Проблемы имплементации международных стандартов обеспечения права на свободу слова в российское уголовное законодательство

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Адылханов Малик Гиябиевич

Аннотация

международный право уголовный законодательство

В статье рассматриваются некоторые проблемы имплементации норм международного права в области охраны права на свободу слова в отечественное уголовное законодательство. На основании обобщения и анализа имеющихся точек зрения в науке уголовного права автором формулируются рекомендации по совершенствованию Уголовного кодекса Российской Федерации.

Ключевые слова: уголовный закон, нормы международного права, право на свободу слова.

Abstract

Implementation problems international standards of ensuring the right to freedom of speech in Russian criminal law

In article some problems of implementation of rules of international law in the field of protection of the right to freedom of speech in the domestic criminal legislation are considered. On the basis of generalization and the analysis of the available points of view in science of criminal law by the author formulates recommendations about improvement of the Criminal Code of the Russian Federation.

Key words: criminal law, international law, freedom of speech.

Основная часть

Свобода слова получила многократное правовое закрепление в качестве естественного и неоспоримого права в наиболее значимых (осевых) международных документах, составляющих так называемый международный стандарт в области защиты прав и свобод человека. Так, право на свободу слова закреплено в ст. 19 Всеобщей декларации прав человека (1948 г.). В соответствии с указанной статьей каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их любыми средствами. Положения Декларации, по существу, предопределили саму концепцию современной модели защиты и ограничения свободы слова. Последующие документы, содержащие положения международного права, фактически лишь развивали и детализировали его.

Правовые гарантии свободы слова получили отражение в ряде международных актов регионального характера. В статье 10 Конвенции Совета Европы о защите прав человека и основных свобод (1950 г.) объявляется, что каждый имеет право на свободное выражение своего мнения без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ.

В статье 11 Конвенции Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека (1995 г.) закрепляется, что каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения. Оно включает свободу придерживаться своего мнения, получать и распространять информацию и идеи любым законным способом без какого-либо вмешательства со стороны государства и независимо от государственных границ.

Обозначению объема и содержания гарантированного права на свободу слова, определению его границ и оснований для ограничения со стороны государства в значительной степени способствует интерпретационная практика Комитета ООН по правам человека (далее - Комитет). В § 21 Замечания общего порядка №34 Комитет указал, что субъект публичной политической власти может устанавливать ограничения права на свободу слова лишь в целях обеспечения других правоохраняемых интересов и в таких формах, которые не ставят под угрозу данный принцип.

В соответствии с положениями Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) решения Европейского суда по правам человека являются единственным официальным толкованием текста Конвенции и имеют равную с ней юридическую силу. Как справедливо пишет по данному поводу А.Г. Кибальник, «признание обязательной силы за прецедентами Европейского суда по правам человека явилось своеобразной революцией для государств - участников и серьезно повлияло на понимание источниковой базы международного уголовного права» [1, с. 43].

В решениях Европейского суда по правам человека отражается его весьма принципиальная позиция относительно ответственности за отрицание исторических фактов, в частности холокоста. Например, по делам «Gerd Honsik v. Austria» (1995 г.), «Marais v. France» (1996 г.), «Garaudy v. France» (2003 г.) суд последовательно высказывал мнение о том, что отрицание геноцида в газовых камерах в концентрационных лагерях, опровержение холокоста являются одной из самых серьезных форм расовой клеветы на евреев и разжигания ненависти к ним.

Обращаясь к международно-правовым основам ограничений свободы слова, следует остановиться на предписаниях, направленных на противодействие терроризму. Как известно, Конвенция Совета Европы о предупреждении терроризма (2005 г.) к преступлениям относит распространение или иное представление какого-либо обращения к общественности в целях побуждения к совершению террористического акта (ст. 5).

Таким образом, система международных документов, в той или иной мере регламентирующих реализацию права на свободу слова, чрезвычайно разнообразна и эклектична. Полагаем, что на основании вышеизложенного можно выделить следующие ее основные элементы: 1) универсальные международные документы, составляющие стандарт в области свободы слова; 2) региональные международные документы, дублирующие и отчасти развивающие положения международного стандарта; 3) вспомогательные международные документы, интерпретирующие положения международного стандарта; 4) рекомендательные международные документы в области соблюдения и ограничения свободы слова; 5) международные документы, содержащие нормы, устанавливающие ответственность за отдельные преступления, связанные со злоупотреблением права на свободу слова.

При этом следует констатировать, что в международных договорных нормах все еще отсутствуют четкие рекомендации по установлению ответственности за конкретные посягательства на свободу слова. Следовательно, определение модели правовой (в том числе уголовно-правовой) охраны свободы выражения мнений и информации во многом остается прерогативой национального законодателя. В соответствии с международным стандартом государство может вмешиваться в реализацию права на свободу слова лишь исключительно при соблюдении следующих общих требований: 1) ограничение должно быть напрямую предусмотрено законом, при этом норму необходимо сформулировать таким образом, чтобы, с одной стороны, предоставить любому человеку возможность определить, на какие формы выражения его мнения установлены соответствующие ограничения, а с другой - исключить чрезмерные дискреционные полномочия субъектов правоприменения; 2) ограничение должно преследовать общественно полезные цели в виде защиты прав и репутации других лиц, охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья и нравственности населения; 3) ограничение должно быть объективно необходимым в демократическом обществе, т.е. служить гармоничному развитию личности, социума и государства.

Согласно п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. №5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» «международные договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно, поскольку такими договорами прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом» [2]. Таким образом, международные нормы, устанавливающие уголовную ответственность, требуют своей имплементации в УК РФ [3, с. 28-29].

С учетом изложенного выше отдельного рассмотрения требует порядок реализации международных стандартов обеспечения права на свободу слова в положениях отечественного уголовного законодательства об ответственности за следующие деяния: дискриминацию в зависимости от убеждений человека и воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов (ст. 136, 144 УК РФ); распространение оскорбительных, диффамационных сведений (ст. 128.1, 137, 297, 298.1, 319, 336 УК РФ); получение и распространение сведений ограниченного доступа (ст. 155, 183, 275, 276, 283, 283.1 УК РФ); оправдание и распространение идей экстремизма, терроризма и сепаратизма (ст. 205.2, 280, 2801, 282 УК РФ); реабилитацию нацизма и отрицание отдельных исторических фактов (ст. 354.1 УК РФ). Доктринальная экспертиза российского уголовного законодательства на предмет его соответствия международным стандартам приводит к следующим выводам:

1. Современное уголовное законодательство России не в полной мере удовлетворяет основополагающему требованию международного стандарта в области свободы слова, касающегося обязанности государств всемерно и эффективно охранять свободу выражения мнения и информации от возможных нарушений и неправомерного посягательства. Отечественный уголовный закон не содержит общего запрета на воспрепятствование реализации гражданином конституционного права на свободу слова. Понятно, что такая деятельность, в зависимости от конкретных обстоятельств, может быть квалифицирована по ст. 119, 126, 127, 136, 272, 285, 286 УК РФ и др. Вместе с тем применение указанных норм объективно не будет отражать направленности посягательства именно на причинение вреда общественным отношениям, связанным с обеспечением права на свободу слова, гарантированного общепринятыми нормами международного права и Конституцией РФ. В отдельных случаях, например, при угрозе уничтожения или повреждения имущества с целью принуждения к распространению или отказу от распространения гражданином той или иной информации, отечественное уголовное законодательство оказывается малоэффективным.

Общая норма об ответственности за дискриминационные действия, предусмотренная ст. 136 УК РФ, объективно не способна восполнить имеющийся пробел. Она не распространяет свое действие на лиц, которые не обладают специальными признаками должностного лица, однако могут осуществлять противоправное вмешательство в реализацию гражданином права на свободу выражения мнения. Кроме того, нельзя не отметить и незначительный предупредительный эффект уголовно-правовой охраны свободы слова в рамках общей нормы об ответственности за дискриминацию.

2. Согласно последним рекомендациям международных документов в области защиты свободы слова в условиях современного стремительно «виртуализующегося» общества

3. переосмысления требует уголовно-правовая норма, предусмотренная ст. 144 УК РФ. Как справедливо отмечает С.А. Куликова, «блогеры, владельцы новостных агрегаторов, аудиовизуальных сервисов выполняют важную общественную функцию по производству и распространению массовой социально значимой информации, обеспечивают формирование и развитие общественного диалога по наиболее актуальной тематике, и потому их деятельность должна получить определенные законом формы государственно-правовой защиты» [4, с. 33]. Уголовно-правовая норма об ответственности за воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов (ст. 144 УК РФ) не распространяется на случаи оказания соответствующего давления на таких лиц, которые сегодня активно участвуют в формировании общественного мнения, как и официальные СМИ. В связи с этим полагаем, что диспозицию указанной нормы следует скорректировать путем включения в число потерпевших блогера, владельца новостного агрегатора и аудиовизуального сервиса по распространению информации.

4. Возможность несоразмерного ограничения права на свободу слова человека и гражданина в конкретной правоприменительной ситуации, на наш взгляд, предусмотрена в современных редакциях ч. 1 ст. 148 УК РФ, закрепляющей ответственность за оскорбление чувств верующих, а также ст. 3541 УК РФ об ответственности за реабилитацию нацизма. Используемые в тексте отечественного уголовного закона конструкции не обладают достаточной формальной определенностью, чтобы утверждать наличие надежных гарантий от расширительного их толкования и, следовательно, произвольного применения.

5. Следует признать дискуссионными и не в полной мере соответствующими ст. 5 Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма положения ст. 205.2 УК РФ в той части, в которой она устанавливает ответственность за публичное оправдание идеологии терроризма.

З.А. Шибзухов подчеркивает, что «…понятие ` `идеология терроризма» не обладает той степенью определенности, которая необходима для уголовного закона. террористическими являются не сами идеи и взгляды, которыми руководствуются террористы, а способы их практической реализации.» [5, с. 10]. Понимая остроту и сложность затронутого вопроса, его специфическую морально-этическую сторону, следует дополнительно пояснить, что с идеологией терроризма необходимо бороться всеми доступными методами - просветительскими, воспитательными и информационно-техническими.

6. Необходимо указать на сужение рамок уголовной ответственности за совершение геноцида в отечественном законодательстве (ст. 357 УК РФ). Полагаем, что данная норма должна быть приведена в соответствие с Конвенцией о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (1948 г.), которая в качестве преступления называет прямое и публичное подстрекательство к совершению геноцида (ст. 3).

Литература

1. Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право. М., 2010.

2. О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 окт. 2003 г. №5. Доступ из справ. правовой системы «Консуль - тантПлюс».

3. Куликова С.А. Перспективы совершенствования правового регулирования деятельности СМИ и других источников массовой информации // Информационное право. 2017. №3.

4. Ображиев К.В. Применение судами несамоисполнимых международных договоров // Российское правосудие. 2008. №6.

5. Шибзухов З.А. Уголовная ответственность за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма: дис…. канд. юрид. наук. М., 2012.

References

1. Kibalnik A.G. Modern international criminal law. Moscow, 2010.

2. About application by courts of law of universally recognized principles and norms of international law and international treaties of the Russian Federation: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. Oct. 10, 2003. №5. Access from legal reference system «ConsultantPlus».

3. Kulikova S.A. Prospects for improving the legal regulation of the media and other sources of mass information // Information law. 2017. №3.

4. Obrazhiev K.V. Application by the courts of non-self-enforceable international treaties // Russian justice. 2008. №6.

5. Shibzukhov Z.A. Criminal liability for public calls for terrorist activities or public justification of terrorism: diss…. Candidate of Law. Moscow, 2012.

Размещено на Allbest.ru