О запрете на использование в доказывании показаний подозреваемого, обвиняемого, данных в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденных подозреваемым, обвиняемым в суде

Размещено на http://www.allbest.ru/

О запрете на использование в доказывании показаний подозреваемого, обвиняемого, данных в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденных подозреваемым, обвиняемым в суде

Халимоненко Снежана Святославовна

В статье анализируется положение, предусмотренное п. 1ч. 2 ст. 75 УПК РФ. Показывается роль и значение признательных показаний подозреваемого и обвиняемого. Обосновывается необходимость проведения всесторонней оценки всех средств процессуального доказывания. Приводятся аргументы в пользу того, что реализация запрета на применение недопустимых доказательств обеспечит большую защищенность подозреваемого, обвиняемого, а также усилит механизмы, гарантирующие доброкачественность уголовно-процессуального доказывания. Автор приходит к выводу, что норма, содержащаяся в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, является серьезным шагом на пути гуманизации уголовного процесса и повышения его эффективности.

Ключевые слова: запрет, доказательство, признательные показания, уголовно-процессуальное доказывание, недозволенные методы ведения расследования, подозреваемый, обвиняемый, защита.

Prohibition of the use in evidence of testimony of the suspect or accused given during pretrial proceedings in a criminal case in the absence of defense counsel and confirmed the suspect, the accused in court

The article analyzes the provision provided for in paragraph 1 of part 2 of Art. 75 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation. The role and significance of the confession of the suspect and the accused is shown. The need for a comprehensive assessment of all means of procedural proof is justified. It is argued that the implementation of the prohibition on the use of inadmissible evidence will provide greater protection for the suspect, the accused, as well as strengthen mechanisms that guarantee the benign criminal procedure evidence. The author concludes that the norm contained in paragraph 1 of part 2 of Art. 75 of the Code of Criminal Procedure is a serious step towards the humanization of the criminal process and increasing its effectiveness.

Keywords: prohibition, evidence, confession, criminal procedural evidence, unauthorized methods of investigation, suspect, defendant, defense.

подозреваемый обвиняемый доказательство запрет

Уголовно-процессуальное дознание невозможно без соблюдения ряда запретов. Это связано с тем, что запрещающие нормы способны обеспечить надежность уголовно-процессуального доказывания.

Наиболее типичными запретами, сопровождающими доказательственную деятельность, являются запреты на использование в уголовном судопроизводстве доказательств, полученных с нарушением требований уголовно-процессуального законодательства. Данные запреты закреплены в ст. 75 УПК РФ. В части 2 указанной нормы определяется, какие именно доказательства следует считать недопустимыми.

Отметим, что законодатель впервые применяет рассматриваемый подход к регламентации недопустимых доказательств. В УПК РСФСР содержалось лишь общее правило, согласно которому доказательства, полученные с нарушением закона, признаются не имеющими юридической силы, не могут быть положены в основу обвинения и использоваться для доказывания обстоятельств, указанных в ч. 3 ст. 69 УПК РСФСР. Аналогичное правило закрепляется в действующих уголовно-процессуальных нормах (ч. 1 ст. 75 УПК РФ), однако сегодня ему уделяется более пристальное внимание со стороны как законодателя, зафиксированное в ч. 2 ст. 75 УПК РФ и материализованное в перечне недопустимых доказательств, так и Верховного Суда РФ, что прослеживается в тексте его постановлений. Наиболее интересными представляются комментарии высшего судебного органа Российской Федерации, касающиеся недопустимого доказательства, предусмотренного в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ. Согласно п. 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре» неподтверждение подсудимым показаний, данных им в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от него (п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ), влечет признание их недопустимым доказательством вне зависимости от причин, по которым обвиняемый не повторил сказанное ранее. Следовательно, доказательства, собранные в порядке, предусмотренном законом, тоже могут быть признаны недопустимыми. Этим свойством доказательство, закрепленное в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, отличается от других недопустимых доказательств, при получении которых было допущено нарушение закона.

Насколько же оправдана юридизация данного запрета в уголовно-процессуальном праве? Очевидно, что такой запрет способствует нарушению права подозреваемого и обвиняемого на защиту своих интересов без помощи адвоката, поскольку норма, предусмотренная п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, обязывает следователя приглашать защитника по всем уголовным делам во избежание признания недопустимыми доказательствами показаний подозреваемого, обвиняемого, данных в ходе досудебного производства в отсутствие защитника. Таким образом, усилиями следователя подозреваемый и обвиняемый, лишаясь возможности осуществлять защиту своих интересов лично, получают доступ к профессиональной защите, что, безусловно, является положительным моментом, т. к. юридическая помощь квалифицированного защитника будет более эффективной. Однако нельзя забывать о том, что этот результат достигается путем ограничения волеизъявления подозреваемого или обвиняемого. В частности, его желание защищать свои интересы самостоятельно может быть проигнорировано следователем, т. к. согласно ч. 2 ст. 52 УПК РФ отказ от защитника не обязателен для дознавателя, следователя и суда.

Эти, а также другие доводы послужили причиной неоднозначного отношения ученых к закреплению в качестве недопустимых доказательств показаний подозреваемого и обвиняемого, данных в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от него, и не подтвержденных ими в суде. Так, некоторые исследователи считают, что положение п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ свидетельствует о формализации процесса доказывания и противоречит принципу свободы оценки доказательств [1, с. 67].

В контексте рассматриваемой точки зрения постараемся понять, почему законодатель отнес к числу недопустимых доказательств неподтвержденные в суде показания подозреваемого, обвиняемого, данные им в ходе досудебного производства по уголовному делу. Облегчить понимание обозначенной проблемы поможет обращение не только к исследованиям современных ученых [2, с. 53]. Не менее интересными и значимыми являются взгляды отечественных процессуалистов дореволюционного периода.

Следует отметить, что признательным показаниям лица всегда придавалось важное значение. В инквизиционных процессах они возводились в ранг «царицы доказательств». Такой подход сохранялся в российском уголовном процессе вплоть до Судебной реформы 1864 г., которая изменила отношение ученых и практиков к признательным показаниям лица. Связано это было с рядом обстоятельств, тонко подмеченных австрийским юристом Ю. Глазером, с которым согласились российские процессуалисты (например, приват-доцент Московского университета С.В. Викторский). Так, при оценке признательных показаний нельзя не учитывать, что они даются заинтересованным в деле лицом и причиняют ему вред [3, с. 324]. Перечисленные обстоятельства, безусловно, повышают внимание правоприменителя к признательным показаниям, что подтверждает известный российский правовед Е.Л. Владимиров: «В вопросе о собственном признании все старания должны быть направлены к тому, чтобы оно было в процессуальном отношении безукоризненно отобрано и правильно использовано» [4, с. 401]. Обозначенная автором проблема, связанная с получением признательных показаний, была и остается актуальной, т. к. соблазн использования противозаконных методов ведения следствия достаточно велик. Более того, полученные таким способом доказательства являются ущербными, потому что зачастую они недостоверны.

К сожалению, рассматриваемая проблема пока не решена, что подтверждает немало примеров. Если проанализировать постановления

Европейского суда по правам человека (далее - ЕСПЧ) за 2019-2020 гг., принятые в отношении Российской Федерации, то нетрудно заметить, что многие решения вынесены в интересах заявителей, которые подали жалобы на жестокое обращение с ними со стороны сотрудников органов внутренних дел, что свидетельствует о нарушении прав, охраняемых ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Приведем несколько примеров: постановление ЕСПЧ по делу «Конаков против России» от 3 декабря 2019 г.; постановление ЕСПЧ по делу «Минибаев против России» от 3 декабря 2019 г.; постановление ЕСПЧ по делу «Синегубов против России» от 14 ноября 2019 г.; постановление ЕСПЧ по делу «Гремина против России» от 26 мая 2020 г. и др. [5, с. 345].

Рассмотренная практика ориентирует на тщательную оценку и проверку достоверности признательных показаний подозреваемых и обвиняемых, которые должны быть даны свободно и добровольно. При этом, как верно отмечает М.В. Духовской, «следователь не имеет права домогаться сознания обвиняемого ни обещаниями, ни ухищрениями, ни угрозами, ни тому подобными мерами» [6, с. 176].

Вместе с тем признание может носить недостоверный характер не только в связи с ущербностью методов его получения. Нередко сведения, полученные в предусмотренном законом порядке, не отвечают требованию достоверности. И.Я. Фойницкий обращает внимание на то, что «весьма часто собственные признания подсудимых бывают неверны потому, что даются в виде посторонних соображений, например, из желания спасти от преследования третье лицо, избавить его от позора или из желания отвести от себя обвинение по другому делу, наконец, даже из-за насущного куска хлеба, чтобы получить даровое помещение в тюрьме...» [7, с. 156].

У. Уильз полагает, что такие признания «могут оказать обществу двойное зло: невинный будет осужден, а виновный останется безнаказанным» [8, с. 200].

Именно данные обстоятельства учитывались в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. при закреплении процессуального значения признательных показаний лица. Рассматривая проблему упрощенного судебного разбирательства, С.В. Познышев писал, что «... процессуальное значение может иметь лишь признание подсудимым своей вины на суде, лишь судебное признание; признание, записанное следователем на предварительном следствии, не имеет процессуального значения и не должно быть принимаемо судом как доказательство» [9, с. 199].

Современный уголовный процесс также ориентирует суд на непосредственное изучение доказательств (ст. 240 УПК РФ). Для того чтобы исход такого исследования не противоречил интересам предварительного расследования, следователь и дознаватель вынуждены особо тщательно соблюдать правила уголовно-процессуального доказывания, включая требования, предусмотренные п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ [10, с. 22]. Полагаем, что отнесение к недопустимым доказательствам показаний подозреваемого, обвиняемого, данных в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от него, и не подтвержденных подозреваемым, обвиняемым в суде, способствует обеспечению законных интересов участников уголовно-процессуальных отношений [11, с. 299]. Это полностью соответствует назначению уголовного судопроизводства, имеющему в первую очередь защитный характер. Кроме того, правило, содержащееся в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, пополнило ряды механизмов, гарантирующих доброкачественность уголовнопроцессуального доказывания, которое всегда было главной составляющей уголовного процесса [12, с. 54]. Такое обеспечительное средство является чрезвычайно важным, особенно если учитывать специфику признательных показаний, рассмотренную ранее.

В заключение отметим, что норма, содержащаяся в п. 1ч. 2 ст. 75 УПК РФ, является серьезным шагом на пути гуманизации уголовного процесса и повышения его эффективности.

Литература

1. Некрасов С.В. Толкование и применение уголовно-процессуальных норм о юридической силе доказательств. М., 2008.

2. Емельянов Д.В. О показаниях обвиняемых, полученных в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства уголовного дела, как способе реализации права на защиту // Вестн. Томск. гос. ун-та. Право. 2017. № 26.

3. Астафьев Ю.В., Астафьев А.Ю. Теория судебных доказательств в уголовном процессе: конец XIX - начало XX века: хрестоматия. Воронеж, 2016.

4. Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. М., 2000.

5. Жалобы, выигранные в Европейском суде по правам человека.

6. Духовской М.В. Русский уголовный процесс: издание для студентов. М., 2016.

7. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 2006.

8. Уильз У. Опыт теории косвенных улик: признаки, обстоятельства, примеры. 3-е изд. М., 2017.

9. Познышев С. В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М., 1913.

10. Насонова И.А. Ювенальные аспекты обеспечения подозреваемому, обвиняемому права на защиту // Вестн. Воронеж. ин-та МВД России. 2011. № 4.

11. Синенко С.А. Обеспечение прав и законных интересов потерпевшего в уголовном судопроизводстве. 2-е изд., перераб. и доп. Орел, 2015.

12. Насонов А.А. О некоторых структурных особенностях обеспечения подозреваемому и обвиняемому права на защиту // Политические, экономические и социокультурные аспекты регионального управления на Европейском Севере: сб. науч. тр. Сыктывкар, 2012.

Размещено на Allbest.ru