Сравнительный анализ электронных петиций в защиту животных на цифровых платформах РОИ и Change.org

Размещено на http://www.allbest.ru/

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ЭЛЕКТРОННЫХ ПЕТИЦИЙ В ЗАЩИТУ ЖИВОТНЫХ НА ЦИФРОВЫХ ПЛАТФОРМАХ РОИ И CHANGE.ORG

Радина Надежда Константиновна,

профессор департамента социальных наук,

доктор политических наук, профессор

г. Нижний Новгород

Аннотация

Введение. В статье представлены итоги исследования, посвященного изучению электронных петиций в защиту прав животных. Основания для защиты животных россияне, создающие и подписывающие петиции, находят в религиозных, фольклорных, литературных источниках, в практике повседневности. Эта имплицитная основа отношения общества к животным обусловливает дальнейшую политическую активность в их защиту. Цель статьи -- охарактеризовать специфику петиций цифровых платформ Change.org и РОИ (Российская общественная инициатива), направленных на защиту прав животных. Методы. Материалы исследования собирались на цифровых платформах Change.org (2012-- 2017) и РОИ (2013--2017).

Тематизация петиций происходила на основе открытого кодирования при помощи программного обеспечения AntConc. Статистическая обработка проводилась при помощи инструментов описательной статистики SPSS Statistics 22.

Научная новизна исследования. В данной статье отстаивается точка зрения, согласно которой действия общества в защиту животных могут быть особыми маркерами латентной политизированности социума. В статье также впервые обсуждаются электронные петиции в защиту прав животных, опубликованные на цифровых платформах.

Результаты. Среди всего массива петиций на РОИ петиции в поддержку прав животных занимают менее 5%, на Change.org достигают 10%. Этот факт связывается с различиями в аудиториях данных цифровых ресурсов и особенностями функционирования данных платформ. Исполненные /результативные петиции в защиту прав животных отмечены только на Change.org. Среди всех результативных петиций этой платформы, 15 % посвящены отстаиванию прав животных. Эти показатели превышают успех электронных петиций о политических и экологических проблемах, проблемах культуры и образования. В статье также дается классификация петиций в защиту прав животных. Выводы. Автор статьи предполагает, что для более определенного понимания мотивации россиян, выступающих в поддержку прав животных, необходимо кросс-культурное сравнение данной активности в России и в других странах.

Ключевые понятия: электронные петиции, Change.org, Российская общественная инициатива, защита прав животных, цифровое политическое участие, слактивизм.

Annotation

ELECTRONIC PETITIONS FOR PROTECTING ANIMALS ON DIGITAL PLATFORMS RPI AND CHANGE.ORG

Nadezhda K. Radina, National Research University Higher School of Economics", Professor of the Department of Social Sciences, Doctor of Political Sciences, Professor. Russian Federation, 603155, Nizhny Novgorod

Introduction. The article presents the results of studying electronic petitions in defense of animal rights. The Russians, who create and sign petitions, find grounds for protecting animals in religious, folklore, literary sources, and in everyday life. This implicit basis of society's attitude towards animals leads to further political activity in their defense. The aim of the paper is to characterize the specifics of petitions of the digital platforms Change.org and RPI (Russian Public Initiative), aimed at protecting the rights of animals. Methods. The research materials were collected on the digital platforms Change.org (2012--2017) and RPI (2013--2017). Theming of petitions took place on the basis of open coding using the AntConc software. Statistical processing was carried out by means of SPSS Statistics 22 descriptive statistics tools.

Scientific novelty of the study. This article defends the point of view according to which the actions of society in defense of animals can be special markers of the latent politicization of society. The article also discusses for the first time electronic petitions for protecting animal rights, published on digital platforms.

Results. Among the entire array of petitions on RPI, the petitions in support of animal rights account for less than 5 %, on Change.org they reach 10 %. This fact is associated with differences in the audiences of digital resources data and the peculiarities of these platforms functioning. Executed / effective petitions for protecting animal rights are marked only on Change.org. Among all the successful petitions of this platform, 15 % are devoted to defending animal rights. These figures exceed the success of electronic petitions on political and environmental problems, problems of culture and education. The article also provides a classification of petitions for protecting animal rights.

Conclusions. The author of the article supposes that for a more definite understanding of the motivation of Russians who advocate animal rights, a cross-cultural comparison of this activity in Russia and in other countries is necessary.

Key concepts: electronic petitions, Change.org, Russian Public Initiative, defending animals rights, digital political participation, slacktivism.

Введение

В феврале 2018 г., в разгар баталий, связанных с Brexit, Комитетом по петициям Великобритании для обсуждения в Вестминстерском зале была выбрана электронная петиция 200205, касающаяся экспорта на убой сельскохозяйственных животных после того, как Великобритания покинет Европейский Союз [22]. Данная инициатива стала ответом на продолжающиеся кампании граждан Великобритании, призывающих к запрету экспорта живых животных, прибывающих «на мясо». Среди множества проблем, связанных с Brexit, защита прав животных, испытывающих страдания при отправки с материка (чтобы быть забитыми и съеденными на острове), оказалась среди приоритетных и дискутируемых.

Насколько актуальна в России проблема защиты прав животных и могут ли петиции о животных выйти на первый план при обсуждении общественных проблем, как, например, в Великобритании, сказать сложно. Защита прав животных существует как самостоятельное направление в экологическом движении но, представляется, что символически она выполняет иную миссию, нежели обычный экологический активизм.

Отношения человека и животных на всех этапах развития человеческой цивилизации имели религиозную и/или светскую этическую регуляцию. Так, ключевые религиозные трактаты (например, в буддизме, христианстве или исламе) содержат описания, определенно регламентирующие поведение человека с животными в контексте нравственного долга и идеи ценности любой жизни [4].

Религиозные традиции всегда поддерживал и фольклор, отвечающий за воспроизводство культуры, в том числе и культуры отношений с животными, особенно с теми, кто непосредственно оказывался включенным в хозяйственный уклад человека [2; 17 и др.]. Культурно-историческая база проблемы отношения человека к животным, таким образом, конституировалась при помощи двух ключевых конструктов: хозяйственной полезности животных для человека и одновременно «божественной атрибуции» животных, их самостоятельного существования вне человеческой воли согласно «божьему замыслу». Патриархальное отношение человека к животным, соответствующее канонам религии и традиционной культуры, фактически свидетельствовало о «нормальности», поскольку демонстрировало принятие общественных норм и одобряемую поддержку традиций.

Однако с развитием общества, возвышением науки и усложнением уклада социальной жизни, отношения человека к животным также усложняется. В этой логике (рациональных) отношений животные становятся не только «полезными» (или вредными), не только «независимыми и самоценными» (в контексте божьего замысла), но также и теми Другими, кто используется человеком как точка отсчета для самопонимания, для рефлексии природных, социальных и культурных человеческих особенностей. С точки зрения научной рефлексии, сопоставление себя с животными осуществляется человеком на основании двух основных подходов: антропоморфизма и логоцентризма [11]. Антропоморфный подход базируется на утверждении сходства человека и животных, логоцентристский -- на различиях. Например, размышления создателя идеологии анархо- коммунизма Петра Алексеевича Кропоткина о взаимопомощи человека и животных строятся согласно антропоморфному принципу [12]. Обосновывая необходимость сохранения вида, П. А. Кропоткин доказывает, что «необщительные виды» животных осуждены на вырождение, а в практике взаимной помощи людей и животных находит истоки нравственных и этических представлений. «Единые законы» для человека и животных позволяют, таким образом, в конструировании политических идеологий претендовать на утверждение не божественных, но природных основ (легитимация идеологии через естественно-научные основания).

В то же время научная рациональность работает, как правило, только с конструктом «полезности»: не столько важно, похожи или отличны животные в сравнении с человеком, главное, что они -- полезны, при чем буквально -- полезны для науки. Использование животных в научных целях (вивисекция, опыты над животными и т. д.) становится проблемой общественных дискуссий и, начиная с XIX века, одной из причин борьбы за права животных [3; 5 и др.].

Литературная рефлексия использует образы животных несколько иначе. Животные как Другие при конструировании художественных миров и для анализа самопонимания литературных героев используются в дискурсах [13]: сентиментально-поучительном (в русской литературе: «Холстомер» Л. Н. Толстого, «Хорошее отношение к лошадям» В. В. Маяковского, «Сорокоуст» С. А. Есенина и др.); дискурсе чужого (ауд- сайдерский) (в русской литературе: «Записки сумасшедшего» Н. В. Гоголя и др.), морального превосходства над людьми (в русской литературе: «Прощай, Гульсары Ч. Т. Айтматова и др.), абсурдном (в русской литературе: «Верный Руслан» Г. Н. Владимова и др.), угрожающем (в русской литературе: «Хранитель древностей» Ю. О. Домбровского и др.).

Животные в «литературной классификации» Р. Портера раскрывают свою функцию «внешней инстанции» в оценке «человечности», участвуют как внешние акторы (или условия) в построении человеческой репрезентации (подают пример, пугают, высмеивают, учат), благодаря чему построение «Я» оказывается возможным. Через проникновение в мир животных и оценку себя через призму Другого («животной жизни») происходит более глубокое постижение человеком собственной сущности.

Взгляд на животных в политической философии во многом укладывается в классические биополитические идеи и метафоры, а именно идеи и метафоры о различении человеческого и нечеловеческого [1; 7; 8 и др.]. В работе «Тварь и суверен» [7; 8] Жак Деррида описывает две опции, которые возникают при концептуализации человека как политического животного. Это, во-первых, сдвоенная и противоречивая фигурация человека политического как «превосходящего тварь, которую он подчиняет, порабощает, под себя подминает, одомашнивает или убивает» (человек политический -- суверен -- превыше животности), и, во-вторых, фигурация человека политического и особенно суверенного государства как животности и даже зверства, будь то зверство нормальное или чудовищное, мифологическое или сказочное (человек политический как животность) [8, с. 16].

С точки зрения самоопределения человека, в философской рефлексии животные оказываются вовлеченными и инкорпорированными в ткань человеческого самопонимания, а в работах З. Фрейда, Ж. Лакана, Ж. Делеза и Ф. Гваттари находятся указания на идентичность животного (анонимного животного множества) и человеческого бессознательного [18]. Животные в данной оптике оказываются не внешней, а внутренней институцией человеческого «Я», воплощением бессловесной и нерефлексивной стороны человеческой психики, что позволяет в философских дискуссиях утверждать этику постгуманизма как направленную не только на людей, но и на окружающий мир в целом. В этом контексте отношение человека к животным раскрывают содержание человеческого бессознательного.

Сложные и драматичные переживания человека и человечества, связанные с животными и отраженные в текстах культуры, на уровне общественного активизма и политического поля выражаются в движении по защите прав животных. Обзорная статья М. А. Боровика и Д. В. Михель [5], посвященная сравнительному анализу истории движения по защите прав животных в России и за рубежом фокусируется не только на истории, но и на теоретизировании в изучении данного движения, подробно останавливаясь на идеях А. Турена, полагавшего, что рабочие движения как главные социальные движения прошлого возникали, будучи вовлеченными в классовый конфликт (конфликт по поводу материальных ресурсов). Тем самым, по Турену, осуществлялась «материалистическая политика», отличная от современных «постматериалистических» (антивоенных, экологических, феминистских и т. д.) движений, вовлеченных в политические и социальные (нематериалистические) конфликты. Авторы также позитивно характеризуют подход Ч. Тилли, согласно которому общественные движения -- способ предъявления коллективных требований другим, отличительная черта которого в публичности, проявляющейся в поведении, внешнем виде, атрибутах и т. п.

М. А. Боровик и Д. В. Михель дают подробное описание развития движения защиты прав животных в Великобритании, где зародилось данное движение как реакция консервативного общества на индустриальную урбанизацию и связанный с ней рост радикализма и научного материализма, а также в общих чертах охватывают защиту прав животных в других странах Европы и Америки.

Анализируя развитие движения в защиту прав животных в России, авторы исследования подчеркивают, что данная проблема многом растворена в рамках природоохранных движений, а защитой животных, как правило, занимаются энтузиасты и активисты, для которых защита животных -- моральный долг. Среди «подвижнических» природоохранных организаций М. А. Боровик и Д. В. Михель выделяют и те, которые ориентированы на участие в публичной политике и на завоевание общественного внимания.

В правовом дискурсе обсуждение проблем защиты прав животных локализовано в области сравнения законодательной базы в международном [9 и др.] и национальном российском праве [16 и др.], в различного рода теоретических дискуссиях о роли осознания прав животных в формировании экологического сознания [20 и др.], а также в области предотвращения жестокого обращения с животными [15 и др.].

Исследования в области права отчасти объясняют, почему необходимо регулировать в режиме законодательных актов отношения человека и животных, указывая на то, что преступные намерения и действия в отношении животных часто оказываются предиктами будущих преступлений против человека [15]. Этот аргумент оказывается ключевым в правовом дискурсе, объясняющем интерес права к мотивации поведения человека в отношении животных, включая и мотивацию правозащитной деятельности в области защиты прав животных.

Проблемы защиты животных в научном дискурсе наиболее подробно и детально рассматриваются именно в правовом поле, в то время как исследований, ориентированных на политический анализ движений в защиту животных, единицы. Примером политологического анализа экологического активизма в контексте политического участия, включая создание электронных петиций, является исследование В. Б. Гольбрайха [6].

В данном исследовании в фокусе изучения находятся современные цифровые формы политического участия, практикуемые экологическими активистами, изучая тексты петиций на Change.org, активность экологических активистов в социальных сетях, а также традиционные формы политического участия (митинги, пикеты и т. д.). В исследовании утверждается, что защитники прав животных среди других групп экологических активистов более склонны к слактивизму (ориентация на пассивные формы цифрового политического участия) [23], и, отстаивая свои убеждения, недостаточно работают с прессой и общественным мнением. В то же время автор исследования не ставит вопросы о причинах и особенностях выступлений общественности в защиту прав животных на фоне нерешенных проблем в области защиты прав людей.

Методы и материалы

защита животное электронный петиция

Представляемое исследование в качестве ключевой теории использует идеи цифрового политического участия (онлайн петиции -- одна из форм цифрового политического участия) [19; 24; 25], включая проблемное поле слактивизма [23], поскольку материалом для анализа являются результаты активности пользователей цифровых ресурсов (цифровых платформ для подачи электронных петиций). Петиции в политологических исследованиях рассматривают как универсальную форму политического участия, релевантную как для офлайн-реальности (обычные петиции), так и для онлайн- реальности (электронные петиции). Кроме того, интерпретация результатов исследования осуществляется с использованием идей связи между отношением к животным в обществе и содержанием общественного бессознательного (Ж. Лакана, Ж. Делеза и Ф. Гваттари).

Материалы исследования собирались на цифровых платформах Change.org (http:// www.change.org/ru; русско-язычный сегмент) и РОИ (Российская общественная инициатива; http://www.roi.ru) за период с 2012 по 2017 г. для Change.org, для РОИ с 2013 по 2017. Тематизация петиций происходила на основе открытого кодирования при помощи программного обеспечения AntConc, статистическая обработка проводилась при помощи инструментов описательной статистики SPSS Statistics 22.

Международная цифровая платформа Change.org -- одна из наиболее популярных площадок цифровых петиций среди россиян, действующая также 196 странах на 14 языках. Результаты голосования за электронные петиции на платформе Change.org не имеют юридической силы: адресаты петиций вправе их проигнорировать, так как данная платформа собирает недостаточную информацию о голосующих. Регистрация на сайте происходит через электронную почту, полученный при этом id-номер (UNIX-утилита, показывающая информацию о пользователе, который написал петицию, но не указывающую на имя пользователя) или аккаунт в Facebook не раскрывают личности голосовавших. Тем не менее, благодаря реакции общественности, сопровождающей голосование, петиции Change.org не только рассматриваются их адресатами, но также поставленные проблемы достаточно часто имеют положительный исход. По словам руководителя платформы Change.org в России Дмитрия Савелова: «В среднем в час побеждает одна петиция. В России как минимум одна петиция в день добивается поставленного результата» Мартынова Е. Директор Change.org Дмитрий Савелов: «Каждый день выигрывает одна петиция» // Новые Известия. 2016. 14 окт. URL: https:// newizv.ru/news/society/14-10-2016/247944-direktor- shangeorg-dmitrij-savelov-kazhdyj-den-vyigryvaet- odna-peticija (дата обращения: 28.10.2018)..

Проект «Российская общественная инициатива» (РОИ) -- также один из наиболее известных в России цифровых ресурсов для работы с электронными петициями (ресурс для размещения петиции и голосования «за» или «против»).

Более строгий алгоритм регистрации пользователей на данной платформе позволяет идентифицировать как тех пользователей, ко создает петиции, так и тех, кто за них голосует.

Из архивов РОИ и Сhаng.org при помощи компьютерного обеспечения Python, используяя библиотеки lхml, Requests и Rе были извлечены 22 452 петиции «русскоязычный сегмент Change.org), а также 9829 петиций с электронного ресурса roi.ru далее тексты петиций были тематизированы при помощи программного обеспечения Ant.Conc, а классификация тематик на обеих платформах была унифицирована для возможного сравнения. Также учитывался статус извлеченных петиций: «поданные» или «исполненные» / победившие. Предполагалось выяснить, насколько значимое место среди поданных и победивших петиций занимают петиции о правх животных, а также особенности данных петиций

Результаты

В год на Change.org размещается в 2 раза больше петиций, чем на roi.ru (22 452 петиции русскоязычного сегмента Change.org и 9829 петиции электронного ресурса roi.ru за изучаемые периода). Однако различия между данными цифровыми платформами не только в количественных показателях, у них качественно разные аудитории.

Если на Change.org петицию может подписать любой пользователь сети, оказавшийся в кругу агитации поддерживающих петицию и прошедший несложную регистрацию на платформе, то петиции, подписанные на РОИ, имеют определенных, точных «подписантов».

«Российская общественная иницатива» -- один из проектов в русле российской электрон-ной открытой демократии, гипотетически может быть использован россиянами для законодательных иницатив. Именно благо-даря законотворческому потенциалу РОИ заинтересовала общественных активистов, включая оппозиционные группы, которые стремятся посредством инструментов цифровой демократии (электронных петиций на РОИ) повлиять на определенные законы и действия правительства [10; 21 и др.].

Следовательно, возможно предположить, что аудитория РОИ более сплоченная, целеориентированная и политизированная (сознательно использующая ресурс для политических изменений), а аудитория Change.org неформальная (вне политических групп), «броуновская» и, возможно, более иррациональная. Различия между платформами, отраженные в темах поданных петиций на Change.org и РОИ, представлены на рис. 1



Рис. 1 Тематика поданных петиций: РОИ и Change.org (%)

Согласно рис. 1, ряд тем равнозначно представлены в петициях как на Change.org, Результаты В год на Change.org размещается в 2 раза больше петиций, чем на roi.ru (22452 петиции русскоязычного сегмента Change.org и 9829 петиции электронного ресурса roi.ru за изучаемые периода).

Однако различия между данными цифровыми платформами не только в количественных показателях, у них качественно разные аудитории. Если на Change.org петицию может подписать любой пользователь сети, оказавшийся в кругу агитации поддерживающих петицию и прошедший несложную регистрацию на платформе, то петиции, подписанные на РОИ, имеют определенных, точных «подписантов». «Российская общественная иницатива» - один из проектов в русле российской электронной открытой демократии, гипотетически может быть использован россиянами для законодательных иницатив.

Согласно рис. 1, ряд тем равнозначно представлены в петициях как на Change.org, так и на РОИ, прежде всего это темы, связанные с общими проблемами города (социальные проблемы), с экологией и образованием.

Например, на Change.org: петиция Дмитрия Мещерякова (id5880250), Приволжский ФО, 07.02.2016 (213 участников кампании), «Отмена видеонаблюдения на ЕГЭ/ГИА».

Например, на Change.org: петиция Екатерины Залесской (^6062766), Центральный ФО, (664участника кампании), «Запретите вырубку сквера и строительства очередного Торгового центра на Художников 26/2».

Например, на РОИ: «Развитие раздельного сбора мусора в РФ»; дата окончания голосования 04.07.2015 (10 029 голосов «за»).

Представляется, что данные тематики помечают зоны консенсуса голосующих, как правило, жителей больших городов и городов-миллионников. В то же время на roi.ru выше активность в области тематик, связанных с политикой, экономикой и медициной.

Например, на РОИ: «Защитить производителей дешевых лекарственных препаратов, и стимулировать разработку действительно новых лекарств, обязав производителей лекарственных препаратов указывать в рекламе и на упаковке вместе с названием препарата основное действующее вещество»; дата окончания голосования (1159 голосов «за»).

Например, на РОИ: «Увольнять судей, вынесших несколько незаконных решений в течение года»; дата окончания голосования (7976 голосов «за»).

Высокая заинтересованность на РОИ в петициях, посвященных политическим и экономическим вопросам, представляет данный ресурс как действительный инструмент прямой демократии. В то же время петиции, претендующие на изменение законодательства и влияние на политические решения, как правило, оказываются не поддержанными (даже в тех редких случаях, когда одобряются экспертной группой). Так, петиция «Ужесточить в Кодексе РФ об административных правонарушениях наказание для водителей транспортных средств за нарушение Правил дорожного движения в зоне железнодорожных переездов» (1 1.02.2016; за инициативу подано: 100 154 голоса, против инициативы подано: 1040 голосов)была одобрена экспертной группой, а в апреле 2017 года этот законопроект был отклонен Государственной думой.

Включение медицинской проблематики в рейтинговую «политическую тройку» на РОИ свидетельствует в пользу осознания со стороны общества высокой роли «практической биополитики», сопряженной с проблемами постиндустриального общества (новые формы контроля за жизнью и «телами» граждан). В то же время на Change. org чаще подаются петиции, направленные на решение проблем культуры и спорта, касающиеся религиозных вопросов, а также петиции в защиту животных.

Например, на РОИ: «Обязать хозяев собак убирать экскременты за питомцами при выгуле»; дата окончания голосования 18.04.2017 (8195 участников кампании).

Например, на Change.org: петиция Андрея Петрова (id 6001102), Центральный ФО, (155участников кампании), «Закон о защите чувств неверующих, о запрете пропаганды религии. Притеснение неверующих».

Например, на Change.org: петиция Бориса Будаева (id1079223), Дальневосточный ФО, 05.04.2013 (5027 участников кампании), «Сохраните борьбу в программе Олимпийских игр!»

Например, на Change.org: петиция Андрея Попова (id5248778), Центральный ФО, 23.12.2015 (577 участников кампании), «Ужесточить наказание за жестокое обращение с животными!!!».

Таким образом, действительно, принципиальным отличием петиций цифрового ресурса РОИ является их относительная политизированность и более рациональная, прагматичная активность создателей петиций, а также тех, кто за них голосует.

В то же время податели петиций и голосующие за них на Change.org, демонстрируют широкий мотивационный спектр вовлеченности, поддерживая как рациональные, так и иррациональные предложения, активно голосуя за (нестандартные для РОИ) петиции в защиту животных, в поддержку культуры, за петиции, регламентирующие решение религиозных (духовных) вопросов.

Сравнивая петиции Change.org и РОИ об экологии и защите прав животных, обнаруживаем, что экологические проблемы в петициях на обеих платформах представлены примерно равнозначно (около 5 % от числа всех петиций). В то же время петиции в защиту животных на Change.org занимают почти 10 % от всего числа петиций, а на РОИ практически не представлены. Этот факт также работает в пользу «нерациональности» Change.org и «рациональности» (политизированности) РОИ, поскольку экологические проблемы (в отличие от прав животных) традиционно являются частью интересов общественных движений. В то же время петиции на Change.org в защиту прав животных могут содержать как продуманные, выстроенные таксты, так и исполненные по наитию.

Очевидно, что петиции на Change.org, посвященные защите прав животных, как бы стирают границу между публичным и приватным (наиболее яркие примеры - петиции о защите домашних и брошенных кошек, находящихся в подвалах жилых домов), и мотивационно находят поддержку не в рациональном, а иррациональном обосновании. Защита прав кошки, которая оказалась в подвале и «нуждается в проходе», или защита прав медведя, травмированного автомобилем, или призыв об отказе от использования мяса животных в пищу, - призывы, которые эмоционально вовлекают голосующих, согласуются с архетипическими (мифологическими) установками о необходимости «бороться за добро», работают с наиболее уязвленной частью идентичности горожанина, чувствующего животную беспомощность перед вызовами современного общества и современного города. Однако насколько часто подобные петиции получают значительную поддержку со стороны голосующих и оказываются «исполненными», возможна ли значительная поддержка «иррациональных петиций»?

Поскольку поданные петиции о правах животных занимали около 10% от числа всех петиций на Change.org, а на РОИ практически отсутствовали, исполненные или победившие петиции о животных оказались только на Change.org-платформе. Тематически все исполненные петиции Change.org распределились следующим образом (рис. 2)



Рис. 2 Тематика исполненных 918 петиций (Change.org)

Поскольку поданные петиции о правах животных занимали около 10 % от числа всех петиций на Change.org, а на РОИ практически отсутствовали, исполненные или победившие петиции о животных оказались только на Change.org-платформе. Тематически все исполненные петиции Change.org распределились следующим образом (рис. 2).

Специфика исполненных петиций на Change.org такова, что сам податель петиции, за которую голосуют на платформе, решает поставить отметку и тем самым даёт знать, что петиция выполнила свои цели и задачи (исполнена).

Поскольку петиции на Change.org не обязательны для рассмотрения органами государственной власти, продуктивность данного ресурса связана с общественным резонансом.

Например, на Change.org: петиция Глеба Бурцева (id11164202), Уральский ФО, «Ввести запрет на использование животных в качестве пищи!» (2214 участников кампании; 2017).

Так, благодаря верификации адресатов петиций Минздрав и «Сбербанк», прошедшие верификацию, приняли ответственность и инициативно решают проблемы, сформулированные в обращенных к ним петициях на Change.org1.

Среди всех тематик исполненных петиций, электронные петиции, посвященные защите прав животных, получают высокую поддержку и выходят по популярности на второе место (142 исполненные петиции из 2021 поданных о правах животных), превышая поддержку петиций за решение вопросов в области культуры и политики и затмевая небольшое число исполненных петиций по экологическим проблемам.

Какие именно петиции о животных получают поддержку на Change.org?

Например, петиция Ольги Кнор (id2088659), Приволжский ФО, «Просим вмешаться в ситуацию с травлей и мучениями медведя в Самаре!» (16 860 участников кампании; 2014).

Например, петиция Коваленко Натальи (id1267774), Дальневосточный ФО, «Просим оказать помощь в эвакуации домашних животных из затопленных районов» (21 408 участников кампании; 2013)

Например, петиция Ольги Увакиной (id8224979), Сибирский ФО, «Просим оказать помощь сгоревшему приюту для бездомных животных!» (4928 участников кампании; 2016).

Например, петиция Надежды Кузьминой (id4457312), Южный ФО, «Обеспечить достойные условия цирковым медведям Егору и Рае в городе-герое Волгограде» (1848участников кампании; 2015).

Все исполненные петиции возможно разделить на 4 основные группы:

- петиции с требованиями о наказании кого-либо за нарушения прав животных (убийства, издевательства и т. п.) или о прекращении негативных действий;

Например, петиция Elizaveta Rets (id1380148), Дальневосточный ФО, «Наказать виновных в расстреле гималайских медведей, проходивших реабилитацию в ФГУ ГООХ «Орлиное» (Приморский край)», (2342 участников кампании; 2014).

Например, петиция Ольги Макманаман (id2221739), Уральский ФО, «Запретите использование грызунов в качестве расходного материала, реквизита для выступлений гастролирующей труппы цирка "Парад-Алле" 1 Садкова Е. Change.org объяснил, почему он лучше РОИ // Общественный контроль. 26.04.2017. (ООО ЦТО "Манеж и сцена") и раздачу "живых подарков" зрителям» (38 129 участников кампании; 2014).

- петиции с просьбами о помощи или спасении,

Например, петиция Юлии Уткиной (И3060236), Центральный ФО, «СОС! В Люберецком парке ПОГИБАЕТ медведица МАША! Постройте Маше новый вольер!» (3380 участников кампании; 2015).

Например, петиция Антонины Зенковой (И3706731), Сибирский ФО, «Защитите медведя» (158 536 участников кампании; 2015).

- петиции об изменении законов, актов, регламентов и т. п. в области защиты прав животных,

Например, петиция Ольги Александровны (И2332956), Центральный ФО, «МЫ ПРОТИВ ЭВТАНАЗИИ!!! МЫ ПРОТИВ УСЫПЛЕНИЯ СОБАК В ПРИЮТАХ МОСКВЫ! ПРОТИВ принятия Регламента №05-14-308/4 от 23.09.2014 г. как антигуманного к животным и предвзятого к волонтёрам» (3556 участников кампании; 2014).

Например, петиция Ильи Харламова (Ш10879298), регион не указан, «Отмена закона о налоге на домашних животных» (1007 участников кампании; 2016).

- просьбы о защите людей от животных.

Например, петиция жителей города Анжеро-Судженска (id6155842), Сибирский ФО, «ПОМОГИТЕ... Избавьте нас от бродячих собак!!!!» (206 участников кампании; 2015).

Животные, нуждающиеся в защите, преимущественно домашние, но также встречаются петиции, посвященные диким животных и животным из цирков или зоопарков.

Например, петиция Анны Адамии (id1374842), Центральный ФО, «Спасите 3000 живых собачьих и 200 кошачьих душ!» (о домашних животных) (1116 участников кампании; 2013).

Например, петиция Ирины Лебедевой (id1358089), Центральный ФО, «Прекратить промышленный лов рыбы сетями в черте города Рыбинск» (о диких животных в привычной зоне обитания) (569 участников кампании; 2013).

Например, петиция Алены Ереметовой (id6914627), Сибирский ФО, «Прекратите издевательство над животными в зоопарке в ТК "На Садовой"» (о диких животных в условиях зоопарка или цирка) (5877 участников кампании; 2016).

Значительная поддержка данных петиций, эмоциональный отклик голосующих и готовность «ответственных лиц» (как правило, представителей местной власти) решать проблемы, обсуждаемые в петициях, свидетельствует о том, что защита прав животных имеет в общественном сознании особый статус, который недостаточно отрефлексирован в рамках научного дискурса и должным образом не использован в русле общественного активизма.

Обсуждение

Защита животных в Великобритании изначально, в XIX веке, строилась на религиозной детерминации и фактически какое-то время выступала как пространство противостояния науки и религии. Детерминанты защиты прав животных в настоящее время в Великобритании и ЕС онтологически скорее всего следуют из предположений Ж. Лакана, Ж. Делеза и Ф. Гваттари о связи отношения общества к животным и содержанием бессознательного, что, разумеется, требует проверки и эмпирических данных для научного обоснования.

Более сдержанное отношение к экологическому дискурсу (судя по количеству поданных и исполненных петиций) в сравнении с предпочитаемым дискурсом защиты прав животных в России на «народной платформе» Change.org нуждается в поиске ответа на вопрос о детерминантах данного феномена и о мотивации поддерживающих подобные петиции. Религиозная составляющая убеждений российских стихийных правозащитников животных вызывает сомнения, поскольку христианский дискурс о животных в настоящее время воспроизводится, как и прежде, исключительно в формате классических христианских текстов, что практически не востребовано современниками- россиянами (не-читателями классических христианских текстов).

Возможно, определенный вклад в заинтересованное отношение к животным вносит художественная литература, поскольку значительное количество обязательных для чтения текстов в системе образования (особенно в дошкольных учреждениях и начальной школе) посвящено жизни животных. Художественное эмпатийное описание животных писателями, связанное с пониманием животных как Других, способно включаться в интерпретативные матрицы формирующегося читательского сознания, а далее в более сложной конфигурации становиться строительным материалом идентичности взрослого человека. Тогда, по А. Турену, активность с петициями о правах животных уместно анализировать в контексте социальных конфликтов, связанных с идентичностью.

Также возможна интерпретация, согласно которой подобное заинтересованное отношение к животным у россиян обусловлено «бытовой культурой», которая ранее имела религиозные регуляторы, а в настоящее время детерминирована исключительно бытовой этикой. Отчасти «бытовая этика» оказывается видимой в контексте исследований российской повседневности, однако вне разъяснений специфики российской привязанности к животным. Бытовая этика россиян, возможно, строит отношение к животным по координатам-рудиментам крестьянского (деревенского) хозяйственного уклада, подогнанным под новую реальность городской жизни [14]. Тем не менее, и литературное, и этическое объяснения заинтересованного отношения к животным у современных россиян, согласуются с постмодернистскими идеями о содержании общественного бессознательного. Стремление защитить домашних и диких животных от агрессии человеческого сообщества в этом контексте может быть прочитано как имплицитное и, как правило, неотрефлексированное стремление защитить «маленького», в гоголевском смысле, человека от острых социальных конфликтов, как ощущение собственной небезопасности. Внешнее смирение в сочетании с ощущением невозможности что-либо изменить в собственной жизни сопровождается попытками изменить к лучшему жизнь еще более уязвимого и зависимого от человеческой цивилизации существа.

Заключение

Главный вывод, который напрашивается по итогам анализа электронных петиций о защите прав животных на РОИ и Change.org, заключается в констатации недостаточного использования энергии защитников животных в активистских целях, например, в русле экологического движения. Представляется, что тот, кто сможет канализировать эту энергию, -- получит значительную поддержку во время проведения общественных кампаний со стороны «правозащитников животных». Является ли изучаемая активность тех, кто создает и поддерживает электронные петиции, слактивизмом -- не суть важно. Действительно, активность тех, кто ставит подписи в электронной петиции, можно рассматривать как слактивизм («диванный активизм»), однако создатели петиций используют результаты голосования для изменений в офлайн-реальности (реальной реальности), поэтому, по крайней мере в отношении успешных электронных петиций, включение слактивистских практик на каком-либо этапе не бывает преградой в достижении «реального результата».

С точки зрения изучения цифрового политического участия, наиболее значимо определение мотивационных аспектов поддержки электронных петиций в защиту животных у тех, кто за них голосует на цифровых платформах. Проведенное исследование показывает, что за стихийной защитой прав животных стоит весомая политическая сила -- не оформленная и пока не осознающая себя как политическую силу. Для более определенного понимания, что же движет россиянами, выступающими в поддержку петиций, защищающих права животных, необходимо кросс-культурное сравнение, сопоставляющее активность и содержательные аспекты петиций, создаваемых в России, с опытом создания петиций в защиту прав животных в других странах.

Литература

защита животное электронный петиция

1. Агамбен А. Открытое / пер. с итал. и нем. Б. М. Скуратова. М.: РГГУ, 2012. 112 с.

2. Балистрери К. Об анималистической литературе // Детские чтения. 2013. Т. 3, № 1. С. 278--285.

3. Берегой Н. Е. Чарльз Дарвин, вивисекция и история викторианской науки // Историко-биологические исследования. 2009. №1 (1). С. 49--65.

4. Бибалаева Л. Н. К вопросу об отношении человека к животным в мировых религиях: буддизме, христианстве, исламе // Ученые записки Казанской государственной академии ветеринарной медицины им. Н. Э. Баумана. 2010. № 202. С. 258--262.

5. Боровик М. А., Михель М. А. Движения по защите животных: история, политика, практика // Журнал исследований социальной политики. 2010. Т. 8, № 2. С. 227--252.

6. Гольбрайх В. Б. Экологический активизм: новые формы политического участия // Глобальные социальные трансформации XX -- начала XXI вв. (к 100-летию Русской революции): материалы науч. конф. «IX Ковалевские чтения» 9--11 нояб. 2017 г. СПб.: Скифия-принт, 2017. С. 315--316.

7. Деррида Ж. Тварь и суверен / пер. с фр. А. Гараджи // Синий диван. 2008. № 12. С. 7--33.

8. Деррида Ж. Тварь и суверен / пер. с фр. А. Гараджи (окончание) // Синий диван. 2010. № 15. С. 9--30.

9. Короткий Т. Р., Зубченко Н. И. Обеспечение благополучия животных и их защита от жестокого обращения: от этических норм к международно-правовому регулированию // Международное право и международные организации. 2014. № 3. С. 355--377.

10. Косых Е. В. Интернет-петиция как метод гражданского сопротивления в современной России // Российская наука и образование сегодня: проблемы и перспективы. 2017. № 2 (15). С. 28--29.

11. Кременцов Н. Л. Человек и животное: к истории поведенческих сопоставлений // Этология и зоопсихология. 2010. № 2. URL: http://www. rbcu.ru/information/269/17389/ (дата обращения: 28.10.2018).

12. Кропоткин П. Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса. М.: Либроком, 2013. 278 с.

13. Портер Р. Роль животных в русской и других литературах // Slavica Litteraria. 2012. Vol. 1. №15. С. 9--16.

14. Радина Н. К. Город в пространстве и времени. Н. Новгород: Деком, 2015. 344 с.

15. Саратова О. В. Жестокое обращение с животными: постановка проблемы // Вестник Воронежского института МВД России. 2007. № 4. С. 51--54.

16. Семенов К. П. Животные как предмет и средство преступления: дис.... канд. юрид.наук. СПб.: Санкт-Петербургский ун-т М-ва внутр. дел Рос. Федерации, 2016. 227 с.

17. Текеева Л. К. Домашние Животные в традиционном мировоззрении тюркоязычных народов Северного Кавказа (XIX -- начало XX в.) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2013. № 11. Ч. 1. С. 167--170.

18. Тимофеева О. В. «Мы» и «они»: сообщество после гуманизма // Вопросы философии. 2016. № 6. С. 57--65.

19. Холмская М. Р. Политическое участие как объект исследования // Полис. Политические исследования. 1999. № 5. С. 170--176.

20. Черняк А. З. Экологическое сознание, права животных и справедливость // Гуманитарный вестник МГТУ им. Н. Э. Баумана. 2018. № 4 (66). URL: http://hmbul.ru/catalog/hum/phil/519.html (дата обращения: 28.10.2018).

21. Чугунов А. В. Электронные петиции как механизм обратной связи с гражданами: российский контекст 2013--2014 // Стратегические коммуникации в бизнесе и политике. 2015. Т. 1. № 1. С. 99--102.

22. Ares E., Webb D., Ward M., Sutherland N. Debate on an e-petition relating to ending the export of live farm animals after the UK leaves the EU // Number CDP 2018/0042. 20 February. URL: https://re- searchbriefi ngs.parliament.uk/ResearchBriefing/Sum- mary/CDP-2018-0042 (дата обращения: 28.10.2018).

23. Morozov E. The NET DELUSION: The Dark Side of Internet Freedom. New York: New York PublicAf- fairs, 2011.394 pp.

24. Theocharis Y. The Conceptualization of Digitally Networked Participation // Social Media + Society. 2015. July -- December. P. 1--14.

25. Van Deth, J. W. A conceptual map of political participation // Acta Politica. 2014. Vol. 49. P. 349-- 367.

References

1. Agamben A. (2012) Otkrytoe. Moscow, Rossijskij gosudarstvennyj gumanitarnyj universitet, 112 p. [in Rus].

2. Balistreri K. (2013) Detskie chteniya [Childrens reading], vol. 3, no. 1, pp. 278--285 [in Rus].

3. Beregoj N.E. (2009) Istoriko-biologicheskie issledovaniya, no. 1 (1), pp. 49--65 [in Rus].

4. Bibalaeva L.N. (2010) Uchenye zapiski kazanskoj gosudarstvennoj akademii veterinarnoj mediciny imeni Baumana, no. 202, pp. 258--262 [in Rus].

5. Borovik M.A., Mihel M.A. (2010) Zhurnal issledovanij socialnoj politiki, vol. 8, no. 2, pp. 227-- 252 [in Rus].

6. Golbrajh V.B. (2017) Ekologicheskij aktivizm novye formy politicheskogo uchastiya // Globalnye socialnye transformacii XX nachala XXI vv. K 100-letiyu russkoj revolyucii. Sankt-Peterburg, Skifiya-print, pp. 315--316 [in Rus].

7. Derrida J. (2008) Sinij divan, no. 12, pp. 7--33 [in Rus].

8. Derrida J. (2010) Sinij divan, no. 15, pp. 9--30 [in Rus].

9. Korotkij T.R., Zubchenko N.I. (2014) Mezhdunarodnoe pravo i mezhdunarodnye organizacii, no. 3, pp. 355--377 [in Rus].

10. Kosyh E.V. (2017) Rossijskaya nauka i obrazovanie segodnya problemy i perspektivy, no. 2 (15), pp. 28--29 [in Rus].

11. Kremencov N.L. (2010) Ehtologiya i zoopsihologiya, no, 2. Available at: http://www.rbcu. ru/information/269/17389, accessed 28.10.2018 [in Rus].

12. Kropotkin P. (2013) Vzaimnaya pomoshch sredi zhivotnyh i lyudej kak dvigatel progressa. Moscow, Librokom, 278 p. [in Rus].

13. Porter R. (2012) lavica Litteraria, vol. 1, no. 15, pp. 9--16 [in Rus].

14. Radina N.K. (2015) Gorod v prostranstve I vremeni. Nizhnij Nnovgorod, Dekom, 344 p. [in Rus].

15. Saratova O.V. (2007) Vestnik Voronezhskogo Instituta MVD Rossii, no. 4, pp. 51--54 [in Rus].

16. Semenov K.P. (2016) Zhivotnye kak predmet i sredstvo prestupleniya. Sankt-Peterburg [in Rus].

17. Tekeeva L.K. (2013) Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kulturologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii ipraktiki, no. 11, part 1, pp. 167--170 [in Rus].

18. Timofeeva O.V. (2016) Voprosy filosofii [Questions of philosophy], no. 6, pp. 57--65 [in Rus].

19. Holmskaya M.R. (1999) Polis. Politicheskie issledovaniya, no. 5, pp. 170--176 [in Rus].

20. Chernyak A.Z. (2018) Gumanitarnyj vestnik MGTU im Baumana, no. 4 (66). Available at: http:// hmbul.ru/catalog/hum/phil/519.html, accessed 28.10.2018 [in Rus].

21. Chugunov A.V. (2015) Strategicheskie kommunikacii v biznese i politike, vol. 1, no. 1, pp. 99--102 [in Rus].

22. Ares E., Webb D., Ward M., Sutherland N. (2018) Debate on an e-petition relating to ending the export of live farm animals after the UK leaves the EU. Number CDP 2018/0042, 20 February. Available at: https://researchbriefings.parliament.uk/ ResearchBriefing/Summary/CDP-2018-0042, accessed 28.10.2018 [in Eng].

23. Morozov E. (2011) The NET DELUSION: The Dark Side of Internet Freedom. New York, Public- Affairs [in Eng].

24. Theocharis Y. (2015) Social Media + Society, July -- December, pp. 1--14 [in Eng].

25. Van Deth, J.W. (2014) Acta Politica, vol. 49, pp. 349--367 [in Eng].For citing: Radina N.K. Electronic petitions for protecting animals on digital platforms ROI and Change.org // Socium i vlast'. 2019. № 1 (75). P. 60--71.

Размещено на Allbest.ru

...