Конституционные права и свободы человека в цифровую эпоху

Размещено на http://www.allbest.ru/

3

КОНСТИТУЦИОННЫЕ ПРАВА И СВОБОДЫ ЧЕЛОВЕКА В ЦИФРОВУЮ ЭПОХУ

Баранов Павел Петрович

доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой конституционного и муниципального права, Южно-Российский институт управления - филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ

Аннотация

Работа посвящена проблеме реализации конституционных прав и свобод граждан в условиях новой цифровой виртуальной реальности. Анализируя новое поколение прав, получивших в современной юридической науке название цифровых (информационных), автор останавливается на актуальных проблемах их обеспечения. На основе рассмотрения специального законодательства, а также подзаконных актов, автор делает выводы о возможностях и перспективах дальнейшего правового регулирования цифровых (информационных) правоотношений граждан.

Ключевые слова: виртуальная реальность, гарантии конституционных права и свобод личности, информационные и цифровые технологии, искусственный интеллект, новеллы российского законодательства, цифровая революция, цифровые (информационные) права, электронная демократия.

цифровые правоотношения свободы виртуальная реальность

Abstract

Baranov Pavel Petrovich, Doctor of Law, Professor, the head of the department of the constitutional and municipal law, the South-Russian Institute of Management - branch of the Presidential Academy of the National Economy and Public Administration

CONSTITUTIONAL RIGHTS AND FREEDOMS IN THE DIGITAL AGE

The work is devoted to the problem of the implementation of the constitutional rights and freedoms of citizens in the new digital virtual reality. Analyzing the new generation of rights that have received the name of digital (information) in modern legal science, the author dwells on the actual problems of their provision. On the basis of consideration of special legislation, as well as by-laws, the author makes conclusions about the possibilities and prospects for further legal regulation of digital legal relations of citizens.

Keywords: Virtual reality, guarantees of constitutional rights and individual freedoms, information and digital technologies, artificial intelligence, novelties of the Russian legislation, the digital revolution, digital rights, e-democracy.

Проблемы цифровизации окружающей действительности все чаще становятся предметом исследований представителей психологической, социологической и политической науки. Не обходят своим вниманием данную проблему и представители юридической науки. К наиболее часто обсуждаемым вопросам в этой связи можно отнести защиту интеллектуальных прав, сохранность персональных данных, способы автоматизации правотворчества и правоприменения, модернизацию способов публичного управления и воздействия, способы защиты цифровой публичной инфраструктуры и др. В условиях возрастающих амбиций государства в сфере контроля виртуального пространства особое внимание приобретают вопросы, касающиеся обеспечения неприкосновенности частной виртуальной жизни граждан, тайны переписки, телефонных переговоров, свободы слова в интернете и др.

Отдельного внимания заслуживает проблема полноценной реализации и обеспечения прав и свобод граждан в цифровую эпоху, в частности, в виртуальном и цифровом пространстве. В современной юридической науке начала последовательно разрабатываться идея так называемых «цифровых прав». Отдельное внимание данной проблеме уделили представители науки конституционного права. В частности, председатель Конституционного Суда РФ В. Д. Зорькин совершенно справедливо отмечает, что цифровые права человека рождаются в процессе конкретизации как на уровне правотворчества, так и на уровне правоприменения универсальных прав человека в сфере цифрового и виртуального пространства [1]. Совершенствование системы государственных гарантий конституционных прав и свобод человека и гражданина в информационной сфере заявлено в качестве одной из целей реализации государственной программы «Информационное общество (2011 - 2020 годы)»¹. В этой связи отметим, что часть авторов определяет данную группу прав как информационные [2]. В рассматриваемом случае имеется в виду не традиционное понимание информации, как сведений передающихся или не передающихся от одного индивида к другому, а тот факт, что в основе современных цифровых технологий лежит факт обработки и систематизации весьма значительных массивов данных. С другой стороны, рассматривая возможность доступа к сети Интернет и ее использования как способ получения и передачи информации, в качестве реализации конституционного права свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом (ч. 4 ст. 29), а также иных прав и свобод, регулирующих взаимоотношения человека и государства в сфере информации (ст. 23, ст. 24 и др.), следует признать, что такое обозначение указанной группы прав достаточно логично. Однако следует помнить, что подобная человеческая деятельность, в том числе в виртуальном пространстве возможна и в «офлайн» режиме. Кроме того, понимание глобальной цифровой сети как способа получения и передачи информации ушло в прошлое. Современная глобальная цифровая инфраструктура давно не ограничивает себя задачами коммуникации.

Достаточно неожиданным стало введение в официальный юридический оборот категории «цифровые права» в значении, значительно расходящемся с тем, которое было предложено представителями конституционно-правовой науки. Речь идет о принятии Федерального закона от 18.03.2019 № 34-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» Постановление Правительства РФ от 15.04.2014 N 313 (ред. от 02.02.2019) «Об утверждении государ-ственной программы Российской Федерации «Информационное общество (2011 - 2020 годы)» // Со-брание законодательства РФ. 05.05.2014. № 18 (часть II). Ст. 2159. Федеральный закон от 18.03.2019 № 34-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 25.03.2019. № 12. Ст. 1224.. Как поясняют специалисты справочно-информационной системы Консультант плюс данный документ понадобился для того, чтобы «подготовить Гражданский Кодекс РФ к последующему принятию законов о цифровых финансовых активах (криптовалюте и токенах) и краудфандинге (привлечении инвестиций через электронные площадки)». В соответствии с этими изменениями под «цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам». Речь в данном случае может идти в том числе о технологии блокчейн. Таким образом, вопрос о том, как же называть условную группу прав, возникших в результате конкретизации конституционных прав и свобод человека и гражданина в цифровом, информационном, виртуальном пространстве остается открытым. Однако, предполагаемая по этому поводу дискуссия, на наш взгляд, обещает быть острой и коснется не только вопросов терминологии, но и проблем концептуального и общетеоретического характера. Что же касается современного российского законодателя, то он, за редким исключением, предпочитает использовать в данной связи прилагательное «информационный».

Надо сказать, что набор таких конкретизирующих (цифровых, информационных) прав у различных авторов может варьироваться, что не удивительно. Исходя из понимания цифровых прав, как прав конкретизирующих основные права и свободы в цифровом виртуальном пространстве можно предположить, что значительная часть конституционных прав человека и гражданина будет иметь свою цифровую интерпретацию. Конституционное право на объединение (ст. 30) будет конкретизироваться на уровне объединения в интернет-сообщества, социальные сети, тематические группы в социальных сетях и др. Право на подачу коллективных электронных петиций будет конкретизировать конституционное право обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления (ст. 33). Право на охрану здоровья и медицинскую помощь (ч. 1 ст. 41) может конкретизироваться правом на электронную запись на официальном портале медицинских услуг и т. д. Конституционное право на образование (ч. 1 ст. 43) предполагает право на дистанционные формы обучения и т.д. Данный список можно было бы продолжить, одновременно отметив, что не все из указанных прав получили достаточное развитие и закрепление на уровне отраслевого законодательства.

Таким образом, сформировать полный и исчерпывающий перечень цифровых прав на сегодняшний день задача труднодостижимая. В рамках данной статьи хотелось бы обратить внимание не только на те цифровые права, появление которых стало возможны по итогам глобальной цифровой революции, но и права - важность защиты которых значительно актуализировалась в связи с появлением как дополнительных способов их обеспечения, так и дополнительных возможностей их нарушения.

В первую очередь выделим право на использование различных электронно-вычислительных устройств и средств связи, работающих в том числе посредством сети Интернет. В своем системном виде данные права не получили закрепления в действующем российском законодательстве и находятся на стадии теоретической разработки. Однако уже сейчас можно говорить о том, что они могут быть ущемлены производителем, продавцом, провайдером, сотовым оператором, злоумышленниками, а также государством и его представителями. Здесь же отметим и право на неприкосновенность частной информационной среды, которое может нарушаться в процессе распространения «назойливой» рекламы, спама, вирусных атак и др.

Особое внимание в современных условиях приобретает право на защиту цифровых интеллектуальных прав. Не вызывает сомнений, что развитие цифровых технологий сделало проблему нарушения авторских прав, в частности, в Интернете одной из актуальнейших проблем современной юридической науки. Это касается как традиционных объектов авторского права - «произведений науки, литературы и искусства независимо от достоинств и назначения произведения, а также от способа его выражения», так и «программ для ЭВМ, которые охраняются как литературные произведения» в соответствии с ч. 1 ст. 1259 Гражданского кодекса РФ¹. Защите интеллектуальных прав в цифровую эпоху посвящено значительное количество научных исследований. Не ставя перед собой задачу полноценного рассмотрения данной проблемы, отметим лишь, что на сегодняшний день распространение пиратского контента в сети Интернет пресекается, как правило, блокировкой соответствующих сайтов и блокировкой так называемых «анонимайзеров», владельцы которых не исполняют обязанностей по ограничению доступа к соответствующим сайтам Гражданский кодекс Российской Федерации (часть четвертая) от 18.12.2006 № 230-ФЗ (ред. от 23.05.2018) / / Собрание законодательства РФ. 25.12.2006. № 52 (1 ч.). Ст. 5496. Федеральный закон от 27.07.2006 № 149-ФЗ (ред. от 18.03.2019) «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» // Собрание законодательства РФ. 31.07.2006. № 31 (1 ч.). Ст. 3448.. Однако юридической ответственности за использование «анонимайзеров» конкретными пользователями не предусмотрено, а техническая возможность «договориться», например, с владельцами популярнейшей анонимной сети «Тог» отсутствует, что дало основание некоторым авторам утверждать, что большая часть усилий государства в этой связи лишь способствовала повышению технической компьютерной грамотности населения. Как показало время в деле защиты авторского права немалая роль принадлежит самим правообладателям и официальным распространителям лицензионного авторского контента. Умение сформулировать и предложить доступные для населения варианты пользования объектами авторского права в подавляющем большинстве случаев выступает в качестве важнейшего стимула для приобретения лицензионной продукции.

Нельзя не отметить право на создание и публикацию цифровой информации, а также на доступ к ней. Данное право конкретизирует положения ч.1 и ч. 4 ст. 29 Конституции РФ, а также отдельные положения иных статей Основного Закона. В данной связи отметим, что право на информацию, реализуемое при помощи новейших цифровых технологий, обогащается новыми формами реализации и обеспечения. Долгое время именно пространство Интернет оставалось зоной практически полностью свободной от цензуры (в широком значении данного термина), однако в последнее время российской государство стало уделять значительное внимание проблеме ограничения свободы слова в виртуальных сетях, путем введения дополнительных законодательных запретов и ужесточения юридической ответственности за их нарушение. В этой связи активно дискутируются новеллы российского законодательства призванные поставить под государственный контроль распространение информации и общение граждан в виртуальном пространстве, в частности, отнесение к «мелкому хулиганству» распространения в информационно-телекоммуникационных сетях «информации, выражающей в неприличной форме, которая оскорбляет человеческое достоинство и общественную нравственность, явное неуважение к обществу, государству, официальным государственным символам Российской Федерации, Конституции Российской Федерации или органам, осуществляющим государственную власть в Российской Федерации»¹. Не вдаваясь в подробности соответствующей дискуссии, которая всем хорошо известна и затрагивает как непосредственно правотворческие, так и правоприменительные аспекты данной проблемы, отметим лишь, что даже с точки зрения юридической техники такую формулировку едва ли можно назвать удачной. Аналогичные изменения в части, касающейся блокировки соответствующих ресурсов были внесены в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». Не меньшее количество дискуссий в контексте обеспечения конституционного права право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений вызвали еще ранее установленные требования к операторам связи хранить текстовые сообщения, голосовую информацию, изображения, звуки, видео и иные сообщения пользователей до шести месяцев с момента окончания их приема, передачи, доставки и обработки Федеральный закон от 18.03.2019 № 28-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» // Собрание законодательства РФ. 25.03.2019. № 12. Ст. 1218. Федеральный закон от 06.07.2016 № 374-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О проти-водействии терроризму» и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установ-ления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасно-сти» // Собрание законодательства РФ. 11.07.2016. № 28. Ст. 4558..

Относительно обособленной группой цифровых прав являются права, призванные обеспечить реализацию конституционных принципов в сфере демократического устройства российского государства. Категория «электронная демократия» прочно входит в современный конституционно-правовой обиход [3]. Активно разрабатываются формы «электронного» участия граждан в управлении делами государства (общественные обсуждения проектов нормативных правовых актов, различные виды политической активности, обеспечения системы прямой и обратной связи между избирателями и их избранниками и др.). Отдельного внимания в контексте реализации избирательных прав граждан, а также подготовки проекта избирательного кодекса и разработки возможных правомерных способов дистанционного электронного голосования приобретает проблема (пока еще не имеющая своего ясного технического решения) электронной идентификации личности, призванной упростить избирательную процедуру и повысить электоральную активность российских граждан.

В качестве цифровых прав, обеспечение которых вызывает не меньшее внимание со стороны научного сообщества, также называют право на защиту цифровой персональной информации, право на защиту доброго имени цифровой личности, право на защиту частной жизни потребителя, в том числе при обработке личных данных и др. Следует также отметить тот факт, что в последнее десятилетие наметилась устойчивая тенденция перевода многих правообеспечительных и правогарантирующих функций государства в цифровую виртуальную сферу. Последнее обстоятельство также позволяет говорить о возможности выделения особых цифровых прав, выступающих в качестве прав- гарантий по отношению к правам, закрепленным в тексте Конституции РФ.

Одной из концептуальных проблем в эпоху расцвета цифровых технологий выступает проблема «виртуального» и «реального» в праве. Не секрет, что значительная часть жизни современного человека («пользователя»), а также общества и государства протекает в виртуальной сфере. Исходя из важности и значимости конституционных положений о праве на частную собственность (ч. 2 ст. 8 Конституции РФ) и праве на труд (ст. 37 Конституции РФ), можно сказать, что отдельного внимания заслуживает проблема виртуального имущества и тесно связанная с ней проблема виртуального заработка. В наши дни огромное количество людей вкладывают своё время и ресурсы в «прокачивание» своих виртуальных аккаунтов в тех или иных компьютерных играх. Можно ли воспринимать накопленные в интернете ресурсы как полноценное имущество человека, как его частную собственность, а игру - как полноценную работу? Считается, что практика реального заработка за внутриигровое имущество наиболее распространена в популярном шутере «Counter-Strike: Global Offensive». На примере данной игры можно рассмотреть принцип торговли имуществом, накопленным в результате игры. Основным товаром являются скины (графическое оформление того или иного элемента игры). Процесс получения скинов прост - они выпадают из внутриигровых сейфов, которые выпадают в процессе игры. Соответственно, чем больше ты играешь, тем больше шансов получить дорогой скин и продать его. Несмотря на то, что скины никак не влияют на показатели оружия, только на внешний вид, самые редкие из них стоят несколько тысяч долларов. И хотя непосредственно в самом «Steam» могут осуществляться покупки только в игровой валюте, существует масса торговых площадок для продажи игрового инвентаря.

Подобная система демонстрирует, что в современном мире человек действительно может вкладывать время и силы в игры, используя их в качестве «основного» места работы, получая от этого реальную материальную прибыль. Некоторые игры становятся идеальной площадкой не только размещения рекламы, но и найма виртуальной рабочей силы. Игроки, нежелающие тратить часы своего времени для добывания того или иного ресурса (предмета) нанимают других игроков для выполнения миссий, после чего переводят им реальные деньги. Существуют целые организации, массово нанимающие работников для выполнения механических действий на бесплатных аккаунтах в играх с целью сбора ценных ресурсов для дальнейшей продажи. Подобных работников называют «фармерами», и в случае, когда те являются простыми работниками, они довольно мало получают. С этими же целями игроки создают «ботов», которые будут выполнять за них утомительную часть сбора средств. Подобные действия можно совершать в таких играх, как «Guild Wars 2». Десятки площадок позволяют людям продавать заработанный ими внутриигровой инвентарь, но некоторые из них продают и целые аккаунты. Опытному геймеру нужно не так много времени, чтобы развить персонажа в онлайн игре, после чего он выставляет аккаунт на продажу, чтобы другой пользователь мог начать играть без утомительных механических действий, с накопленной внутриигровой валютой и с мощными параметрами.

На сегодняшний день можно говорить о том, что ощутимая часть личного имущества уходит в виртуальное пространство. С течением времени все большее количество людей будет подключаться к заработку с помощью игр, так как благодаря современным и проверенным платформам этот процесс стал максимально удобен и безопасен. При этом всегда будет риск, что онлайн игра внезапно «пропадет» навсегда, оставив пользователя без накопленных им средств и ресурсов. Таким образом, сфера виртуального заработка и виртуального имущества уже сейчас должна рассматриваться в качестве одной из приоритетных сфер нормативного правового регулирования.

Также на уровне теории все еще находится разработка проблем, связанных с идеей наделения искусственного интеллекта и робототехники, созданной на ее основе, элементами правосубъектности. Как отмечают в этой связи исследователи, «в сфере правового регулирования появляются отношения, в которых если не субъектом, то, как минимум, участником становится новая цифровая личность - робот» [4]. На наш взгляд, первоочередная задача в этой связи - это выработка концептуальных подходов и обобщений, которые будут положены в основу будущего федерального закона о робототехнике и тех изменений, которые затронут отраслевое законодательство. Обоснование этих принципов может коснуться пересмотра некоторых положений общей теории права, касающихся, прежде всего, теории правоотношений, включая вопросы правоспособности и дееспособности субъектов и объектов правоотношений, юридических фактов и их классификации и т. д. [5].

Достаточно актуальными являются вопросы кибербезопасности. Для решения задач по обеспечению устойчивого функционирования различных информационноуправленческих систем в случае организации компьютерных атак принят Федеральный закон от 26 июля 2017 г. № 187-ФЗ «О безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации» Федеральный закон от 26 июля 2017 г. № 187-ФЗ «О безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 31.07.2017. № 31 (Часть I). Ст. 4736., вступивший в силу 1 января 2018 г. Реализация этого Закона требует решения сложных организационно-технических и правовых вопросов. Не вызывает сомнения, что существует объективная необходимость усиления охраны баз данных объектов собственности, банков, налоговой службы, пенсионных фондов и др. с целью предотвращения утечки личных данных.

Это далеко не полный перечень актуальных проблем и вызовов, возникающих вследствие информатизации, цифровизации и виртуализации окружающего пространства. В этой связи отметим важность комплексного понимания всего блока сопутствующих данной проблематике вопросов и путей их дальнейшей разработки. Одномоментным и точечным правовым регулированием конкретных прав и их гарантий в данном случае не обойтись. Информационно-цифровое законодательство нуждается в систематизации и приведении в стройное, непротиворечивое состояние. Одним из вариантов такой систематизации могло бы стать принятие Информационного кодекса Российской Федерации, проект которого был подготовлен Институтом государства и права РАН еще в 2014 г.

Новая цифровая реальность требует нового понимания всего механизма правового регулирования и, что особенно важно, нового понимания места права в стремительно меняющемся цифровом обществе. Полноценное обеспечение конституционных прав и свобод человека в информационной сфере не только требует постоянной и кропотливой работы на «опережение» в системе правового регулировании, но и предполагает выработку актуальных научных подходов концептуального характера, которые бы не ограничивались очередной системой запретов, а основывались на социально и политически обусловленном балансе частных и публичных интересов.

Литература

1.Зорькин В. Д. Право в цифровом мире // Российская газета. 2018. 30 мая.

2.Колесников Е. В. Развитие информационных прав граждан в Российской Федерации и Республике Казахстан: конституционный аспект // Российская юстиция. 2019. № 1. С. 13 - 16.

3.Антонов Я. В. Электронная демократия как конституционно-правовой феномен // Государственная власть и местное самоуправление. 2016. № 11. С. 13 - 17.

4.Хабриева Т. Я., Черногор Н. Н. Право в условиях цифровой реальности // Журнал российского права. 2018. № 1. С. 94.

5.Баранов П. П. Правовое регулирование робототехники и искусственного интеллекта в России: некоторые подходы к решению проблемы. Северо-Кавказский юридический вестник. 2018. № 1. С. 39 - 45.

Размещено на Allbest.ru