Теория полицейского государства и права в контексте современных проблем цифровизации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Теория полицейского государства и права в контексте современных проблем цифровизации

Н.И. Биюшкина, доктор юрид. наук, профессор

Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского

В статье рассматривается теория полицейского государства и права в контексте современных проблем цифровизации. Автор делает вывод о том, что процесс цифровизации и некоторые тенденции, отмеченные в положениях теории полицейского государства, имеют схожие черты. Однако информатизация общественных отношений, как и деятельность правоохранительных органов, в условиях полицейского государства приводит к тотальному контролю над жизнью граждан, что способствует ограничению их прав и свобод.

Ключевые слова: теория полицейского государства и права, цифровизация, цифровая модель развития, информационное общество, информационные технологии, тотальный контроль.

THEORY OF POLICE STATE AND LAW IN THE CONTEXT OF MODERN DIGITALIZATION ISSUES

N.I. Biyushkina, Doctor of Juridical Sciences, professor National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod

The article considers theory ofpolice state and law in the context of modern digitalization issues. The author concludes that the digitalization process and the theory of the police state have similar features. However, the informatization of public relations, as well as the activities of law enforcement agencies in a police state, leads to total control over the lives of citizens, which helps to limit their rights and freedoms.

Key words: theory of police state and law, digitalization, digital development model, information society, information technology, total control.

В настоящее время переход российского общества к цифровой модели развития является неслучайным. Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы [12] определила цель, задачи и меры реализации внешней и внутренней политики страны в сфере применения коммуникационных и информационных технологий, приоритеты в развитии информационного общества и национальной цифровой экономики, предопределяя тем самым информатизацию права. Кроме того, не вызывает сомнения тот факт, что правосудие РФ претерпевает переломный период цифровизации, которая влечет за собой унифицирование правоприменительной практики. Это существенно влияет на трансформацию содержания права, что, безусловно, требует осмысления.

Одной из первых сфер, подвергшихся процессу цифровизации, стала экономика. Первоначально цифровизация реализовывалась в нефтяной, металлургической, машиностроительной отраслях. Впоследствии, по мнению исследователя Л.Д. Капраловой, роль цифровой экономики значительно возросла. Она отмечает: «.. .ежегодное увеличение цифровой экономики в ВВП в мире составляет 18%» [9, с. 60]. Несмотря на то что РФ в настоящее время не входит в число лидеров развития цифровой экономики, ее элементы присутствуют практически во всех сферах жизни общества, начиная от государственных услуг (получение разрешений, декларирование и уплата налогов, таможенное сопровождение и пр.) и заканчивая организацией ведения бизнеса (логистические услуги, банкинг, электронные площадки для проведения тендеров и закупок). В данном случае предназначение цифровизации заключается в повышении доступности и эффективности услуг, повышении прозрачности условий ведения бизнеса, в т.ч. в защите прав и имущества граждан. Особое значение в этой связи имеет внедрение инновационных методов борьбы с незаконными банковскими операциями, которые, в свою очередь, предоставляют банкам возможность всеобъемлющего контроля над финансовыми операциями как физических, так и юридических лиц. Соответствующие возможности соотносятся с «.проблемой противодействия отмыванию доходов и фиксированию терроризма и регламентированы Федеральным законом от 07.08.2001 № 115-ФЗ "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма"» [10, с. 183].

Процесс информатизации обуславливает ряд угроз неприкосновенности частной жизни граждан. Одна из таких угроз связана с использованием технологии GPS, позволяющей посредством устройств спутниковой системы глобального позиционирования определять местонахождение объектов. Кроме того, в последнее десятилетие нашла свое применение технология RFID-меток, используемая для маркировки товаров в магазинах для отслеживания потребительского поведения покупателей. Несмотря на определенную экономическую выгоду в использовании данной технологии, она создает реальную угрозу неприкосновенности частной жизни из-за возможности дистанционного считывания информации с RFID-метки без ведома ее владельца не только сотрудниками магазина, но и преступниками.

Вторая угроза неприкосновенности частной жизни связана с уязвимостью биометрических систем. Примечательным является принятие странами «Большой семерки» стандартов о внедрении высокотехнологических паспортов, снабженных микрочипами. В этой связи в РФ была сформирована нормативно-правовая база для изготовления, оформления и контроля паспортно-визовых документов с использованием биометрической информации. Стоит отметить, что подобное внесение биометрических персональных данных угрожает не только частной жизни граждан, но и безопасности государства в случае дистанционного снятия данных преступниками. Таким образом, использование биометрических технологий, информатизация общества в целом приводят к тотальному контролю над гражданами, а следовательно, к огра-ничению их прав и свобод. теория полицейский государство цифровизация

Необходимо подчеркнуть, что идеи цифровизации общества на современном этапе во многом схожи с определенными тенденциями, содержащимися в положениях теории полицейского государства и права. Идея тотального контроля и надзора за обществом в целом, отдельными социальными группами и индивидами в частности была характерна для учений идеологов полицейского государства и права. Сходными являются цели цифровизации и деятельности полицейского государства, полиции. Как справедливо отмечает исследователь И.А. Андреева в своей диссертационной работе, «полиция, ставшая основополагающим принципом абсолютистского государства, функционировала также и в целях общего блага. Масштабы и значение ее в результате были настолько велики, что им вполне соответствует известная формула времен Петра Великого - "полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобности"» [1, с. 57].

Учеными-полицеистами была разработана классификация контроля и надзора по основным его направлениям воздействия на индивида. Так, в XIX в. в науке полицейского государства и права различались следующие виды контроля и надзора: полицейский, пенитенциарный, паспортный, налоговый, финансовый.

В реализации охранительной функции государства основное место занимал полицейский надзор, который подразделялся по формам организации, проведения и по правовым последствиям на гласный, негласный надзор и негласное наблюдение. В ходе корректировки реформ Александра II происходит регламентация этих видов надзора. Процедура гласного надзора регулировалась Положением «О мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г. [14], в соответствии с которым на территории Российской империи могло быть введено исключительное положение. Этот правовой режим значительно расширял пределы власти административно-полицейских органов. Данный нормативно-правовой акт предусматривал введение таких правовых режимов, как усиленная охрана и чрезвычайная охрана. Усиленная охрана вводилась при совершении преступных посягательств на государственный строй, частных лиц и их имущество. Право объявления режима усиленной охраны в той или иной местности предоставлялось генерал-губернаторам, могло вводиться на 1 год. Режим чрезвычайной охраны осуществлялся в том случае, «...когда такими посягательствами население известных местностей будет приведено в тревожное настроение, вызывающее необходимость принятия исключительных мер» [14]. Российский политический деятель и правовед В.М. Гессен отмечал, что «.основания для объявления исключительного положения были сформулированы весьма неопределенно, что давало широкий простор как местной администрации, так и простым обывателям» [7, с. 48]. В отличие от усиленной охраны положение чрезвычайной охраны вводилось Комитетом министров, начиная с 1906 г. - Советом министров Российской империи, на 6 месяцев. В первом и во втором случаях продление сроков осуществлялось на основании решения Комитета министров. Стоит подчеркнуть, что Положение «О мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г., первоначально введенное как «временная мера», действовало вплоть до февраля 1917 г.

Негласный надзор регламентировался Положением «О негласном надзоре», утвержденным Министром внутренних дел 1 марта 1882 г. [20, с. 19] и введенным в действие циркуляром МВД от 9 апреля 1888 г. № 1365 [20, с. 18]. Вместе с тем ученые-полицеисты, упоминая о данном институте в своих трудах, не останавливаются на его подробном теоретико-правовом анализе, определяя «.негласный надзор как самую неопределенную особую форму полицейского надзора» [6, с. 44]. В Положении «О негласном надзоре» от 1 марта 1882 г. подчеркивалось, что «надзор должен осуществляться способами, исключающими возможность поднадзорного узнать об установленном за ним наблюдении» [20, с. 19]. Это во многом обуславливалось тем, что надзор осуществлялся за «.лицами сомнительной благонадежности» [20, с. 19]. При этом МВД различало понятия «негласное наблюдение» и «негласный надзор». Негласное наблюдение представляло собой «.исключительно розыскную меру, учреждаемую Департаментом полиции или местными властями временно с целью проверки полученных сведений о вредной деятельности определенного лица, его связей, а также обнаружения разыскиваемых лиц, которые по имеющимся указаниям могли войти с ним в контакт» [4, с. 80]. Негласное наблюдение осуществляли жандармские управления. Сведения о результатах негласного наблюдения отправлялись в Департамент полиции. Как справедливо отмечал российский правовед И.Т. Тарасов, «процедура негласного наблюдения являлась первоначальной мерой проверки политической благонадежности лица. В случае подтверждения подозрений государство устанавливало за ним негласный надзор» [17, с. 71].

Охранительная функция государства активно проявлялась также в форме пенитенциарного надзора, который подразделялся по субъектам и формам организации на надзор над тюремными заключенными, над ссыльнокаторжными и в отношении ссыльнопоселенцев. Устав «О ссыльных», Высочайше утвержденный 22 июля 1822 г. [18], стал первым кодифицированным нормативно-правовым актом, объединившим действующие акты по вопросам ссылки и регламентирующим деятельность губернской администрации по данному предмету. Положениями Устава «О ссыльных» от 22 июля 1822 г. подчеркивался двоякий характер ссылки в Сибирь - на каторжные работы или на поселение. Были сформированы специальные органы управления ссылкой - Приказ о ссыльных в Тобольске и экспедиции о ссыльных в губернских городах. Нормы, содержащиеся в статьях Устава «О ссыльных» от 22 июля 1822 г., детально регламентировали не только порядок отправления, но и правовое положение ссыльных, находящихся на каторге и на поселении. Лица, осужденные на каторжные работы, подразделялись на 3 разряда. Осуждённые без срока или на время свыше 12 лет именовались каторжными первого разряда; осуждённые к работам на время свыше 8 и до 12 лет - каторжными второго разряда, а на время от 4 до 8 лет - каторжными третьего разряда. Лица, относившиеся к категории бессрочных каторжных, должны были содержаться отдельно от других. При поступлении на работу каторжные зачислялись в разряд испытуемых и содержались в острогах, бессрочные -- в ножных и ручных кандалах, срочные - в ножных кандалах. Срок каторги мог быть сокращен для тех, кто не подвергался взысканиям. Лица, осужденные на бессрочную каторгу, по истечении 20 лет с утверждения высшего начальства могли быть освобождены от работ. Это правило не распространялось на отцеубийц и убийц матерей.

На основании ст. 2 Положения «О полицейском надзоре, учреждаемом по распоряжению админи-стративных властей» от 12 марта 1882 г. пенитенциарный надзор над ссыльнокаторжными и ссыльнопо-селенцами учреждался «.. .в силу самого водворения и на срок, для него определенный» [13], т.е. являлся не самостоятельной, а дополнительной мерой, которая прекращала свое действие по окончании срока ссылки. Под надзором полиции находились и члены семей ссыльнокаторжных и ссыльнопоселенцев. Жандарм-ские управления докладывали об их перемещении в губернскую канцелярию. Этот нормативно-правовой акт регулировал меры ответственности в отношении ссыльнопоселенцев. Разрешалось производство обысков «во всякое время» и «во всех без исключения помещениях» даже при отсутствии каких-либо оснований. Ссыльнопоселенцы должны были появляться в участке по первому требованию полиции, их корреспонденция подвергалась проверке. Полностью было запрещено занятие общественно-политической деятельностью. Передвижение ссыльнопоселенцев осуществлялось только по уважительным причинам, на уровне уезда контролировалось полицейским управлением, по губернии - губернатором.

Такие вопросы, как надзор над тюремными заключенными, управление местами заключения, правила внутреннего распорядка в тюремных учреждениях, регламентировались Уставом «О содержащихся под стражею», Высочайше утвержденным 10 сентября 1886 г. [19]. Главное тюремное управление периодически проверяло места заключения на предмет соблюдения тюремными инспекторами норм действующего пенитенциарного законодательства. Так, например, «.в отношении Главного тюремного управления от 31 января 1891 г. № 4 циркулярно сообщалось нижегородскому губернатору, что «при посещении некоторых мест заключения в течение минувшей осени начальником Главного тюремного управления неоднократно было замечено, что заключенные под стражу по обвинению в тяжких преступлениях, а также каторжные и бродяги содержатся без кандалов и заковываются только при отправлении в ссылку» [5, с. 169]. Начальник главного тюремного управления А.П. Саломон отмечал: «Чины тюремного надзора разделяются, прежде всего, на две главные группы: младших и старших надзирателей. Младшие надзиратели наблюдают непосредственно за арестантами, старшие надзиратели наблюдают за исполнением службы младшими» [16, с. 22]. Состав тюремных надзирателей формировался из числа отставных военных чинов. Специальных требований к должности тюремного надзирателя не предъявлялось. Они находились в полном подчинении начальника тюрьмы.

Реализация охранительной функции Российского государства ярко проявлялась в осуществлении паспортного контроля, который подразделялся по субъектам и осуществлялся дифференцированно в отношении лиц, имеющих право на паспорт на общих основаниях; лиц, имеющих право на заграничные паспорта, в т.ч. дипломатические паспорта; лиц, ограниченных в правах, имеющих специальный паспорт. Паспортный контроль являлся одним из важных направлений деятельности полиции. Известный юрист, профессор Императорского Санкт-Петербургского университета И.Е. Андреевский отмечал: «Наблюдение за путешествующими... осуществляется до сих пор в некоторых государствах через паспорты. Паспортами достигается несколько целей: никто не может путешествовать без разрешения начальства, выдающего паспорт; облегчается преследование преступников» [2, с. 42]

Проблема паспортного контроля и одновременно его значение для обеспечения безопасности государства всесторонне освещались на страницах сочинений профессора полицейского права Юрьевского университета Н.Н. Белявского: «.право передвижения, входя в состав основных прав человека, признается законодательством всех стран. Но к задачам полицейского права относится забота о предотвращении опасностей, могущих произойти от передвижения лиц. Таким образом, в паспорте заключался: 1) принцип разрешения на оставление своего местопребывания и 2) формальное удостоверение личности» [3, с. 64].

Непосредственно после отмены крепостного права в 1861 г. была учреждена Паспортная комиссия, одним из предложений которой стало введение вида на жительство. Правом получения вида на жительство обладали мужчины, достигшие 18 лет, а также женщины с 21 года. Таким образом, и паспорт, и вид на жительство удостоверяли не только личность, но и право- и дееспособность лица. Лица, которые не достигли совершеннолетия, автоматически вписывались в паспорт отца или мужа.

Положение «О видах на жительство», Высочайше утвержденное 3 июня 1894 г. [15], четко разграничило паспорта, действовавшие внутри Российской империи, с заграничными паспортами. Заграничный паспорт могли получить представители всех сословий. Однако на практике для каждого сословия сохранялись определенные льготы либо ограничения. В свою очередь, заграничные паспорта подразделялись на паспорта, выдаваемые Министерством иностранных дел Российской империи, и паспорта, выдаваемые губернскими канцеляриями. Первый вид заграничного паспорта предназначался для дипломатов и частных лиц, выезжающих за границу по личным вопросам. Губернские канцелярии обеспечивали выдачу заграничных паспортов дворянам, а также представителям интеллигенции, желающим поехать за границу по сугубо личным делам - лечение, учеба. Одним из видов заграничного паспорта являлся таможенный паспорт, который предоставлялся другим сословиям, вынужденным выезжать за границу на заработки или по службе. Таможенные паспорта выдавались определенным категориям лиц: жителям пограничных губерний вдоль западной границы России, морякам торгового флота, а также жителям Архангельской губернии, занимающимся торговлей и рыболовством и совершающим регулярные рейсы вдоль Мурманского побережья в Норвегию.

Изучение контрольно-надзорной деятельности государства как проявления его охранительной функции было бы неполным без упоминания о налоговом контроле, который подразделялся на контроль по доходам, прибыли, по сферам направления налоговых средств, по субъектам. Вместе с тем правовед и публицист, профессор полицейского права В.Ф. Дерюжинский отмечал, что «.. .процедура взимания окладных сборов до 1889 г. находилась в ведении общих органов - полиции и земского начальника, и только самая незначительная роль отведена была податному инспектору. Функции податных инспекторов заключались в контроле за правильным взиманием налогов на своих участках и в руководстве деятельностью уездных податных присутствий» [8, с. 68]. Однако нельзя не отметить наличие тенденций централизации и усиления налогового контроля на территории Российской империи.

Определенную роль в осуществлении контрольно-надзорной деятельности Российского государства играл финансовый мониторинг, который разграничивался по субъектам, подразделяясь на финансовый контроль и надзор в отношении юридических лиц; физических лиц и государственных чиновников. Однако исследователь И.А. Макеева подчеркивает, что «только с 1863 г., то есть назначения В.А. Татаринова на пост Государственного контролера, происходит совершенствование финансовой системы и государственного финансового контроля в целом» [11, с. 33]. Процесс финансового мониторинга приобрел документированный, фактический характер, а также твердо установленную периодичность. К 1902 году в Российском государстве существовало около 500 губернских и уездных податных присутствий [11, с. 34], осуществлявших мониторинг в отношении уплаты дополнительного сбора (процентного и раскладочного) с торговых и промышленных предприятий, уплачивающих гильдейский сбор. Деятельность данных учреждений имела важное значение в целях контроля за сбором обязательных платежей.

Резюмируя вышеизложенное, отметим, что общие цели и принципы процесса цифровизации в плане осуществления контрольно-надзорной деятельности государства, подчиненные идеям создания контролируемого общества, были в целом характерны как для общих начал теории полицейского права, так и для реализации охранительной функции Российского полицейского государства XVIII -- начала ХХ в. Ученые-полицеисты в своих сочинениях подчеркивали необходимость дифференцированного, системного, постоянно действующего контроля и надзора как в отношении функционирования государства, его струк-тур и должностных лиц, так и за обществом в целом, за отдельными социальными группами и каждым индивидом в частности. Такие авторы, как В.Ф. Дерюжинский, И.Т. Тарасов, Н.Н. Белявский, В.М. Гессен, И.Е. Андреевский, указывали на особую роль охранительной функции, проявляющейся в контрольно-надзорной деятельности государства, в поддержании и защите законности и правопорядка. Актуализация этих положений в определенном смысле связана с современными проблемами цифровизации в развитии государства и общества. Сквозь призму информационных технологий правоохранительная система в современный период приобретает гигантские возможности осуществления тотального контроля и надзора за жизнью граждан в самых различных сферах, таких как правоохранительная, банковская, образовательная, оказания услуг, социального обеспечения, таможенная и организация здравоохранения.

Литература

1. Андреева И.А. Полицейская система Франции: генезис, формирование, развитие (вторая половина XVII - начало XXI вв.): дис. ... д-ра юрид. наук. Омск, 2015. 396 с.

2. Андреевский И.Е. Репетиториум полицейского права. Харьков: Университетская типография, 1888. 165 с.

3. Белявский Н.Н. Полицейское право: конспект лекций. Юрьев: Тип. К. Маттисена, 1904. 334 с.

4. Биюшкина Н.И. Юридическое закрепление процедуры негласного надзора и наблюдения в российском полицейском праве 80-90-х гг. XIX в. // Социум и власть. 2011. № 3 (31). С. 79-82.

5. Биюшкина Н.И. Организационно-правовые мероприятия российского правительства в сфере исполнения наказаний как пресечение и превенция политической преступности в пореформенный период // Вестник Владимирского юридического института. 2011. № 3 (20). С. 168-174.

6. Гессен В.М. Очерк административного права // Юридический факультет: сборник лекций для самообразования. СПб.: Семейный университет Ф.С. Комарского, 1903. Вып. 1-2. 240 с.

7. Гессен В.М. Исключительное положение. СПб.: Право, 1908. 418 с.

8. Дерюжинский В.Ф. Пособие для студентов. СПб.: Сенатская типография, 1908. 552 с.

9. Капралова Л.Д. Цифровая экономика в России: состояние и перспективы развития // Экономика. На-логи. Право. 2018. № 2. С. 58-69.

10. Конягина М.Н. Внедрение информационных методов борьбы с незаконными банковскими операциями // Проблемы современной экономики. 2018. № 9. С. 183-187.

11. Макеева И.А. Контрольно-налоговая деятельность в дореволюционной России // Вестник Санкт- Петербургского университета МВД России. 2010. № 2 (46). С. 31-34.

12. О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы: Указ Президента РФ от 09.05.2017 № 203 // Собрание законодательства РФ. 2017. № 11. Ст. 1117.

13. Положение «О полицейском надзоре, учреждаемом по распоряжению административных властей» от 12 марта 1882 г. // ПСЗ РИ. Изд. 3-е. СПб.: Гос. тип., 1885. Т. LIV. Ст. 730.

14. Положение «О мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г. // ПСЗ РИ. Изд. 3-е. СПб.: Гос. тип., 1885. Т. LIV. Ст. 3405.

15. Положение «О видах на жительство», Высочайше утвержденное 3 июня 1894 г. // ПСЗ РИ. Изд. 3-е. СПб.: Гос. тип., 1894. Т. LXIV. Ст. 10233.

16. Саломон А.П. Тюремное дело в России. СПб.: Типография Санкт-Петербургской тюрьмы, 1898. 38 с.

17. Тарасов И.Т. Учебник науки полицейского права. М.: Т-во «Печатня С.П. Яковлева», 1891. 364 с.

18. Устав «О ссыльных», Высочайше утвержденный 22 июля 1822 г. // ПСЗ РИ. Изд. 3-е. СПб.: Тип. Второго Отделения Собственной Е.И.В. канцелярии, 1822. Т. XXVIII. Ст. 28858.

19. Устав «О содержащихся под стражею», Высочайше утвержденный 10 сентября 1886 г. // ПСЗ РИ. Изд. 3-е. СПб.: Гос. тип., 1886. Т. LV Ст. 4102.

20. ЦАНО. Ф. 340. Оп. 2. Д. 8. Л. 18-19.

Размещено на Allbest.ru