Актуальные вопросы правового регулирования информационной сферы государств–участников Евразийского экономического союза

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ростовский юридический институт МВД России

Актуальные вопросы правового регулирования информационной сферы государств-участников Евразийского экономического союза

Карпика Анатолий Григорьевич, доцент кафедры информационного обеспечения органов внутренних дел, кандидат технических наук, доцент

В статье проанализированы некоторые положения национальных законодательств государств - участников ЕАЭС в области регулирования информационных процессов. Предложена процедура оптимизации базы основных понятий и новый подход к правовому регулированию процесса цифровой трансформации межгосударственных отношений.

Ключевые слова: Евразийский экономический союз, цифровая трансформация, цифровая инфраструктура, тезаурус, оптимизация формирования тезауруса.

Karpika Anatoly Grigoryevich - Associate Professor, Department of Informational Supply of the Law Enforcement Bodies, the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, PhD in Engineering, Associate Professor.

URGENT QUESTIONS OFTHE LEGAL REGULATION OFTHE INFORMATION SPHERE OFTHE MEMBER STATES OFTHE EURASIAN ECONOMIC UNION

The article analyzes some provisions of the national legislations of the EAEU member states in the field of regulation of information processes. A procedure for optimizing the base of basic concepts and a new approach to the legal regulation of the process of digital transformation of interstate relations is proposed.

Keywords: Eurasian Economic Union, digital transformation, digital infrastructure, thesaurus, optimization of thesaurus formation.

Современный мир характеризуется динамичными центростремительными и центробежными процессами в области геополитических отношений между отдельными государствами, военными, экономическими и политическими союзами. Стратегия сдерживания и противовесов в экономической и политической сферах активно используется ведущими мировыми игроками для достижения в первую очередь собственных целей и целей союзников.

В настоящее время крупнейшими по уровню ВВП экономическими и политическими объединениями являются:

- Североамериканское соглашение USMCA: 3 государства (США, Канада, Мексика), ВВП - 23.4 трлн долл. (47 000 долл. на человека);

- Европейский союз: 28 государств, ВВП - 18.4 трлн долл. (35 940 долл. на человека);

- SAARC: 8 государств Юго-Восточной Азии, ВВП - 10 трлн. долл. (5 834 долл. на человека);

- АСЕАН: 10 государств Юго-Восточной Азии, ВВП - 3 трлн. долл. (4 700 долл. на человека).

На этом фоне характеристики сравнительно нового межгосударственного образования «Евразийский экономический союз», в состав которого входит 5 стран (Россия, Армения, Белоруссия, Казахстан и Киргизия), начавшего свою деятельность в 2015 году, выглядят достаточно перспективными: ВВП - 2,2 трлн долл. (11975 долл. на человека).

В проекте «Стратегические направления формирования и развития цифрового пространства Евразийского экономического союза в перспективе до 2025 года» в качестве обязательного условия экономического развития ЕАЭС указывается наличие собственного цифрового пространства [1].

Кроме этого, документ определяет понятие «цифровое пространство» как «пространство цифровых процессов, данных, оцифрованных образов физических объектов, а также совокупность цифровых инфраструктур и социотехнических механизмов организации, управления и использования цифровых процессов на территории ЕАЭС». Использующееся понятие «цифровая трансформация государственного управления» предполагает массовое внедрение цифровых инструментов в управленческую, производственную и экономическую деятельность стран-участниц и экспансию этих инструментов (цифровых активов) в глобальную экономику.

Эффект - 20 % от уровня ВВП ЕАЭС, приходящийся на цифровую экономику - ожидается достичь к 2030 году.

В настоящий момент реальность такова, что запланированные процессы, связанные с «цифровой трансформацией», реализованы не в полной мере. На встрече Премьер-министра Республики Беларусь С. Румаса с членом Коллегии по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии С. Глазьевым в январе 2020 года было отмечено, что важнейшая задача подготовки окончательной редакции Стратегических направлений развития евразийской экономической интеграции до 2025 года до сих пор не выполнена. При этом ряд вопросов, связанных с регулированием вопросов «цифровизации» на межгосударственном уровне, запланированных для решения еще в 2017 году, приходится решать сейчас [2] .

Отмечается, что проблемы, не дающие решить ряд важных задач, сформулированных в [1], лежат в недостаточно проработанной концепции интеграции национального законодательства с документами ЕАЭС.

Основные вопросы регулирования отношений в информационном пространстве рассматриваемой организации решаются на основе множества следующих законодательных актов государств - участниц ЕАЭС, основными из которых являются:

- Российская Федерация (РФ) - Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и защите информации».

- Республика Беларусь (РБ) - Закон республики Беларусь от 10 ноября 2008 г. № 4-З-3 «Об информации, информатизации и защите информации».

- Республика Казахстан (РК) - Закон Республики Казахстан от 24 ноября 2014 г. № 818-V «Об информатизации».

- Кыргызская республика (КР) - Закон Кыргызской республики от 19 июля 2017 г. № 127 «Об електронномуиравлеиии».

- Республика Армения (РА) - аналогичные правовые акты отсутствуют. В Республике приняты законы о СМИ и свободе информации, гарантирующие соответствующие права граждан.

Анализ перечисленных законодательных актов показал, что, несмотря на общую направленность документов, многие использующиеся в них формулировки понятий и терминов существенно различаются либо отсутствуют.

Так, в законодательстве РК понятие «Информация» содержится в Законе Республики Казахстан от 16 ноября 2014 года J4» 4-8-V «О доступе к информации» и формулируется как «сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах, полученные или созданные обладателем информации, зафиксированные на любом носителе и имеющие реквизиты, позволяющие ее идентифицировать» [3]. При этом в законодательствах России, Кыргызстана и Беларуси этот термин трактуется практически одинаково универсально, как «сведения (данные), независимо от формы их представления» и «сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах независимо от формы их представления» [4], [4].

Не менее важным термином «обладатель информации» в РФ и КР, соответственно, описывается лицо, «самостоятельно создавшее информацию либо получившее на основании закона или договора право разрешать или ограничивать доступ к информации, определяемой по каким-либо признакам», при этом законодательство Кыргызстана конкретизирует, кого именно следует понимать в качестве «лица» - «физическое или юридическое, в том числе Кыргызская Республика и муниципальные образования».

В законодательстве РБ этот термин используется применительно к «субъекту информационных отношений, получившему права обладателя информации по основаниям, установленным актами законодательства Республики Беларусь, или по договору».

Понятие в законодательстве РК оесуесерует, вместо этого перечисляются субъекты, которые могут быть отнесены к этой категории:

- органы и учреждения законодательной, исполнительной и судебной ветвей государственной власти, местного государственного управления и самоуправления;

- государственные учреждения, не являющиеся государственными органами;

- субъекты квазигтсудаксерерного сектора;

- юридические лица, являющиеся получателями бюджетных средств, в части информации, касающейся использования средств, выделенных из государственного бюджета и некоторые другие.

Не менее интересно проанализировать то, каким образом законодатели определяют одно из ключевых понятий информационной сферы - «конфиденциальная информация»:

- РФ - обязательное для выполнения лицом, получившим доступ к определенной информации, требование не передавать такую информацию третьим лицам без согласия ее обладателя;

- РБ - требование не допускать распространения и (или) предоставления информации без согласия ее обладателя или иного основания, предусмотренного законодательными актами Республики Беларусь;

- РК - информация ограниченного доступа, содержащая коммерческую и иную охраняемую законом тайну, за исключением государственных секретов;

- Законодательство КР не определяет четко понятие «конфиденциальная информация», но в различных актах перечисляются сведения, которые относятся к этой категории, например, в законе КР «О доступе к информации, находящейся в ведении государственных органов и органов местного самоуправления Кыргызской Республики» от 28 декабря 2006 г. к подобной категории информации причисляют сведения, «относящиеся исключительно к организационно-техническим правилам обеспечения безопасности работы государственного органа и органа местного самоуправления; отражающие конкретное содержание закрытых слушаний и заседаний, а также личную позицию должностного лица при проведении закрытого совещания или голосования».

Приведенные примеры иллюстрируют несовпадение основных положений национальных законодательств, регулирующих отношения в области информационной сферы, содержащих формулировки базовых терминов и понятий данной предметной области. Это, несомненно, затрудняет взаимодействие сторон в рамках выполнения направлений «Стратегии развития интегрированной информационной системы Евразийского экономического союза на период до 2025 года».

Таким образом, в качестве одного из возможных решений указанной проблемы можно предложить выработать и согласовать в рамках государств - участников ЕАЭС терминологию в области информационного обеспечения деятельности организации и закрепить ее на межгосударственном уровне путем заключения соответствующего соглашения с возможной последующей интеграцией в национальные законодательства.

Публикацию терминов и определений целесообразно осуществлять в формате пополняемого тезауруса, размещенного на Правовом портале Евразийского экономического союза (https://docs.eaeunion.org) (рис.1).

Рис. 1. Правовой портал ЕАЭС

Структура соглашения должна учитывать следующие направления деятельности ЕАЭС, сформулированные в рамках цифровой повестки в интерес ах создания цифровой экономики [8]:

- Направление 1. Цифровая трансформация отраслей экономики и кросс-отраслевая трансформация. Предполагает сквозную цифрови- зацию всех активов и их интеграцию в экосистему на базе набора цифровых платформ.

- Направление 2. Цифровая трансформация рынков товаров, услуг, капитала и рабочей силы. Призвана сместить акцент с физического регулирования рынков в область цифровых взаимоотношений, дальнейшего развития и внедрения в практику идей «единых окон», доступных для всех участников посредством информационных систем.

- Направление 3. Цифровая трансформация процессов управления интеграционными процессами. Создает благоприятные условия для развития архитектуры взаимоотношений между государствами - участниками ЕАЭС и сопровождение цифровых проектов в рамках реализуемых бизнес-процессов.

- Направление 4. Развитие цифровой инфраструктуры и обеспечение защищенности цифровых процессов. Предполагает создание и развитие механизмов интеграции национальных информационных систем и решение проблемы трансграничной передачи данных.

Анализ содержания документа и приложения к нему показал, что формирование тезауруса может происходить последовательно, включая в себя на первом этапе следующие разделы юридически обоснованных терминов и определений:

1. Цифровая маркировка и регистрация продуктов, товаров, услуг и активов ЕАЭС.

2. Цифровая торговля ЕАЭС.

3. Цифровые коридоры транспортировки продуктов, товаров, услуг.

4. Цифровая интеграция и кооперация промышленных объектов стран ЕАЭС.

5. Цифровой трансграничный обмен данными. Защита данных.

Для оптимизации процесса формирования базы терминов можно предложить следующий подход, состоящий из следующих технологических операций и юридических действий:

1. Поиск термина (определения) в базе документов ЕАЭС.

2. Поиск термина (определения) в базе национальных законодательств.

3. Формулировка нового (ранее не использовавшегося) термина (определения) и утверждение его соответствующим соглашением.

4. Внесение термина (определения) в тезаурус.

5. Уточнение (при необходимости) термина (определения).

Алгоритм формирования тезауруса может быть представлен в виде схемы (рис. 2). На схеме представлены указанные выше номера операций и действий.

Подобный подход позволит обеспечить наполнение юридически верными терминами и определениями тезауруса Правового портала Евразийского экономического Союза, которые позволят принимать согласованные решения всех заинтересованных сторон. В перспективе возможно принятие решений, направленных на интеграцию апробированных в соглашениях ЕАЭС терминов и определений в национальные законодательства стран-участниц. Заложенная в алгоритме возможность уточнения содержания тезауруса позволяет поддерживать его в актуальном состоянии. цифровой правовой евразийский

Рис. 2. Вариант алгоритма формирования тезауруса ЕАЭС

Таким образом, предложенный механизм направлен на обеспечение единого подхода к правовому регулированию информационной сферы ЕАЭС за счет создания и оптимизации системы терминов и определений, применяемых в юридических документах организации и национальных законодательствах, что является необходимым условием для своевременного реагирования на существующие и будущие политические и экономические вызовы в отношении государств - участниц Евразийского экономического союза.

Литература

1. URL: http://www.eurasiancommission.org/ru/ act/dmi/workgroup/materials/Documents/Forms/ AllItems.aspx/.

2. URL: https://www.belta.by/economics/view/ belarus-rasschityvaet-na-skoroe-prinjatie-strategn- evrazrjskoj-ekonomicheskoj-integratsii-do-2025- 376922-2020/.

3. URL: https://online.zakon.kz/document/ ?doc_id=39415981.

4. Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об шіформации, шіформацнон- ных технологиях и защите информации» // URL: http://consultant.ru.

5. Закон Республики Беларусь от 10 ноября 2008 г. 24? 4-5-З «ОИ фцфоpмации, Ф^ірмР-а- тазацац и защите информации» // URL: http:// www.pravo.by/document/?guid=3871 &p0 = h10800444.

6. Закон Республики Казахстан от 24 ноября 2014 г. 24? 418-V «ОИ фцфоpмазpмаи»и» // URL: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id= 33884902.

7. Закон Кыргызской Республики от 19 июля 2017 г. №127 «OбелeкIpoцоoм управлии»-/» // URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru» 111634/.

8. Решение Высшего Евразийского экономического совета от 11.10.2017 № -З«Об Основных направлениях реализации цифровой повестки Евразийского экономического союза до 2024 года» // URL: http://consultant.ru.

Bibliography

1. URL: http://www.eurasiancommission.org/ru» act/dmi/workgroup/materials/Documents/Forms/ AllItems.aspx/.

2. URL: https://www.belta.by/economics/view/ belarus-rasschityvaet-na-skoroe-prinjatie-strategii- evrazij skoj -ekonomicheskoj -integratsii-do-2024- 376922-2020/.

3. URL: https://online.zakon.kz/document/?doc_ id=39414981.

4. Federal Law of July 27, 2006 № М9-ФЗ «On Information, Information Technologies and the Protection of Information» // URL: http://consultant.ru.

5. The Law of the Republic of Belarus dated 10.11.2008 № 4-5-Z «OnIrTomration,Infonnati- zation and Information Protection» // URL: http:// www.pravo.by/dacument/?guid = 3871 & p0 = h10 800444.

6. The Law of the Republic of Kazakhstan dated 24.11.2014 №418-VO «OnIrfomiatizan»n» //URL: https ://online .zakon.kz/Document/? doc_id= 33884902.

7. Law of the Kyrgyz Republic dated 19.07.2017 № 727 «On eleattonicvovtrnance» //RRL: http:// cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/111634/.

8. Law of the Kyrgyz Republic dated 19.07.2017 № 727 «On eleattonicgovtrnance» //RRL: littp:// cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/111634/.

9. Decision of the Supreme Eurasian Economic Council of 11.10.2017 №12«OhtheMamDirections for the Implementation of the Digital Agenda of the Eurasian Economic Union until 2024» // URL: http://cansultant.ru.

Размещено на Allbest.ru