Принципы назначения административного наказания и их реализация в деятельности административно-юрисдикционных органов

Размещено на http://www.allbest.ru/

Принципы назначения административного наказания и их реализация в деятельности административно-юрисдикционных органов

Жеребцов Алексей Николаевич

Аннотация

Ключевые слова: принципы, юридическая ответственность, назначение наказания, правовая позиция, административное наказание, административно-правовая санкция, административное правонарушение, административная юрисдикция. административный наказание суд

Principles for appointing administrative sanctions and their implementation in practice of administrative and jurisdictional bodies

The paper considers the system of the guidelines for the appointment of administrative punishment, contained in the decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation, revealed their contents in the legal positions of the Court analyses the possibilities for their implementation in law enforcement, courts and other bodies and officials of administrative jurisdiction, suggests ways of improving the institute of appointment of administrative punishment in the existing ^de of the Russian Federation about administrative offences.

Key words: principles, legal responsibility, punishment, legal position, administrative penalties, administrative-legal sanction, administrative offence, administrative jurisdiction.

В настоящее время есть все основания утверждать, что в деятельности Конституционного Суда РФ (далее - КС РФ) формируются правовые позиции, оказывающие существенное влияние на дальнейшее развитие, совершенствование и повышение эффективности правовой системы в целом, отдельных ее отраслей, подотраслей и институтов. Нельзя не признать и того обстоятельства, что в настоящее время КС РФ сформулировал систему принципов, предопределяющую основополагающие начала, базовые положения, лежащие в основе назначения административного наказания. Анализ существующих постановлений и определений КС РФ, в той или мере затрагивающих проблемы юридической ответственности, позволяет выделить следующие принципы назначения наказания:

принцип индивидуализации наказания (см.: постановление КС РФ от 19 марта 2003 г. № 3-П "По делу о проверке конституционности положений Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующих правовые последствия судимости лица, неоднократности и рецидива преступлений, а также пунктов 1-8 Постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 года "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов" в связи с запросом Останкинского межмуниципального (районного) суда города Москвы и жалобами ряда граждан" [1] и др.);

принцип обеспечения баланса публичных и частных интересов при назначении наказания - баланса основных прав индивида и общего интереса, состоящего в защите личности, общества и государства от противоправных посягательств (см.: постановление КС РФ от 18 февраля 2000 г. № 3-П "По делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 5 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" в связи с жалобой гражданина Б.А. Кехмана" [2] и др.);

принцип справедливости, соразмерности (пропорциональности) и разумности (см.: постановления КС РФ от 30 марта 2018 г. № 14-П "По делу о проверке конституционности части 3 статьи 43 Федерального закона "Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" в связи с жалобой некоммерческого партнерства "Спортивноохотничий клуб "Румелко-Спортинг"" [3], от 13 декабря 2016 г. № 28-П "По делу о проверке конституционности подпункта 1 статьи 1301, подпункта 1 статьи 1311 и подпункта 1 пункта 4 статьи 1515 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с запросами Арбитражного суда Алтайского края" (п. 3.2 ч. 3) [4], от 13 июля 2010 г. № 15-П "По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 188 Уголовного кодекса Российской Федерации, части 4 статьи 4.5, части 1 статьи 16.2 и части 2 статьи 27.11 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобами граждан В.В. Баталова, Л.Н. Валуевой, З.Я. Ганиевой, О.А. Красной и И.В. Эпова" [5] и др.);

принцип недопустимости избыточного государственного принуждения (см.: постановление КС РФ от 25 февраля 2014 г. № 4-П "По делу о проверке конституционности ряда положений статей 7.3, 9.1, 14.43, 15.19, 15.23.1 и 19.7.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с запросом Арбитражного суда Нижегородской области и жалобами обществ с ограниченной ответственностью "Барышский мясокомбинат" и "ВОЛМЕТ", открытых акционерных обществ "Завод "Реконд", "Эксплуатационно-технический узел связи" и "Электронкомплекс", закрытых акционерных обществ "ГЕОТЕХНИКА П" и "РАНГ" и бюджетного учреждения здравоохранения Удмуртской Республики "Детская городская больница № 3 "Нейрон" Министерства здравоохранения Удмуртской Республики" [6] и др.);

принцип дифференциации ответственности (см.: п. 4.2 постановления КС РФ от 8 декабря 2017 г. № 39-П "По делу о проверке конституционности положений статей 15, 1064 и 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации, подпункта 14 пункта 1 статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации, статьи 199.2 Уголовного кодекса Российской Федерации и части первой статьи 54 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Г.Г. Ахмадеевой, С.И. Лысяка и А.Н. Сергеева" [7] и др.).

Здесь следует подчеркнуть, что приведенная система принципов интерпретируется КС РФ в их совокупности и тесной взаимосвязи, что свидетельствует об их комплексной природе и генетической взаимосвязи в процессе правоприменения судом и органами и должностными лицами административной юрисдикции.

Представленные принципы КС РФ позиционирует как принципы юридической ответственности, общепризнанные принципы привлечения к ответственности, принципы назначения наказания и т.п. Все это свидетельствует о насущной потребности их применения в процессе привлечения к юридической ответственности, в том числе и к ответственности административной, тем более что положения ст. 6 и 79 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ (с изменениями и дополнениями) "О Конституционном Суде Российской Федерации" [8] предписывают обязательность решений КС РФ для всех субъектов российской правовой системы. Одновременно ч. 5 ст. 79 приведенного закона содержит положение, согласно которому с момента вступления в силу постановления КС РФ, которым нормативный акт или отдельные его положения признаны не соответствующими Конституции РФ, либо постановления КС РФ о признании нормативного акта либо отдельных его положений соответствующими Конституции РФ в данном КС РФ истолковании не допускается применение либо реализация каким-либо иным способом нормативного акта или отдельных его положений, признанных таким постановлением КС РФ не соответствующими Конституции РФ. Также не допускается применение либо реализация каким-либо иным способом нормативного акта или отдельных его положений в истолковании, расходящемся с истолкованием, данным в постановлении КС РФ. Следует признать, что сформулированные КС РФ принципы назначения административного наказания являются обязательными для применения не только судами, но и иными административно-юрисдикционными органами и их должностными лицами. Между тем остаются проблемными вопросы, во-первых, толкований содержания этих принципов КС РФ, во-вторых, возможности их реального использования в правоприменительной деятельности по привлечению правонарушителя к административной ответственности.

Принцип индивидуализации наказания в правовых позициях КС РФ определяется как необходимость не только соответствовать характеру правонарушения, его опасности для защищаемых законом ценностей, но и обеспечивать учет причин и условий его совершения, а также личности правонарушителя и степени его вины, гарантируя тем самым адекватность порождаемых последствий для лица, привлекаемого к административной ответственности, тому вреду, который причинен в результате административного правонарушения, не допуская избыточного государственного принуждения и обеспечивая баланс основных прав индивида (юридического лица) и общего интереса, состоящего в защите личности, общества и государства от административных правонарушений. Применение одинаковых мер ответственности за различные по степени опасности административные правонарушения без надлежащего учета характеризующих виновное в совершении административно-противоправного деяния лицо обстоятельств, имеющих объективное и разумное обоснование, противоречит конституционному запрету дискриминации и выраженным в Конституции РФ идеям справедливости и гуманизма и несовместимо с принципом индивидуализации ответственности за административные правонарушения (см.: постановление КС РФ от 25 февраля 2014 № 4-П [6]). Признавая значимость данного принципа, следует отметить, что без его реализации достичь цели административного наказания невозможно. Это обстоятельство неоднократно отмечалось и в правовых позициях КС РФ и иных судебных органов. Так, в постановлении КС РФ от 12 мая 1998 г. № 14-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений абзаца шестого статьи 6 и абзаца второго части первой статьи 7 Закона Российской Федерации от 18 июня 1993 года "О применении контрольно-кассовых машин при осуществлении денежных расчетов с населением" в связи с запросом Дмитровского районного суда Московской области и жалобами граждан" [9], признающем необходимость реализации принципа индивидуализации административного наказания, отмечается, что вызывает сомнения применительно к административным наказаниям и правилам их применения наличие среди видов абсолютно определенных (недифференцированных) административно-правовых санкций. Между тем такого рода санкции по-прежнему содержатся в действующих нормах административно-деликтного права [10, с. 7-9].

Все приведенные положения свидетельствуют об определенных трудностях осуществления рассматриваемого принципа назначения наказания. Во-первых, в действующем КоАП РФ большое количество абсолютно определенных санкций, которые исключают какую-либо индивидуализацию административной ответственности. Однако это не значит, что административно-правовые санкции норм об административной ответственности не могут быть абсолютно определенными. Во-вторых, в тех ситуациях, когда административно-правовая санкция допускает реализацию принципа индивидуализации ответственности, его претворение в жизнь осложняется иными факторами, например практическим отсутствием возможности реализации принципа дифференциации административной ответственности. Беря за основу приведенные положения, однако, следует признать, что закрепление в КоАП РФ или законе субъекта РФ об административной ответственности того или иного вида административно-правовой санкции еще не является единственным фактором, позволяющим реализовывать принцип индивидуализации административной ответственности. На реализацию данного принципа влияют и иные факторы: а) законодательное закрепление классификации административных правонарушений по характеру их тяжести; б) форма вины лица, совершившего административное правонарушение; в) закрепление квалифицирующих признаков в составах административных правонарушений; г) закрепление общих правил назначения административного наказания; д) предоставление возможности принятия решения по делу об административном правонарушении на основе административного усмотрения. Представленные положения весьма осложняют возможность применения принципа индивидуализации административной ответственности в практике деятельности судов и органов (должностных лиц) административной юрисдикции.

Содержание принципа обеспечения баланса публичных и частных интересов при назначении наказания, который иногда формулируется как принцип баланса основных прав индивида и общего интереса, состоящего в защите личности, общества и государства от противоправных посягательств, в правовых позициях КС РФ заключается в предопределении на основе требований справедливости и равенства баланса конституционно значимых ценностей, публичных и частных интересов, прав и законных интересов участников соответствующих правоотношений (см.: определение КС РФ от 15 января 2016 г. № 4-О "По жалобе гражданина Шефле- ра Юрия Викторовича на нарушение его конституционных прав пунктом 5 постановления Государственной Думы от 2 июля 2013 года № 2559-6 ГД "Об объявлении амнистии"" [11]). Иначе интерпретируя позицию КС РФ, следует отметить: учет баланса публичных и частных интересов при назначении наказания заключается в реализации на основе справедливости и соразмерности публичного интереса в административном наказании, выраженного в ст. 3.1 КоАП РФ, и частного интереса, заключающегося в недопустимости ограничения естественных и неотчуждаемых, международно признанных и конституционно гарантированных прав и свобод человека. Следует подчеркнуть то обстоятельство, что данный принцип реализуется преимущественно судебными органами и его применение практически исключается при рассмотрении дела об административном правонарушении органами и должностными лицами исполнительной власти. Осуществление данного принципа должно производиться с учетом принципа недопустимости избыточного государственного принуждения. Именно соблюдение данного баланса позволяет избежать избыточного государственного принуждения, что, в свою очередь, не позволяет достичь целей административного наказания. Данный принцип весьма активно применяется в практике судов общей юрисдикции и арбитражных судов. В абз. 4 п. 23.1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 40 "О внесении изменений в постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2005 года № 5 "О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях"" [12] отмечается, что "...при назначении наказания в виде административного выдворения за пределы Российской Федерации судья должен исходить из действительной необходимости применения к иностранному гражданину или лицу без гражданства такой меры ответственности, а также из ее соразмерности целям административного наказания, с тем чтобы обеспечить достижение справедливого баланса публичных и частных интересов в рамках производства по делу об административном правонарушении". Подобное положение содержится и в других документах Верховного Суда РФ. Так, например, в Обзоре законодательства и судебной практики Верховного Суда РФ за второй квартал 2008 г., утвержденном постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 17 сентября 2008 г., отмечается, что ".при назначении дополнительного наказания в виде административного выдворения за пределы Российской Федерации по ч. 1 ст. 18.8 КоАП РФ судья должен исходить из действительной необходимости применения к иностранному гражданину или лицу без гражданства такой меры ответственности, а также из ее соразмерности целям административного наказания, с тем чтобы обеспечить достижение справедливого баланса публичных и частных интересов в рамках административного судопроизводства" [13, с. 5]. Следует признать, что принцип обеспечения баланса публичных и частных интересов при назначении административного наказания весьма активно осуществляется субъектами судебной власти, и это обоснованно. А как реализуется данный принцип в деятельности органов и должностных лиц исполнительной власти? Здесь следует отметить, что он может быть применен лишь при назначении административного наказания в виде административного штрафа. Необходимо признать, что в практике деятельности административно-юрисдикционных органов данный принцип практически не реализуется. Так, в постановлении Верховного Суда РФ от 29 декабря 2015 г. № 71-АД 15-10 [14] отмечается, что при рассмотрении жалобы на постановление врио начальника отделения УФМС России по Калининградской области в Черняховском районе от 25 марта 2015 г. № 181 судом было признано (именно судом, а не административно-юрисдикционным органом), что при назначении административного наказания был соблюден принцип обеспечения баланса публичных и частных интересов в пределах санкций, закрепленных в ч. 1 ст. 19.15 КоАП РФ. Представляется, что само должностное лицо, назначая наказание мигранту в пределах санкции ч. 1 ст. 19.15 КоАП РФ, конечно, не исходило из принципа обеспечения баланса публичных и частных интересов при назначении административного наказания, а основывало свои выводы на общих правилах назначения наказания, закрепленных в гл. 4 КоАП РФ. Но это не всегда возможно на практике. Так, в постановлении Верховного Суда РФ от 7 ноября 2018 г. № 18-АД 18-58 [15] отмечается, что при назначении административного наказания за правонарушение, предусмотренное ч. 1.1 ст. 18.8 КоАП РФ, был нарушен принцип недопустимости избыточного государственного принуждения при применении административной ответственности, что одновременно влечет нарушение баланса публичных и частных интересов при реализации административной ответственности. При этом нарушение данных принципов было совершено судом при назначении дополнительного наказания в виде административного выдворения. Здесь необходимо обратить внимание на неразрывную связь принципов баланса публичных и частных интересов и недопустимости избыточного государственного принуждения. Фактически данные принципы являются "двумя сторонами одной медали".

Подводя итог рассмотрению данного принципа, следует признать, что его эффективная реализация возможна лишь судебными органами и практически исключается органами и должностными лицами исполнительной власти из-за ограниченности применения ими видов и размеров административно-правовых санкций.

Принцип справедливости, соразмерности (пропорциональности) и разумности в правовых позициях КС РФ определяется следующим образом: справедливость - баланс между ценностями, выраженными в признании и гарантировании права лица (см.: постановление КС РФ от 14 мая 2012 г. № 11-П "По делу о проверке конституционности положения абзаца второго части первой статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Ф.Х. Гумеровой и Ю.А. Шикунова" [16]); соразмерность (пропорциональность) означает, что ограничение федеральным законом прав и свобод должно отвечать требованиям справедливости, быть адекватным, пропорциональным, соразмерным и необходимым для защиты основных конституционных ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц, а государственное вмешательство - обеспечивать частное и публичное начала в различных сферах деятельности (см.: постановления КС РФ от 16 июля 2018 № 32-П "По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 69 Воздушного кодекса Российской Федерации, подпункта 1 пункта 2 статьи 78 Бюджетного кодекса Российской Федерации, а также пунктов 3 и 6 Правил предоставления субсидий из федерального бюджета организациям на возмещение недополученных ими доходов от предоставления услуг по аэропортовому и наземному обеспечению полетов воздушных судов пользователей воздушного пространства, освобожденных в соответствии с законодательством Российской Федерации от платы за эти услуги, в связи с жалобами публичного акционерного общества "Аэропорт Кольцово" и акционерного общества "Международный аэропорт Нижний Новгород"" [17], от 18 июля 2003 г. № 14-П "По делу о проверке конституционности положений статьи 35 Федерального закона "Об акционерных обществах", статей 61 и 99 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации и статьи 14 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами гражданина А.Б. Борисова, ЗАО "Медиа-Мост" и ЗАО "Московская Независимая Вещательная Корпорация"" [18]); разумность - соразмерность между используемыми средствами и преследуемой целью, с тем чтобы обеспечивался баланс конституционно защищаемых ценностей (см.: постановление КС РФ от 16 июля 2008 г. № 9-П "По делу о проверке конституционности положений статьи 82 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина В.В. Костылева" [19]). Фактически содержание данных принципов назначения административного наказания заключается в том, что административное наказание является справедливым, когда при его назначении учтены все обстоятельства административного дела и соблюдены все общие правила его назначения. Принцип соразмерности (пропорциональности) во взаимосвязи с принципом сочетания публичных и частных интересов заключается в назначении такого размера административного наказания, предусмотренного санкцией административно-правовой нормы, который достигал бы цели наказания и не допускал бы ограничение естественных и неотчуждаемых конституционных прав и свобод человека. В связи с этим уместно привести положения абз. 4 п. 23.1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 40 "О внесении изменений в постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2005 года № 5 "О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях"" [20] где предписывается, что "...при назначении наказания в виде административного выдворения за пределы Российской Федерации судья должен исходить из действительной необходимости применения к иностранному гражданину или лицу без гражданства такой меры ответственности, а также из ее соразмерности целям административного наказания, с тем чтобы обеспечить достижение справедливого баланса публичных и частных интересов в рамках производства по делу об административном правонарушении". Это положение свидетельствует, что реализация принципа соразмерности (пропорциональности) возможна лишь при условии применения сложных и относительно определенных административноправовых санкций, что весьма ограничено для органов и должностных лиц административной юрисдикции. Связующим звеном принципов справедливости и соразмерности (пропорциональности) выступает принцип разумности назначения административного наказания.

Одним из ключевых принципов, сформулированных в правовых позициях КС РФ, является принцип недопустимости избыточного государственного принуждения при применении административной ответственности. Содержание данного принципа в правовых позициях КС РФ интерпретируется как обеспечение баланса основных прав индивида (юридического лица) и общего интереса, состоящего в защите личности, общества и государства от административных правонарушений (см.: постановление КС РФ от 25 февраля 2014 г. № 4-П [6], определение КС РФ от 26 ноября 2018 г. № 2845-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Кузнецова Вениамина Александровича на нарушение его конституционных прав статьей 72 Уголовного кодекса Российской Федерации" [21]). Нарушение данного принципа назначения административного наказания всегда влечет к недостижению целей наказания. В связи с этим он является весьма значимым не только для судов, рассматривающих дело об административном правонарушении, но и для органов административной юрисдикции. При этом в науке справедливо отмечается, что порой размер назначаемого административного наказания может быть соотнесен с уголовным наказанием, что не является нормальным явлением, нарушающим рассматриваемый принцип [22]. В связи с этим сформировавшаяся практика построения административно-правовых санкций нуждается в совершенствовании [23; 24].

Реализация принципа недопустимости избыточного государственного принуждения при назначении административного наказания осуществляется в комплексе с принципами индивидуализации, дифференциации, соразмерности, справедливости и разумности. Одновременно избыточность административного наказания заключается в применении такой меры государственного воздействия, которая фактически выступает карой за совершенное правонарушение, носит явно выраженный фискальный и ликвидационный (для юридического лица или индивидуального предпринимателя) характер. В практике Верховного Суда РФ неоднократно отмечалось, что применение чрезмерного размера административного наказания может быть компенсировано посредством применения норм пп. 3.2, 3.3 и 3.6 ст. 4.1 КоАП РФ [25]. В другом постановлении Верховного Суда РФ от 20 июля 2015 г. № 85-АД 15-3 [26] указывается, что назначение административного наказания должно основываться на данных, подтверждающих действительную необходимость применения к лицу административного наказания в пределах нормы, предусматривающей ответственность за административное правонарушение, и именно той меры государственного принуждения, которая с наибольшим эффектом достигала бы целей восстановления социальной справедливости, исправления правонарушителя и предупреждения совершения новых противоправных деяний, а также ее соразмерность в качестве единственно возможного способа достижения справедливого баланса публичных и частных интересов.

Применение рассматриваемого принципа при назначении административного наказания в пределах установленных санкций в отдельных случаях также вызывает определенные трудности, что свидетельствует об избыточности государственного принуждения, предусмотренного в самой административно-деликтной норме. Это обстоятельство также свидетельствует о проблемности реализации данного принципа и необходимости отказа от фискально-ликвидационного подхода к построению административно-правовых санкций норм об административной ответственности.

Принцип дифференциации ответственности толкуется в правовых позициях КС РФ следующим образом: дифференциация ответственности основывается на существенных обстоятельствах, влияющих на выбор той или иной меры государственного принуждения, - характере правонарушения, опасности для находящихся под охраной закона ценностей, личности и степени вины правонарушителя, обеспечивает адекватность порождаемых последствий тому вреду, который причинен в результате правонарушения (см.: постановления КС РФ от 25 апреля 2018 г. № 17-П "По делу о проверке конституционности пункта 2 примечаний к статье 264 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Ивановского областного суда" [27], от 4 декабря 2017 г. № 35-П "По делу о проверке конституционности части 1.3 статьи 32.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой гражданина Ю.А. Рейнхиммеля" [28]); дифференциация составов административных правонарушений, а также определение мер административной ответственности должно основываться на объективных характеристиках административных правонарушений и соответствовать принципам и нормам Конституции РФ (см.: постановление КС РФ от 22 апреля 2014 г. № 13-П "По делу о проверке конституционности частей 5 и 7 статьи 12.16, части 1.2 статьи 12.17, частей 5 и 6 статьи 12.19 и части 2 статьи 12.28 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы" [29]). Реализация данного принципа весьма осложнена содержанием действующего административно-деликтного законодательства. Мы ранее отмечали, что первичным критерием отраслевой дифференциации административной ответственности следует признать виды объектов административно-правовой охраны (ст. 1.2 КоАП РФ), а также способ построения состава административного правонарушения; условия, способствующие совершению административного правонарушения; иные обстоятельства, обусловливающие индивидуализацию административного наказания [30]. Учет этих обстоятельств при реализации принципа дифференциации при назначении вида и размера административного наказания весьма затруднителен.

Изложенные положения позволяют признать, что предназначение дифференциации административной ответственности сводится в конечном счете к следующему: во-первых, к формированию в рамках совершенствования административно-деликтного законодательства системы принципов административной ответственности, которая формирует основополагающие начала в процессе административно-юрисдикционной деятельности органов и должностных лиц исполнительной власти. Во-вторых, дифференциация административной ответственности как технико-юридический метод (прием) законодательной деятельности предназначена для нормативного конструирования норм Общей части административно-деликтного закона (закона субъекта Российской Федерации об административных правонарушениях), построения общих и специальных составов административных правонарушений его Особенной части, конструирования административно-правовых санкций (установления вида и размера административного наказания). В-третьих, дифференциация административной ответственности предназначена для классификации по типичным общим признакам правонарушений с целью повышения эффективности правоприменительной деятельности по привлечению к административной ответственности, освобождения от административной ответственности, назначения вида и размера административного наказания, в том числе ниже низшего предела или освобождения от его исполнения. Это означает, что дифференциация административной ответственности имеет как законотворческое, так и правоприменительное значение.

В заключение следует отметить:

1. Принципы назначения административного наказания, которые сформулированы в правовых позициях КС РФ, выступают значимым юридическим инструментарием для достижения целей административного наказания, определенных в ст. 3.1 КоАП РФ. К таковым КС РФ относит принципы: индивидуализации наказания; обеспечения баланса публичных и частных интересов при назначении наказания; справедливости, соразмерности (пропорциональности) и разумности, недопустимости избыточного государственного принуждения; дифференциации ответственности.

2. Содержание приведенных принципов назначения административного наказания определено в правовых позициях КС РФ, а сами принципы являются обязательными для всех судов России, административно-юрисдикционных органов и их должностных лиц.

3. Реализация принципов назначения административного наказания, предложенных КС РФ, имеет проблемы, обусловленные несовершенством административно-деликтного законодательства. В связи с этим насущным вопросом современной реформы административно-деликтного законодательства является не только нормативное закрепление этих принципов, но и совершенствование института назначения административного наказания в целом, а также норм Особенной части КоАП РФ, допускающих возможность применения рассматриваемых принципов в процессе привлечения правонарушителя к административной ответственности.

Литература

1. Собр. законодательства РФ. 2003. № 14. Ст. 1302.

2. Собр. законодательства РФ. 2000. № 9. Ст. 1066.

3. Собр. законодательства РФ. 2018. № 15,

4. ч. V. Ст. 2238.

5. Собр. законодательства РФ. 2016. № 52, ч. V. Ст. 7729.

6. Coll. of legislation of the Russian Federation.

7. 2003. № 14. Art. 1302.

8. Coll. of legislation of the Russian Federation.

9. 2000. № 9. Art. 1066.

10. Coll. of legislation of the Russian Federation.

11. 2018. № 15, pt. V Art. 2238.

12. Coll. of legislation of the Russian Federation.

13. № 52, pt. V Art. 7729.

14. Собр. законодательства РФ. 2010. № 29. Ст. 3983.

15. Собр. законодательства РФ. 2014. № 10. Ст. 1087.

16. Собр. законодательства РФ. 2017. № 51. Ст. 7914.

17. Собр. законодательства РФ. 1994. № 13. Ст. 1447.

18. Собр. законодательства РФ. 1998. № 20. Ст. 2173.

19. Романов М.Л. Решения Конституционного Суда Российской Федерации как источник административного права: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2011.

20. Вестн. Конституционного Суда РФ.

21. № 3.

22. Рос. газ. 2013. 31 дек.

23. Бюл. Верховного Суда РФ. 2008. № 11.

24. URL: https://www.zakonrf.info/suddoc/170 1965faf350dbb4ecb957be3e68dd4/ (дата обращения: 14.01.2019).

25. Постановление Верховного Суда РФ от 7 нояб. 2018 г. № 18-АД 18-58. Доступ из справ. правовой системы ""Консультант- Плюс" (дата обращения 14.01.2019 г.).

26. Собр. законодательства РФ. 2012. № 21. Ст. 2697.

27. Собр. законодательства РФ. 2018. № 30. Ст. 4810.

28. Собр. законодательства РФ. 2003. № 30. Ст. 3102.

29. Собр. законодательства РФ. 2008. № 30, ч. 2. Ст. 3695.

30. Рос. газ. 2013. 31 дек.

31. Определение Конституционного Суда РФ от 26 нояб. 2018 г. № 2845-О. Доступ из справ. правовой системы ""Консультант- Плюс"(дата обращения: 14.01.2019).

32. Князев С.Д. Конституционные стандарты административной ответственности в правовой системе Российской Федерации // Административное право и процесс. 2014. № 2. С. 16-22.

33. Жеребцов А.Н., Вербицкий А.В. Построение административно-правовых санкций в КоАП РФ: от усмотрения к формированию научно-обоснованной концепции // Современное право. 2018. № 5. С. 23-30.

34. Жеребцов А.Н. Критерии построения административно-правовых санкций, содержащих наказание в виде административного штрафа // Вестн. Краснодар. ун-та МВД России. 2018. № 3. С. 80-86.

35. Обзор практики рассмотрения судами дел об административных правонарушениях, связанных с назначением административ-ного наказания в виде конфискации, а также с осуществлением изъятия из незаконного владения лица, совершившего административное правонарушение, вещей и иного имущества в сфере оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, явившихся орудием совершения или предметом административного правонарушения: утв. Президиумом Верховного Суда РФ 19 сент. 2018 г. Доступ из справ. правовой системы "КонсультантПлюс" (дата обращения: 15.01.2019).

36. Постановление Верховного Суда РФ от 20 июля 2015 г. № 85-АД 15-3. Доступ из справ. правовой системы ""Консультант- Плюс" (дата обращения: 15.01.2019).

37. Собр. законодательства РФ. 2018. № 19. Ст. 2812.

38. Собр. законодательства РФ. 2017. № 51. Ст. 7910.

39. Собр. законодательства РФ. 2014. № 18, ч. IV. Ст. 2288.

40. Жеребцов А.Н., Вертинская А.Н. Дифференциация административной ответственности: понятие, критерии, значение // Современное право. 2018. № 9. С. 24-29. confiscation, as well as exceptions to unlawful possession of person committed an administrative offence, things and other property in ethylic alcohol, alcoholic and alcohol-containing products, tool or the subject of administrative offence: approved by the Presidium of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. Sept. 19, 2018. Access from the legal reference system "ConsultantPlus" (date of access: 15.01.2019).

Сведения об авторе