Сервис и национальная безопасность России

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФГБОУ ВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса», г. Москва

Сервис и национальная безопасность России

Федулин Александр Алексеевич

д.и.н., профессор, ректор

Багдасарян Вардан Эрнестович

д.и.н., профессор

заведующий кафедрой «История и политология»

Аннотация

сервисный национальный безопасность

Представленная статья посвящена анализу факторов сервисного развития в ракурсе проблематики национальной безопасности России. Выявлены цивилизационные ограничители сервиса в специфических российских средовых условиях. Обосновывается рецептура формирования цивилизационно специфической модели государственной сервисной политики. Ставится вопрос об особом, выходящем за рамки потребительской парадигмы, духовноцентричном пути сервисного развития.

Ключевые слова: государственная сервисная политика; сервисное развитие; факторы сервисного развития; национальная безопасность.

Summary

The presented article is devoted to the analysis of the factors of the service from the perspective of national security issues in Russia. Also, the civilized restrictions to service in the specific environment conditions are discussed. The recommendations for civilized and specific model of the state service policy are offered. Besides, the question of particular spiritually focused way of the service development which is going beyond the consumer paradigm is put up.

Keywords: public service policy, service development, factors of service development and national security.

Вызовом, определяющим актуальность заявленной тематики, является низкое, в сравнении, прежде всего с Западом, качество предоставления услуг населению в России. Российские примеры высококачественного обслуживания существуют, но они имеют точечное распространение, не отражая общего уровня состояния массового сервиса. Индикативно в этом отношении выглядят туристские предпочтения россиян. (См. рис. 1). [9]. Один из главных мотивов предпочтительности внешнего туризма является, судя по опросным данным, более высокое качество обслуживания за рубежом.

Рис. 1. Отношение числа реализованных российскому населению туристических путевок по территории России, к путевкам по зарубежным странам в %

По этим же соображениям о низкой комфортности жизни в России определяются также устремления значительной части российского населения, особенно молодежи, сменить страну проживания. (См. рис. 2, 3).[5] Согласно социологическим опросам, отъезд из страны за рубеж на постоянное место жительство желателен для 83 % россиян. Критический характер этого показателя по отношению к национальной безопасности России очевиден.

Рис. 2. Данные ответа россиян на вопрос: Возникало ли у вас желание уехать из России (эмигрировать) в другую страну на ПМЖ?

Рис. 3. Если Вы хотите переехать в другую страну, то почему, по какой причине? (открытый вопрос, любое число ответов, % от тех, кто хотел бы переехать за границу)

Качество услуг оказывается связано с безопасностью страны. Эта связь традиционно игнорируется. Но именно фактор некомфортности жизни населения выступает одним из важнейших обстоятельств, подрывающих изнутри национальную государственность. (См. рис. 4).

Рис. 4. Сервисное развитие как фактор национальной безопасности

Когда сообщество в должной мере изолировано от внешнего мира, качество услуг не вызывает, как правило, значимой угрозы для государственности. Неудовлетворенность возникает при наличии возможности сравнивать. На сравнении и основывается современная «гонка потребления».

Показательно, что в дореволюционной России неудовлетворенной состоянием обслуживания была исключительно элита. Перед ней стояла альтернатива европейской комфортности. Путешествия в Европу, стали, как подчеркивалось неоднократно в исторических трудах, катализатором элитаристского неприятия «российской действительности». Противопоставление жизни на Западе некомфортности жизни в России явилось одной из главных мотивационных основ генезиса русского западничества.[11, с. 74-86, с. 559-573]

Народ, не вовлеченный в коммуникации с внешним миром, проблемы сервиса волновали в меньшей степени. Но и для него, после отмены крепостного права и повышения социальной мобильности, они проявились как индикатор массового расслоения. Атрибуты высококомфортной жизни «господ» народ, с особой ненавистью, низвергал в период революции.

При сравнительно высокой степени изоляции СССР вопрос о качестве обслуживания не находился на первых позициях актуальной повестки. Он все более актуализируется по мере расширения контактов с внешним миром. Первоначально потребительские интенции комфорта западной жизни распространились опять-таки в сфере элиты. Первым проявлением такого рода стало движение стиляг, охватившее часть «золотой советской молодежи». Сами стиляги именовали себя одно время «штатники», т.е. культивирующие образ жизни Соединенных Штатов. И это при том, что США являлись врагом в холодной войне.[10]

Вехой открытия советским человеком сервисной культуры Запада стал Фестиваль молодежи и студентов 1957г. в Москве. Сведения о западных стандартах качества черпались, прежде всего, из импортных фильмов. К концу существования СССР неудовлетворенность населения состоянием обслуживания перестало уже носить форму элитаристских претензий и приобрело массовый характер. При этом не без соответствующих пропагандистских усилий сложился образ «западного сервисного рая».

Представление о том, что некомфортную советскую жизнь можно преобразовать по стандартам западной комфортабельности, лишь стоит сменить систему социального устройства (назад в капитализм), составило идейный пафос краха СССР. Возникла иллюзия, что стоит только перейти к рыночной модели экономики, как конкуренция выведет сервис на уровень западных стандартов качества. Этого, как известно, не произошло. Качество обслуживания населения в России сохранило свое периферийное положение. По большинству отраслей услуг происходила, вопреки ожиданиям, существенная деградация. И снова недовольство населения качеством жизни приобретает характер протеста в отношении государственной системы.

Качество предоставления услуг населению оказывается, таким образом, при его низком уровне в сравнении с внешнесредовыми аналогами, фактором фрустрации. Избежать фрустрационного эффекта можно двояко. Первый вариант - автаркизироваться, устранить через изоляцию комплекс «сервисной периферии». Но это при современных информационных технологиях фактически невозможно. «Запретный плод», как известно, всегда особенно сладок. Установление запрета на «красивую жизнь» в условиях глобального информационного пространства может иметь лишь значение конденсации протестной энергии. (См. рис. 5).

Рис. 5. Открытая система как условие потребительской гонки

Значит, при наличии ценностного ориентира сохранения национальной государственности, остается только второй путь - акцентированного развития качества услуг и повышение комфортности жизни населения. Опыт постсоветской истории России показывает, что рынок сам по себе такого развития не гарантирует. Нужна соответствующая государственная политика. При этом важен не просто выход на траекторию развития, но и ликвидация положения сервисного аутсайдера. Не низкое качество услуг (качественные характеристики всегда относительны), а именно отставание от внешних образцов является в данном случае главным фактором напряженности.

Но ликвидировать отставание в «комфортности жизни» в среднесрочной и тем более краткосрочной перспективе не просто затруднительно, но и фактически невозможно. Мир не стоит на месте. «Потребительская гонка» развертывается в исторически небывалой, сверхвысокой динамике.

Отставание России по качеству услуг имеет за собой многовековую историческую инерцию. И Московская Русь, и Российская Империя, и Советский Союз проигрывали Европе по критерию материальной комфортности жизни. Правда, Россия не единожды в своей истории включала механизмы государственной мобилизации и совершала форсированные прорывы. Но такие прорывы достигались как раз за счет самоограничения в материальной комфортности жизни индивидуумов, с акцентом преимущественно на сферы связанные с обороной страны.

Так что же делать?

Либералы, в преемстве от Е.Т. Гайдара до ИНСОР и ВШЭ, настойчиво подсказывают сценарий - отказа от «имперского бремени». Это «бремя» мешает, по их мнению, обратиться государству лицом к человеку.[4] Но именно такой сценарий был реализован в 1990-е гг. Демонтировалась системообразующая для экономики оборонная промышленность, открывалось множество офисов, сервисных инфраструктур (главным образом, финансового и правового характера). Однако лишенный демонтированной материальной основы сервис в чистом виде оказался невозможен. Обрушение «имперского бремени» не только не привело к повышению комфортности жизни индивидуумов, а, напротив, обернулось для большинства значительным ухудшением повседневного существования. Эксперты пишут о нанесенной народу шоковым характером реформ, потерей прежних статусов жизни психологической травме.[7] Повторение сценария 1990-х гг. явилось бы для России, вероятно, окончательным приговором.

Методологически, принципиально важно, для осмысления природы качество услуг выделения их как самостоятельного предмета анализа. Ключевым подходом является в данном случае дифференциация услуги и ее сервисного сопровождения. Как правило, в работах по сервису такая дифференциация не проводится. Под общим маркером «сервис» оказывается неразличимо удовлетворение потребности (услуги) и ее оболочка («упаковка»). Трендом сервисного развития, между тем, и является увеличение доли стоимости «упаковки» в отношении к самой услуге. Л. Ларуш и его последователи говорят о формировании модели «фантомной экономики», при которой «упаковка» продается без какого-либо материального наполнения. (См. рис. 6).[8, с. 169-178]

Рис. 6. Историческая эволюция моделей сервисного сопровождения услуги

В России исторически, напротив, при формировании услуги мало уделялось внимания ее сервисному сопровождению. Потребности человека удовлетворялись в количественном выражении по многим параметрам даже в большей степени, чем в странах Запада. Но при этом ощущение комфортности у потребителя при получении услуги не возникало. Соответственно, речь применительно к сервисному развитию должна идти не о пакете самих услуг, что составляет предмет самостоятельных государственных политик, а именно об их качественном средовом сопровождении. Нужен при этом критический ограничитель, превышение которого по ларушистской схеме ведет к спекуляции и обманы потребителя.

Управление на уровне государства такой сферой, как сервисное сопровождение товаров и услуг - новая для государственной политики задача. Перспективы ее реализации определяются, прежде всего, формированием новых управленческих технологий, обозначаемых маркерами «средового управления», «контекстного управления» и «мягкой силы». Кроме того, все актуальнее становится появление межотраслевых институтов государственной политики, обеспечивающих сбалансированность отраслей при решении стратегических задач государства. Такую межотраслевую сбалансированность предлагает и формирование государственной сервисной политики.

Но для того, чтобы политика стала возможна, следует первоначально определить по отношению к чему она должна быть приложена. Соответственно, возникает вопрос о перечне факторов сервисного развития. Их целесообразно разграничить в зависимости от направленности воздействия в сервисных отношениях на три составляющие: 1. факторы, связанные с субъектом деятельности в сфере сервиса; 2. факторы, связанные с потребителем услуг; 3. факторы средовых условий. (См. рис. 7)

Рис. 7. Факторы сервисного развития

Определение факторных компонентов сервисного развития дает понимание объективности сравнительно низкого качества услуг в современной России. Большинство потенциальных факторов, связанных с высоким уровнем сервиса, оказывается в российских условиях минимизировано или исключено. Повышение значения ряда из них возможно управленческим образом. Но это требует системных изменений в государственной политике.

Так, значимым фактором развития сервиса является избыток у населения денежных средств. Избыточные деньги могут быть потрачены при покупке услуги на ее сервисное сопровождение. Через приобретение услуги более высокого потребительского качества осуществляется инвестирование сервиса. Соответственно, для обеспечения сервисного развития необходимо осуществление государственной политики по монетизации экономики. Сегодня, как известно, Министерство Финансов РФ руководствуется прямо противоположными установками. В демонетизированной же экономике о перспективах повышения качества обслуживания населения говорить не приходится. Вопрос в данном случае состоит в отказе от идеологии монетаристской теории.

Другим управленческим изменяемым факторным параметром является наличие стандартов качества и технических регламентов. Соединенные Штаты Америки прилагают сегодня целенаправленные усилия по универсализации своих стандартов в мире. Это закрепляет за США роль технологического законодателя. Постсоветская Россия идет в этом отношении в прямо противоположном направлении. Существовавшая в СССР система управления стандартами была упразднена. Оказался высмеян советский опыт государственной приёмки. Исчез из употребления популярный лейбл «Знак качества».

Государственный контроль за качеством услуг должен быть дополнен контролем со стороны общества и особенно важно - со стороны профессиональных корпораций. (См. рис.8). В Европе традиция профкорпорационных критериев качества была заложена, как известно, еще в средние века в деятельности цеховых союзов.

Рис. 8. Субъекты контроля за качеством услуг населению

Для развития качества услуг население общества не должно быть гомогенным. Различия в статусах распределения благ выступает традиционно локомотивом сервисного развития. На Западе идущий еще от кальвинистской теологии мотив дифференциации на успешных и неуспешных вылился в современную гипертрофированную потребительскую гонку. Другое дело - социальная дифференциация, при которой низшие страты общества люмпенизируются, или вынужденно переходят к архаизированным формам существования. При такой модели расселения, сервис, как массовое явление, также не имеет перспективы. Возможны лишь анклавы сервисного развития, ориентированные исключительно на обслуживание элиты. Именно такой тип социальной дифференциации демонстрирует современная Россия. Устойчиво растущие диспаритеты в доходах населения (коэффициент Джини, коэффициент фондов) дополняются диспаритетами региональной развитости.

Повышение качества услуг определяется, естественно, в значительной мере соответствующими инвестициями. Активное инвестирование некоторых сервисных сегментов действительно существует. Но это не тот объем, который мог бы обеспечить принудительный прорыв сервисного развития России. Вложение средств в сырьевой комплекс приносит в российских условиях несравненно более высокие дивиденды. Если же речь все же идет о сервисе, то выгоднее инвестировать иностранные сервисные инфраструктуры. «Бегство российского капитала» наглядно отражает эти предпочтения бизнеса. Для изменения ситуации требуются очевидные решения - создание налоговых преференций, ослабление бюрократического пресса, снижение ставки кредитования, защита от криминалитета и т.д.

Сервисное развитие соотносится также: с высокой коммуникацией и транспортной мобильностью; информационными потенциалами; комплексностью хозяйственных связей; уровнем образованности и культуры населения; степенью эмансипированности; доверием потребителя; минимизацией криминальных угроз для жизни, здоровья и достоинства потребителя; урбанизированностью; развитостью рекламы и брендинга; конкуренцией (или соревновательностью); стимулирующим налогообложением; инновационной активностью; профильными кадровыми ресурсами; страхованием рисков; технической оснащенностью; технологическим лидерством и др. Все эти факторы могут быть усилены посредством целевым образом направленной государственной политики. Применительно к России в одних случаях это потребовало лишь дополнительных управленческих усилий, в других - изменение самой модели государственности. В этом смысле задача «догнать и перегнать» Запад в сервисном развитии не кажется уже утопической. Главное - стратегически правильное выстраивание и последовательная реализация соответствующей государственной политики России.

Однако среди факторных оснований сервисного развития существует ряд значимых факторов инерционного действия. Изменить их параметры в среднесрочной перспективе фактически невозможно. Средовые условия развития сервиса проявляются на уровне базовых характеристик страны -географического положения, численности и структуры населения, месте в мировом экономическом разделении труда, внешних угроз. Россия по всем этим характеристикам оказывается страной наименее других предрасположенной к сервису.

Первым сдерживающим обстоятельством является пространство. Большие страны априори затрачивают больше усилий на обеспечение комфортности жизни населения. Сказываются транспортные издержки, инфраструктурная ресурсная необеспеченность отдельных территорий. Чаще всего большим странам удавалось создать лишь анклавы сервисной развитости. Как правило, они располагались в приморской зоне, будучи связанны исторически с иностранной торговлей. Развитие Китая в этом плане особенно показательно. Диспаритет в качестве жизни населения городов китайского приморья, ориентированных на западные стандарты, и китайской провинции, находящейся по сей день в глубокой архаике, разительный. Но в такой диспаритетности развивается не только Китай, но и Бразилия, и несколько в меньшей степени Индия, Австралия, Канада. Даже Соединенные Штаты Америки, имея один из самых высоких показателей дохода на душу населения, и, что особенно показательно, крупнейший ВВП по отраслям сервиса, существенно отстают от Европы по качеству массового обслуживания населения. И если при сравнении мегаполисов эта разница не очевидна, то в отношении американских и европейских провинциальных неименных пунктов она проявляется достаточно определенно.

Благоприятствовать, или не благоприятствовать сервисному развитию могут и климатические условия страны. Суровый российский климат предполагает априори дополнительные затраты на предоставление большинства услуг. При этом сами потребности человека физиологически должны быть выше, нежели в регионах с мягкими климатическими условиями (одежда, питание, жилище). Затраты, расходуемые в России дополнительно на саму услугу, тратятся на Западе на ее качественное сопровождение. Издержки, связанные с природой, объективно снижают, таким образом, инвестирование сервисного развития. И опять внешний аналог - Канада. Качественное по западным стандартам обеспечение услуг населению налажено только на юге страны. Север же Канады по-прежнему является малообжитым и малопригодным для комфортабельной жизни.

Сервисное развитие предполагает не просто наличие значительной численности населения, но и его высокую концентрированность. Для системы массового сервиса нужен, соответственно, массовой потребитель. Высокая концентрированность населения Европы диктовала необходимость создания сервисных инфраструктур. Совсем другое дело российский случай, с традиционной, исторически сложившейся при освоении пространства Евразии рассеянностью расселения народа. При той плотности населенья, которая сложилась в России, а сегодня к тому же, имеет тенденцию снижения, сервис в масштабах всей страны оказывается убыточным. Отсюда идущая еще с хрущевских времен, идея укрупнения посредством слияния населенных пунктов, ликвидации многочисленных мест проживания. Та же логика сегодня находит отражение в подходе подушного финансирования школ, при котором учебные заведения сельской местности оказываются в дискриминационном положении. Кажущийся выход искусственной концентрации населения содержит свои угрозы. Оборотной стороной, преодоления рассеянности проживания народа является снижения хозяйственной и социокультурной освоенности страны с производными рисками геополитического и цивилизационного характера.

Акцентированное развитие сервисного сопровождения услуг подразумевает, что существует и другая сторона - их материальная обеспеченность. Традиционное жесткое противопоставление материальности услуг и нематериальности товаров ведет ко многим заблуждениям. На них, в частности, выстраивается теория постиндустриализма.[1]

В действительности, абсолютно виртуальных услуг не существует. Абсолютно виртуализирована спекуляция, чем она, собственно, и отличается от услуги. Так, человек получает по интернет информацию, которая сама по себе не материальна. Но для этого у него должно наличествовать принимающее устройство - машина - материализованный объект. Значит, в ситуации, когда экономические субъекты той или иной страны ориентированы преимущественно на формирование сервисного сопровождения услуги, то кто-то другой обеспечивает ее материальный фундамент. (См. рис. 9).

Рис. 9. Место услуг в системе удовлетворения потребностей населения

Сервисоориентированость Запада стала возможна только вследствие вывода индустриального производства в страны «третьего мира». За таким вывозом стояла прежняя модель отношений метрополия - колония. Запад в этом смысле пользуется тем положением, которое он исторически занял в мировом разделении труда, Россия такого положения не имеет. Исходить из рецептуры вывоза индустриального производства и сосредоточения на сервисной деятельности, было бы для нее нереалистично. Сам императив быть как «золотой миллиард» при том, что в золотомиллиардную обойму России не допущена, может привести к системной катастрофе. Значит, остается делать ставку на собственные силы и в развитии индустрии, и в развитии сервиса. Ввиду того, что фундамент экономики составляет именно материальное производств, без которого сам сервис, как качественное сопровождение услуг не возможен, сервисная составляющая обеспечивается по остаточному принципу.

Сдерживающим факторам развития сервиса является так же некомплиментарность средового окружения. Россия исторически формулировалась как государство-цивилизация. Принятие этой миссии означало ложащуюся на нее особую цивилизационную имперскую нагрузку. Войны или угроза войны с цивилизационно чужеродным окружением заставляет Россию содержать всегда крупную армию и требующий приоритетных отчислений военно-промышленный комплекс. В условиях перманентной военной угрозы, понятно, вопросы сервиса объективно отодвигались на второй план. Цивилизационнообразующие государства, берущие на себя имперские функции, менее предрасположены к развитию сервиса, чем те, которые оказываются под их «военным зонтиком» (государства-союзники). И опять, показательно в данном случае сравнение качества услуг населению в США и у их европейских союзников. Западня Европа, в той же мере, как и Япония, будучи освобождены от необходимости расходования средств на военные цели в прежних имперских масштабах, смогли сосредоточиться на задаче обеспечения качества жизни населения. Особо высоким уровнем комфортности славились в Европе с началом Нового времени государства не доминирующие геополитически - Нидерланды, Бельгия, Люксембург, Швейцария, рейнские княжества и республики. В рамках советской системы качество услуг в ряде союзных республик (прибалтийских и западных) было выше, чем в РСФСР, а в странах союзников из Восточной Европы выше, чем в любом регионе СССР.

Помимо средовых условий, фактически непреодолимыми в среднесрочной перспективе являются обстоятельства ментального характера, относимые к субъектам сервисного сопровождения и потребителям услуг. Ментальность формируется столетиями. Многочисленные окончившиеся провалами попытки социального инжиниринга свидетельствуют о высокой устойчивости ментальной матрицы народов. В зависимости от этой матрицы существуют различные степени ментальной предрасположенности (непредрасположенности) народов к сервисному развитию. Обслуживание клиента, обеспечение материальной комфортности жизни - для одних культур эти виды деятельности естественны, для других сопряжены с определенным ценностным диссонансом. Ко второй группе относится, что очевидно, русская культура.

Откуда происходят указанные различия? Источники их неоднородны и обнаруживаются по разным онтологическим основаниям - экономическим, социальным, культурным.

Экономически сервисная ментальность соотносится с генезисом «торговых цивилизаций». Система массового обслуживания складывалась первоначально в регионах торговых факторий. Практическая задача состояла в обеспечении комфортного пребывания приезжих торговцев и связанного с ними персонала. Торгово-посредническая деятельность обусловила формирование финансово-банковского направления сервиса. Торговые фактории становятся ведущими финансовыми центрами мира.

Установка торговца - продать товар как можно дороже. Для этого продаваемая вещь наделяется дополнительными атрибутами качества (помещается в «упаковку»). Остается только перенести этот подход на услугу, и сервисная модель развития становится очевидной.

Российская цивилизация не являлась торговой. Торговые отношения в ней ограничивались, а образ торговца наделялся в народном сознании негативными в нравственном отношении чертами. Он не был в России национальным героем, таким как в Западной Европе, или странах арабского востока. Не будучи «торговой цивилизацией» Россия не могла стать и цивилизацией «сервисной».[2]

Социально генезис сервиса на Западе восходил к рабскому труду эпохи античности. Рабы первоначально и в Греции, и в Риме главным образом обслуживали персону хозяину. От возложения на них функции крестьянского труда рабовладельцы долгое время воздерживались. В средние века обсуживающие функции выполняют «сервы» - прямые преемники рабов, но уже не рабы в прежнем значении. И далее в истории Запада страта лиц сервисного труда все более и более эмансипировалась и повышала свое статусное значение.[6] Буржуазное общество поставило сервисную деятельность и вовсе в привилегированное положение. Парадокс состоял в том, что в результате исторической трансформации низшая изначально в социальном отношении страта поднялась в итоге на высшие ступени общественной иерархии. Сервисная деятельность сегодня на Западе воспринимается определенно выше трудовой деятельности в рамках ниш материального производства. В этом смысле развитие сервиса на Западе составляло столбовую линию западного проекта. И соответственно, идеология этого проекта стала аксиологией сервисноориентированных страт.

Россия фундамента античного рабовладения не имела. Русская община утверждала своим существованием принцип равенства. Для общинного сознания обслуживание человеком человека (христианином христианина) воспринималась как аномалия. Существовало, правда, холопство. Но холоп часто ненавидел барина. При удобном случае он мог расправиться с хозяином, или уничтожить его имущество. Эта латентная ненависть сохранилась в дальнейшем в рамках российского сервиса и в отношении клиента, потребителя услуг. Когда же клиент ненавистен, ни о каком сервисном развитии говорить не приходится.

В России не сложилось буржуазного общества, являвшегося на Западе социальной обложкой сервисного развития. Напротив, на уровне массового сознания она всегда была антибуржузна.

Наконец мировоззренчески сервисное развитие связывалось с определенной моделью человека. В этой антропологической модели системообразующая роль отводилась биологическому (материальному) началу человеческой природы. Следствием материализации сущности жизни человека являлся тезис о «естественных потребностях». «Естественность» подразумевала, что потребляемые блага есть не выбор сознания - потреблять или не потреблять, а объективная данность. Сервис оказывался средством удовлетворением потребностей человека, его имманентных стремлений к материальной комфортности жизни.

В религиозном плане антропологическая линия выражалась, прежде всего, кальвинизмом. Провозглашение Ж. Кальвином материальной успешности свидетельством богоизбранности человека являлось катализатором, не просто капиталистического, но и именно сервисного развития.[3, с. 61-272] Секулярная западная философия усилила это понимание.

Совершенно иначе выстраивалась модель человека в России. Главным в его раскрытие была не биологическая компонента, а потенциал духовного преображения. Комфортность жизни при такой трактовке уже не имела никакого значения. Стулья, установленные в католических храмах для удобства верующих, в православии оценивались как материальное прельщение. Россия, в отличие от Запада, ориентировалась не на устройства форм повседневного бытия, а на достижение трансцендентного идеала. Сервис при таких ориентирах лишался смысла и мог даже наделяться семантикой «материальной сферы».

Таким образом, даже реализуя продуманную государственную политику сервисного развития, Россия опередить ведущие страны Запада по качеству услуг в обозримой перспективе не сможет. Ряд значимых факторных обстоятельств дает западным государствам в этом отношении значительную фору. Попытка догнать оборачивается только дублированием пройденного Западом пути и принятием роли технического аутсайдера. Что же в таком случае делать?

Когда нет возможности догнать соперника, избирается другой путь движения, асинхронный ответ. Асинхронным ответом в данном случае может являться формирование принципиально новой модели сервиса, отличительной от той, которая исторически сложилась в рамках западной цивилизации и преподносится ныне в качестве мирового тренда. В ней должны быть максимально акцентированы сильные ресурсные стороны России. Российские факторы-ограничители в отношении сервиса должны стать при новой модели ее преимуществами. В чем состоят эти потенциалы?

Западный путь сервисного развития, ориентированный на стимулирование потребительской гонки, имеет для индивидуума свои естественные пределы. Эти пределы определяются ограниченностью материальных ресурсов. Наступает момент, когда двигаться дальше ни в плане потребления, ни статусного продвижения для человека более невозможно. Неважно достигается этот предел на уровне среднего класса, либо финансовой элиты - для каждого он свой. Но во всех случаях вопрос -а что дальше? - неизбежен. Для человека-потребителя достижение такого предела означает утрату смысла жизни. Отсюда крайне низкие позиции стран Запада по индексу счастья. Отсюда же широко распространение антидепрессантов.

Противопоставить этой тупиковой линии можно путь нематериального, духовноцентричного приращения. Ввиду своей нематериальности такое приращение неограниченно. Оно может быть реализуемо поэтому бесконечно долго во временной перспективе. В рамках такого противопоставления все преимущества в комфортности жизни западного сообщество исчезают. Соответственно, оно лишается и внешней привлекательности для других, перестает быть предметом вожделений. (Рис. 10)

Рис. 10. Подходы к семантике жизни человека

Альтернативная модель, как раз, и соотносится с цивилизационным опытом России, русским идеократическим типом государственности. Для перехода к ней нужно, прежде всего, утвердить новое понимание, что есть человек и в чем состоят его потребности. Это предполагает активное включение механизмов воспитания и пропаганды. Понятно, что материальная сторона жизни не должна быть репрессирована. Такой репрессинг означал бы деформацию природы человека в противоположном направлении. Но принципиально важно установление иерархии - духовное подчиняет материальное. Соответственно и государственная сервисная политика должна начинаться с ответа на фундаментальные вопросы ценностного характера и только от них переходить на решение проблем материального содержания.

Список литературы

1. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: опыт социального прогнозирования. М., 1999; Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология под ред. В. Иноземцева. -- М., 1999; Тоффлер Э. Третья волна. М., 2004; Красильщиков В.А. Ориентиры грядущего: постиндустриальное общество и парадоксы истории // Общественные науки и современность. М., 1993. № 2; Иноземцев В. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. -- М., 2000; Постиндустриальный мир - ожидания и реальность / В.Г. Хорос. - М., 2001; Теория информационного общества / Ф. Уэбстер; пер. с англ. М.В. Арапова, Н.В. Малыхиной; под ред. Е.Л. Варталовой. - М., 2004.

2. Бродель Ф. Время мира. М.: Прогресс, 1992. Т. 3.

3. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. М., 1991. С. 61-272.

4. Гайдар Е.Т. Государство и эволюция. СПб.: Норма, 1997; Гайдар Е.Т. Гибель империи. Уроки для современной России. М.: РОССПЭН, 2006; Россия XXI века: образ желаемого завтра. М.: Экон-Информ, 2010.

5. Двадцать лет реформ глазами россиян (опыт многолетних социологических замеров). Аналитический доклад. М., 2012; http://primamedia.ru/poll/show.php?id=358; www.novayagazeta.ru/society/47313.htm; «Почему уезжают из России? Мнение потенциальных эмигрантов // Всероссийский центр изучения общественного мнения. Пресс-выпуск № 1986. 28.03.2012.

6. Ингрэм Дж. История рабства от древнейших до новых времен. М., 2011.

7. Кара-Мурза С.Г. Демонтаж народа. М.: Алгоритм, 2006.

8. Ларуш Л. Физическая экономика. М., 1997; Ларуш Л. Место России в мировой истории // Шиллеровскй институт науки и культуры. Бюл. № 8. М., 1998; Ларуш Л. О сущности стратегического метода // Шиллеровскй институт науки и культуры. Бюл. № 9. М., 2000; Ларуш Л. О духе российской науки // Экология - XXI век. - 2003. Т. 3, № 1/2. С. 169-178; Тукмаков Д. Уподобление Богу (Физическая экономика Ларуша как преодоление энтропии) // www.zavtra.ru.

9. Российский статистический ежегодник. 2010: Стат. сб./Росстат. М., 2010.

10. Славкин В.И. Памятник неизвестному стиляге: История поколения в анекдотах, легендах, байках, песнях. М., 1996; Литвинов Г. Стиляги. Как это было. Документальный роман. М., 2009; Лимонов Э. У нас была великая эпоха. СПб: 2002; Васильев А. Русская мода. М., 2004.

11. Щукин В.Г. Культурный мир русского западника//Вопросы философии. 1992. № 5. С. 74-86; Щукин В.Г. От Ивана Хворостинина до Петра Чаадаева (к проблеме генезиса русского западничества) //Studia Slavica Acad. Scient. Hung. T. XXXIII (1987). P. 131-148; Щукин В.Г. Запад как пространство «романтического побега» (Замогильные записки Владимира С. Печерина) //Из истории русской культуры. М. 1996. Том V (XIX в.). С. 559-573.

Размещено на Allbest.ru