Историко-правовые аспекты возникновения и развития уголовного законодательства России об ответственности за заведомо ложное сообщение об акте терроризма

Размещено на http://www.allbest.ru/

уголовный законодательство чубанский дело

Статья по теме:

Историко-правовые аспекты возникновения и развития уголовного законодательства России об ответственности за заведомо ложное сообщение об акте терроризма

Исследование юридической сущности, а также определение социально-правовой обусловленности установления уголовной ответственности за заведомо ложное сообщение об акте терроризма, требует изучения не только современного, отечественного уголовного законодательства, но и предшествующих ему нормативно правовых актов, устанавливавших основание уголовной ответственности за данное общественно опасное деяние.

Историко-правовое исследование предполагает получение нормотворческого опыта в построении современной нормативно-правовой основы, обеспечивающей эффективный характер реализации мер, обеспечивающих общественную безопасность и способствующих поддержанию общественного порядка.

Ретроспективный анализ возникновения и последующего развития норм уголовного законодательства, об ответственности за заведомо ложное сообщение об акте терроризма, на ряду с изучением нормотворческого опыта, будет способствовать установлению закономерностей в развитии отечественного уголовного законодательства во взаимосвязи между уровнем социально-экономического развития общества и характером складывающихся общественных отношений.

Сказанное, подтверждается мнением известного отечественного правоведа Н.С. Таганцева, отмечавшего что: «Именно всякое правовое положение, действующее в данном государстве, хотя бы оно непосредственно и не вытекало из самого народа, а из государственной власти, непременно коренится в прошлой истории этого народа. Известно то важное значение, какое имеет историческое толкование в сфере действующего законодательства. Если мы, например, желаем изучить какой-нибудь юридический институт, существующий в данное время, то для правильного его уяснения себе мы должны проследить историческую судьбу его, т.е. те поводы, в силу которых появилось данное учреждение, и те видоизменения, которым подверглось оно в своем историческом развитии». Резюмируя мнение автора, следует отметить не разрывную связь между современным нормативном образовании и, ранее известном истории, элементе прошлого. Аналогичной позиции придерживался профессор Б.В. Волженкина, отмечая необходимость принятия во внимание, современным исследователем, логики развития юридической мысли, и стремлении почерпнуть идеи, которые, пусть в преображенном виде, окажутся полезными и в новых условиях.

Приведенные мнения известных российских представителей уголовно-правовой доктрины, находит поддержку у большинства ученых, связывающих историю российского уголовного законодательства с историей российской государственности, на том основании, что периоды развития законодательства, в том числе и уголовного, органически совпадают с основными этапами развития нашего государства. Данный формат исследования позволяет установить взаимозависимость между уровнем социально-политического развития государства и характером сложившихся, в тот, или иной исторический период общественных отношений между личностью и государственными институтами. При этом, криминализация деяний, представляя, результат уголовно-правовой политики государства, является своего рода зеркалом, отражающим состояние социально-политических формаций.

Юридико-правовое исследование, опираясь на апробированный метод научного анализа, требует расчленения исторического материала на хронологические отрезки (периоды). Установление данных хронологических отрезков (периодов), наряду с изменениями в самом праве, основывается и на других факторах: изменение формы государства, развитие экономики, внешнеполитической обстановке и т.д.

Принимая во внимание, тот факт, что периодизация истории становления и развития отечественного уголовного законодательства носит условный характер, в целях раскрытия предмета исследования, считаем приемлемым использовать, как уже существующие, так и собственные (авторские) концепции построения хронологических периодов, позволяющих установить особенности уголовно-правовой политики России, относительно того или иного, исторического отрезка, в условиях которого развивалось законодательство, обеспечивающее противодействие заведомо ложному сообщению об акте терроризма.

Установление соответствующих исторических периодов, в целях проведения предметного исследования, требует группировки материала на отдельные хронологические отрезки. Выделение исторических этапов, наряду с изменениями в самом праве, должно основываться и на установлении других факторов: изменение формы государства, развитие экономики, внешнеполитическая обстановка и т.д.

По мнению профессора А.В. Наумова: - «… периоды развития уголовного законодательства органически совпадают с основными этапами развития российского государства». При этом автор предлагает условную периодизацию уголовного права относительно трех периодов:

- уголовное законодательство досоветстского периода (до октября 1917г.);

- советское социалистическое уголовное право;

- постсоциалистическое уголовное право (со времени принятия Конституции России, т.е. с декабря 1993г.).

По мнению автора, первый период охватывает законодательство, соответствующее общественно экономическим формациям, основанным на частной собственности. Второй период связан с осуществлением социалистической общественно-экономической формацией, а третий заключает в себе постсоциалистическую формацию.

Разделяя, избранный А.В. Наумовым подход, полагаем применительно к предмету диссертационного исследования целесообразным выделение четырех исторических периодов, каждый из которых аккумулирует определенные вехи в развитии отечественного законодательства, в том числе об ответственности за заведомо ложное сообщение об акте терроризма.

Принимая во внимание исключительно условный характер терминологического определения данных исторических периодов, представляется необходимым установить их прямую зависимость с формой государственного устройства и правления.

Первый «доимперский» исторический период связан со становлением Древнерусского феодального государства, образованного в IX веке, с последующей трансформацией в раннефеодальную монархию (XVI в.), послужившей основой построения сословно-представительной, а к концу XVII в. абсолютной монархии.

Следующий, второй период, определяющий границы историко-правового исследования уголовного законодательства об ответственности за заведомо ложное сообщение об акте терроризмы, связан с началом реформаторской деятельности Петра I, положившей основу возникновения имперской формы государственного правления в России. Приняв во внимание данный исторический факт, для целей исследования, соответствующий исторический период определен как «имперский».

Третий, «советский» период историко-правового развития отечественного уголовного законодательства, связано с произошедшими изменениями государственного, политического и общественного устройства, произошедшего в результате октябрьской социалистической революции 1917г.

Произошедшие в 1991 году, изменения в форме государственного правового устройства, обусловленные принятием Конституции Российской Федерации 1993 года, ознаменовали четвертый, «современный» исторический этап, для которого, закономерным явилось упразднение Уголовного кодекса РСФСР 1960 года и принятие УК РФ в 1996 году.

Ретроспективный анализ подтвердил факт того, что борьба с заведомо ложными сообщениями ведется не первый век и своими корнями уходит еще во времена царской России. Ярким примером рассматриваемого вопроса являются положения Соборного уложения 1649 г., а именно ст. 12-17 второй главы «О Государьской чести, и как его Государьское здоровье оберегать». Нормы данного акта имели межотраслевое значение, поскольку не только запрещали под угрозой наказания ложный извет (донос) в частности, но и в целом вводили порядок получения сообщения о политическом преступлении от доносителя, а равно правила его проверки.

В несколько более общем виде наказание за ложный донос устанавливалось и более ранними памятниками права. Так, в Кормчей книге указывалось, «аще оклевещут кого, да осужены будут тою же страстию». В текстах крестоцеловальной записи от 1606 г, печально известного царя Василия Шуйского содержатся следующие строки: «А кто на кого солжет, и смуту затеяв тех сыскав казиити, смотря по вине его, что был взвел неподельно, тем сам судится». В более поздних сводах норм уголовного характера подобные статьи получили свое закрепление и развитие.

Надо сказать, что в уголовном законодательстве Российской империи второй половины XIX - начала XX в. не было даже постановки подобного вопроса. В частности, ни в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., ни в Уголовном уложении 1903 г. не отводилось места для раздела или главы, сходной по своей сути с преступлениями, предусмотренными гл. 24 действующего УК РФ.

Вместе с тем, было бы справедливым утверждать об отсутствии уголовной ответственности за ложный донос в законодательстве того времени. Такая категория, как «донос» была известна уголовному законодательству рассматриваемого периода, однако её использование предполагало уголовную ответственность за посягательство на иные общественные отношения, характер которых не был связан с охраной общественного порядка и обеспечением общественной безопасности.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., в редакции 1885 г., не системно, с точки зрения построения норм в Особенной части по признакам объекта, предусматривало в различных нормах запреты на совершение общеопасных преступлений против общественного порядка. Так, например, положения, закрепленные в ст. 269 послужили прообразом современных преступлений, ответственность за которые, предусмотрена в ст. 212 УК РФ (массовые беспорядки) и 207 УК РФ (заведомо ложное сообщение об акте терроризма). Объектом рассматриваемой нормы, можно было назвать установленный порядок управления.

Объективную сторону основного состава образовывали альтернативные действия: устройство или ложный донос или подговор к устройству или участие в публичном скопище, сопровождавшемся насилием или угрозой над личностью, похищением, самовольным завладением, истреблением или повреждением чужого имущества, вторжением в чужое обитаемое здание либо иное помещение, огороженное место или усадьбу, а равно руководство совершением указанных действий или подстрекательство к ним. В свою очередь, размер наказания складывался из характера и роли участия лица: «по ч. 1 ст. 261 ответственность наступала за участие в публичном скопище», по ч. 3 - за организацию скопища, руководство учинением насилия над личностью, вторжением в чужое жилище или покушением на такие действия, а также ложный донос и подстрекательство к их совершению или продолжению. В случае если собравшимися оказывалось насильственное противодействие вооруженной силе, призванной для рассеивания скопища, то наказание виновным резко усиливалось (соответственно ч. 2-4 ст. 269-1).

Проведенная, Александром II в 1864 г., судебная реформа, обусловила принятие Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. В числе норм, составляющих содержание уголовного законодательство того времени, точно воспроизводящих признаки заведомо ложного сообщения о готовящемся террористическом акте не содержалось, однако, определенный интерес, в контексте рассматриваемых вопросов, представла ст. 37. Признаки, составляющие содержание состава данного преступления, и его конструкция были изложены таким образом, что охватывали широкий круг деяний без привязки к определенной цели, но они сводились к возбуждению беспокойства в умах, всеобщей тревоге.

Последним юридическим памятником Российской империи, по являющимся по праву классикой уголовно-правовой мысли, стало Уголовное уложение от 22 марта 1903 г. Его характерная особенность в юридико-техническом и содержательном аспектах в соотношении с его предшественниками была очевидна.

Примечателен даже порядок издания и вступления в силу данного корпуса норм: отдельные нормы и даже главы становились действующими не единовременно, а последовательно. Нельзя отказать и в прогрессивности документу, признавшему в качестве видового объекта общественный порядок.

Уголовное уложение, в своих нормах последовательно продолжило тенденцию борьбы со скоплениями людей, являвшимся нарушением общественного порядка. В ст. 121 было предусмотрено основание уголовной ответственности за действия, преследующие цели, в частности, близкие к современному пониманию терроризма: неуважение верховной власти, порицание установленных законами основных образов правления или порядка наследия престола, или заявление сочувствия бунту или измене, или лицу, учинившему бунтовщическое или изменническое деяние, или учению, стремящемуся к насильственному разрушению существующего в государстве общественного строя, или последователю такого учения.

Говоря об установлении ответственности за данное общественно опасное деяние, следует обратить, что санкция данной нормы, предусматривала в качестве наказания лишение свободы, помещения в крепость или в тюрьму на трехлетний срок. Относительная строгость, предусмотренной законом меры ответственности, была обусловлена сложной политической ситуацией, вызванной сложившимися социальными противоречиями внутри общества, вылившимися в первую буржуазную революцию, а в последующим и в социалистическую революцию 1917 года.

Произошедшие преобразования, как в государственном устройстве, так и политико-правовом аспектах, потребовали построения новой правовой системы, обеспечивающей соблюдение требуемого, для того времени формата общественных отношений.

Революционные преобразования в государственном устройстве, обусловили революционные, по скоротечности, процессы нормотворческой деятельности, что не лучшим образом отразилось на системном содержании нормативных актов того времени. По этой причине формирование социалистического уголовного законодательства проходило в условиях издания отдельных нормативно-правовых актов - декретов.

В последующем, по окончании гражданской войны и последовавшего изменения уклада общественной жизни, обусловило необходимость систематизации законодательства, что потребовало переоценку ряда декретов и привело к кодификации первого уголовного закона РСФСР 1922 г.

Заведомо ложный характер сообщения, в нормах УК РСФСР 1922 года, был предусмотрен в главе о преступлениях против порядка управления. Согласно ст. 90 Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. уголовно наказуемым признавалось ложное заявление о преступлении, изложенное в письменном заявлении, а равно представление ложных сведений на официальный запрос.

В гл. V «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности», которая в свою очередь содержала гл. 5 «Иные посягательства на личность и ее достоинство», УК РСФСР 1922 г. дифференцировалась ответственность за совершение заведомо ложного доноса «...органу судебной или следственной власти или должностному лицу, имеющему право возбуждать преследование, о совершении определенным лицом преступного деяния...» (ст. 177) или, как было предусмотрено в ст. 179 УК РСФСР 1922 г., за «заведомо ложный донос или показание, соединенное: 1) с обвинением в тяжком преступлении; 2) с корыстными мотивами; 3) с искусственным созданием доказательств обвинения...».

Пришедший на смену УК РСФСР 1922 г., прогрессивный для своего времени УК РСФСР 1926 г. сохранил последовательность в понимании заведомо ложного сообщения, как преступления посягающего на интересы правосудия и установленный порядок управления. Его нормы предусматривали уголовную ответственность за «заведомо ложный донос органу судебно-следственной власти или иным, имеющим право возбуждать уголовное преследование должностным лицам...», а в ч. 2 данной статьи за «заведомо ложный донос или показание, соединенные: а) с обвинением в тяжком преступлении, б) с корыстными мотивами и в) с искусственным созданием доказательств обвинения».

По мнению специалистов в области историко-компаративистского исследования, для УК РСФСР 1926 года характерной особенностью являлось распространенная практика использования, в законодательной конструкции объективной стороны составов преступлений, признаков характеризующих использование ложной информации о совершенном преступлении. Данное явление во многом было предопределенно хрупким состоянием правопорядка государства, созданного на руинах империи.

Следует согласиться с мнением С.Г. Келиной, отмечавшей, что в психологическом аспекте санкционирование доносов и оговоров под видом развития гражданской бдительности неотвратимо привело к отходу от общих идей, возрастанию недоверия между ними, к возникновению нескрываемого чувства страха и угрозы.

Широкое толкование общественно опасного характера заведомо ложного сообщения об акте терроризма, принимая во внимание распространенность доносительства, ставшего характерной особенностью уголовно-правовой политики советского государства того времени, можно утверждать, что объектом терроризирования явилось само общество, крайняя политизированность которого послужила средой, в которой появилась первые зачатки конструкции заведомо ложного сообщения об акте терроризма.

В начальной редакции УК РСФСР 1960 г. не предусматривал специальной нормы устанавливающей ответственность за заведомо ложное сообщение об акте терроризма, данное преступления рассматривалась ответственность как одна из форм хулиганства.

Предположительно, термин «хулиганство» впервые был отражен в сводках лондонской полиции еще в 1898 году. В девятнадцатом веке в Лондоне орудовал дебошир, вор, разбойник и вышибала - Патрик Хулиген. Вместе с ним навести ужас на жителей выходили члены его семьи. По одной из популярных версий, именно от его фамилии и произошло слово «хулиган». Существуют и другие версии происхождения термина «хулиганство», например, ирландец Хули организовал еще в восемнадцатом веке и был предводителем группировки «Hooleygangs», неправомерная деятельность которой была направлена разбой и общественные беспорядки. Кроме того, интересен тот факт, что во французский словарь, понятие «хулиганство» пришло через русский язык и трактовалось как «юный оппозиционер советскому режиму».

В отечественной истории слово «хулиганство» появилось и стало употребляться несколько позже, чем в Англии - впервые появилось в российской публикации в 1905 году. В дореволюционной России «хулиганство» стояло в одном ряду с «пакостничеством» и «озорством», однако законодательно утвержденного термина данному явлению не существовало. Группой российских криминалистов на собрании в Петербурге было предложено определить понятие «хулиганство», как совершение преступления без мотива. Однако до 1918 года хулиганство расценивалось государством и обществом как некая молодежная субкультура, не относящаяся к криминальной. Уже в 1918 году, в период послереволюционных беспорядков, дела о хулиганстве были отнесены к компетенции революционных трибуналов, в ведении которых были дела против государства. Революционные трибуналы имели право за политическое хулиганство определить любое наказание, вплоть до расстрела. Это было связано с тем, что хулиганство в указанный период было сопряжено с совершением, так называемых, бандитских преступлений. В период новой экономической политики, хулиганство заметно приобрело уголовный характер - появилось множество банд, таких как группа со «Светлой ленты», «пряжкинская», «покровская» и другие, которые открыто нападали на граждан и наводили ужас на общество.

Впервые понятие хулиганства, которое влечет за собой уголовную ответственность, было законодательно закреплено в ст. 176 УК РСФСР 1922 года. Статья о хулиганстве в УК РСФСР 1922 года была помещена законодателем в главу о преступлениях против личности и ее достоинства. Статья 176 пятой главы Уголовного кодекса 1922 года содержала понятие хулиганство, как «озорные, бесцельные, сопряжённые с явным проявлением неуважения к отдельным гражданам или обществу в целом действия». Явное проявление неуважения могло проявляться в виде приставаний к гражданам, порчи или уничтожения чужого имущества, нецензурной брани, угрозы наличия, применении холодного и подручного оружия и так далее. Однако в дальнейшем выяснилось, что объектом хулиганства является не личность отдельного гражданина или отдельных граждан, а правила социалистического общежития. И поэтому в Уголовном кодексе РСФСР 1926 года хулиганство было отнесено в главу о преступлениях против порядка управления. Таким образом, вплоть до 1926 года хулиганство относилось к преступлениям, направленным против личности отдельных граждан.

Переломным моментом в характеристике хулиганства, как преступления против общественного порядка стало, так называемое, «Чубаровское дело» 1926 года. Именно отношение государства в указанный период к хулиганству, как к мелким полукриминальным явлениям привело к событиям 21 августа 1926 года. Известный ленинградской общественности хулиган и пьяница Павел Кочергин вместе со своей группировкой изнасиловали гражданку Любовь Белову, при этом предлагая другим находившимся неподалеку хулиганам совершить то же самое, заплатив 15-20 копеек. Данный инцидент вызвал большой резонанс в обществе и привлек внимание руководящего аппарата советского государства. Повсеместно стали проводиться митинги с требованиями о максимальном наказании преступников. Так, по результатам судебного рассмотрения уголовного дела, шестеро человек было расстреляно, остальные приговорены к заключению в лагере особого назначения. Вскоре после случившегося аналогичные процессы прошли по иным хулиганским бандам всего Советского Союза.

Проведенный анализ исторических аспектов становления уголовной ответственности за хулиганство, показал, что несмотря на то, что соответствующие нормы постоянно видоизменялись и совершенствовались, расширяя круг уголовно-наказуемых хулиганских действий, хулиганство, как таковое, никогда не было декриминализовано. Однако в разные периоды времени, законодатель по-разному относился к данному общественно-опасному деянию. Именно отношение государства в 1922-1926 годах к хулиганству, как к мелким полукриминальным явлениям привело к существенной криминализации общества, за которой последовало значительное усиление тяжести уголовного наказания за хулиганство.

Накопленный опыт борьбы с преступлениями против общественного порядка мерами уголовно-правового реагирования, обусловил последовательность нормативного определения хулиганских проявлений в УК РСФСР 1960 года.

Хулиганство, в соответствии со ст. 206 УК РСФСР 1960 года, рассматривалось как преступление против общественного порядка. Толкование признаков, составляющих содержание состава данного преступления, позволяли устанавливать широкие рамки деяний признаваемых хулиганством. Под хулиганством стало пониматься «любое преднамеренное поведение, нарушающее общественный порядок и выражающее явное неуважение к обществу». Как хулиганство квалифицировалось в том числе ругань и приставания в общественном месте, публичная демонстрация обнаженного тела, беспричинное повреждение имущества общего пользования и многое другое. Согласно данного положения, виновное лицо привлекается к уголовной ответственности за хулиганство, если оно в грубой форме нарушило регламентированный органами государственной власти общественный порядок и одновременно проявило явное неуважение к существующим в обществе правилам приличия, основам общественной нравственности. На ряду с приведенными примерами, характеризующими хулиганство того времени, таковыми признавались деяния, сопряженные с заведомо ложным сообщением о готовящемся террористическом акте.

Хулиганские побуждения, оставались долгое время неизменным атрибутивным признаком, характеризующим заведомо ложное сообщение о террористическом акте, и сегодня данный мотив сохранил место в составе преступления, предусмотренного ст. 207 УК РФ.

Безусловно, такой подход объективно не мог соответствовать сущностной характеристике заведомо ложного сообщения о готовящемся террористическом акте.

Произошедшие в 1991 году преобразования в политико-государственном устройстве Российской Федерации, обнажили накопившиеся социальные противоречия, послужившие причиной роста преступности, и, так называемого «парада суверенитетов» республик и областей входящих в молодое демократическое государство.

События того, не простого, для государства времени отягощались захлестнувшей его террористической угрозой, исходящей от незаконных вооруженных формирований, действовавших на территории Северо-Кавказского региона. Избранная тактика террористических организаций, на ряду, с реально совершаемыми взрывами, поджогами, захватами заложников, посягательствами на жизнь государственных и общественных деятелей, включала и заведомо ложные сообщения об их совершении, что позволяло отвлечь силы правоохранительных органов от борьбы с реальной угрозой.

Данные обстоятельства, потребовали поиск новых уголовно-правовых мер, обеспечивающих борьбу с заведомо ложными сообщениями о террористических актах. Федеральным законом № 10 от 01 июля 1994 г. Уголовный кодекс РСФСР был дополнен специальной нормой, закрепленной в ст. 2134 УК РСФСР, предусматривающей ответственность за «заведомо ложное сообщение об акте терроризма». Родовой объект данного состава преступления представлял, своего рода «триптих» общественных отношений, образуемых общественной безопасностью, общественным порядком и здоровьем населения.

Редакция ст. 213.4 УК РСФСР характеризовало деяние, как заведомо ложное сообщение о готовящемся взрыве, поджоге или иных действиях, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба, а равно наступления иных тяжких последствий.

Характеризуя состав заведомо ложного сообщения об акте терроризма, предусмотренный в ст. 213.4 УК РСФСР, И.В. Волгарева, отмечала, что единственным значимым для квалификации признаком являлась «прямая связь именно с актом терроризма», под которым, согласно ч. 1 ст. 213.3 УК РСФСР 1960 г. понималось «совершение в целях нарушения общественной безопасности либо воздействия на принятие решений органами власти взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба, а равно наступления иных тяжких последствий (терроризм)».

С принятием действующего УК РФ 1996 г., норма, предусматривающая ответственность за заведомо ложное сообщение о готовящемся террористическом акте, получила закрепление в ст. 207 УК РФ «Заведомо ложное сообщение об акте терроризма». Следует сказать, что её содержание составили положения, ставшие известными современному отечественному законодательству, будучи закрепленными в ст. 213.4 УК РСФСР 1960 года.

В последующем, в 2017 году, произошедшая серия заведомо ложных сообщений о готовящихся террористических актах, продемонстрировала необходимость нормативно-правового реформирования основания уголовной ответственности, закрепленного в ст. 207 УК РФ. Измененная редакция соответствующей статьи Особенной части УК РФ, её юридический анализ, образуя предмет диссертационного исследования, будут исследованы в следующих главах данной работы.

Историко-компаративистский анализ норм отечественного уголовного законодательства, предусматривающих ответственность за деяния, признаки которых сопоставимы с преступлением, закрепленным в ст. 207 УК РФ, позволяет сформулировать следующие выводы:

1. Развитие отечественного уголовного законодательства, соответствовало историко-правовой формации и состоянию государственного устройства России, его нормы обеспечивали охрану широкого круга общественных отношений, в котором общественная безопасность и общественный порядок, в современном их понимании, не обеспечивались специально определенным комплексом норм;

2. Расширительное толкование признаков заведомо ложного сообщения об акте терроризма, позволило установить общие черты с нормами, составляющими содержание отечественного уголовного законодательства России XVII-XIX вв. о «ложном доносе». Приняв за основу определенную схожесть объективных признаков, характеризующих деяние, присущее заведомо ложному сообщению об акте терроризма, стало возможным утверждать, что исследуемый состав образует исторические связи с преступным сообщением о преступлении, совершенном третьими лицами;

3. Уголовное законодательство XX века, содержало нормы объективные признаки которых, образовывали характерную черту ложного доноса, как нарушения системы контроля общественного порядка и установленного порядка управления, обеспечиваемого своевременностью реагирования на сообщения, получаемые от информаторов (доносителей). Данное обстоятельство, положено в основу признания порядка управления, обязательным объектом посягательства;

4. Приняв во внимание хулиганский мотив, образующий субъективный признак, заведомо ложного сообщения о террористическом акте, в историческом аспекте исследования, представилось возможным установить связь термина «хулиганство», используемого в отечественном уголовном законодательстве, в употребимым в Англии IX века термином «Hooleygangs», означающем грубую форму озорства, демонстрирующего пренебрежение к общепринятым нормам поведения;

5. В 1918 году, в период послереволюционных беспорядков, дела о хулиганстве были отнесены к компетенции революционных трибуналов, в ведении которых были дела против государства;

6. Впервые хулиганство, как самостоятельное преступление, было законодательно закреплено в ст. 176 УК РСФСР 1922 года, расположенной в главе о преступлениях против личности и ее достоинства;

7. Как преступление, против общественного порядка, хулиганство впервые стало рассматриваться в ст. 206 УК РСФСР 1960 года. Признаки его состава, позволяли устанавливать широкие рамки деяний признаваемых хулиганством, к числу которых относилось заведомо ложное сообщение о готовящемся террористическом акте. Хулиганские побуждения, оставались долгое время неизменным атрибутивным признаком, характеризующим заведомо ложное сообщение о террористическом акте, и сегодня данный мотив сохранил место в составе преступления, предусмотренного ст. 207 УК РФ;

8. Специальная норма, предусматривающая уголовную ответственность за заведомо ложное сообщение об акте терроризма, впервые, была закреплена в ст. 2134 УК РСФСР в 1994 году. Родовой объект состава данного преступления представлял, своего рода «триптих» общественных отношений, образуемых общественной безопасностью, общественным порядком и здоровьем населения;

9. Действующая норма об ответственности за заведомо ложное сообщение об акте терроризма, основана на положениях ст. 207 УК РФ 1996 года, её содержание составили положения, ставшие известными современному отечественному законодательству, будучи закрепленными в ст. 213.4 УК РСФСР 1960 года.

Размещено на Allbest.ru