка следственной, судебной и прокурорской деятельности» [9, c. 26].

В этом определении принципа как раз таки и кроется смешивание двух разных категорий.

В первой части Якуб М.Л. показывает нам, что принцип -- это закреплённое в законе руководящее положение, лежащее в основе всей системы уголовно-процессуальных норм. Руководящее положение, это, по всей видимости, какая-то идея, концепция или т.п., которая используется в качестве основы для всей системы норм. То есть, получается, принципы это идеи, с которыми соотносят то, что собираются поместить в систему норм уголовного процесса, но при этом, сама эта идея находится в системе, так как автор ссылается на её закреплённость в законе.

Во второй же части, говорится, что принципы это руководящие нормативные требования, т.е., опять-таки, речь идёт о закреплённости в законе и об основополагающем характере. Одно и то же, только разными словами. Где же смешение? Смешение же заключается в том, что автор указывает на эту идею или концепцию, выступающей основой и для системы норм уголовного процесса и для деятельности регулируемого нормами из этой системы. принцип уголовный судопроизводство защита обвиняемый

На первый взгляд, в этом нет ничего удивительного, ведь нормы уголовного процесса по своей сути описывают именно деятельность, т.е. задают ей процессуальную форму. А значит, лежащее в основе норм должно лежать и в основе деятельности, описанной этими нормами.

Но есть разница между тем, кто руководствуется идеей или концепцией для формирования системы норм уголовного процесса (например, когда вносятся поправки или новеллы в законодательство) и тем, кто руководствуется идеями или концепциями при применении норм, т.е. реализации деятельности.

Итак, если с применением тех принципов, адресатами которых является законодатель, всё достаточно просто - нововведения или поправки оцениваются на соответствие принципам или не соответствие, то как быть с реализацией принципов уголовного процесса применительно к деятельности?

Для ответа на этот вопрос нужно понимать, что под словом деятельность в уголовном процессе понимается принятие и реализация решений. А раз так, чтобы принцип повлиял на деятельность, нужно, чтобы он повлиял на принятие субъектом его решений, которые он принимает в рамках уголовного процесса.

В таком случае, принципы уголовного процесса, являясь императивными требованиями, по сути, требуют от субъекта принятия определённых решений, иначе говоря - «они регулируют процесс практического применения норм уголовно-процессуального права» [7, c. 125], а ещё точнее - правильного применения.

Лучше всего это может проиллюстрировать хоть и редкое событие в уголовном процессе, но всё же, случающееся.

Так, согласно ч.1 ст.52 УПК подозреваемый, обвиняемый вправе в любой момент производства по уголовному делу отказаться от помощи защитника. Такой отказ допускается только по инициативе подозреваемого или обвиняемого. Но при этом, в ч.2 той же статьи УПК говорится, что отказ от защитника не обязателен для дознавателя, следователя и суда. Представим, что возникла такая ситуация, когда обвиняемый отказывается от защитника. Как поступить следователю? Норма даёт возможность обвиняемому отказаться, а другая даёт следователю возможность отклонить этот отказ. Когда же применить своё полномочие на отклонение отказа обвиняемого от защитника, ведь именно ему нужно решать этот вопрос - он субъект деятельности, на нём ответственность.

Именно в такой момент и проявляется влияние, которое оказывают принципы на принятие субъектом решений, т.е. на его деятельность. Они, являясь требованиями, которые обязательно нужно исполнять следователю, чтобы достичь одну из целей уголовного процесса - защита прав и законных интересов участников уголовного процесса, оказывают на него, так сказать, правовое давление. Это правовое давление склоняет следователя к принятию того решения, которое будет эффективным с точки зрения достижения этой цели процесса.

В данной ситуации, следователю необходимо обеспечивать обвиняемому право на защиту. Значит, ему нужно понять, пострадает ли защита обвиняемого, если он позволит ему отказаться от защитника. Если обвиняемый сам адвокат, то вероятность того, что защита пострадает не велика, а значит обоснованность решения следователя -- согласиться с отказом, выше. Если же обвиняемый в силу каких-то предрассудков считает адвокатов коррумпированными людьми и непрофессионалами, и поэтому желает от него отказаться, вовсе не задаваясь при этом соображениями своей защиты в рамках уголовного дела, следователю необходимо принять решение, которое обеспечит обвиняемому право на защиту, даже вопреки его желаниям. Именно поэтому, следователь откажет такому обвиняемому в отказе от защитника, тем самым обеспечив ему право на защиту, а вместе с этим, приблизится к достижению второй цели уголовного процесса - защиты прав и законных интересов участников процесса.

Отсутствуй в уголовном процессе требования, которые бы были неким «маяком» для субъекта, в приведённой нами ситуации вопрос с защитой решался бы абы как. Выполняя же эти требования, субъект продвигает процесс к целям, не создавая сомнений в качестве произведённого, удовлетворяя при этом желание общества видеть преступника не только пойманным, но и пойманным не чрезмерно разрушительными для своих прав и законных интересов, средствами.

На примере другого субъекта и в иных условиях реализация выглядит следующим образом.

Согласно ч.1 ст.292 УПК РФ прения сторон состоят из речей обвинителя и защитника. При отсутствии защитника в прениях сторон участвует подсудимый.

Указанная норма не содержит прямого предписания, согласно которому защитник обязан участвовать в прениях. Значит, он может отказаться участвовать в прениях из тактических соображений или в связи, например, со своеобразным желанием клиента бойкотировать процесс, вызванным многочисленными процессуальными нарушениями в ходе судебного следствия?

Что в этом случае делать судье? Как реагировать на отказ защиты участвовать в прениях?

В своём Определении от 19 декабря 2017 года №2873-О Конституционный Суд РФ указал, что «прения сторон есть обязательная часть судебного разбирательства и адвокат, принявший на себя защиту подсудимого, обязан участвовать в судебных прениях в любом случае, независимо от позиции по этому вопросу самого подзащитного, с тем, чтобы обеспечить оказание ему квалифицированной юридической помощи и в своей защитительной речи дать объяснение всем тем обстоятельствам и доводам, которыми опровергается или ослабляется предъявляемое подсудимому обвинение, а также требовать от суда принятия мер по предотвращению нарушения прав и законных интересов своего подзащитного. Отказ адвоката от выступления в прениях означает невыполнение профессиональным защитником своей процессуальной функции», -- а также, что, -- «по общему смыслу положений уголовно-процессуального закона, процедура рассмотрения уголовных дел должна отвечать таким требованиям, которые обеспечивают всесторонность и объективность их разрешения (статьи 6, 7, 17, 239.2, 299, часть четвертая статьи 302)».

Это определение КС настаивает на обязательном участии защитника в прениях в связи с важностью каждого элемента судебного разбирательства в уголовно процессе. Но нельзя же понудить человека выступать в прениях, если он отказывается от этого.

В этой ситуации вновь появляется ситуация, когда субъекту уголовно-процессуальной деятельности необходимо принимать решение сообразно с принципами уголовного процесса.

Так как участие защитника обязательно судья, руководствуясь принципом уголовного процесса, который возлагает на него, как на субъекта, обязанность обеспечивать право на защиту назначить нового защитника, чтобы тот подготовился и выступил в прениях вместо того, который отказывается от этого.

Эти две ситуации демонстрируют то, как принципы влияют на поведение субъекта процессуальной деятельности в рамках уголовного процесса. В таких условиях нет нужды описывать понятие принципов через абстрактные слова типа «руководящие», «основополагающие» и т.п. Принципы имеют вполне конкретное проявление в процессуальной деятельности.

Список литературы

1. Барабаш А.С. Публичное начало российского уголовного процесса. - Монография / СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2009. - с. 420

2. Громов Н.А., Николайченко В.В. Принципы уголовного процесса, их понятие и система. // Государство и право №7, 1997. - с. 33-40

3. Копылова О.П. Принципы российского уголовного судопроизводства: учебное пособие / Копылова. - Тамбов. Изд-во ФГБОУ ВПО «ТГТУ», 2012. - с. 80

4. Проценко В. Критерий систематизации принципов уголовного судопроизводства // Российская юстиция - №1-2, 2005. - с.87-88

5. Кадров В.А. Место принципа «Право на обжалование процессуальных действий и решений» в системе принципов уголовного судопроизводства / Вестник Удмуртского университета: Экономика и Право, Выпуск 2, 2008. - с.114-122

6. Талалаев А.Н. Общепризнанные принципы и нормы международного права (конституционное закрепление термина) // Вестник Московского университета. Сер. 11. Право №3, 1997. - с. 66-74

7. Цурлуй О.Ю. Понятие и методологическое значение принципов Российского уголовного судопроизводства / Журнал: Научные ведомости. Серия: Философия. Социология. Право №20 (139) Выпуск 22, 2012. - с. 121-127

8. Якимович Ю.К. Понятие, назначение, дифференциация уголовного процесса. Принципы уголовного судопроизводства. / Якимович Ю.К. Томск - изд. Томского университета. - 2015. - с. 168

9. Якуб М.Л. Демократические основы советского уголовно-процессуального права / М.: Издательство МГУ. 1960. - с. 171

Размещено на allbest.ru