К вопросу о противодействии терроризму и экстремизму посредством применения мер уголовно-процессуального принуждения имущественного характера

Moscow University of the MIA of Russia named after V. J. Kikot, Candidate of Law, Associate Professor

The article describes the significance of the application of measures of procedural coercion of a property nature in order to counter terrorism and extremism, provides a list and procedural features of the application of individual such measures. The assumption of the construction of the seizure of the cryptocurrency is proposed.

Key words: measures of criminal procedural coercion; the arrest of cryptocurrency.

Противодействие преступности в целом и отдельным ее проявлениям в частности осуществляется различными правовыми способами. Немаловажное значение в этом арсенале средств занимают возможности применения уголовно-процессуальных институтов. Очевидно, что без надлежащего применения следственных действий, мер процессуального принуждения, других представителей уголовно-процессуального права добиться положительных результатов в уголовном судопроизводстве будет проблематичноСм.: Волынская О. В., Грашичева О. Н. Проблема разграничения основания отказа в возбуждении уголовного дела и его прекращения в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ // Российский следователь. 2017. № 17. С. 11-14; Григорьев Н., Победкин А. В. Смена задачи в поисках ресурсов уголовного судопроизводства // Правовые проблемы укрепления российской государственности: сб. статей. Томск, 2018. 35-43; Ендольцева А. В. Реализация конституционного права на получение квалифицированной юридической помощи в уголовном судопроизводстве России // Уголовное судопроизводство. М., 2019. С. 25-30.. Но еще большие неполученные результаты указанной деятельности могут быть обусловлены неприменением (ненадлежащим применением) мер процессуального принуждения имущественного характера.

Не случайно ряд международных правовых актов, специально предназначенных для регулирования противодействия терроризму и экстремизму, например: Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризмаБюллетень международных договоров. 2003. № 5., Конвенция Совета Европы об отмывании, выявлении, изъятии, конфискации доходов от преступной деятельности и финансировании терроризмаСобрание законодательства Российской Федерации (далее - СЗ РФ). 2008. № 49. Ст. 5827.., Конвенция Совета Европы о предупреждении терроризмаСЗ РФ. 2006. № 17 (ч. 1). Ст. 1785., Европейская конвенция о пресечении терроризмаСЗ РФ. 2006. № 31 (ч. 1). Ст. 3426., Соглашение государств - участников Содружества Независимых Государств о сотрудничестве в материально-техническом обеспечении компетентных органов, осуществляющих борьбу с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма¹, и т. п., - особым образом предписывают необходимость использования экономических рычагов воздействия на лиц, причастных к террористической и экстремистской деятельности.

Безусловно, особое и незаменимое место среди всех уголовно-процессуальных институтов, обеспечивающих противодействие терроризму и экстремизму, занимает наложение ареста на имущество. Имея цель - обеспечить исполнение приговора в части возможной конфискации имущества, указанной в ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, а также гражданского иска, взыскания штрафа, других имущественных взысканий, данная мера процессуального принуждения является эксклюзивным представителем обеспечительного средства в уголовном судопроизводстве. Ни один из институтов уголовного процесса выполнить данную обязанность не сможет. Аналоги из других отраслей российского права могут лишь создать предпосылки для успешного применения данной меры уголовно-процессуального принуждения в противодействии терроризму и экстремизму. Примером тому являются меры по замораживанию (блокированию) денежных средств или иного имущества, предусмотренные ч. 6 ст. 7 Федерального закона от 7 августа 2001 г. № 115- ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма»СЗ РФ. 2012. № 27. Ст. 3719. СЗ РФ. 2001. № 33 (ч. I). Ст. 3418., меры, предусмотренные административным, налоговым, бюджетным и другими отраслями российского законодательства.

Именно поэтому уголовно-процессуальный закон установил отдельные правила об условиях, порядке и разновидностях применения наложения ареста на имущество. В то же время, по нашему мнению, неразрешенность в законе отдельных вопросов препятствует успешному противодействию терроризму и экстремизму.

Например, отсутствие в УПК РФ определения оснований и содержания решения о наложении ареста на имущество не способствует повышению законности и эффективности применения экономических средств противодействия терроризму и экстремизму. В частности, каких-либо требований указывать в судебном решении основания применения данной меры, перечень имущества, подлежащего аресту, его принадлежность, общую стоимость и место нахождения не содержится в УПК РФ. Имеется лишь частичное пояснение отдельных позиций в решении Верховного Суда Российской ФедерацииСм.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 1 июня 2017 г. № 19 «О практике рассмотрения судами ходатайств о производстве следственных действий, свя. Ничего определенного закон не устанавливает об оценке, способе и месте хранения арестованного имущества. Нет установления закона о критериях избрания необходимой степени принуждения при реализации решения о наложении ареста на имущество (оставить такое имущество на ответственное хранение у собственника либо изъять и передать арестованное имущество другим лицам).

Помимо наложения ареста на имущество, в уголовно-процессуальном законодательстве существуют и иные меры процессуального принуждения имущественного характера, которые, по нашему мнению, целесообразно использовать при противодействии терроризму и экстремизму.

Считаем, что не востребованным в полной мере остается потенциал (организационные и правовые возможности) таких мер процессуального принуждения имущественного характера, как залог, отстранение от должности, направление требований, поручений и запросов, истребование документов, назначение и производство проверок и ревизий, изъятие предметов и документов (вещественных доказательств), реституция, ограничение и в отдельных случаях запрет лицу, привлекаемому к уголовной ответственности участвовать в гражданско-правовых сделках и другие ограничения имущественных прав и интересов лицзанных с ограничением конституционных прав граждан (статья 165 УПК РФ)» // Российская газета. 2017. № 125..

Весомое место в противодействии терроризму и экстремизму занимает вопрос о возможности перекладывания бремени доказывания законности происхождения арестованного имущества на заинтересованных лиц. Считаем, что это недопустимо в рамках уголовного судопроизводства, но целесообразно в рамках гражданского процессуального производства.

Полагаем, что в перспективе борьба с терроризмом и экстремизмом будет сопряжена с более интенсивным использованием достижений информационно-коммуникационных технологий, когда дознавателю и следователю будет представлен современный инструментарий, позволяющий без особых усилий и чрезмерных бюрократических преград осуществлять эффективный поиск имущества, подлежащего аресту, а затем результативно реализовывать правоограничение для достижения целей, предусмотренных законодательством.

Классический способ получения информации о наличии у лица собственности путем направления официального запроса различным государственным органам и «третьим лицам» будет использоваться все меньше и меньше. Правоприменителями используются возможности применения цифровых технологий при взаимодействии с такими органами и службами, как МРЭО, БТИ, Росреестр, территориальный орган Федеральной регистрационной службы (государственной регистрации недвижимости и сделок с ним) по субъекту Российской Федерации МЮ России. Не менее значимо оперативное и результативное сотрудничество посредством электронных запросов с такими представителями российского бизнеса, как банковские организации, операторы электронной платежной системы, доверительные управляющие, должностные лица, осуществляющие учет имущественных прав (прав требования) и др.

Недалеко то время, когда, помимо соответствующего обращения с просьбой предоставить информацию о наличии собственности, с помощью компьютерных технологий, будет реализовываться непосредственное правоограничение, как мы называем - обращение к «глобальному системному администратору», непосредственно исполняющему судебное решение о государственном принуждении.

Кроме того, достижения современных технологий все больше проникают в нашу жизнь¹. По данным Европола, начиная с середины 2014 г. европейская организованная преступность стала активно использовать связку Tor (теневой сегмент Интернета) - Биткойн. Связка используется как для коммуникаций, так и для развертывания преступной торговли, а также рекрутирования в преступные сети новых членов. По мнению исследовательских групп Интерпола и Европола, в ближайшее время темпы роста криптовалют будут носить экспоненциальный характер².

В связи с производством по уголовному делу при расследовании преступлений, связанных с использованием криптовалют и других виртуальных активов, российские правоприменители сталкиваются с необходимостью применять процессуальные средства принудительного характера. Но отечественное законодательство, как уголовно-процессуальное, так и иное, пока что не позволяет качественно использовать тот потенциал, который заложен в кодексах, предназначенных осуществлять противодействие различным видам преступности. Причин тому много. Они как технического, правового, организационного, так и иного характера.

Например, криптовалюта и другие виртуальные активы не отвечают всем требованиям, предъявляемым к имуществу. Для наложения ареста на указанные объекты необходимо наличие в распоряжении следователя (дознавателя) приватного ключа, пароля для доступа к электронному кошельку лица. При размещении виртуальных активов на криптобирже, если она обладает как публичными, так и личными криптографическими ключами, криптовалюта должна исполнить требование о наложении ареста. Что исполнить в рамках нынешнего применения ст. 115 УПК РФ проблематично. Ограничение с криптовалютой, создаваемой, циркулируемой и хранящейся без посредников (например, майнинг) или при так называемых трансграничных криптовалютах, коих подавляющее большинство, также сопряжено со значительными технико-правовыми трудностями.

До 31 декабря 2021 г. отечественные правоохранительные органы, в том числе Росфинмониторинг, Генеральная прокуратура РФ, Следственный комитет РФ, Минюст РФ, ФСБ РФ, ФТС, ФССП и Верховный Суд РФ, должны разработать механизм ареста и конфискации виртуальных активов у их владельцевПочему конфискация биткоинов и других криптовалют вне их регулирования чревата злоупотреблениями [Электронный ресурс]. URL: https://forklog.com/pochemu-konfiskatsiya- bitkoinov-i-drugih-kriptovalyut-vne-ih-regulirovaniya- chrevata-zloupotrebleniyami/ (дата обращения: 16.05.2021).. И «светлое будущее» криптовалюты и блокчейна будет страховаться надежными антикриминальными инструментами, как правовыми, так и организационнымиОвчинский В. Указ. соч..

В заключение отметим, что ненадлежащее использование имущественной составляющей государственного принуждения в связи с противодействием терроризму и экстремизму не позволяет в должной мере использовать «эффект синергии», когда совместное единовременное воздействие психического, физического и имущественного не равно сумме действий этих же элементов по отдельности. Дозирование перечисленных компонентов в принуждении позволяет усилить либо смягчить силу его воздействия и в конечном итоге добиться ожидаемых целей наиболее эффективным средством.

Также считаем, что без надлежащего инструментария, позволяющего ограничивать возможность владеть, пользоваться и распоряжаться цифровыми финансовыми активами, цифровыми валютами, эффективно противодействовать терроризму и экстремизму будет невозможно. Поэтому предлагается следующая конструкция этапов наложения ареста на криптовалюту: 1) получение доказательств о существовании и держателе криптовалюты, ее связи с производством по уголовному делу, а также количественных (стоимостных) показателях; 2) получение надлежащего (судебного) решения на применение правоограничения в виде блокирования действий с криптовалютой; 3) получение доступа к операциям с криптовалютой, в том числе путем установления цифрового ключа, получения к нему доступа; 4) непосредственное ограничение (замораживание, блокирование), исключающее установленные в процессуальном решении транзакции в платежной системе; 5) дальнейшие правовые и технические действия органов юстиции, приводящие к минимизации негативных имущественных потерь, обусловленных применением правоограничения (обеспечение сохранности до завершения разбирательства по делу с определением последующей правовой судьбы криптовалюты). терроризм экстремизм криптовалюта процессуальный

Библиографический список

1. Волынская О. В. Проблема разграничения основания отказа в возбуждении уголовного дела и его прекращения в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ / О.В. Волынская, О. Н. Грашичева // Российский следователь. - 2017. - № 17. - С. 11-14.

2. Григорьев В. Н. Смена задачи в поисках ресурсов уголовного судопроизводства / В. Н. Григорьев, А. Победкин // Правовые проблемы укрепления российской государственности: сб. статей. - Томск, 2018. - 35-43.

3. Ендольцева А. В. Реализация конституционного права на получение квалифицированной юридической помощи в уголовном судопроизводстве России / А. В. Ендольцева // Уголовное судопроизводство. - М.: Юрист, 2019.

4. Масленникова Л. Н. Трансформация досудебного производства в начальный этап уголовного судопроизводства, обеспечивающий доступ к правосудию... в эру Industry 4.0 / Л. Н. Масленникова // Актуальные проблемы российского права. - 2019. - № 6.

5. Овчинский В. Финансовая «Матрица» / В. Ов- чинский // https://zavtra.ru/blogs/kriptovalyuta_ blokchejn_i_kriminal.

6. Почему конфискация биткоинов и других криптовалют вне их регулирования чревата злоупотреблениями // https://forklog.com/pochemu- konfiskatsiya-bitkoinov-i-drugih-kriptovalyut-vne-ih- regulirovaniya-chrevata-zloupotrebleniyami.

7. Стельмах В. Ю. Участие юридического лица в уголовном деле / В. Ю. Стельмах // Российский судья. - 2020. - № 12. - С. 25-29.

8. Сумин А. А. Искусственный интеллект в уголовном процессе государств Азиатско-Тихоокеанского региона: общий обзор / А. А. Сумин, О. В. Химичева // Международное уголовное право и международная юстиция. - 2020. - № 2.

Bibliograficheskij spisok

1. Volynskaya O. V. Problema razgranicheniya osnovaniya otkaza v vozbuzhdenii ugolovnogo dela i ego prekrashcheniya v sootvetstvii s p. 4 ch. 1 st. 24 UPK RF / O. V. Volynskaya, O. N. Grashicheva // Rossijskij sledovatel'. - 2017. - № 17. - S. 11-14.

2. Grigor'ev V. N. Smena zadachi v poiskah resursov ugolovnogo sudoproizvodstva / V. N. Grigor'ev, A. V. Pobedkin // Pravovye problemy ukrepleniya rossijskoj gosudarstvennosti: sb. statej. - Tomsk, 2018. - S. 35-43.

3. Endol'ceva A. V. Realizaciya konstitucionnogo prava na poluchenie kvalificirovannoj yuridicheskoj pomoshchi v ugolovnom sudoproizvodstve Rossii / A. V. Endol'ceva // Ugolovnoe sudoproizvodstvo. - M.: YUrist, 2019.

4. Maslennikova L. N. Transformaciya dosudebnogo proizvodstva v nachal'nyj etap ugolovnogo sudoproizvodstva, obespechivayushchij dostup k pravosudiyu... v eru Industry 4.0 / L. N. Maslennikova // Aktual'nye problemy rossijskogo prava. - 2019. - № 6.

5. Ovchinskij V. Finansovaya «Matrica» / V. Ovchinskij // https://zavtra.ru/blogs/kriptovalyuta_blokchejn_i_ kriminal.

6. Pochemu konfiskaciya bitkoinov i drugih kriptovalyutvne ihregulirovaniya chrevata zloupotrebleniyami // https://forklog.com/pochemu-konfiskatsiya-bitkoinov-i-drugih-kriptovalyut-vne-ih-regulirovaniya-chrevata-zloupotrebleniyami.

7. Stel'mah V. YU. Uchastie yuridicheskogo lica v ugolovnom dele / V. YU. Stel'mah // Rossijskij sud'ya. - 2020. - № 12. - S. 25-29.

8. Sumin A. A. Iskusstvennyj intellekt v ugolovnom processegosudarstvAziatsko-Tihookeanskogo regiona: obshchij obzor / A. A. Sumin, O. V. Himicheva // Mezhdunarodnoe ugolovnoe pravo i mezhdunarodnaya yusticiya. - 2020. - № 2.

Размещено на Allbest.ru